Полуденное Солнце стояло высоко над Вечным Городом. Узкие улочки едва ли давали снующим по городу людям хоть капельку тени. Среди пыльной суматохи городской жизни сразу бросалась в глаза пара: высокий, статный мужчина в богатых одеждах и семенящая за ним молоденькая девушка в бело-красном платье, то и дело отстающая от своего спутника. В воздухе пахло тревогой. Шел 262 год до н.э.
- Все равно, я крайне рада за тебя! - восторженно щебетала девушка, - с мечом в руке ты отправишься на север и покараешь этих дикарей! Где видана такая наглость?! Напасть на римский гарнизон?! Хвала Юпитеру, что Арминиум устоял! Если бы не это чудо, если бы не победа, эти звери поубивали бы всех! Не спаслись бы ни старики, ни дети! Но скольких римских жизней это стоило? Сколько плебеев полегло от их грязных пигунийских рук?!
- Лигурийских…
- Прости, что?
- Лигурийских, Постумия. Они называют себя Лигурия, не Пигуния…
- Луций, не будь занудой! Тебе это не к лицу! – не унималась девушка.
- Что ты хочешь этим сказать? – он, наконец, остановился и повернулся к не поспевающей за ним спутнице.
- Что я хочу сказать?! Я хочу сказать, что ты, друг мой - Луций Юлий Либон, командир легендарного второго легиона, командир «Апполинариса», герой последней Этрусской войны, собственной рукой сразивший этрусского командира во время решающей битвы за Вольтеру! Тебе напомнить, что именно это изменило ход сражения в нашу пользу, и именно благодаря тебе и «Апполинарису» Италия принадлежит Риму, а не этрускам! Так что тебе, Луций, не к лицу читать нравоучения. Оставь это жрецам и седовласым старикам. Ты – герой!
-Постумия, дорогая, тебе ли прибеднятся? Или уже тебе напомнить, кто перехватил приказ этрусскому генералу атаковать именно Вольтеру? Что краснеешь? Да, я выиграл битву и положил конец войне, но если бы не ты, мы бы так и стояли под Ариминумом, не зная, куда на самом деле враг повел свои основные силы, и в итоге бы получили удар в спину! И да, возвращаясь к нашей теме, на правах героя я прочту тебе столько нравоучений, сколько сочту нужным!
Оба расхохотались.
- Да и тем более ты пойдешь с нами, хоть и с другим легионом, не с легендарным «Апполинарисом». Но оно и верно, хоть присмотришь за их командиром-сорвиголовой, моим свояком Гнеем, советом поможешь, если что…
Так, за оживленной беседой, Луций Либон и Постумия Скапула сами не заметили, как дошли до Марсова поля.
-Ну, ты готов их увидеть? После двух лет…
Луций промолчал, лишь слегка улыбнулся и решительно отправился к трибуне, где уже стояли порядка 25 человек, которые представляли практически всю власть в Римской Республике. Увидев на трибуне своего командира, живым и здоровым, построенный на поле «Апполинарис» взревел от радости. Тройное «УРА!!!» громыхнуло над семью холмами. Когда крики стихли, консул, уже довольно пожилой человек, монотонным, официальным голосом объявил, что Луций Юлий Либон полностью оправился от ран и снова назначается командующим вторым легионом, а исполнявший во время «недуга» его обязанности Гней Корнеллий Сципион отныне командует Первым Легионом, носящим гордое имя «Италика». Оба они отправятся на север, дабы покарать дикарей, осмелившихся бросить вызов величеству Рима.
Сенаторы по очереди давали напутствия войнам, но Луций их не слушал, знакомый голос окликнул его из-за спины:
- Рад, что ты в строю, брат, - сказал Гней Корнеллий, от души хлопнув друга по плечу - знаешь, вся эта история с Юниями… У меня нет слов. Когда я узнал, что за покушением на тебя стоят они, я думал, что придушу этого мелкого проныру! Децим Юний Брут! Сколько зависти и подлости может поместиться в таком маленьком человечишке?! Одно его имя заставляет меня скривится! Бру-у-ут.… От него так прямо и веет: жди от меня ножа в спину, мой друг!
- Не пыли, дружище. Сохрани свой настрой для грядущих испытаний. Я слышал, эти галлы под два метра ростом, силищи у каждого, как у коня, правда и мозгов не больше, но зато воняют каждый как целый табун! Все они ответят. Все, как один. И галлы, и эти паршивцы-мятежники, и Юнии, будь они неладны. Всему свое время, дорогой свояк. Но сейчас наша цель – Галлы. Остальные подождут. Месть – это блюдо, которое подают холодным.
