Конкурс ААРов по Total War: Rome 2
Итого было прислано пять ААРов. Что же, на этот раз мы не будем скрывать ники приславших рассказы , ибо коммьюнити должно сразу знать "в лицо" тех отважных смельчаков, которые не побоялись потратить свое время на сочинение воистину прекрасных произведений и выполнили этот титанический труд. Однако довольно предисловий - переходим к главному:
Ниже будут опубликованы все пять ААРов, вы же должны в опроснике, прикрепленном в теме проголосовать за лучший по вашему мнению ААР, а так же, желательно отписаться в теме по поводу самих произведений. Орфография авторов оставлена без изменений
От ваших симпатий и большинства голосов зависит главное - кто же получит заветный приз -Коробочную Версию Имперского Издания Total War:Rome 2!
голосование пройдет в течении недели с 3 октября по 10 октября включительно.
Итак, мы начинаем!
Рим. Дом Юлиев( автор: iyhan_spb)
Нажмите, чтобы прочитатьДоброго времени суток.
Оставляю на ваш суд свой ААР. Играю кампанию за Рим, дом Юлиев. Сложность ВХ. В своем ААР я хочу поделиться историей, которая только что произошла в моей кампании. Это случилось через несколько ходов после победы над Самнитами. И пусть вся эта история заняла не больше десяти ходов, она достаточно насыщена и увлекательна, чтоб посвятить ей отдельный ААР. Это тот случай, когда ИИ меня реально удивил и озадачил.
Всем добра =)
Глава 1: встреча
Полуденное Солнце стояло высоко над Вечным Городом. Узкие улочки едва ли давали снующим по городу людям хоть капельку тени. Среди пыльной суматохи городской жизни сразу бросалась в глаза пара: высокий, статный мужчина в богатых одеждах и семенящая за ним молоденькая девушка в бело-красном платье, то и дело отстающая от своего спутника. В воздухе пахло тревогой. Шел 262 год до н.э.
- Все равно, я крайне рада за тебя! - восторженно щебетала девушка, - с мечом в руке ты отправишься на север и покараешь этих дикарей! Где видана такая наглость?! Напасть на римский гарнизон?! Хвала Юпитеру, что Арминиум устоял! Если бы не это чудо, если бы не победа, эти звери поубивали бы всех! Не спаслись бы ни старики, ни дети! Но скольких римских жизней это стоило? Сколько плебеев полегло от их грязных пигунийских рук?!
- Лигурийских…
- Прости, что?
- Лигурийских, Постумия. Они называют себя Лигурия, не Пигуния…
- Луций, не будь занудой! Тебе это не к лицу! – не унималась девушка.
- Что ты хочешь этим сказать? - он наконец остановился и повернулся к не поспевающей за ним спутнице.
- Что я хочу сказать?! Я хочу сказать, что ты, друг мой - Луций Юлий Либон, командир легендарного второго легиона, командир «Апполинариса», герой последней Самнитской войны, собственной рукой сразивший самнитского командира во время решающей битвы за Вольтеру! Тебе напомнить, что именно это изменило ход сражения в нашу пользу, и именно благодаря тебе и «Апполинарису» Италия принадлежит Риму, а не Самнитам! Так что тебе, Луций, не к лицу читать нравоучения. Оставь это жрецам и седовласым старикам. Ты – герой!
-Постумия, дорогая, тебе ли прибеднятся? Или уже тебе напомнить, кто перехватил приказ самнитскому генералу атаковать именно Вольтеру? Что краснеешь? Да, я выиграл битву и положил конец войне, но если бы не ты, мы бы так и стояли под Ариминумом, не зная, куда на самом деле враг повел свои основные силы, и в итоге бы получили удар в спину! И да, возвращаясь к нашей теме, на правах героя я прочту тебе столько нравоучений, сколько сочту нужным!
Оба расхохотались.
- Да и тем более ты пойдешь с нами, хоть и с другим легионом, не с легендарным «Апполинарисом». Но оно и верно, хоть присмотришь за их командиром-сорвиголовой, моим свояком Гнеем, советом поможешь, если что…
Так, за оживленной беседой, Луций Либон и Постумия Скапула сами не заметили, как дошли до Марсова поля.
-Ну, ты готов их увидеть? После двух лет…
Луций промолчал, лишь слегка улыбнулся и решительно отправился к трибуне, где уже стояли порядка 25 человек, которые представляли практически всю власть в Римской Республике. Увидев на трибуне своего командира, живым и здоровым, построенный на поле «Апполинарис» взревел от радости. Тройное «УРА!!!» громыхнуло над семью холмами. Когда голоса стихли, консул, уже довольно пожилой человек, монотонным, официальным голосом объявил, что Луций Юлий Либон полностью оправился от ран и снова назначается командующим вторым легионом, а исполнявший во время «недуга» его обязанности Гней Корнеллий Сципион отныне командует Первым Легионом, носящим гордое имя «Италика». Оба они отправятся на север, дабы покарать дикарей, осмелившихся бросить вызов величеству Рима.
Сенаторы по очереди давали напутствия войнам, но Луций их не слушал, знакомый голос окликнул его из-за спины:
- Рад, что ты в строю, брат, - сказал Гней Корнеллий, от души хлопнув друга по плечу - знаешь, вся эта история с Юниями… У меня нет слов. Когда я узнал, что за покушением на тебя стоят они, я думал, что придушу этого мелкого проныру! Децим Юний Брут! Сколько зависти и подлости может поместиться в таком маленьком человечишке?! Одно его имя заставляет меня скривится! Бру-у-ут.… От него так прямо и веет: жди от меня ножа в спину, мой друг!
- Не пыли, дружище. Сохрани свой настрой для грядущих испытаний. Я слышал, эти галлы под два метра ростом, силищи у каждого, как у коня, правда и мозгов не больше, но зато воняют каждый как целый табун! Все они ответят. Все, как один. И галлы, и эти паршивцы-мятежники, и Юнии, будь они неладны. Всему свое время, дорогой свояк. Но сейчас наша цель – Галлы. Остальные подождут. Месть – это блюдо, которое подают холодным.
-Твоя правда, брат! Что ж, раз так - пойдем, осмотрим наконец твои войска! Вижу, тебе не терпится, хоть виду не подаешь!
На поле Луция ждал полностью укомплектованный «Апполинарис»: 4 манипулы гастатов, за ними звенели новенькими кольчугами 4 манипулы принципов.
- Это все новая кузница в Неаполисе, - похвастался Гней, хлопая по плечу аквилифера в новенькой броне, - я лично следил за перевооружением, чтоб качество на высоте и чтоб лишних денег с воинов не брали!
В этот момент слабость к тяжелой пехоте как никогда читалась в его глазах. Стоит сказать, что Гней так любил этот род войск, что и сам предпочитал сражаться пешком, в тяжелых доспехах, в составе отряда триариев, а не как большинство военачальников в составе кавалерии.
Сверкая копьями, замыкали строй триарии. Так же 4 манипулы. Пообщавшись с центурионами и оценив качество нового снаряжения, командиры осмотрели и вспомогательные войска: 3 манипулы велитов и 4 манипулы союзной кавалерии.
-Ну, что, повоюем? – спросил Луций переднего центуриона, закончив обход, - люди готовы?
- Повоюем! – гавкнул в ответ передний, - Всех перебьем!!! До единого, ежели прикажете!!! Мы за вас хоть в Галлию, хоть в зад Плутону залезем и всем рога поотшибаем, коли супостат так глубоко забраться сумеет!!!
На следующий день оба легиона выдвинулись на север. Подальше от этой проклятущей жары. В войсках царил приподнятый боевой дух. Солдаты еще помнили славу побед над самнитскими ордами, а за последние пять лет им только и пришлось, что подавить один жалкий мятеж. Едва ли можно назвать доблестной победой победу над армией пастухов да свинопасов, вооруженных пращами и самодельными копьями.
В каждом римском поселении проходящую армию встречали, как героев-освободителей. И чем ближе к северу, тем больше радости и уверенности вселял в людей вид двух легионов. Если в самом Риме вторжение галлов было чем-то пока еще далеким, то жители северных поселений стояли перед реальной угрозой, и не было для них зрелища милее, чем «Италика» и сам «Апполинарис», марширующие навстречу врагу.
Луций не давал солдатам спуску. Еще в Риме он выбрал самого закаленного в боях ветерана и назначил его натаскивать новичков в военном деле. Тяжело в учении, легко в бою. На каждую ночевку солдаты выстраивали лагерь со рвом и частоколом, выставляли часовых.
Гней же со свойственной ему ветреностью и безрассудством относился к этой кампании как к легкой прогулке. Делов-то куча… Побить полуголых дикарей… У границы легионы разделятся и погонят этих гадов к их столице, в стенах которой они запрут остатки этой, с позволения сказать, армии, затем приступом возьмут город и вернутся домой с триумфом, золотом и рабами.
Глава 2: Луций
261 год. Равнина перед городом Генуя. Утренний туман еще не сошел, а в полном молчании друг напротив друга уже стояли «Апполинарис» и армия лигурийцев.
Луций подсознательно ждал от них какого-то подвоха, чего-то нового, чего он не видел от Самнитов. Они не похожи на самнитов. Некоторые по пояс голые. Но в этой нарочитой наготе не читалась бедность, в ней читалось полнейшее презрение к смерти и к врагу. Это пугало.
Римское войско построилось, как было принято, по уму: впереди, вне строя стояли застрельщики-велиты, за ними гастаты, потом принципы, и замыкала строй линия триариев, и только свою кавалерию Луций на всякий случай поставил в засаду в соседнем лесу, а не по флангам, как того требовала военная наука. У врага много копейщиков, не хочется рисковать конницей в открытом бою. Из разговоров с командиром конницы Луций понял, что это опытный и искушенный военный, поэтому он смело доверил ему руководство засадой, повелев бить в спину врагу, когда почувствует, что настал критический момент битвы.
Гробовую тишину нарушил рев варваров, когда перед ними на коне с отрядом телохранителей появился их вождь. Даже на фоне галлов он казался огромным. Его огненного цвета волосы зачесаны назад и собраны в хвост, густая рыжая борода заплетена в две косы. На щеке – длинный шрам от уха через всю скулу к подбородку, его огромный нос, судя по виду, пережил не один перелом. Белый с коричневыми пятнами конь по размеру под стать своему наезднику.
Не было речей, не было призывов, не было приказов. Вся эта человеческая масса в один момент просто ринулась на римский строй с диким криком. Велиты успели метнуть лишь по два дротика, и вынуждены были отступить за ряды своих солдат, такой был напор, так быстро бежали эти дикари, перепрыгивая через тела своих убитых, бросая попорченные дротиками щиты. Удар приняли на себя гастаты. В первые минуты, не ожидая такого напора, римский строй было пошатнулся, солдаты попятились. В голове Луция Либона крайне назойливо пульсировала лишь одна мысль: «Наши ряды дрогнули!». Этого нельзя было допускать. На своем коне Луций носился взад-вперед вдоль сражающихся, подбадривая бойцов, отдавая сиюминутные распоряжения. Видя своего полководца, солдаты стали сражаться яростнее, вкладывая в бой всю свою выучку, мастерство, и отвагу, и вскоре выровняли продавленный строй. Но тут в бойцов полетели камни. Толпа варваров разделилась. Вооруженные копьями и мечами дикари снова и снова наваливались на римские позиции, сковывая бойцов рукопашной, в то время как более слабые, в основном совсем молодые юноши, остались позади и начали из пращей закидывать римлян камнями. Слишком далеко оказались ретировавшиеся назад велиты. С такого расстояния до пращников дротик точно не докинешь. А если подойдешь ближе – того и гляди увязнешь в рукопашной заодно с первой линией пехоты. Луций приказал им отходить, свое дело они сегодня уже сделали.
Если первый удар приняли на себя гастаты, то камни в основном полетели в принципов. Даже одному из триариев разбило голову, так далеко метали варвары свои нехитрые снаряды. Принципы – опытные войны в тяжелой броне. Очень быстро оценив обстановку, они закрылись щитами, и вражеские камни не нанесли им серьезного урона. Хотя потери все же были. Солдаты свирепели оттого, что стоящие рядом товарищи погибали от камней, еще даже не успев вступить в бой, но команды «в атаку!!!» не поступало: гастаты держались.
