Род фон Геллеров восходит к временам, когда на территории теперешней Швабии еще существовало герцогство Алемания. Мой славный предок Отто Геллер вместе со своими людьми принимал участие в войне с франками на стороне герцога Теобальда и после его разгрома был казнен, оставив после себя жену с двумя малолетними сыновьями и тремя дочерьми в родовом поместье близ Ульма. Впоследствии на долю нашего рода выпало немало невзгод, Геллеры участвовали во многих войнах и конфликтах, принимали участие в походах за Гробом Господним в Святую Землю, и многие из них сложили голову в расцвете лет, не сумев снискать ни высоких должностей, ни богатого состояния. Постепенно наш род утерял свое твердое положение, погряз в долгах, наши земли были отторгнуты в пользу более удачливых и родовитых соседей, и все, что мой отец смог оставить в наследство троим сыновьям, помимо долговых расписок, было: маленькая деревенька - старшему Ульриху, бывшему главной отцовской надеждой; фамильная библиотека - среднему сыну Альбрехту, который посвятил себя служению Церкви, приняв сан священника; и свое воинское снаряжение в составе старого кольчужного доспеха, меча, щита с гербом рода, копья и старой клячи, в прошлом грозного боевого коня, мне, как младшему сыну.
К участи занятия земледелием, подсчета приплода коров и свиней, отправки капустных кочанов и бочонков пива на рынок, выпавшей на долю Ульриха, у меня не было никакой охоты. Перспектива провести оставшуюся жизнь, отбивая поклоны в соборах и распевая молитвы, меня тоже не прельщала. Я всегда был почитателем воинского искусства, суровых военных будней, когда все просто и ясно: здесь – мы, там – враги, мы должны их уничтожить или покорить, с нами – Бог, значит, победа будет за нами. А даже если нам суждено погибнуть, нам уготовано место в раю, ибо так желает Господь.
Лучшей возможностью проявить себя в то время было участие в Балтийских крестовых походах, сиречь военных кампаниях немецко-шведско-датских союзников в Восточной Пруссии и Балтике. Дела там шли неважно. Орден братьев меча был начисто разгромлен литовцами, земгалами и жемайтами в битве при Сауле и влился в состав Тевтонского ордена под именем Ливонского ландмейстерства. Обстановка в Пруссии также складывалась не лучшим образом. Хотя походы Тевтонского ордена в союзе с польскими феодалами против прусских племен проходили довольно успешно, среди польской знати все более преобладало недовольство территориальными притязаниями крестоносцев на отвоеванные земли. Ситуацию усугубляло соседство с западными герцогствами или, как говорят туземцы, «книашествами» руссов, которые очень агрессивно относились к пребыванию крестоносцев в их приграничных землях. И все это происходило на фоне слухов о некоем великом вожде степных язычников, собравшем огромную армию из многих покоренных племен и задумавшем грандиозный поход на западные страны. И хотя до открытой войны еще не дошло, хрупкое равновесие могло нарушиться в любое мгновение.
Одним словом, союзные силы крестоносцев остро нуждались в помощи наемников и добровольцев, перспективы светили очень многообещающие и я решил: вот он, мой шанс устроить свою жизнь, а, возможно, и восстановить богатство и силу своего рода. Я заключил выгодный контракт с вербовщиком Тевтонского ордена, получил кое-какое снаряжение, подъемные и припасы на дорогу и вместе с небольшим отрядом таких же наемников отправился через польские земли прямо в Восточную Пруссию, где и должна была проходить наша служба. Но злой рок, преследовавший наш род на протяжении многих лет, сыграл свою роль и на этот раз. Когда до места назначения оставалось меньше дня пути, мы остановились на ночлег возле небольшого леса, разбили лагерь, привязали и накормили коней, подкрепились и, всласть намечтавшись о том, сколько богатства, трофеев, красивых туземных женщин, вкусной еды и питья нас ждет в будущем, улеглись спать. В самый разгар сна, когда мне привиделся наш старый дом, во дворе которого мы с братом Ульрихом так любили устраивать потасовки на деревянных мечах, я был разбужен звоном настоящих мечей, свистом стрел и криками сражающихся. Быстро вскочив, я вытащил меч из ножен, подхватил лежащий рядом щит и бросился к тлеющему костру, вокруг которого большинство моих спутников пытались образовать защитный круг. Неровные сполохи света от костра выхватывали тела убитых и раненных на земле вокруг нас, но врага я не видел, сколько ни пытался вглядеться в темноту. С разных сторон некоторое время раздавались возгласы, шум борьбы, затем все стихло. На несколько долгих мгновений нам показалось, что все закончилось, но эта надежда была мгновенно рассеяна градом стрел сразу с нескольких направлений. Многие из стоявших рядом со мной людей рухнули на землю, пронзенные стрелами во многих местах, меня же только чуть задело по макушке, да несколько стрел вонзилось в центр щита. Нам сразу стало ясно, что если мы останемся стоять