-Твоя правда, брат! Что ж, раз так - пойдем, осмотрим наконец твои войска! Вижу, тебе не терпится, хоть виду не подаешь!
На поле Луция ждал полностью укомплектованный «Апполинарис»: 4 манипулы гастатов, за ними звенели новенькими кольчугами 4 манипулы принципов.
- Это все новая кузница в Неаполисе, - похвастался Гней, хлопая по плечу аквилифера в новенькой броне, - я лично следил за перевооружением, чтоб качество на высоте и чтоб лишних денег с воинов не брали!
В этот момент слабость к тяжелой пехоте как никогда читалась в его глазах. Стоит сказать, что Гней так любил этот род войск, что и сам предпочитал сражаться пешком, в тяжелых доспехах, в составе отряда пехоты, а не как большинство военачальников, в составе кавалерии.
Сверкая копьями, замыкали строй триарии. Так же 4 манипулы. Пообщавшись с центурионами и оценив качество нового снаряжения, командиры осмотрели и вспомогательные войска: 3 манипулы велитов и 4 манипулы союзной кавалерии.
-Ну, что, повоюем? – спросил Луций переднего центуриона, закончив обход, - люди готовы?
- Повоюем! – гавкнул в ответ передний, - Всех перебьем!!! До единого, ежели прикажете!!! Мы за вас хоть в Галлию, хоть в зад Плутону залезем, коли супостат так глубоко забраться сумеет, и всем там рога поотшибаем!!!
На следующий день оба легиона выдвинулись на север. Подальше от этой проклятущей жары. В войсках царил приподнятый боевой дух. Солдаты еще помнили славу побед над этрусскими ордами, а за последние пять лет им только и пришлось, что подавить один жалкий мятеж. Едва ли можно назвать доблестной победой победу над армией пастухов да свинопасов, вооруженных пращами и самодельными копьями.
В каждом римском поселении проходящую армию встречали, как героев-освободителей. И чем ближе к северу, тем больше радости и уверенности вселял в людей вид двух легионов. Если в самом Риме вторжение галлов было чем-то пока еще далеким, то жители северных поселений стояли перед реальной угрозой, и не было для них зрелища милее, чем «Италика» и сам «Апполинарис», марширующие навстречу врагу.
Луций не давал солдатам спуску. Еще в Риме он выбрал самого закаленного в боях ветерана и назначил его натаскивать новичков в военном деле. Тяжело в учении, легко в бою. На каждую ночевку солдаты выстраивали лагерь со рвом и частоколом, выставляли часовых.
Гней же со свойственной ему ветреностью и безрассудством относился к этой кампании как к легкой прогулке. Делов-то куча… Побить полуголых дикарей… У границы легионы разделятся и погонят этих гадов к их столице, в стенах которой они запрут остатки этой, с позволения сказать, армии, затем приступом возьмут город и вернутся домой с триумфом, золотом и рабами.
Глава 2: Луций
261 год. Равнина перед городом Генуя. Утренний туман еще не сошел, а в полном молчании друг напротив друга уже стояли «Апполинарис» и армия лигурийцев.
Луций подсознательно ждал от них какого-то подвоха, чего-то нового, чего он не видел от этрусков. Они не похожи на этрусков. Некоторые по пояс голые. Но в этой нарочитой наготе не читалась бедность, в ней читалось полнейшее презрение к смерти и к врагу. Это пугало.
Римское войско построилось, как было принято, по уму: впереди, вне строя стояли застрельщики-велиты, за ними гастаты, потом принципы, и замыкала строй линия триариев, и только свою кавалерию Луций на всякий случай поставил в засаду в соседнем лесу, а не по флангам, как того требовала военная наука. У врага много копейщиков, не хочется рисковать конницей в открытом бою. Из разговоров с командиром конницы Луций понял, что это опытный и искушенный военный, поэтому он смело доверил ему руководство засадой, повелев бить в спину врагу, когда почувствует, что настал критический момент битвы.
Гробовую тишину нарушил рев варваров, когда перед ними на коне с отрядом телохранителей появился их вождь. Даже на фоне галлов он казался огромным. Его огненного цвета волосы зачесаны назад и собраны в хвост, густая рыжая борода заплетена в две косы. На щеке – длинный шрам от уха через всю скулу к подбородку, его огромный нос, судя по виду, пережил не один перелом. Белый с коричневыми пятнами конь по размеру под стать своему наезднику.