Не прошло и нескольких минут после начала обстрела, как сражающиеся услышали позади варварской армии рог союзной римской кавалерии. Увидев, что вся пехота варваров окончательно завязла в рукопашной, так и не замеченные галлами всадники словно ураган пронеслись по позициям пращников и, развернувшись, на полном ходу клином врезались в спины сражающихся дикарей.
Все было кончено! Рим победил!
Одурманенный жаждой крови, Луций рявкнул: «Разбить строй, в атаку!!!» и с оглушительным ревом римский легион бросился за удирающим противником, метая в спины пилумы, дорезая гладиусами тех, на кого дротиков не хватило, забивая упавших щитами. Луций на своем коне умчался далеко вперед. Его целью был вражеский вождак. Тот, кого варвары приветствовали так же яро, как его самого полгода назад встречал «Апполинарис» на Марсовом поле. Уж больно он запал ему в душу. Увы, наш герой почти загнал лошадь, но догнать варвара так и не удалось. Раздосадованный, Луций развернул свой отряд на встречу убегающим дикарям и с еще большей яростью разил их одного за другим, пока последние из уцелевших не скрылись в ближайших лесах.
К закату город пал, а к рассвету уже полностью оказался под контролем римских сил. Потери были не велики, Рим в очередной раз доказал силу своего оружия. Однако и множеству варваров удалось скрыться от преследующих их изможденных легионеров в тяжелой броне.
Луций вошел в свою палатку, снял шлем, положил окровавленный меч на алтарь и произнес:
-«О, Марс! Я - Луций Либон из дома Юлиев, командир второго римского легиона, милостью твоей нареченного «Апполинарис», тебе приношу в жертву я всех тех мужчин и юнош, что лежат сейчас в поле за лагерем! Прими в дар их души, и пусть отныне и впредь сопутствует удача на поле боя верным слугам твоим!»
Он встал с колена, глубоко вздохнул, рухнул на свою постель и, не снимая доспех, уснул.
Глава 3: Гней
Двумя неделями позже, перейдя границу Республики с востока, «Италика» подошла к галльскому городу Патавий. Легион разбил лагерь в нескольких километрах от города.
- Ну, господа, какие дела наши? – обратился Гней Корнеллий к своим советникам.
Офицеры склонились над картой в шатре Гнея.
- Перед нами небольшой поселок, стен нет, даже частокола. О чем они только думали – не известно. Одно слово – дикари…
- Слева лесополоса прям до самых хибар, можно незаметно подвести бойцов, то-то им сюрприз будет!
- С правой стороны широкая улица до самой центральной площади, - взял слова командир кавалерии, - мои молодцы там шороху наведут, только прикажете!
В самый разгар обсуждения в шатер не вошла, ворвалась запыхавшаяся Постумия:
- Гней Корнеллий! Фортуна улыбается тебе! Дикари уходят!
- Как уходят?!
- Целая армия уходит вглубь своих территорий! В городе остался лишь скромный гарнизон! – бедолага так запыхалась, что едва выговаривала слова.
Слегка переведя дух, она продолжила:
-Ну, как сказать скромный? Тысяча или полторы тысячи человек. Но что это по сравнению с армией? Только по моим подсчетам, в леса ушло около трех с половиной тысяч бойцов…
Гней подскочил к лазутчику, обнял, аж поднял девчонку над землей, после чего, не в силах сдержать свои эмоции, заходил кругами вокруг стола с картой:
- Завтра!!! Завтра, братья мои римляне!!! – он угрожающе тряс в воздухе кулаком, да и вообще довольно активно жестикулировал, - Завтра мы втопчем их в землю. Они на своих шкурах прочувствуют всю мощь Рима!!! Эх, жаль, солдаты не готовы, я бы вдарил по ним прямо сейчас, заодно и этих бегущих трусов бы догнали!!!
- А вас не смущает, что они так вот уходят? Может это какая-то западня, военная хитрость? – осмелился перебить своего командира один из офицеров.
-Да я умоляю!!! – продолжал Гней, не сбавляя напора, - какая к фуриям хитрость?! Эти чучела поняли, что их ждет, и решили бежать. И правильно сделали!
-Отправить гонца в «Апполинарис»? – снова подал голос главный над кавалерией.
- Пффф… - не унимался Гней, - а зачем?! Рассказать, что в лесах перепуганные дикари? А, хотя ладно, так им и напишем: берегите обозы, леса полны перепуганных, голодных галлов! Привет от «Италики»! ПИСАРЯ КО МНЕ!!!
Ранним утром первый легион выстроился напротив той самой широкой улицы. Варвары сконцентрировали свои силы на главной площади, в панике совершая какие-то беспорядочные маневры. Гней со своими триариями стоял позади войска на небольшом холме, с которого открывался хороший вид на город.
- Прикажете выслать разведчиков? – обратился к полководцу помощник.
- Разведку? Зачем? – искренне удивился Гней.
- Не уверен, нет ли впереди засад… - замялся было помощник.
- Запомни одно правило, дружок, - с надменной улыбкой сказал Гней, - если не уверен – атакуй!
С этими словами он выхватил из ножен меч и крикнул своим солдатам:
- Гастаты - резерв!!! Кавалерия - обойти город с флангов!!! Принципы!!! Триарии!!! За славой!!! Во фронт противника! В атаку! Бегом! За Рим! УРА!!! – после чего кинулся в сторону галлов, увлекая за собой солдат.
Разведка не подвела Гнея. Бо́льшая часть варваров действительно ушла в леса, оставшийся в городе гарнизон мало что мог противопоставить тяжеловооруженным воинам Рима. При общей безрассудности командира, предпринимающего такого рода атаки, Гней все же проявил хоть каплю предусмотрительности и решил оставить легковооруженных велитов и гастатов в резерве, положившись на крепость римской брони. Легионеры без труда вытеснили противника с площади, и бой переместился на узкие улочки, дав римлянам еще больше преимуществ. Обходящая город конница без труда рассеяла единственный галльский отряд кавалерии, и после занимала себя лишь тем, что убивала каждого, кто пытался спастись бегством. В одном из перулков Триарии подняли на копьях галльского военноначальника, чем окончательно сломили и без того шаткий боевой дух варваров. И снова римская армия одолела дикарей! Кампания и впрямь обещает быть легкой, как и предсказывал Гней!
Как только бой утих, Гней стянул с себя шлем и, вытирая плащом кровь с разбитого пращей носа, спросил помощника:
- Видел? Как тебе оно? Смотри и учись, пока я жив, как надо воевать, и, может быть, когда-нибудь ты и сам поведешь свой легион в атаку. А пока – смотри и учись!
Помощник глядел на командующего и молча кивал, то и дело постреливая влево и вправо растерянными глазами.
- Писаря ко мне!!! – рявкнул Гней, вытирая все не унимавшуюся кровь - Послание второму легиону: «Добрый друг Луций! Патавий наш! Варвары рассеяны, наши потери минимальны! Мы в трех неделях пути от Медиалана! Не заставляй ждать себя там! Пропустишь все веселье! Твой верный друг, Гней».
Глава 4: Рыжий
Через две с половиной недели «Италика» и «Апполинарис» встретились под Медиаланом. Крепость выглядела на удивление хорошо укрепленной: земляной вал, башни с лучниками, по стенах дежурит гарнизон. Внутри – внушительные силы варваров.
Две армии взяли город в осаду, а в шатре командующего Гней, Луций и прочие офицеры держали совет, как расколоть этот орешек. Основной спор заключался в том, разделить ли войска и осаждать город с разных сторон, как предлагал Луций, или же объединить силы в один общий кулак и штурмом, с ходу, без осады взять город по плану Гнея.
Споры не утихали до утра. Гней настаивал на своем.
Не уступал и Луций:
- Ладно, даже если бы тебе удалось уговорить меня на столь безрассудный шаг, как, скажи на милость, мы так просто попадем внутрь? Или ты забыл, что у нас с тобой ни баллист, ни катапульт нету! А как штурмовать город без инвентаря? Остается только осаждать их, строить тараны, галереи, в конце концов лестницы!… Ты что, труды классиков по осадному делу не читал?
- Да что ты заладил со своими классиками! Тут с фантазией надо подходить, с импровизацией! Дело-то фортовое! Баллист нет, зато лес рядом, и смолы с ветошью хоть отбавляй!
- Друг, ты к чему клонишь, что-то я никак в толк не возьму?
- Факелы!!! – выпалил Гней.
- В каком смысле факелы? Хочешь атаковать ночью? Что нам это даст?
-Нет, брат, не ночью! Мы атакуем днем. Вооружим факелами солдат и прикажем им закидывать ворота. Ворота сгорят, мы возьмем чертов город и положим конец этому богомерзкому племени!
Луций аж сел. Глаза его округлились.
- Гней, друг мой, скажи, ты может по ошибке мухоморов обожрался? Это красные такие, в белую крапинку. Или это тебя так по башке хорошо стукнули? – Луций показал пальцем на до сих пор не заживший, припухший нос Гнея. - В жизни большего бреда не слыхал… Факелами ворота поджигать… Они ж металлические… Ты эту идею сам придумал, али подсказал кто?
Их спор прервала как всегда запыхавшаяся Постумия:
- О, мой любимый соглядатай! Чем на этот раз порадуешь? – улыбнулся ей Гней.
- Гней! Луций! Галлы! – выпалила она и рухнула на стул.
- Что?! Опять уходят?! – он усмехнулся.
- Нет!!! Идут сюда!
- Сколько?!
- Не знаю! Но много! Очень много! В трех часах ходу! С ними наемники! И ведет их огроменный рыжий мужик!
- Мой старый знакомый, - проговорил себе под нос Луций и обреченно сел на стул. Перед глазами снова встала картина той необузданной, жаждущей римской крови толпы.
- Вот что я тебе скажу, друг мой Гней, - сказал он, собравшись с мыслями, - если эти армии объединятся с армией в гарнизоне, мы эту крепость не возьмем никогда. А без победы нам дороги в Рим нету. С чем «Италика» и «Апполинарис» вернутся? С двумя захваченными деревнями и полной крепостью разъяренных нашим вторжением галлов? Нет, брат, так дело не пойдет.
Все присутствующие молча слушал командира «Апполинариса».
Луций продолжал:
- Я возьму свой легион, и встану на пути армий. Буду сдерживать их сколько смогу. А ты бери «Италику», бери свои факелы, что хочешь делай, но возьми город. Если возьмешь – ты его удержишь. Я в тебя верю, друг.
- А как же ты? – каким-то неожиданно робким, тихим голом пробормотал Гней.
- А что я? Я буду сдерживать их, пока ты не возьмешь город. Потом отойду к тебе. Будем вместе отбиваться. А если не смогу их сдержать… Ну, разве есть что-то более для воина прекрасное, чем умереть за Рим с мечом в руке, прикрывая друга? – он улыбнулся и хлопнул Гнея по плечу - Приказывай войскам строится.
- Да хранят вас обоих боги… - прошептала Постумия им в след.
Спустя пять часов после этого разговора завязался бой. Варварские подкрепления задерживались, и «Италика» успела дойти до стен города. Самые отважные отряды гастатов под шквальным обстрелом шли к воротам, построившись черепахой. Под градом камней, стрел и дротиков легионеры начали забрасывать факелами ворота. По началу ничего не выходило, нервы не выдерживали, солдаты гибли, бежали с поля боя, но наконец ворота занялись огнем. И в этот момент из леса вышло основное галльское войско. В нем были и знамена разбитой под Генуей армии, и бежавшей от «Италики», и какие-то новые, которых Луций раньше не видел.
Солдаты второго легиона подготовились в бою. Конница, как и в прошлый раз, ждала в засаде. Варвары во главе со своим вождем сразу кинулись в атаку. И в первые за эту кампанию Фортуна отвернулась от «Апполинариса». Галлы, видимо наученные горьким опытом, обнаружили римскую засаду. Завязался жаркий бой, было убито множество дикарей, но, не смотря на всю отвагу, лишь трети всадников удалось выйти из боя и укрыться за основными рядами второго легиона. План ударить в тыл варварам с треском провалился.
Тем временем ворота вражеской крепости пали, и Гней, как всегда, оставив гастатов в резерве, бросил на штурм ворот принципов и триариев. Солдаты отчаянно бились! Увидев, как достается его войскам от стрелков со стен, Гней отправил в бой велитов, чтоб если не подавить вражеских застрельщиков, то хотя бы отвлечь огонь от основных сил и дать им столь драгоценное время.
