* * *
Пролог.
Зима 2533 г, Кианта.
Меня зовут Фельтирр, по прозванию Чёрное Перо, и я служу в Одиннадцатой Когорте, в Третьей Северной Армии. До того, как быть назначенной в Третью Северную Армию, моя когорта состояла в славной Первой Северной Армии, под началом доблестного принца Ваурота, нашего покровителя, да будет его имя записано в истории друччиев золотыми буквами. Но теперь мне предстоит воевать под знаменем Каэратхина Холодной Тени, его внука, и быть летописцем его деяний.
Прежде я не вёл записей о наших походах. Солдатская жизнь не слишком располагает к литературе, хотя я знаю нескольких братьев из моей когорты, которые мастера рассказывать истории у костра, и ещё двоих, кто чудесно владеет рифмой, так что нельзя сказать, что война совсем убивает в нас стремление к изящному слогу. Вспоминая о своих товарищах, многие из коих куда талантливее меня в этих смыслах, я не могу не задуматься о том, почему же именно я был избран летописцем Каэратхина? Возможно, причиной тому послужило моё прозвище, которое кто-то из моих братьев представил как явный признак литератора. Возможно, на меня пал жребий, хотя никто не предупреждал меня о жеребьёвке. И наконец, более вероятно, что эту работу просто свалили на меня офицеры.
Не могу злиться на них за это. Должность личного летописца Каэратхина подарила мне ряд привилегий, равно как и моей когорте. Принц, к счастью, оставил меня в ней, а не перевёл в свою охрану, иначе мои братья-воины, скорее всего, перерезали бы мне ночью горло из зависти. Да и мне самому было бы тоскливо покидать, даже формально, тех, вместе с кем я воевал уже десять лет.
Я хорошо помню, как принц выбрал меня. Мы с несколькими воинами стояли у северной угловой башни - отвратительное место для несения дозора, я вам скажу. Ветер с моря продувает его лучше всего, и когда стоишь там, вглядываясь в затянутую дымкой даль, прямо в лицо тебе несётся колючий поток мелкой ледяной крошки, будто стая крыс царапает твою кожу своими мерзкими коготками. Но что мне ворчать - эта зима выдалась далеко не такой суровой, как та, когда мы с принцем Вауротом осаждали треклятую крепость гномов Орнсмотек. Тогда валило столько снега, что на утро из палаток приходилось откапываться с лопатами, а заодно вытаскивать своих товарищей, ни в какую не желавших выбираться из уютного нагретого гнёздышка под снегом на растерзание ветру и стуже.
В конце концов, Одиннадцатую Когорту и выбрали для перевода в Третью Северную Армию потому, что мы сжились с этим холодом, прониклись им до самых костей. Должно быть, и кровь у нас давно замёрзла, как у Холодных, и мы стали почти нечувствительны к морозу.
Принц Каэратхин подошёл к нам незаметно. Ему и не нужно было стараться - при таком вое метели, и при такой видимости я не ручаюсь, что успел бы различить орка на расстоянии вытянутой руки. Да всё равно ни один безумец не стал бы нападать на Кианту в такую погоду. Наш дозор был унылой обязанностью, традицией, так что мы сносили всё молча, стоя на краю стены, укутав шею и руки в волчьи шкуры, и время от времени бросая друг на друга злые, усталые взгляды.
- Фельтирр Чёрное Перо? - услышал я бодрый, спокойный голос принца. На фоне метели слышать такой ровный голос было удивительно и даже немного страшно. Я обернулся.
Он был высокого роста, весь в деда. Каэратхин стоял, облокотившись на зубец крепостной стены, и смотрел на меня своими серо-голубыми, холодными, будто две льдинки, глазами. Услышав его голос, я сперва решил, что он только что вышел из помещения, и потому не успел замёрзнуть, но судя по количеству снега у него на воротнике и плаще, принц бродил среди вьюги не меньше получаса. Настоящий властитель севера, я невольно зауважал его, хотя всё ещё не мог перестать воспринимать его как молодчика-самодура, решившего прославиться новым походом на север. Принц Ваурот был расчётливым и рассудительным, он берёг силы до той поры, пока в них действительно не будет крайней нужды, и наносил удар, когда враг был меньше всего к этому подготовлен. О его внуке же я знал лишь, что он некоторое время плавал вместе с адмиралом Лориксом по северному морю, но ни разу не участвовал в больших сражениях.