Не было речей, не было призывов, не было приказов. Вся эта человеческая масса в один момент просто ринулась на римский строй с диким криком. Велиты успели метнуть лишь по два дротика, и вынуждены были отступить за ряды своих солдат, такой был напор, так быстро бежали эти дикари, перепрыгивая через тела своих убитых, бросая попорченные дротиками щиты. Удар приняли на себя гастаты. В первые минуты, не ожидая такого напора, римский строй было пошатнулся, солдаты попятились. В голове Луция Либона крайне назойливо пульсировала лишь одна мысль: «Наши ряды дрогнули!». Этого нельзя было допускать. На своем коне Луций носился взад-вперед вдоль сражающихся, подбадривая бойцов, отдавая сиюминутные распоряжения. Видя своего полководца, солдаты стали сражаться яростнее, вкладывая в бой всю свою выучку, мастерство, и отвагу, и вскоре выровняли продавленный строй. Но тут в бойцов полетели камни. Толпа варваров разделилась. Вооруженные копьями и мечами дикари снова и снова наваливались на римские позиции, сковывая бойцов рукопашной, в то время как более слабые, в основном совсем молодые юноши, остались позади и начали из пращей закидывать римлян камнями. Слишком далеко оказались ретировавшиеся назад велиты. С такого расстояния до пращников дротик точно не докинешь. А если подойдешь ближе – того и гляди увязнешь в рукопашной заодно с первой линией пехоты. Луций приказал им отходить, свое дело они сегодня уже сделали.
Если первый удар приняли на себя гастаты, то камни в основном полетели в принципов. Даже одному из триариев разбило голову, так далеко метали варвары свои нехитрые снаряды. Принципы – опытные войны в тяжелой броне. Очень быстро оценив обстановку, они закрылись щитами, и вражеские камни не нанесли им серьезного урона. Хотя потери все же были. Солдаты свирепели оттого, что стоящие рядом товарищи погибали от камней, еще даже не успев вступить в бой. Но команды «в атаку!!!» не поступало: гастаты держались.
Не прошло и нескольких минут после начала обстрела, как сражающиеся услышали позади варварской армии рог союзной римской кавалерии. Увидев, что вся пехота варваров окончательно завязла в рукопашной, так и не замеченные галлами всадники словно ураган пронеслись по позициям пращников и, развернувшись, на полном ходу клином врезались в спины сражающихся дикарей.
Все было кончено! Рим победил!
Увидев, что основные силы варваров побежали, Луций рявкнул: «Разбить строй, в атаку!!!» и с оглушительным ревом римский легион бросился за удирающим противником, метая в спины пилумы, дорезая гладиусами тех, на кого дротиков не хватило, забивая упавших щитами. Луций на своем коне умчался далеко вперед. Его целью был вражеский вождак. Тот, кого варвары приветствовали так же яро, как его самого полгода назад встречал «Апполинарис» на Марсовом поле. Уж больно он запал ему в душу. Увы, наш герой почти загнал лошадь, но догнать варвара так и не удалось. Раздосадованный, Луций развернул свой отряд на встречу убегающим дикарям и с еще большей яростью разил их одного за другим, пока последние из уцелевших не скрылись в ближайших лесах.
К закату город пал, а к рассвету уже полностью оказался под контролем римских сил. Потери были не велики, Рим в очередной раз доказал силу своего оружия. Однако и множеству варваров удалось скрыться от преследующих их изможденных легионеров в тяжелой броне.
Луций вошел в свою палатку, снял шлем, положил окровавленный меч на алтарь и произнес:
-«О, Марс! Я - Луций Либон из дома Юлиев, командир второго римского легиона, милостью твоей нареченного «Апполинарис», тебе приношу в жертву я всех тех мужчин и юнош, что лежат сейчас в поле за лагерем! Прими в дар их души, и пусть отныне и впредь сопутствует удача на поле боя верным слугам твоим!»
Он встал с колена, глубоко вздохнул, рухнул на свою постель и, не снимая доспех, уснул.
Глава 3: Гней
Двумя неделями позже, перейдя границу Республики с востока, «Италика» подошла к галльскому городу Патавий. Легион разбил лагерь в нескольких километрах от города.