У командующего обливалось кровью сердце, когда он видел, как гибнут его солдаты. С самого детства он мечтал о походах, завоеваниях, дальних землях, о славе. Но и представить себе не мог, что такое реальная битва, какого это видеть, как твои соратники, с которыми ты прошел столь долгий путь, с которыми делил тягости похода и радости побед сотнями погибают от рук немытых дикарей.
Ряды гастатов второго легиона тоже таяли на глазах. Они бились отважно. Но на месте убитого галла возникало два. Луций понял, что солдаты вот-вот побегут, и приказал первой линии отходить и отправляться на помощь «Италике». Затем направил в атаку свежих принципов. Луций понимал, что время на исходе. И вроде бы залп пилумов и чардж тяжелой пехоты внеси сумятицу в ряды уже подуставших варваров, но тут еще один сильнейший удар потряс доблестный второй легион: варварская конница, сориентировавшись в ситуации, на полном ходу влетела в бьющих фланги галлов велитов. Всего пара минут, и все было кончено.… Несколько манипул просто растаяли под копытами вражеской кавалерии. Принципы отбивали одну волну, как на них накатывалась другая, и ряды римской пехоты уже начали редеть.
Так же разбиты были и велиты первого легиона. Но их жертва не была напрасной: пехота смогла оттеснить галлов от ворот, и бой уже шел внутри крепости.
Неожиданно Гней увидел бегущих к нему гастатов второго легиона.
- Что там? – крикнул он с паникой в голосе.
- Авангард разбит! Принципов жмут, дошло дело до триарий! Нас отправили к вам в помощь. Командующий еще жив, еле держится!...
Услышав новости, Гней оцепенел. Неужели все? «Апполинарис» разбит? Значит, это конец…
- Помните, чему вы меня учили? – обратился к растеряному полководцу один из помощников, - если не уверен – атакуй! У нас резерв гастатов, а у «Апполинариса» - совсем беда. Если боги дадут, наши ребята там, в крепости, справятся и без нас. А вот если сомнут второй легион – нам уже ни один бог не поможет.
Гней раздумывал не больше двух секунд, он с благодарностью кивнул помощнику и прокричал:
-Гастаты! Слушай мою команду! Во фланг вражине, в атаку, бегом! Никого не щадить! Вас никто щадить не будет! За РИМ!!!
И они бросились в бой. Гастаты налетели на левый фланг варваров. На тот момент Луция от галлов отделял лишь ряд триариев, которые уже потеряли треть своего состава, и остатки кавалерии. Принципы полегли почти все. Мало кто смог спастись, отходя. Не в духе это знаменитого второго легиона, бежать от дикарей.
Тем временем наемники начали прорываться сквозь ряды триариев, и Луций, помянув всех богов, лично кинулся в бой. Дальше следить за ходом схватки он уже не мог. Он только отбивал удар за ударом, периодически сам их наносил. Не видел он, что под напором тяжелой пехоты пала крепость, не видел, как пытаются изможденные войны первого легиона прийти на помощь терпящем беду товарищам, не видел, как, задушив голыми руками очередного врага, упал вместе с ним окроваленным его друг и свояк Гней, только услышал сквозь шум битвы, как какой-то крик пролетел по рядам галлов, и они, в панике, побросали оружие и побежали прочь. Битва была выиграна. Но какой ценой?
Этот крик Луцию позже перевел знающий язык дикарей телохранитель по имени Юханус_Эспэбэус: «Рыжий погиб! Все пропало!».
Римляне не преследовали галлов. У них просто не было сил. Многие солдаты попадали на землю от изнеможения. Луций подошел к раненому, придавленному чей-то лошадью Гнею. Он был жив, но сильно ранен. По приказу командующего город разграбили, пленных отправили в рабство. Легионы, практически потеряв боеспособность, медленно возвращались домой. Впереди, на коне ехал Луций, рядом с ним - повозка, на которой везли раненого, не приходящего в сознание Гнея.
Луций подозвал к себе Постумию. Глядя на повозку, она сказала:
- Лекарь говорит, что если он дотянет до Рима, то есть шанс, что выживет, там хорошие врачи, все условия… Но дотянет ли?...
Луций проигнорировал ее слова:
- Отправь гонца в Рим. Мы победили. Угрозы варваров больше нет. Пока нет. Приложи списки потерь, количество пленных и трофеев.
Девушка уже было развернулась, когда Луций окликнул ее еще раз:
- У меня дело к тебе. Выполнишь все лично. Вот свиток, вот адрес. В повозке с добычей есть черный сундук с золотом. Доставь по этому адресу, отдай и сундук, и свиток. Никаких вопросов не задавай, никаких имен не называй. Все понятно?
Девушка молча кивнула.
-Умница, выполняй.
Она отправилась к повозке с трофеями, но женское любопытство взяло верх. Постумия открыла тубус со свитком, развернула его и прочла. Там было всего три слова. Одно имя: Децим Юний Брут.
iyhan_spb
(автор: Kenji)
Нажмите, чтобы прочитатьЭтрусские войны
К тому моменту, как мне исполнилось семнадцать, Рим уже добрых полсотни лет пытался закрепить свою власть в Италии. Постоянная война с этрусками к северу от республики сильно злила Сенат и народ. А также пугала. Денег в государстве было достаточно, но всем известно, что они быстро заканчиваются, а много их и вовсе не бывает. Сенат объявил главной задачей государства избавление полуострова от столь досаждающего народца. Новую главу в истории данного противостояния было поручено написать консулу Люцию Юлию Либо. А он рвался в бой. Сказать по чести, новоиспечённый командующий был намерен завершить борьбу. Потому, собрав свои легионы, консул выдвинулся к городу Вольтерра. Однако при всей своей страсти, стремлении и упорности, он не мог похвастаться искушенностью в военных делах.
Вольтерра пала быстро. Желая закончить войну как можно более стремительно, консул повел свои легионы на штурм сразу же, как только они добрались до поселения. И это стало его первой ошибкой. Рим взял город, но четверть армии осталась лежать на его улицах. Этруски явно не были намерены помогать республике в её завоеваниях. Еще одно подтверждение тому пришло позже. Люций Юлий не стал дожидаться восстановления и укрепления города и, оставив лишь небольшой гарнизон, направился к Аримину, который располагался к югу от устья реки Рубикон на восточном берегу полуострова. Это стало его второй ошибкой. С запада к Вольтерре подошла армия этрусков. В Риме эта новость вызвала шок. Неужели они заключили союз с Лигурией и городом Генуя? Или вероломно воспользовались их землями для сокрытия своих войск? Но времени для политики не было. С варварами в Цизальпинской Галлии республика решит все споры позже. Второй консул – Гней Корнелий Сципион Азина – вернулся в Рим из Неаполя и начал созывать свои легионы, чтобы отправиться на помощь консулу Юлию. Который тем временем подчинил себе Аримин. Сопротивление здесь было не столь яростным, как в Вольтерре, однако, посчитав, что это необходимо для поднятия боевого духа своих солдат и демонстрации римского превосходства, он приказал разграбить город и увёл большую часть населения в рабство. Это очень плохо сказалось на его репутации и вызвало сильные волнения среди этрусков. Сенат намеревался со временем интегрировать их территории в Италии, а недовольный Римом народ столь близко к столице был им совсем не нужен. Не помогали и увеличенные налоги, которые ввели с началом новой войны, так что ситуация на полуострове не предвещала ничего хорошего.
В то время как один консул пополнял казну за счет грабежей, а второй собирал армию у стен Рима, пал город Вольтерра, в очередной раз перейдя к этрускам. Оборонительные сооружения не были завершены, гарнизон состоял лишь из самых неопытных, да и количеством он похвастаться не мог, а местные жители сами взялись за оружие, услышав новости про участь Аримина. Позже в докладах римских шпионов сообщалось, что один из предводителей армии этрусков морем отправился в Алалию, город на острове Корсика, предположительно с целью собрать новое войско или начать строительство флота. Рим же заканчивал строительство кораблей в Неаполисе, которые отдали под начало благородного Децима Юния Брута после отбытия консула Гнея Корнелия Сципиона в столицу. Сенат заблаговременно выделил средства на постройку судов, намереваясь использовать этот флот при вторжении на Корсику.
Армия из Рима наконец двинулась на Вольтерру. Это поселение нужно было занять вновь, так как оно стоило государству репутации. Нельзя давать повода считать республику слабой. Когда легионы встали под городом, стало ясно, что этруски успели проделать хорошую работу: город частично восстановили, построили укрепления, а в гарнизонной армии были замечены отряды наёмников. И всё же город пал. Эту новость в столице встретили ликованием, а Сенат учредил празднества по всей Италии, объединённой наконец под властью Рима, чтобы хоть как-то снизить недовольство населения.
Последующий за этим период можно было бы назвать спокойным, если бы не восстание, вспыхнувшее на севере недавно завоёванных земель. Однако ни один из консулов не спешил навстречу армии недовольных, зализывая собственные раны после сражений, а в ряды мятежников тем временем вступало всё больше людей. Но Рим – это не только сражения. На юге успешно опробовали новые способы орошения земли. Города росли, расширяя свои границы. Было заключено соглашение о торговле с далматами, народом на восточном берегу Адриатики. Также введена система перевозки продовольствия для армии, дабы не обременять легион обозами и вереницей рабов с провизией и походным снаряжением. Это пришлось очень кстати, потому как из Неаполиса пришли дурные вести: флот этрусков блокировал порт города, препятствуя торговле. Консул Люций Юлий вышел из Аримина и форсированным маршем двинулся на юг. Вторая же армия из Вольтерры отправилась на север: разбираться с восстанием. Битва началась утром, чуть севернее реки Арно. Мятежники собрали огромное количество недовольных под свои знамёна, но римские легионы были лучше вооружены и обучены, а также закалены в боях. Всё же восстание не было подавлено. Армия повстанцев потеряла половину людей, оставшиеся отступили в леса под прикрытием тумана, опустившегося на поле боя. Было принято решение не преследовать их: слишком велики были шансы угодить в западню. Они бежали дальше на север, в земли варваров. Тем временем от консула Юлия в Рим пришло сообщение, что его легионы вошли в город Неаполис, где их уже ожидали корабли Децима Юния. Они дали бой флоту этрусков, блокировавших порт, и потопили все неприятельские суда, затем почти сразу же отправившись в плавание. Пришло время навестить врага на его территории.
Вновь наступил недолгий период затишья. Шпионы в Цизальпинской Галлии докладывали, что варвары избавили республику от остатков мятежников: мало кому понравится вооружённая толпа, разгуливающая по родной земле. Волнения на севере Италии постепенно сходили на нет, но консул Гней Корнелий Сципион не решался распускать легионы: изредка происходили стычки с гарнизонами городов и собрания недовольных, которые жестко пресекались. Он также лично следил за строительством и успешно начал интеграцию региона. Так при нём в Аримине был расширен торговый порт, а сам город укреплён на случай нападения варваров. Была продолжена разработка месторождений различных руд, на которые регион был богат, а по инициативе консула стали изучаться медицина и способы работы с бронзой, в чем весьма преуспевал народ этрусков. Но наступил день, когда Рим сперва смеялся от радости, а затем застыл в ужасе.
Утром Сенату представили сообщение консула Люция Юлия, который докладывал об успешной высадке своих войск на Корсике и захвате города Алалия. Он, однако, упоминал, что гарнизон поселения был не столь велик, как ожидалось, но предложил списать это на истощение этрусков от войны и неспособность собрать крупную армию. Последняя часть его сообщения вряд ли была услышана всеми, так как в Сенате ликовали. Оккупация Алалии означала конец войне. Но к вечеру того же дня доставили другое донесение. Армию этрусков заметили у стен Неаполиса, город готовился к осаде. Из столицы выехал гонец с требованием к консулу Сципиону незамедлительно отправляться на юг и положить конец этому противостоянию. Но он не успел прибыть вовремя. Этруски заняли поселение. Сенат немедля сочинил распоряжение вернуть легионы с Корсики. Столица теперь была в опасности больше чем когда-либо. Но послание так и не покинуло Рим. Новости из Алалии пришли раньше. В городе бушевала чума.