- Мой принц, - я попытался встать на одно колено, но он поспешно остановил меня и поманил за собой. Мы вошли в башню.
Как приятно было оказаться у тёплого камина. Хотя руки замёрзли до такой степени, что я мог сунуть их прямо в огонь и ничего не почувствовать. Каэратхин заставил меня сесть, и пока я приходил в себя, его адъютант отряхивал господина от снега. Для принца снег был всего лишь досадной помехой, не большей, чем горсть песка, просыпавшейся за шиворот. Казалось, он совсем нечувствителен к холоду.
Я бросил взгляд на большой дубовый стол, на котором были разложены планы военной кампании на север. О походе мне думать не хотелось. Я постарался отвлечь себя мыслью, насколько отвратительную мебель делают эти северяне.
- До меня дошли слухи, Фельтирр, что ты раньше вёл заметки о военном походе моего деда, - принц испытующе глянул на меня.
И кто же распространил эти слухи? Мне хотелось немедленно возразить, объяснить, что, скорее всего, Каэратхин меня с кем-то спутал, но сказать что-то наперекор принцу я не смог. Испугался. Вместо этого я сделал слабую попытку кивнуть.
- Очень хорошо. Мне бы не помешал личный летописец. Грядущий поход в земли Хаоса обещает быть славным.
Мрачная, жестокая улыбка. Нет, он не похож на деда. Принц Ваурот хладнокровен и расчётлив, но не беспринципный садист. На лице же этого юнца читается только неугасимая злоба. В этот момент я понял, что боюсь Каэратхина больше, чем даже Блэкомура, знаменитого ассасина, перетряхнувшего весь континент. Я видел его всего лишь раз - казалось, месть вцепилась в него своими острыми когтями, прогрызла себе путь к сердцу и укоренилась там навечно. Но принцу Каэратхину некому мстить, он родился жестоким. Прирождённый убийца.
Двое гвардейцев принесли с улицы своего замёрзшего товарища. По счастью, тот был ещё жив, и его быстро привели в чувство, посадив у огня и влив ему в горло немного выпивки. Это был один из телохранителей Гхарлека, среднего брата Ваурота, старого вояки, который тоже вызвался участвовать в Северной Кампании. Присутствие Чёрной Стражи, этих воинов, стойких, как сталь, всегда меня ободряло. Должно быть, замёрзший из новичков, недавно присланных с родины. На мгновение меня посетило сочувствие - наверняка его привели в чувство только лишь ради того, чтобы публично наказать. Слабые в наших рядах не задерживались.
- И снова ты, - холодно вымолвил Каэратхин, глядя на того, кого привели стражники. Глаза его сузились. - Я начинаю жалеть, что вынужден тащить тебя за собой на север. Только из уважения к твоему отцу...
Я недоумённо присмотрелся. Оказалось, замёрзший гвардеец был ни кем иным, как Хаалотом, сыном Гхарлека. Мне рассказывали, он успел проявить себя как отличный наездник и стрелок из лука, да и солдаты его любили. Хаалот был младше Каэратхина, но старался изо всех сил, чтобы тот считал его ровней. Но этот парень явно не годился для военного похода на север, скажу я вам.
Каэратхин, Гхарлек, Хаалот. Я слышал, в кампании участвует ещё кто-то из родственников принца Ваурота, но пока не знал его имени. Нам, простым воинам, большую часть времени было не до рассуждений о том, кто будет нами командовать в будущем. Важно было лишь то, кто главный в настоящий момент. А Каэратхин был фигурой, способной затмить кого угодно. Кроме принца Ваурота, конечно.
- Можешь идти, Фельтирр, - принц отпустил меня властным жестом. - Позже я сообщу тебе подробности кампании.
А он не такой плохой командир, подумалось мне. Именно такие люди становятся великими. Или рано умирают. А здесь, на севере, была тысяча и одна возможность подохнуть, как собака. Или прославиться. Ну вот, как быстро я, старый вояка, стал рассуждать подобно юнцу.
Сообщение отредактировал Marius: 31 марта 2011 - 02:41