- Ну, господа, какие дела наши? – обратился Гней Корнеллий к своим советникам.
Офицеры склонились над картой в шатре Гнея.
- Перед нами небольшой поселок, стен нет, даже частокола. О чем они только думали – не известно. Одно слово – дикари…
- Слева лесополоса прям до самых хибар, можно незаметно подвести бойцов, то-то им сюрприз будет!
- С правой стороны широкая улица до самой центральной площади, - взял слова командир кавалерии, - мои молодцы там шороху наведут, только прикажете!
В самый разгар обсуждения в шатер не вошла, ворвалась запыхавшаяся Постумия:
- Гней Корнеллий! Фортуна улыбается тебе! Дикари уходят!
- Как уходят?!
- Целая армия уходит вглубь своих территорий! В городе остался лишь скромный гарнизон! – бедолага так запыхалась, что едва выговаривала слова.
Слегка переведя дух, она продолжила:
-Ну, как сказать скромный? Тысяча или полторы тысячи человек. Но что это по сравнению с армией? Только по моим подсчетам, в леса ушло около трех с половиной тысяч бойцов…
Гней подскочил к лазутчику, обнял, аж поднял девчонку над землей, после чего, не в силах сдержать свои эмоции, заходил кругами вокруг стола с картой:
- Завтра!!! Завтра, братья мои римляне!!! – он угрожающе тряс в воздухе кулаком, да и вообще довольно активно жестикулировал, - Завтра мы втопчем их в землю. Они на своих шкурах прочувствуют всю мощь Рима!!! Эх, жаль, солдаты не готовы, я бы вдарил по ним прямо сейчас, заодно и этих бегущих трусов бы догнали!!!
- А вас не смущает, что они так вот уходят? Может это какая-то западня, военная хитрость? – осмелился перебить своего командира один из офицеров.
-Да я умоляю!!! – продолжал Гней, не сбавляя напора, - какая к фуриям хитрость?! Эти чучела поняли, что их ждет, и решили бежать. И правильно сделали!
-Отправить гонца в «Апполинарис»? – снова подал голос главный над кавалерией.
- Пффф… - не унимался Гней, - а зачем?! Рассказать, что в лесах перепуганные дикари? А, хотя ладно, так им и напишем: берегите обозы, леса полны перепуганных, голодных галлов! Привет от «Италики»! ПИСАРЯ КО МНЕ!!!
Ранним утром первый легион выстроился напротив той самой широкой улицы. Варвары сконцентрировали свои силы на главной площади, в панике совершая какие-то беспорядочные маневры. Гней со своими триариями стоял позади войска на небольшом холме, с которого открывался хороший вид на город.
- Прикажете выслать разведчиков? – обратился к полководцу помощник по имени Тит.
- Разведку? Зачем? – искренне удивился Гней.
- Не уверен, нет ли впереди засад… - замялся было помощник.
- Запомни одно правило, дружок, - с надменной улыбкой сказал Гней, - если не уверен – атакуй!
С этими словами он выхватил из ножен меч и крикнул своим солдатам:
- Гастаты - резерв!!! Кавалерия - обойти город с флангов!!! Принципы!!! Триарии!!! За славой!!! Во фронт противника! В атаку! Бегом! За Рим! УРА!!! – после чего кинулся в сторону галлов, увлекая за собой солдат.
Разведка не подвела Гнея. Бо́льшая часть варваров действительно ушла в леса, оставшийся в городе гарнизон мало что мог противопоставить тяжеловооруженным воинам Рима. При общей безрассудности командира, предпринимающего такого рода атаки, Гней все же проявил хоть каплю предусмотрительности и решил оставить легковооруженных велитов и гастатов в резерве, положившись на крепость римской брони. Легионеры быстро вытеснили противника с площади, и бой переместился на узкие улочки, дав римлянам еще больше преимуществ. Обходящая город конница без труда рассеяла единственный галльский отряд кавалерии, и после занимала себя лишь тем, что убивала каждого, кто пытался спастись бегством. В одном из переулков триарии подняли на копья галльского военноначальника, чем окончательно сломили и без того шаткий боевой дух варваров. И снова римская армия одолела дикарей! Кампания и впрямь обещает быть легкой, как и предсказывал Гней!
Как только бой утих, Гней стянул с себя шлем и, вытирая плащом кровь с разбитого пращей носа, спросил Тита:
- Видел? Как тебе оно? Смотри и учись, пока я жив, как надо воевать, и, может быть, когда-нибудь ты и сам поведешь свой легион в атаку. А пока – смотри и учись!