Тогда времени думать над этим не было, но этруски решились на очень смелый и хитрый ход. Командующий, прибывший на Корсику после занятия римлянами Аримина, собрал воинов, всех, каких только смог найти. Этруски уже завершали строительство транспортного флота, когда появились первые признаки эпидемии. Было решено немедля отплыть, но пойти вдоль берегов Сардинии и Сицилии. Они знали, что у республики нет армий на юге. Один консул поддерживал порядок северных регионов, а второй готовился к плаванию, если уже не вышел из порта Неаполиса, клюнув на его блокаду этрусским флотом. В Алалии оставили гарнизон из добровольцев, чтобы не вызывать подозрений у армии римлян, позже взявших город штурмом, угодивших тем самым в рассадник смертельной заразы.
Пока воины Рима умирали от болезни на острове за морем, наш противник снова нашел чем удивить. Они не надолго задержались в Неаполисе, отправившись южнее, к поселению Косентия. Сразу после того как разграбили город. Но республика не выжила, если бы не могла соревноваться с остальным миром в хитрости и умении. Консул Гней Корнелий Сципион Азина провёл свои легионы севернее Апеннинских гор и устроил засаду армии этрусков на полпути к Косентии. В этот день война была завершена.
Небольшое количество мелких групп всё ещё продолжали сопротивление, но со временем и с ними покончили. Те немногие, кто пережил эпидемию, вернулись домой, включая консула Люция Юлия Либо. Рим заполучил в своё владение север Италии и остров Корсика, также весьма существенно пополнив государственную казну, а легионы были распущены и люди вернулись в свои дома к мирной жизни. Сомневаюсь, однако, что это продлится долго. Уже сейчас Сенат обсуждает возможность походов на север, в Галлию. На юге находятся Сиракузы, земля на Сицилии, которая представляется очень желанным призом. Восток манит возможностью контролировать Адриатику. И всегда есть Карфаген. Я бы поставил на Карфаген. Слишком дорого нам обходится их присутствие на берегах Средиземного моря.
Не за горами новые сражения, на благо народа и во славу республики!
Из записок Тиберия Ульпия об
истории Римской республики и этрусских войн.
(автор: sidrdim)
Нажмите, чтобы прочитать«Рассвет Империи: Магон Иберийский.»
Пролог
Совет ста четырёх был больше похож на разворошённый муравейник, чем на высший орган власти Карфагенской республики. «Баркиды+Средиземное море=Карфагенское озеро!», - скандировала одна часть собрания; «Баркидов на мыло! Ганнонидов на верёвки! И с Магонидами в горы!»,- скандировала другая часть собрания; «Магониды — ум, честь и совесть Карфагенской республики! Так сказал сам великий Магон!», - стараясь перекричать всех остальных, орала кучка судей в центре зала. Другими словами, обычные будни совета 1ста четырёх — выборы правящей фракции. На каком семействе остановится мудрый и неподкупный взгляд Совета? Это было загадкой даже для них самих. Целый день шла перебранка между сторонниками самых могучих семейств республики. И в конце концов неподкупное око совета старейшин остановилось... на охране многомудрого совета, навязанного предложенного на днях одним из Магонидов. Старейшины земли карфагенской, благоразумно просчитав все варианты, пересчитали ещё раз количество голосов за кандидатов в суффеты, а заодно и в главнокомандующие, и на следующее утро сообщили о результатах выборов: победили со значительным отрывом от соперников представители семейства Магонидов.
«Ну всё! Конец Карфагену! Пора сматывать удочки! И строить мощный военный флот в бесплодных попытках отразить десанты со всего средиземноморья. Магон! Чтоб ему пусто было! И куда смотрит Ваал!?» - так, или примерно так, думал Ганнон по дороге с собрания. О чём думал Барка, не известно, но вряд ли его мысли были более жизнерадостными.
Иберия. Лагерь карфагенской армии «Честь Магонидов» недалеко от Карт-Хадашта. 277 год до Р.Х.
Магон с лёгким недовольством наблюдал за проходящими мимо него отрядами карфагенской армии. Баал их забери! Армии!! По одному отряду ливийских гоплитов и копьеметателей, да наёмников пару отрядов! Да и то спасибо провидению, эти иберийские мечники пришли с ним. Да с такой «армией» только турдетанских варваров и воевать!
Хотя… в конце концов он сам этого хотел. Покупка обоих должностей суффета вылетела ему в круглую копеечку. Надо возмещать. Да и новый источник дохода в семье не помешал бы. А тут как кстати Ганнибал, вернувшийся в Карфаген на выборы суффетов, что-то там плёл про богатства Иберии. Заносчивые Барки! Наверняка не сомневались в том, что их сундук самый полный. Ан нет! Вот пусть Ганнибал и разгребает дела в Африке, Сицилии и Сардинии. Если он такой умный. А Иберия должна принадлежать Магонидам! Новые земельные угодья, новые богатства, новые рабы… Боже мой!!! Сколько новых рабов, пока ещё не подозревающих о своём рабстве, бегает по Иберии!!!
Просветлевшее лицо Магона вновь омрачилось. Когда совет сообщил ему об имеющейся в Иберии карфагенской армии, было принято решение взять с собой всего два отряда наёмников да личную охрану. А громкое название армии, «Честь Магонидов», оказалась насмешкой Ганнибала.
Внезапно перед Магоном всплыла ухмыляющаяся физиономия Ганнибала. Прохвост! Знал какая «армия» встретит первого суффета карфагенской республики в Иберии! Мол, если Магониды хотят прибрать к рукам этот лакомый кусочек – пожалуйста! Милости просим! Ну что ж! Если Барки думают, что они незаменимы – это их проблема. Хотят так думать – на здоровье!
Магон, немного подумав, усмехнулся. С той армией, которую оставил он Ганнибалу будет ой как непросто доказать свою незаменимость на такой большой территории – Африка, Сицилия и Сардиния. Флаг Баркам в руки!
Размышления первого суффета Карфагенской республики были прерваны начальником охраны лагеря «Чести Магонидов».
- Послы от турдетанов, суффет! Говорят о мире. Как прикажете поступить?
- Спроси, что предлагают и отошли в Карт-Хадашт. Гиерон будет рад новым рабам! – усмехнулся Магон.
Вскоре послушался шум борьбы, крики, затем всё стихло, и в палатку суффета вошёл прежний офицер с докладом.
- Эти немытые варвары предлагали заключить мирный договор и 1 000 золотых монет в подарок.
- Золото при них нашли?
- Нет. Только слова.
- Зачем нам 1 000 монет, если скоро вся их страна будет платить дань Карфагену… – Магон немного помолчал, и усмехнувшись, добавил – В моём лице... Как рабы?
- Всё прошло отлично, суффет. Новая партия в Карт-Хадашт будет отправлена на рассвете.
- Да! Гис, отправь вместе с этой партией приказ о строительстве поля для смотров! Мне надоело возится с этим ливийским подобием на гоплитов. Мне нужна хоть сколько-нибудь стоящая карфагенская пехота, и быстро!
Рим. Здание сената. Лето 270 года до Р.Х.
- Язык пунов лжив и вероломен! Нельзя допускать их в Сенат, независимо от их нынешних намерений!
- Не кипятись, Лукулл! В том, что все они похожи на шакалов, питающихся падалью, я полностью согласен, но ничего плохого в том, что мы выслушаем речи послов лукавых пунов, я, уважаемый Лукулл, не вижу. Ведь услышать они смогут лишь то, что мы скажем. А ответ на их слова у нас давно готов, и уважаемому собранию это известно не хуже нас с Вами, собрат мой!
- А мне хочется напомнить как уважаемым спорщикам, так и всему Сенату, что сейчас мы ведём тяжёлую войну с Этрусками. До нас давно доходят слухи о том, что в своей ненависти к Риму этруски готовы даже просить помощи у галлов, которых, как вы все знаете, с ними ничего не связывает. Так неужели же враги наши не обратятся за помощью к пунам, связанным с этрусками всевозможными договорами, открытыми и тайными!? Уважаемому сенату хочется объявить набор ещё двух легионов? И из кого будут состоять эти легионы? Из детей и стариков? Против опытных наёмников пунийских генералов?
Уже третьи сутки послы карфагенской республики ожидали приёма в римском сенате. Уже третьи сутки римские сенаторы пытались определиться: допускать коварных карфагенян до своих очей, или сразу послать туда, откуда явились.
В конце концов, после бурных дебатов, решено было принять дерзких послов злокозненного Карфагена, и даже дать им высказаться перед объявлением воли римского народа. Но, к всеобщему удивлению, речи, услышанные в сенате, произвели эффект сломавшейся катапульты. Пунийцы объявили, что вражда между Великим Римом и Этрусками не касается совета судей; мало того, этруски пытались добиться участия пунийского флота в боевых действиях против Рима, и, якобы, это так разозлило совет, что все договора с народом этрусков были разорваны. Но и это ещё не всё: по завершении своей необычайной речи был преподнесён дар римскому народу от карфагенского народа. Такого римский народ в лице сенаторов вообще не ожидал.
Дары были приняты; а после отбытия послов разгорелись ещё более напряженные споры о мотивах пунов. На чём сошлись уважаемые сенаторы, доподлинно неизвестно,- обсуждение шло, как говорится, за закрытыми дверями. Достоверно можно сказать только то, что на следующий день были принесены жертвы Юпитеру Вседержителю. А среди простых граждан ещё очень долго шли разговоры о пунийском коварстве вообще и о том, какую пакость задумали проклятые пуны сейчас.
Совет судей в Карфагене. Незадолго перед этим.
- Плетите, что хотите, но ваша главная и единственная цель, - дары римскому сенату. Но перед этим посетите этрусков, и доведите до их сведения, что ни один договор, заключённый между нашими народами, недействителен… Причины? Баал, да что угодно… ущемление прав наших купцов, нарушение этрусским флотом нашей территории… Подберёте по обстоятельствам. Главное, чтобы об этом узнали в Риме.
Так, или примерно так напутствовали своих послов в великом городе Карфагене. Одновременно с депутацией в Рим, было направлено посольство в город Сиракузы. Магону, занятому приобретением Иберии, не нужны были конфликты на другом конце обширной карфагенской державы.
Дружные карфагенские семьи.
К 263 году до Р.Х. война между Римом и Этрусской конфедерацией подходила к концу, и победителями явно были не этруски. Как сообщали пунийские торговцы, во власти конфедерации остался один-единственный город. Послы из Карфагена каждый год отправлялись как в Рим, так и в Сиракузы, вызывая каждый раз бурю эмоций в Совете. Сторонники Магона и Ганнона были постоянными сторонниками посольств, правда по разным мотивам: Магону не нужны были удары в спину в разгар событий в Иберии, а Ганнон слишком хорошо был знаком с недостатками своего флота, чтобы выступать за обострение конфликта с итальянскими государствами. Даже Барки смолкли: Ганнибал, про себя осыпая всеми известными проклятиями Магона, вслух предпочитал занимать нейтральную позицию, и не случайно. Львиная доля доходов республики уходила в Иберию, да и при одной мысли о «подарке» Магона, этой насмешке на карфагенскую армию, хотелось уничтожить под корень всю его семейку. А тут ещё разбитые турдетаны…
В Карфагене на Магона молились, будто он являлся самим Баалом, а не наглым мешком с деньгами! Барки хотели компенсировать поражение на выборах в Суффеты покупкой должности мехиба, казначея республики, но на волне всеобщей популярности, вызванной новыми поставками рабов из Иберии, победами карфагенской армии, - ни о каком противостоянии Магонидам не могло быть и речи. Магон запустил свои жадные руки в казну республики! Но хоть сам Ганнибал не мог противостоять честолюбию Магона, он мог натравливать на него другие, более мелкие семейства, волей-неволей объединившиеся в одну фракцию. Ведь Магон сам оставил на Ганнибала разборки в Африке, Сицилии и Сардинии. Теперь получи! Ганнибалу удалось убедить совет в необходимости создания новой армии в Лилибее, и отдать её Гимилькару, одному из лидеров «независимых». Магон не очень сопротивлялся. Пусть потешатся! С 272 года до Р.Х. суффет, с 263 года до Р.Х. мехиб, он мог себе позволить слегка успокоиться. К тому же волна народной любви действует расслабляюще.