плотной группой на освещенном месте, нас очень скоро перебьют с расстояния, как зайцев, поэтому, не сговариваясь, мы кинулись в разные стороны, туда, где, как нам казалось, затаился противник. Не пробежав и тридцати шагов, я увидел группу одетых в кожаные и стеганые доспехи людей. У каждого за спиной был колчан стрел и лук, а в руках они держали мечи, топоры и тяжелые дубинки. Я решил, что это были те самые проклятые прусские язычники, о которых нам рассказывал проводник нашего отряда, водивший людей через эти земли не первый раз. «Они никогда не нападают днем или на открытом месте, особенно если противник ненамного или вовсе не уступает им числом», - говорил он. «Их тактика – подкараулить небольшой отряд в лесу или во время привала, навалиться всем разом, перебить всех, пока никто толком не успел опомниться и оказать сопротивление, а потом раствориться подобно бесплотным духам». Похоже, все так и обстояло. Что ж, - подумал я тогда, - если на то воля Господа и мне суждено умереть сегодня, то я, по крайней мере, сделаю это с оружием в руках, как настоящий воин, да прихвачу с собой как можно больше нечестивых псов, осмелившихся поднять руку на христианских воинов. С этой мыслью я крепче сжал рукоять отцовского меча, плотнее прижал щит и бросился на пруссов, призывая страшные проклятия на их головы. Мне удалось зарубить не меньше восьми или девяти разбойников, пока сильнейший удар по голове не погасил свет в моих глазах.
Когда я снова открыл глаза, наступило промозглое и туманное утро. Я лежал на спине среди убитых мною пруссов, залитый их кровью и совершенно обессилевший. Голова раскалывалось, меня сильно мутило, затылок был липким от крови, но когда я осторожно провел по нему ладонью, все оказалось не так уж страшно, плотная копна давно немытых и нечесаных косм смягчила удар, который и так прошел вскользь, не причинив мне сильного вреда. Когда я огляделся, то руки мои опустились, а сердце преисполнилось горечью и отчаянием. Все мои спутники были убиты или бесследно пропали, лагерь был разрушен и опустошен, все товары и припасы, что мы везли с собой, были унесены, коней увели вместе с телегами, все мало-мальски годное оружие и снаряжение были сняты с трупов, на которые уже слетелись стаи воронья. Слава Всевышнему, мне хотя бы удалось сохранить мешочек с деньгами, который я спрятал в потайном кармане на боку. Положение было отчаянным, я был один, без оружия, без лошади и мне было некуда идти, потому что орденский контракт был украден вместе с остальными вещами. Однако я сумел взять себя в руки, и, вознеся молитву Господу за чудесное избавление, решил поискать среди убитых хоть что-то, что могло мне помочь. Довольно скоро я обнаружил затупленный, но все еще приличный меч, рассохшийся деревянный щит и кое-какие припасы, пропущенные разбойниками. Радости моей не было границ, когда я увидел пасшегося невдалеке коня с двумя стрелами, торчащими в боку и задней ноге. Осторожно подойдя к нему, я схватил повод, привязал его к колышку, оставшемуся от палатки, осторожно выдернул стрелы и, как мог, залепил раны. Седла найти не удалось, но я приспособил обрывки веревок и рогожи в качестве попоны и узды. Мысленно попрощавшись с убитыми, помолившись за спасение их душ и попросив прощения за то, что не смог предать их бренные останки земле, я двинулся в Торн – тот самый город, в который мы и должны были явиться для несения службы. Не успел я проехать и половину пути, как меня окружила банда выскочивших с обеих сторон тракта грабителей, потребовавших отдать им мои деньги или умереть. Они казались не такими матерыми, как те, что уничтожили наш отряд предшествующей ночью, были одеты в тряпье и рваные шкуры, вооружены как попало – деревянными кольями, кухонными ножами, самодельными дубинками, камнями. Их было немного, они были пешие и я решил – это неплохой случай поквитаться за все неприятности, произошедшими со мной в этой проклятой стране. Выхватив меч, я крикнул: «Сначала отведайте моего клинка, отребье, а там видно будет!» По всей видимости, наглецы не ожидали такого поворота событий, они не думали, что одинокий утомленный всадник осмелится оказать им сопротивление и оторопело уставились на меня. Я воспользовался заминкой и, ударив коня каблуками в бока, ринулся на ближайшего грабителя. Не буду расписывать обстоятельства боя, скажу только, что живым не ушел ни один оборванец, а мне удалось стать богаче на несколько десятков монет…
И лишь очень немногим известно, насколько неудачным было начало долгого и тернистого пути к славе и богатству человека, чье имя ныне известно каждому в землях, распростершихся на десятки дней пути во все стороны. Воистину неисповедимы пути твои, Господи!
________________________________________________________________________________________________
Текст написан на основе AAR. Полная версия находится ]]>здесь]]>
Сообщение отредактировал Damon: 30 ноября 2009 - 15:16