Тит глядел на командующего и молча кивал, то и дело постреливая влево и вправо растерянными глазами.
- Писаря ко мне!!! – рявкнул Гней, вытирая все не унимавшуюся кровь - Послание второму легиону: «Добрый друг Луций! Патавий наш! Варвары рассеяны, наши потери минимальны! Мы в трех неделях пути от Медиалана! Не заставляй ждать себя там! Пропустишь все веселье! Твой верный друг, Гней».
Глава 4: Рыжий
Через две с половиной недели «Италика» и «Апполинарис» встретились под стенами лигурийской столицы, у города Медиалан. Крепость выглядела на удивление хорошо укрепленной: земляной вал, башни с лучниками, по стенах дежурит гарнизон. Внутри – внушительные силы варваров.
Две армии окружили город, а в шатре командующего Гней, Луций и прочие офицеры держали совет, как расколоть этот орешек. Основной спор заключался в том, разделить ли войска и осаждать город с разных сторон, как предлагал Луций, или же объединить силы в один общий кулак и штурмом, с ходу, без осады взять город по плану Гнея.
Споры не утихали до утра. Гней настаивал на своем.
Не уступал и Луций:
- Ладно, даже если бы тебе удалось уговорить меня на столь безрассудный шаг, как, скажи на милость, мы так просто попадем внутрь? Или ты забыл, что у нас с тобой ни баллист, ни катапульт нету! А как штурмовать город без инвентаря? Остается только осаждать их, строить тараны, галереи, в конце концов лестницы!… Ты что, труды классиков по осадному делу не читал?
- Да что ты заладил со своими классиками! Тут с фантазией надо подходить, с импровизацией! Дело-то фортовое! Баллист нет, зато лес рядом, и смолы с ветошью хоть отбавляй!
- Друг, ты к чему клонишь, что-то я никак в толк не возьму?
- Факелы!!! – выпалил Гней.
- В каком смысле факелы? Хочешь атаковать ночью? Что нам это даст?
-Нет, брат, не ночью! Мы атакуем днем. Вооружим факелами солдат и прикажем им закидывать ворота. Ворота сгорят, мы возьмем чертов город и положим конец этому богомерзкому племени!
Луций аж сел. Глаза его округлились.
- Гней, друг мой, скажи, ты может по ошибке мухоморов обожрался? Это красные такие, в белую крапинку. Или это тебя так по башке хорошо стукнули? – Луций показал пальцем на до сих пор не заживший, припухший нос Гнея. - В жизни большего бреда не слыхал… Факелами ворота поджигать… Они ж металлические… Ты эту идею сам придумал, али подсказал кто?
Их спор прервала как всегда запыхавшаяся Постумия:
- О, мой любимый соглядатай! Чем на этот раз порадуешь? – улыбнулся ей Гней.
- Гней! Луций! Галлы! – выпалила она и рухнула на стул.
- Что?! Опять уходят?! – он усмехнулся.
- Нет!!! Идут сюда!
- Сколько?!
- Не знаю! Но много! Очень много! В трех часах ходу! С ними наемники! И ведет их огроменный рыжий мужик!
- Мой старый знакомый, - проговорил себе под нос Луций и обреченно сел на стул. Перед глазами снова встала картина той необузданной, жаждущей римской крови толпы.
- Вот что я тебе скажу, друг мой Гней, - сказал он, собравшись с мыслями, - если эти армии объединятся с армией в гарнизоне, мы крепость не возьмем никогда. А без победы нам дороги в Рим нету. С чем «Италика» и «Апполинарис» вернутся? С двумя захваченными деревнями и полной крепостью разъяренных нашим вторжением галлов за спиной? Нет, брат, так дело не пойдет.
Все присутствующие молча слушал командира «Апполинариса».
Луций продолжал:
- Я возьму свой легион, и встану на пути армий. Буду сдерживать их сколько смогу. А ты бери «Италику», бери свои факелы, что хочешь делай, но город возьми. Если возьмешь – ты его удержишь. Я в тебя верю, друг.
- А как же ты? – каким-то неожиданно робким, тихим голом пробормотал Гней.