Однако, на счастье Барки, вскоре после создания армии Гимилькара, в Лилибее вспыхнуло восстание местных жителей, недовольных правлением пунийцев. И, опять же на счастье Баркидов и «независимых», когда армия восставших подошла к городу, Гимилькар имел под своим командованием небольшой гарнизончик, два лёгких корабля со стрелками, и четыре отряда карфагенской и ливийской пехоты. Сражение за Лилибей закончилось, едва успев начаться. Раздобывший где-то боевых слонов руководитель восставших сицилийцев подошёл слишком близко к предместьям города, где и был сражён шальным дротиком, пущенным наугад одним из ливийцев. Этого потрясения восставшие не смогли перенести, бросившись бежать с поля боя. Всё, что оставалось Гимилькару, так это догонять их, отправляя на рынок рабов в Карфагене. Эта стычка, незначительная сама по себе, тем не менее сыграла огромную роль в борьбе Барки с Магоном.
Удачное стечение обстоятельств для Гимилькара + финансовые и ораторские возможности Барки начали создавать проблемы для всемогущества Магона. Результатом победы главы «независимых», раздутая в Совете Ганнибалом, явилось назначение вторым мехибом республики Гимилькара.
«Мы ещё увидим, чья возьмёт!» - довольно потирая руки, выходил Ганнибал Барка из здания Совета Судей.
Магон, получив известия от своих клиентов о кознях Баркидов и появлении конкурента в лице Гимилькара, ненадолго заперся в своём новом доме в Картубе (о военных действиях в Иберии в следующем выпуске), вызвав из Карт-Хадашта своего брата, приплывшего из Лилибеи со свежими новостями; а через месяц по всему Карфагену и Лилибею поползли слухи о том, что Гимилькар продался сиракузскому тирану. А иначе чем вызвано отсутствие всякой реакции на небольшой отряд сиракузских гоплитов, вставших лагерем на пунийской земле? И вообще, что может сделать для Карфагена полезного генерал, который не вышел навстречу бандам восставших только потому, что струсил, понадеявшись больше на крепость своего дома, чем на своё мужество и верность своих солдат? Трус не должен быть генералом!
И хотя на распостранение слухов ушла бОльшая часть годового бюджета, но результатами Магон был доволен – новости о Гимилькаре пошли гулять по всей республике.
Начало иберийской кампании (266 – 254 гг. до Р.Х.)
Новый Карфаген был верным вассалом Старого Карфагена, но Магон был не прочь захватить Гадиру, а потому и тянул с походом, выжидая его падения после набега турдетанов.
И только когда дошли сведения о сдаче города, Магон, выразив искренние соболезнования спасшимся горожанам по поводу потерянного ими имущества, приказал выступать на Картубу.
В 266 году «Честь Магонидов» выступила из Карт-Хадашта и не торопясь, направилась к первой цели своего иберийского похода — Картубе. Имея под своим командованием полностью укомплектованную армию, состоящую из ливийской пехоты, карфагенских гоплитов, наёмной пехоты и кавалерии, Магон был полностью уверен в успехе предприятия. На следующий,265 год «Честь Магонидов» подошла к окрестностям Картубы. Встретившее их войско турдетанов, не принимая боя, отошло в город. Очевидно, большинство воинов ушло в поход на Новый Карфаген: лакомый кусочек для всех участников конфликта.
Осада города началась. Магон методично перекрыл все выходы из города, а оставшихся в армии ливийских гоплитов подрядил собирать штурмовые лестницы. («Ну вот! И эти на что-то сгодились!») Наконец, штурмовые лестницы готовы, воины заняли свои места, - штурм начался! Ливийские гоплиты и наёмники повезли штурмовые лестницы к стенам, осыпаемые градом стрел, камней и дротиков. Как только лестницы оказались у стен, навстречу защитникам города ринулись ливийские пехотинцы, распихивая в стороны поредевших наёмников у лестниц. Жестокий бой разгорелся на стенах. Защитники явно проигрывали пунийцам, но сдаваться не собирались; вскоре стены были сданы, резня перекинулась на улицы. Магон уже думал о ценах на новые поставки рабов из Картубы, как вдруг послышался многоголосый рёв сотен глоток, - на выручку защитников города вернулись из похода на Гадиру воины турдетанов.
Минута замешательства, отрывистые команды, и не участвовавшие в штурме карфагенские гоплиты выступили навстречу новой опасности. Забыв про всё, варвары с криками ярости рвались к воротам, к тому времени уже захваченным карфагенянами. Толпа турдетанов нахлынула на фалангу карфагенских гоплитов, отхлынула, поколебалась, и, преследуемая лёгкой пехотой и кавалерией Магона, бросилась наутёк. Штурм заканчивался. Последние защитники Картубы находили свою смерть на острие пунийских мечей, Магон, сопровождаемый отрядом телохранителей, въезжал в захваченный город. Через несколько дней разрушенная Картуба признала нового повелителя – первого суффета республики Магона Карфагенскую республику.
Итак, в 263 году одним городом у Карфагена стало больше. Правда, радость победы несколько омрачила одна новость – войска нового Карфагена отбили свой единственный иберийский порт, положив конец свободному существованию турдетанов. Эта печальная новость настигла Магона на полпути между Картубой и Гадирой. Выразив искренние поздравления союзнику, послав про себя на его голову все несчастья мира, Магон вынужден был развернуться восвояси.
Мечты о продолжении похода были отодвинуты на задний план вначале устройством новых земельных участков, затем восстановлением численности армии, интригами против Гимилькара (последним, пожалуй, даже в первую очередь). Ну а в 258 году до Р.Х. случилось событие, отодвинувшее на целых два года всякие мысли Магона о новых завоеваниях.
Слишком тяжёлый труд, недостаточная охрана, да и Баал знает какие ещё причины, привели в конце концов к крупномасштабному восстанию вчерашних свободных воинов турдетанов, а ныне карфагенских рабов. Пострадали в основном Магонские земли, что настолько разъярило его, что начисто забыв о новых завоеваниях, первый суффет республики бросился в погоню за своей собственностью во главе всей армии. Несколько раз карфагенянин почти настигал рабов, успевших сколотить целую армию, но каждый раз более хорошее знакомство с местностью позволяло им скрываться. Но Магон не собирался сдаваться. И вот, наконец, Магону улыбается удача, и армия рабов, чуть-чуть не достигнув границы карфагенских земель, вынуждена принять бой. Но что они могли противопоставить железной дисциплине пунийской пехоты? Только свою ярость и жажду свободы. Но в данном случае это было слабым противовесом. Бой получился короткий и ожесточённый. Турдетаны предпочитали умереть свободными, чем вновь оказаться рабами Магона.
Подавив восстание, разобравшись с внутренними склоками, Магон опять вернулся к Иберийскому походу.
В 254 году «Честь Магонидов» разбила лагерь недалеко от границ эдетанских земель, ожидая сообщения о подходе флота Гисгона, мчавшегося на всех вёслах из-под Карфагена, чтобы внезапным ударом с суши и моря осадить столицу Эдетанов, Арсу.
Продолжение иберийской кампании. Смерть Магона Иберийского. (254-245 гг. до Р.Х.)
- Мы стоим на границе уже четвёртый месяц в ожидании чуда Баалова! Где Гисгон с флотом? Он что, забыл, где находится Иберия? Или почувствовав запах моря, забыл, что командует военным флотом, и ринулся на поиски новых земель? Первооткрыватель Мелькартов! Если и в следующем месяце не будет известий от Гисгона, то Эдетанов будем воевать без флота! – Магон был вне себя. Ещё бы! Из-за этих рабов поход на эдетанов и так затянулся, а тут ещё проволОчки со стороны «союзничка». А может, жажда первооткрывательства тут ни причём, и Гисгон элементарно сошелся с Баркой? Почему молчат агенты?! Надо будет получше ими заняться. Вот только Иберию к рукам приберу.
Так и не дождавшись Гисгона, летом 254 года Магон вторгся на земли эдетанов. Внезапным это нападение для местных жителей не стало – пунийские послы объявили войну Эдетанам за пару часов до вторжения – так что время подготовится у варваров было! Правда одно обстоятельство слегка осложняло ход кампании – за то время, которое Магон провёл в подавлении восстания рабов и в поиске бежавших после блистательной победы под Картубой, эдетаны успели вступить в союз с Ареваками, другим иберийским племенем. Опасность же состояла в том, что если эдетаны угрожали Карт-Хадашту, то Ареваки накапливали войска на границе с Картубой. А для защиты всех владений была в наличии только «Честь Магонидов», правда укомплектованная под завязку и тренируемая каждый мелькартов день. Именно поэтому Магон торопил события, стараясь подчинить республике за один удар племя варваров, угрожавших базе Карфагена в Иберии, Карт-Хадашту.
Впереди стрелки, за ними карфагенские гоплиты, позади них, на флангах – ливийская пехота; именно таким, обычным боевым строем, двинулись воины «Чести Магонидовой», в солнечный летний день 253 года до Р.Х. на штурм Арсу. Варвары пытались встретить нежданных посетителей в предместьях города, но обескураженные градом камней, на некоторых из которых была выбита надпись «лови!», ретировались в центр посёлка, где и были окончательно сломлены напором хорошо обученных карфагенских гоплитов. Но, взяв Арсу, Магон с удивлением обнаружил, что это ещё не конец эдетанов – те успели, помимо союза с Ареваками, ввязаться в войну со своими соседями на севере, и в ту минуту, когда гоплиты вколачивали верность Карфагену в плоть и кровь жителей Арсу, воины эдетанов вступали в захваченную Тарракону. Да и из Картубы обеспокоенные горожане доносили о толпах варваров, скапливавшихся на границе с городскими владениями. Оставить же захваченную Арсу Магон никак не мог: надо окончательно вколотить в сердца горожан верность Карфагену, да и без пополнений двигаться дальше первый суффет республики не собирался. А потому в 252 году до Р.Х. в Испании начала формироваться вторая армия – «Гордость Ганнонидов», расквартированная в Картубе. Активных военных действий она до конца формирования начать не могла, но варвары на границе, с одной стороны, почуявшие усиление гарнизона вожделенной Картубы, а с другой стороны, получившие известия о падении Арсу, скрылись с поля зрения карфагенских сторожей. «Вот и пусть дожидаются неизбежной участи стать подданными и рабами великого Карфагена!» - подумал про себя Магон, получив новые известия. К тому же покончить с главной угрозой своей базе одним ударом не получилось – эдетаны продолжали угрожать Карт-Хадашту, правда отогнанные подальше, но всё же… Если бы Магон знал, как он ошибался!
Наведя порядок в городе, уже подготовившись к дальнейшему покорению иберийского побережья, обеспечив свой фланг от набегов ареваков второй армией, Магон неожиданно для себя получил сообщение о подходящих к городу с двух сторон эдетано-аревакских толп варваров. По оценкам шпионов, они вдвое превосходили имеющиеся у него войска…
План у варваров был прост – выбить карфагенян из родного города. А прекрасно зная о своём численном перевесе, эдетаны и их союзники не сомневались в победе.
Битва была упорной. Иберийцы упорно рвались к центру города, где расположился сам Магон со своими офицерами. В предместье Арсу варваров встретили пращники, и, не вступая в ближний бой, отступили к центру, под прикрытие стройных рядов карфагенских гоплитов. Ярость варваров столкнулась с железной дисциплиной магоновых гоплитов. Гоплиты держали строй несмотря ни на какие потери, ибо прекрасно знали, что единственная вещь, которая может спасти их от поражения, - это стойкость. И вновь дисциплина победила ярость – несколько прямых атак союзной армии варваров были отбиты, а попытки обойти оборонявшихся гоплитов по улочкам были отбиты с такой же стойкостью ливийской пехотой.
День подходил к концу, измождённые пунийцы в полном молчании следили за тем, как последние остатки ещё утром могучей, а ныне жалкой союзной армии варваров скрывались в окрестных лесах. От преследования из-за высоких потерь и огромной усталости карфагеняне отказались.
Чуть позже Магон получил радостную весть - Ареваки, участвовавшие в набеге на теперь уже карфагенский город Арсу, и выставившие для этой цели лучшую часть своих мужей, были настигнуты у самой границы «Гордостью Ганнонидов», и добиты. Ситуация складывалась как нельзя лучше – оба противника только что лишились лучшей части своих воинов, Нуманция, их столица, теперь наверняка беззащитна, да и Картубе уже ничего не угрожает. Можно спокойно потратить пару лет на полное восстановление как армии, так и разрушенного почти до основания города. Правда, немного поколебавшись, Магон всё же решился на следующий год покончить с эдетанами, направив свою полуобновлённую армию на штурм Тарраконы.
Как и ожидалось, пунийцев встретили небольшие отряды наспех сколоченной армии. Сопротивление (если то, с чем столкнулись пунийцы, можно было назвать сопротивлением) последних защитников последнего свободного города эдетанов было сломлено, а владения Магона Карфагена увеличились ещё на один испанский город. Будучи уверенным, что Ареваки после разгрома под Арсу ещё нескоро отважатся пересечь карфагенскую границу, первый суффет и полководец республики, решив, что победа над ними также должна принадлежать ему и его воинам, направил командующему «Гордости Ганнонидов» строжайший приказ не пересекать территорию ареваков, так как в настоящее время якобы ведутся переговоры с ними о мире с условием ежегодной выплаты дани Карфагену. Сам же Магон в это время изо всех сил старался навести пунийский порядок в завоёванных им землях, с беспощадностью подавляя малейшее неповиновение своей власти со стороны местных жителей. И вот, в 250 году до Р.Х. «Честь Магонидов», наведя порядок в завоёванных землях, выступила из Арсу по направлению к Картубе, но, не дойдя до неё, свернула на север. Их цель - Нуманция!
Недалеко от карфагено-аревакской границы.
Вот уже вторую неделю он наблюдал за тем, как один за другим проклятые пунийцы отправляются в Тартар. Там этим собакам самое место! Несколько лет назад его отец и два старших брата погибли в битве с пунийцами, пытаясь освободить захваченный у союзников-эдетанов Арсу. Затея оказалась неудачной, и на общем совете было решено укрепить оборону города, срочно собрать новую армию, а территорию Карфагена наводнить шпионами, благо в дебри пунийцы предпочитали не углубляться. Вот уже третий месяц сын одного из старейшин Нуманции шпионил на бывшей территории эдетанов за своими кровными врагами. Напав на след крупного отряда пунийцев, к тому же явно шедших в их земли, Балторакс бросился по следам, и, в итоге обнаружив крупную армию карфагенян, не на шутку встревожился. От турдетанов и эдетанов ничего не осталось, только воспоминания. А ведь они были помощнее его народа! Решение всплыло само собой… Пробравшись пару недель назад ночью в лагерь карфагенян, удалось отравить запасы воды, и с тех пор с нескрываемым злорадством Балторакс наблюдал за мучениями пунийских захватчиков. Цель была достигнута- карфагеняне простоят на месте ещё долго, стараясь разобраться в причине охватившей войско болезни. Но возвращаться в свои земли шпион не торопился. Было у него ещё одно задание совета. Странное задание, заказанное к тому же карфагенянином. Странные эти пунийцы! Но да боги с ними! Главное – странный карфагенянин не ошибся. Армия пунов шла именно тем маршрутом, на который указал карфагенянин, и в лагере, как у себя в доме, разгуливал богато одетый пуниец. Как бы к нему подобраться? Вот уже вторую неделю он ломает голову, - как бы подобраться незаметно к этому фанфарону?
Магон, в сопровождении охраны совершая обычный обход лагеря, внезапно почувствовал жжение в правом боку. Пульсирующая боль. Баал! Что это? На помощь! Получился всхлип. Темнота.
На третьи сутки Магон пришёл в себя, и стараниями жрецов Асклепия понемногу выкарабкался из вечной тьмы, уготованной неудачливым убийцей. Хотя, надо отдать должное убийце, спасло Магона только чудо – послушайся он своей прихоти, а не уговоров собственных офицеров, лежать бы ему сейчас в могиле – только наличие доспеха спасло его от верной смерти. Поиски убийцы ничего не дали – даже неизвестно, был ли это наёмный убийца одной из карфагенских семей или какой-нибудь отчаявшийся варвар попытался покончить с пунийским вторжением таким способом. Но так или иначе, а отплытие в Карфаген и лечение заняли целых два года. На период отсутствия Магона командовать «Честью Магонидов» из Совета прислан Гамилькар, один из представителей многочисленного семейства Барки. С Магоном, когда ему сообщили эту новость, чуть не случился сердечный приступ. Но быстро придя в себя, Магон принялся дёргать за нити огромной шпионской паутины, опутавшей все семейства Карфагена, и не прошло и года, как из Иберии пришла горестная весть о гибели новоявленного Ганнибала от руки неизвестного убийцы. Говорили при этом, что убийство - дело рук очередного аревакского шпиона. Не успел Барка завести речь о новом командире из его семьи, как Магон уже высадился в Карт-Хадаште и принял командование над своей армией. Теперь его ничто не останавливало – ни Барки, ни необходимость договариваться с Гисгоном о помощи военного флота при действиях вдоль побережья, ни угроза базе Магона в Иберии. Отныне и навеки всё восточное побережье Испании принадлежит Магону! Карфагену! Захватив центральную часть Испании, можно считать кампанию фактически завершённой: завоевание окраин – дело техники и вопрос времени.
В 248 году начался поход «Чести Магонидов» на завоевание сердца Испании - Нуманции. На этот раз Магон окружил себя и своё войско многочисленными агентами, стремясь не повторить событий двухлетней давности. И это сработало - Ареваки, сделавшие ставку на оборону своих земель и активную шпионскую деятельность на карфагенских землях, ничего не смогли сделать – Магон почти без затруднений подошёл к столице их земли.
Обычный боевой порядок, железная дисциплина против ярости варваров, цеплявшихся к тому же за каждый дом – яростный штурм Нуманции завершился полной победой пунов.
Следующей своей целью Магон избрал земли лузитанов, и в преддверие очередного похода начал собирать третью испанскую армию «Слава Магонидов», для охраны порядка в новых землях. «Честь Магонидов» готовилась к новому завоевательному походу.
Но… дни Магона были сочтены. Рана, нанесённая убийцей, пошатнула здоровье немолодого в общем-то человека, а боевая рана в ходе последнего штурма окончательно подорвала его здоровье. Ему становилось всё хуже и хуже, и наконец, в середине июня 245 года до Р.Х. покоритель Иберии, первый суффет республики Карфаген, командующий армией «Честь Магонидов» скончался в своём новом доме в Картубе.
Послесловие.
Впереди были и укрепление власти Карфагена в Испании, и пограничные войны с галлами, и борьба со свевами за господство над Италией, и гражданская война, и, наконец, Империя… но всё это уже другие истории….
(автор: Stics)
Нажмите, чтобы прочитатьАвтор: Stics
ААР для Сiчи
Пуно-иберийские войны.
Карфаген. Африка. 273 B.C.
Ганнибал Барка, стоя у окна своего родового дома, наблюдал за гаванью Карфагена, за кораблями, отправляющимися в заморские страны приумножать богатство и славу его родины. Был непростой день для Ганнибала, ведь сегодня должен состояться совет известных семей и кланов Карфагена, на котором должна решиться дальнейшая судьба государства…
- Я, Магон, сын знатного рода Магонидов, настаиваю на захвате территорий африканских племен! Они грабят наши караваны! Мешают торговле!
- Именно поэтому, мы, Ганониды, рекомендуем воздержаться от войн и сосредоточиться на торговле и установлении торговых связей с дикарями.
- Возьми себя в руки, Гисгон! Тебе лишь бы кошель свой набить! Где же твоя пунийская честь! Нам нужны колонии!
- Вы правы. – донесся спокойный, но в то же время уверенный голос из зала совета.
- Кто из них, Ханнибаал?
- Оба. Магон прав, нам нужны колонии, как и Гисгон – надвигается война с Римом, этого нельзя отрицать, и судьба Карфагена будет зависит от количества золота и серебра в нашей казне.
- И что же предложит Дар Баала?! – съязвил Магон.
- Иберия. Серебряные рудники. Иберия должна стать колонией Карфагена. Мы уже основали Новый Город – он станет нашим опорным пунктом в покорении иберийских варваров…
Карфаген. Африка. 272 B.C.
Ганнибал готовился к отплытию в Иберию. Спешно набиралась армия и строился транспортный флот. Еще годом ранее Магон отплыл в Иберию, и Гисгон выдвинулся с флотом для поддержки основных сил. Перед отплытием, Ганнибал отдал приказ о строительстве в греческих колониях на Сицилии храма, чтобы отвлечь местное население от бунтажных мыслей. Ганнибалу предстоял долгий путь…
Новый Карфаген. Провинция Карфагеника. 272 B.C.
Тем временем Магон двигался к границам племени Турдетанов, с которыми происходили периодические стычки. Магон имел в наличии несколько отрядов ливийских гоплитов, копьеметателей, а также несколько наемных легковооруженных отрядов иберийских мечников идеально приспособленных к боям в Иберии, но получив свежие развед.данные решил пополнить войска еще несколькими отрядами ливийцев. Т.к. Иберия представляла собой опасный край, то по приказу Магона в Новом Карфагене началось строительство казарм для тренировки пунийских войнов.
Кордуба. Бетика. 272 B.C.
Выйдя к Кордубе, войска храброго Магона осадили столицу воинственных Турдетанов, однако войск для победного штурма было недостаточно, поэтому Магон мудро решил подождать подкреплений от Ганнибала.
Новый Карфаген. Карфагеника. 271 B.C.
Ганнибал вступил в дикие земли Иберии. Нет, Ганнибал и раньше бывал в этих землях со своим отцом, и Новый Город был ему знаком не понаслышке. Ему нравился этот суровый и неприветливый край полный тайн и загадок, возможно, эти места напоминали ему самого себя – твердого и решительного в своих целях. Следуя плану, Ганнибал двигался на соединение с Магоном, попутно пополняя свои ряды ливийскими колонистами.
Морское посольство. 271 B.C.
Гисгон, прежде чем отправиться на запад, заключил несколько полезных соглашений. Взятками и лживыми посулами были задобрены кровожадные римляне и африканские кочевники, нет, отношения были по-прежнему напряженными, но некий накал страстей снизился. Конечно, пришлось выложить приличную часть серебра из казны, но это того стоило. Помимо этого, были разорваны все дипломатические отношения с Этруссками. На этом настаивал сам Гисгон, дабы отсрочить войну с римлянами. Ганнибал был вынужден согласиться. Торговые соглашения заключить не удалось – многие дипломаты были недовольны политикой Баркидов и отказывались иметь дела с Карфагеном, пока этот клан состоит в совете. Их встречное унизительное предложение об отставке влиятельных Баркидов было отклонено.
Кордуба. Бетика. 270 B.C.
Ганнибалу удалось соединиться с войсками Магона. Передав большую часть своих войнов, Ганнибал также присоединился к осаде. В то же время пришли тревожные вести от союзных пунийских колонистов – против них начали военные действия Гетулы, посоветовавшись, Магон и Ганнибал решили поддержать союзника. Тем временем Гисгон достиг Нового Города и стал на рейд в местной гавани.
Кордуба. Бетика. 270 B.C
В городе начался массовый голод и болезни. Защитники приняли единственное верное решение – атаковать врага. Несмотря на преимущество в числе, Магону пришлось тяжело в битве. Ценой тяжелых потерь город удалось взять – Кордуба стала еще одной пунийской колонией в Иберии. В ходе битвы были сделаны следующие выводы – ливийские гоплиты малоэффективны в боях против местных варваров. Они не в состоянии сдержать натиск даже легкой пехоты мечников. В перспективе было решено переформировать армию. Рабы, захваченные в бою, были вовлечены в реконструкцию города по эллинистическому образцу, что потребовало немалых затрат казны.
Кордуба. Бетика. 269 B.C
Обменявшись войсками, Ганнибал отправился в сторону столицы пунийских колонистов. К Гадесу причалил небольшой флот Гетулов, что вызвало некие опасения, на перехват отправился хитрый Гисгон. Силы противников были равны – по шесть кораблей с каждой стороны. Гисгон решил поступить следующим образом. Перед боем, он приказал построить «анастрофу» для обхода с флангов и последующими таранными ударами. План удался. После подобного маневра были сразу же уничтожены три легких вражеских судна. Однако два легких корабля Гетулов с метателями уничтожили легкое судно с ливийскими гоплитами забросав их копьями. Также вражеский флагман с царскими нумидийцами пошел на абордаж гептеры самого Гисгона! Гетулы взяли гептеру пунов, Гисгон был ранен, но ему удалось чудом пережить абордаж. Вражеский флагман был сожжен греческим огнем с одного из легкого судна пунов. В ходе боя пуны потеряли судно с ливийскими гоплитами, а также понесли ощутимые потери на остальных судах.
Тингис. Мавретания. 269 B.C
Армия Ганнибала быстро продвигалась вглубь Мавритании к столице Гетулов. Ганнибалу было крайне необходимо быстро покончить с Гетулами и вернуться в Иберию, ведь Магон стоял на защите в Кордубе с малым гарнизоном. Вскоре пришли тревожные вести, которые заставили поторопить Ганнибала.
Мавретания. 268 B.C
К лагерю Ганнибала прибыл гонец от союзных мавританских пунов – к Гадиру причал огромный флот Гетулов для высадки десанта. Хитрый вождь Гетулов решил обмануть пунийцев и атаковать врагов в незащищенный тыл. У Ганнибала не было выбора. На осаду рассчитывать было нельзя, но благодаря пустующей столице врага (все войны Гетулов отправились в морской поход против пунов) город удалось взять с минимальными потерями – малый гарнизон не смог оказать достойного отпора. Не давая ни минуты отдыха своим уставшим войнам, Ганнибал развернул свои войска в направлении к Гадиру.
Тингис. Мавретания. 268 B.C
Несмотря на форсированный темп, Ганнибал не успевал… Гадир был взят огромной армией Гетулов, а защитники перебиты. Задержавшись в Тингисе и договорившись о совместной контратаке с представителями знатных родов мавританских пунов, войска союзников готовились к контратаке на Гадир…
Гадир. Бетика. 267 B.C
На совете в Тингисе при участии Ганнибала, главой кампании по возвращению Гадира был выбран молодой, но талантливый пуниец из Мавритании – Гамилькар. По договору союзников, Гамилькар должен был блокировать город с моря с последующим десантом, в то время как Ганнибал должен был подойти с суши. Так они и поступили.
Гадир. Бетика. 267 B.C
Битва началась с высадки союзного десанта Гамилькара. Вслед за ним к городу подтягивались войска Ганнибала. Гетулы плотно укрепились на площади вокруг города и настроены были биться до конца. Их глаза пылали ненавистью к пунийцам – вести о падении их столицы разжигали огонь в сердцах африканских воинов. План битвы был прост – союзники должны были ударить с двух сторон по противнику, окружить и уничтожить врага. Что, собственно и произошло. Костяк армии Ганнибала по-прежнему составляли преимущественно ливийцы и пара отрядов наемников. Но Гетулы, к счастью, это не иберы, и, поэтому ливийские гоплиты могли достойно держаться против легковооруженных африканских копейщиков. Гетулы имели преимущество в легковооруженных копьеметателях, поэтому было решено не ввязываться в перестрелку с противником, а идти в решительный штурм врага. Относительно быстро преодолев расстояние до вражеских рядов и понеся минимальные потери ливийские гоплиты завязали невыгодный противнику ближний бой. Исход боя решил тыльный удар союзников по врагу. Гетулы были окружены и почти полностью перебиты. Гамилькар и Ганнибал решали судьбу 300 плененных воинов. Великодушный Гамилькар предлагал казнить пленников по их же собственной просьбе. Но Ганнибал уготовил другую участь несчастным…
---
Ничем не примечательное утро одной из африканской деревни. Местный жители вышли из своих лачуг и увидели бредущие к ним силуэты людей – с десяток изможденных мужчин плелись с отрубленными кистями рук. Месть пунов африканскому народу, посмевшему поднять руку на мощь Карфагена, свершилась.
---
Уничтожив Гетулов, Ганнибал спешным темпом развернул войско в сторону Кортубы, дабы обезопасить северные границы и поведать Магону о военных успехах.
Кортуба. Бетика. – Новый Карфаген. Карфагеника. – Эбора. Лузитания. 266 B.C
Вести о славных победах порадовали пунийских войнов в Кортубе, однако Магон был несколько равнодушным к этим новостям. Также, от него Ганнибал узнал, что иберийские племена начали войну между собой. Ареваки подчинили себе Лузитанов и развязали войну против Кельтиков. Дабы не допустить доминирования Ареваков на полуострове, было решено захватить земли Кельтиков. Это задача была отдана в руки Магона, в то время как Ганнибал, передав ему свои войска, отправился в Новый Карфаген для создания новой, хорошо обученной армии. Прибыв в Новый Город, Ганнибал приступил к смотру войск. Наибольшее впечатление на него произвела тяжелая ливийская пехота. Данные войска были снаряжены кольчугой, в достаточной мере защищавшей их, шлемом, щитом, коротким обоюдоострым мечом и парой метательных копий. В целом, эти войны были созданы пунами в противовес римской пехоте и копировали их снаряжение и тактику боя. Помимо этого в полевом лагере, проходили тренировку карфагенские гоплиты. Эти солдаты были лучше защищены, чем ливийские гоплиты, и могли дольше держаться против врага. Эти войны и составили новый костяк пунийской армии. Согласно плану, Магон пошел на штурм против Кельтиков, ибо время работало против пунийцов. Город был взят без особых потерь, ибо армии Кельтиков были разбиты Ареваками, а гарнизон был потрепан предыдущими осадами.
Новый Карфаген. Карфагеника. – Олисипо. Лузитания. 266 B.C
Ганнибал продолжал сбор войск. В это время к границам только что захваченного города Кельтиков подошло огромное войско Ареваков, наверняка предназначенное для войны с Кельтиками. Магон, не посоветовавшись с Ганнибалом, решил напасть на войско Ареваков. Бои с иберами никогда не бывают легкими. У Ареваков было много пеших мечников, в то время как у Магона были преимущественно ливийские гоплиты. Чтобы уровнять шансы, Магон спешно нанял пару отрядов наемных иберийских мечников из соседних деревень. Бой произошел в довольно-таки невыгодных условиях для пунов. Стороны расположились на противоположных берегах мелководной речки, имевших лишь пару пригодных места для перехода. Благодаря разведке удалось узнать позиции врага. Магон разделил свои войска. Три отряда легкой пехоты иберов были размещены по левую руку напротив мелководья. Остальные войска заняли мелководье по правую руку. Бой начался по инициативе пунов. Враг занял оборону у реки, выдвинув вперед дальнобойных пращников. У Магона не было выбора. Наемников по левую руку встретили 4 отряда иберийских копейщиков. Несмотря на численное превосходство, 3 отряда мечников расправились с копейщиками и направились в сторону основного сражения, при этом заходя в тыл вражеским войскам. Что касается основного сражения, то там пунам пришлось тяжело. Идя в брод по колено в воде под градом копий и камней отряды несли потери. Однако их сзади прикрывали собственные копьеметатели, что также доставляло хлопоты противнику. Но и тут вождь иберов проявил смекалку. Он выдвинул свои основные войска к переправе и, не давая ступить пунам на сухую землю, заблокировал дальнейшее передвижение в итоге пуны продолжали сражаться по колено в воде, медленно продвигаясь к суше, несмотря на стену копий, войнам удалось выбраться на сухую землю. Видя тяжелое положение своих воинов, Магон послал резервы в виде ливийских гоплитов, которые должны были создать численный перевес. Дабы воодушевить войска, Магон спешился и лично принял участие в сражении, вдохновляя рядом стоящих воинов. Благодаря введению резервов, ряды противников начали колебаться, к тому же в тыл вышли 3 отряда иберийских мечников, переправившиеся с левого брода. Враги оказались в кольце и были перебиты все до одного.
---
Природа Иберии красива: горы, озера и голубые речушки, очень прекрасный и живописный край. И лишь в этот день одна из рек Иберии была кровавого цвета, неся в своих водах славных павших воинов, стойко бившихся за право жить в этих землях.
---
Решив покончить с Ареваками в Лузитании одним быстрым ударом, Магон приведя в чувство потрепанную армию, направил свои войска на бывшую столицу Лузитанов Олисипо. В этой небольшой деревушке находился небольшой гарнизон, который ничего не мог противопоставить уже опытным пунийским воинам.
Новый Карфаген. Карфагеника. 266 B.C.
Узнав о нападении Магона на Ареваков, Ганнибал осудил его действия в ответном письме, ведь в войне против пунов, Ареваков поддержали Эдетаны. Возникла перспектива войны на два фронта. В итоге, Ганнибал вынужден был быстрым темпом выдвигаться к Нуманции – столице иберийских варваров, понадеявшись на крепость стен и боевой дух гарнизона Нового Карфагена.
Окрестности Нуманции. Карфагеника. 266 B.C.
В нескольких днях пути к городу, армия Ганнибала встретила войско иберов, оно было вполовину меньше того войска, которое разбил Магон в битве у переправы Олисипо, видимо иберы не успели восстановить свою армию полностью, но и у Ганнибала было почти вдвое меньше людей, чем у Магона. Однако его войска были лучше снаряжены и вооружены, что давало ему несомненное преимущество. Ганнибал выстроил свои войска в три линии. Первую линию составили 4 отряда тяжеловооруженных ливийских мечников, вторую линию составили 4 отряда копьеметателей (позже заменены на лучше снаряженных пельтастов), которые прикрывали наступление ударных войск, третью линию составили 2 отряда карфагенских гоплитов, которые вступали в битву, если что-то шло не по плану, а также защищали полководца или атакавали прорвавшихся врагов. В дальнейшем, Ганнибал и другие пунийские полководцы использовали такое построение во всех наступательных операциях. Данным строем, Ганнибал и двинул войска. Быстрым темпом мечники сблизились с врагом и навязали ему ближний бой под прикрытием копьеметателей. Гоплиты в бой не вступили, оставшись в резерве. Бой прошел легко, как и планировал полководец. Потери были минимальны. Путь к Нуманции был открыт.
Несмотря на вступление в войну Эдетанов, последние не выдвинулись к Новому Карфагену. Засланный шпион донес, что Эдетаны не располагают достаточным войском для штурма города, так, как находились в военных действиях с дружественными Коссесетанами.
Нуманция. Карфагеника. 267 B.C.
После поражения Ареваков под Нуманцией, последние пошли на конфедеративный союз с Эдетанами, на политической арене возникло новое государство – Конфедерация Кельтиберов.
В Нуманции Ганнибала ждало небольшое войско иберов, которые те успели сформировать к приходу его армии. В виду этих факторов, дабы избежать лишних потерь, Нуманция была взята в осаду.
Нуманция. Карфагеника. 267 B.C.
Шпионская сеть в Арсе продолжала работать. Стало известно, что действия союзников Коссесетанов были успешны и те разбили армию Кельтиберов. Возникла угроза захвата союзными варварами территорий бывших Эдетанов, что усилило бы их, а этого нельзя было допустить. Карфаген нуждается в прибрежных территориях. Это подстегнуло Ганнибала к немедленному штурму Нуманции. Несмотря на гарнизон усиленный дополнительными войсками, город был взят. Долго не задержавшись в захваченном селении, Ганнибал двинулся к Арсе. Дабы не позволить союзникам перехватить инициативу, Гисгон, из рода Ганнонидов, снялся с рейда и двинулся из Нового Карфагена к Арсе, взяв прибрежный порт в осаду.
Новый Карфаген. Карфагеника. 266 B.C.
Ганнибал спешными темпами продвигался к Арсе. Пополнив свое войско парой отрядов тяжелой пехоты, Ганнибал готовился к битве.
Арсе. Карфагеника. 266 B.C.
Помимо сухопутной армии Ганнибала, к штурму присоединился десант моряков Гисгона, что еще больше упростило захват города. Вся центральная Иберия стала колонией пунов, лишь Терраконсис оставался в руках северных иберов, с которыми были заключены договоры о ненападении и сложились дружественные отношения, в ходе войн с их соплеменниками. Ситуация в Иберии стабилизировалась. Первая пуно-иберийская война закончилась. Ганнибал и Магон за боевые заслуги в Иберии были назначены суффетами.
(автор: Unda )
Нажмите, чтобы прочитатьЭто моя первая попытка написать ААР за какую-либо фракцию. Нет, дело не в том, что я больше предпочитаю играть, чем описывать похождения по ту сторону экрана. Просто как-то не возникало какой-то особой нужды, да и обычного обсуждения на форумах хватало - все равно ничего особо нового мне бы не удалось сообщить. Так я считал раньше, но после выхода второго Rome, решено было подобное упущение исправлять. Я специально пропускал геймплейные ролики и старался как можно меньше смотреть скриншоты грядущей игры, чтобы сложить собственное и ненавязанное интернет-комьюнити мнение. И вот День Х настал - второй Рим вышел!
Мне почему-то всегда нравились фракции, находящиеся на отшибе или являвшиеся неудачниками - Эпир, Понт, Боспор, Бактрия. После запуска игры, я все же прошел обучающую кампанию, так сказать, для более полного погружения и понимания основ игры. Я почти не играл во второго "Сёгуна", а "Империю" столь удачно пытался забыть, что освежить память было просто-напросто необходимо. Крайне вовремя успел выйти небольшой мод, позволяющий играть чуть ли не всеми фракциями. Должен признаться, запустив после его установки окно кампании, я был просто поражен! Глаза буквальным образом разбежались, это было какое-то пиршество для них. Новый движок позволил снять все те глупые ограничения по числу противоборствующих государств. Одни названия непопавших в первый Rome фракций ласкали слух: Бактрия, Вифиния, Пергам, Киммерийский Боспор, Родос, Эпир плюс целое море варварских племен и воинственных кочевников. Я в некоторой степени чувствовал себя мальчишкой, который попал в бесплатный детский магазин и теперь не знает, что схватить в первую очередь: вон тот автомат или ту машинку. Изначально играбельные фракции я сразу же отмел - мы не ищем легких путей! Правда, за недоработанных карликов, чья судьба заключалась в прозябании под боком мощных соседей, тоже не хотелось сражаться. В итоге я решил взяться за Бактрию, греческое государство в глубине Азии, которое со временем смогло даже покорить часть Индии.
Бактрия как фракция уже имеет собственное описание, как, впрочем, и Селевкиды, что наводит на мысли о появлении их в качестве играбельных в будущих DLC. Хотя на самом деле Греко-Бактрийское царство возникло только в 250-х годах, а Селевкиды всегда считали его своей сатрапией, начинаем мы в 272 г до н.э. с четырьмя поселениями, которые объединены в 2 полностью нам подвластные провинции, Трансоксанию и Бактрию. Также мы совершенно независимы от Селевкидов. Из плюсов можно отметить отсутствие врагов в тылу и огромное количество самых разных фракций-соседей, которые точно не сделают жизнь скучной: тут будут и кочевники (дахи с парфянами и массагетами), и обычные восточные царства (Арахосия, Дрангиана, Ария и другие), также существует перспектива столкновения с могущественными Селевкидами, которые совершенно определенно будут вмешиваться в среднеазиатские дела.
Бактрия привлекла своей достаточно хорошей линейкой войск, в которой оказалось место не только для стандартных гоплитов/пикинеров, легкой конницы, но и для эллинистических катафрактов, боевых слонов, пельтастов и гетайров. К сожалению, минорные фракции в большинстве своем были обделены разнообразными юнитами и недостаточно проработаны. К примеру, Дрангиана и Арахосия почему-то делают больший упор на вооруженную по македонскому образцу фалангу, вместо традиционных для Востока всадников с многочисленными стрелками, а у Боспора Киммерийского в качестве царских телохранителей вообще выступают гражданское ополчение гоплитов или граждане-всадники. У Бактрии с этим проблем нет – драгоценные персоны стратегов охраняют элитные всадники-гетайры, закованные в железо с головы до ног катафракты, либо особый отряд царских гвардейцев.
Самым главным отличием изначально неиграбельных фракций от играбельных является отсутствие каких-либо заданий и какого-либо, даже зачаточного, сюжета, т.е. никаких вам Тарпейских скал и семейных склок. Соответственно, никто игрока не будет «ненавязчиво» подталкивать к очевидным шагам, да еще вознаграждать за эти самые шаги (найм агента или армии/флота в пограничных поселениях). Таким образом, управление государством полностью ложится на ваши плечи, и только от вас будет зависеть, сгинет ли выбранная фракция в пучине истории, либо завоюет себе место под солнцем. Это делает вероятность проигрыша кампании намного выше, т.к. фракция оказывается банально не приспособленной для нормальной игры за нее. С другой стороны, чем сложнее вызов, тем слаще будет победа – не так ли? С такими вот мыслями я принялся за игру Бактрией. Признаюсь, мне удалось лишь с пятой попытки более-менее успешно повоевать ей, первые четыре закончились полными провалами.
Перво-наперво я занялся сельским хозяйством, чтобы уменьшить количество голодных ртов, но в наиболее крупных городах, Бактре и Мараканде, проводил иную политику. Там строились военные и религиозные здания. Ни о каких марш-бросках и молниеносной войне речи, естественно, не шло – экономика мне подобного не позволяла. Немалые ограничения накладывало отсутствие каких-либо морских сообщений и окружение в лице чуждых по культуре восточных держав и кочевников. Единственный торговый договор был заключен только с лежащей к югу Арахосией, которую я ни в коем случае решил не трогать, т.к. она могла стать необходимым буфером, способным остановить нежданные вторжения с юга. Да и иметь хотя бы одного более-менее мирного соседа было жизненно важно. Пришлось для начала уделить внимание развитию региона да постараться пополнить не сильно богатую казну. К сожалению, погоня за золотом привела к небольшому голоду, но, в целом, дела шли неплохо.
Так я мирно и вел бы свои дела, если бы на следующий год не разразилась война между дахам и хорезмийцами на севере, а затем и между Селевкидами и Арахосией на юге. С учетом пребывания бактрийских военной и экономической инфраструктур в зачаточном состоянии, это было крайне нежелательной новостью. Тому было несколько причин. Во-первых, дахи были союзниками парфян, которые, разумеется, вступят в войну на стороне родственных им племен. Во-вторых, успех кого-либо из агрессоров мог привести к появлению воинственных кочевников с их ордами конных лучников непосредственно у моих рубежей, что осложнило бы мое и без того не самое прочное положение на севере. Война в любом случае не входила в мои планы, и я решил выждать, на всякий случай, набирая войска в Бактре. На запад был отправлен местный авантюрист Агафокл: в его задачи входили разведка и внесение разлада в ряды соседей. Он-то и увидел, что неугомонные дахи ввязались в еще одну войну, на этот раз с ариями. К моему удивлению войско дахов быстро взяло Мерв. Их успешная агрессия не на шутку встревожила меня и заставила отдать приказ Агафоклу поднять восстание местных рабов.
Я желал сохранить статус-кво в регионе, и не в моих интересах пока было получать мощного соседа, который бы раздавил мое царство. Но действовать открыто я все еще не решался и использовал агентов для внесения разброда и "корректировки" действий соседей, занятых междоусобной грызней. Население Мерва, подстрекаемое ими, восстало и сбросило власть чужеземцев, что позволило двум моим небольшим армиям, состоящим по большей части из пехоты, выступить на ничейный город. К сожалению, они опоздали – в восточные дела крайне не вовремя решили вмешаться парфяне, но отступать было поздновато (пришлось отдавать приказ об атаке) и в результате я нажил второго врага. Мерв был быстро захвачен, но не менее быстро потерян, т.к. с севера не преминули ударить дахи. Гелон и Прохор погибли в сражении, их войска разбиты наголову, прекратив свое существование. Итогом всех этих сражений стала гибель Арии как государства. Статус-кво удержать не удалось - дахи утвердились в Мерве, а я получил двух опасных врагов. Неудача постигла и Агафокла: во время очередной диверсии он был ранен. С одной стороны, разгром обеих действующих армий сильно разгрузил нашу казну, которая вышла в неплохой плюс, но с другой - необходимо было заново создавать боеспособную армию. В 260 году мы закончили постройку казарм тяжелой пехоты и начали массовый набор рекрутов, т.к. угроза со стороны дахов не миновала. Восстановив свои силы, те вторглись в Бухару и взяли ее. Срочно переброшенный в Мараканду новый стратег Фотий едва успел войти в город, как был осажден врагами. Пока номады занимались бесплодной осадой (вся их армия почти целиком состояла из конных стрелков), из Бактры ускоренным маршем подошла еще одна армия под командованием Диодора. Вместе с гарнизоном им удалось нанести поражение нападающим, а затем вовсе погнать тех прочь из страны. Нападение дахов было отражено. Бухара вновь вернулась под власть Бактрии. Этот военный успех в немалой степени стал возможен благодаря наемной бактрийской кавалерии, которая брала на себя всю тяжесть боев с ордами конных стрелков, т.к. только они могли догнать и нанести достаточный урон им. Чтобы прекратить вражеские набеги, Фотий занял оборонительную позицию на единственной переправе, которая соединяла владения Бактрии и дахов. Ему пришлось выдержать тяжелое пограничное сражение. Потеряв половину воинов, дахи отошли и надолго оставили в покое Трансоксанию. Возможно, роль сыграли и очередные казни всех пленных, которые Фотий с пристрастием проводил после каждой победы. Со временем этот стратег распустил всех наемников, заменив их на регулярные войска.
Таким образом, к 258 году удалось хоть и не без потерь отбиться от опасных врагов. Обескровленная Дахия затем подверглась опустошительной атаке хорезмийцев, которые сперва захватили ее столицу, а в 255-м вовсе положили конец этому государству. В новых землях захватчики не смогли продержаться хоть сколько-то достаточное время, т.к. в Мерве произошло очередное мощное восстание, в результате которого возродилась Ария. Парфяне, верные союзники разбитых дахов, тут же напали на ариев и за короткое время покорили не только их, но и отняли у хорезмийцев многострадальный Амул. Уже трудно, наверно, вспомнить, сколько раз это небольшое селение переходило из рук в руки – в этот раз в него вошли парфянские всадники. Парфяне не мешкая захватили Бухару, воспользовавшись тем, что Фотий отошел для пополнения войск. Очередная потеря Бухары навела тень на его репутацию и некие интриганы воспользовались поводом для дискредитации этого способного военачальника. Но армия под его командованием быстро рассеяла все эти домыслы, успев защитить Мараканду. Парфяне никогда не славились крепкой пехотой, не стала исключением также эта осада. Их нестройные волны разбились о строй бактрийских фаланг, и Мараканда снова выстояла.
В 247 году Фотий дал большое сражение парфянам под Маракандой. Благодаря численному перевесу, ему удалось победить нападающих и как будто бы отогнать от города, но быстро вернуть Бухару не вышло: на полпути пришлось возвращаться, чтобы окончательно разбить недобитых врагов. В итоге было потеряно драгоценное время, т.к. в регионе объявился очередной завоеватель с имперскими амбициями – Персия! Уж кого-кого, а их тут совершенно никто не ждал. Оказалось, что они успели прибрать к рукам Мерв, затем и Амул. Через год после очередного снятия осады с многострадальной Мараканды, я с удивлением обнаружил их большое войско, которое заняло не менее многострадальную Бухару! Войны избежать было невозможно, т.к. после ухода персов, Фотий тут же вернул Бухару Бактрии, но проследовать ускоренным маршем на Амул и взять пустующий город не получилось. В планы государевых мужей снова вмешались народные массы: еще не забывшие времена свободы дахи подняли головы и сбросили иго иноземцев. Памятуя о достаточно насоливших в свое время предыдущих правителях Дахии, я решил поставить жирную точку в истории этой беспокойной нации, благо их союзники-парфяне потерпели поражение и не могли им никак помочь. Фотий взял город на щит и устроил очередную резню. Война, длившаяся почти 21 год, наконец-то завершилась полной победой.
Другой стратег Диодор в это время с новой армией, в которую входили боевые слоны, подтянулся к театру боевых действий. Было очевидно, что именно здесь будут проходить большинство будущих сражений: после схода парфян и дахов с политической арены, можно было сбросить маску доброго соседа и начать наступление на Хорезм. Фотий со своими ветеранами достаточно поднаторел в войне с различными кочевниками и имел репутацию беспощадного мясника. Пора было положить конец возникающим и тут же разваливающимся на глазах державам – настал черед Бактрии брать власть в свои руки!
В лс по сюжету отписал, проверяй 
НЕ хрю 