- А что я? Я буду сдерживать их, пока ты не возьмешь город. Потом отойду к тебе. Будем вместе отбиваться. А если не смогу их сдержать… Ну, разве есть что-то более для воина прекрасное, чем умереть за Рим с мечом в руке, прикрывая друга? – он улыбнулся и хлопнул Гнея по плечу, выходя из шатра - Приказывай войскам строится.
- Да хранят вас обоих боги… - прошептала Постумия им в след.
Спустя пять часов после этого разговора завязался бой. Варварские подкрепления задерживались, и «Италика» успела дойти до стен города. Самые отважные отряды гастатов под шквальным обстрелом шли к воротам, построившись черепахой. Под градом камней, стрел и дротиков легионеры начали забрасывать факелами ворота. По началу ничего не выходило, нервы не выдерживали, солдаты гибли, бежали с поля боя, но наконец ворота занялись огнем. И в этот момент из леса вышло основное галльское войско. В нем были и знамена разбитой под Генуей армии, и бежавшей от «Италики», и какие-то новые, которых Луций раньше не видел.
Солдаты второго легиона подготовились в бою. Конница, как и в прошлый раз, ждала в засаде. Варвары во главе со своим вождем сразу кинулись в атаку. И в первые за эту кампанию Фортуна отвернулась от «Апполинариса». Галлы, видимо наученные горьким опытом, обнаружили римскую засаду. Завязался жаркий бой, было убито множество дикарей, но, не смотря на всю отвагу, лишь трети всадников удалось выйти из боя и укрыться за основными рядами второго легиона. План ударить в тыл варварам с треском провалился.
Тем временем ворота вражеской крепости пали, и Гней, как всегда, оставив гастатов в резерве, бросил на штурм ворот принципов и триариев. Солдаты отчаянно бились! Увидев, как достается его войскам от стрелков со стен, Гней отправил в бой велитов, чтоб если не подавить вражеских застрельщиков, то хотя бы отвлечь огонь от основных сил и дать им столь драгоценное время.
У командующего обливалось кровью сердце, когда он видел, как гибнут его солдаты. С самого детства он мечтал о походах, завоеваниях, дальних землях, о славе. Но и представить себе не мог, что такое реальная битва, какого это видеть, как твои соратники, с которыми ты прошел столь долгий путь, с которыми делил тягости похода и радости побед сотнями погибают от рук немытых дикарей.
Ряды гастатов второго легиона тоже таяли на глазах. Они бились отважно. Но на месте убитого галла возникало два. Луций понял, что солдаты вот-вот побегут, и приказал первой линии отходить и отправляться на помощь «Италике». Затем направил в атаку свежих принципов. Луций понимал, что время на исходе. И вроде бы залп пилумов и чардж тяжелой пехоты внеси сумятицу в ряды уже подуставших варваров, но тут еще один сильнейший удар потряс доблестный второй легион: варварская конница, сориентировавшись в ситуации, на полном ходу влетела в бьющих фланги галлов велитов. Всего пара минут, и все было кончено.… Несколько манипул просто растаяли под копытами вражеской кавалерии. Принципы отбивали одну волну, как на них накатывалась другая, и ряды римской пехоты уже начали редеть.
Так же разбиты были и велиты первого легиона. Но их жертва не была напрасной: пехота смогла оттеснить галлов от ворот, и бой уже шел внутри крепости.
Неожиданно Гней увидел бегущих к нему гастатов второго легиона.
- Что там? – крикнул он с паникой в голосе.
- Авангард разбит! Принципов жмут, дошло дело до триарий! Нас отправили к вам в помощь. Командующий еще жив, еле держится!...
Услышав новости, Гней оцепенел. Неужели все? «Апполинарис» разбит? Значит, это конец…
- Помните, чему вы меня учили? – обратился к растерянному полководцу всегда снующий рядом с ним Тит, - если не уверен – атакуй! У нас резерв гастатов, а у «Апполинариса» - совсем беда. Если боги дадут, наши ребята там, в крепости, справятся и без нас. А вот если сомнут второй легион – нам уже ни один бог не поможет.
Гней раздумывал не больше двух секунд, он с благодарностью кивнул помощнику и прокричал:
-Гастаты! Слушай мою команду! Во фланг вражине, в атаку, бегом! Никого не щадить! Вас никто щадить не будет! За РИМ!!!
И они бросились в бой. Гастаты налетели на левый фланг варваров. На тот момент Луция от галлов отделял лишь ряд триариев, которые уже потеряли треть своего состава, и остатки кавалерии. Принципы полегли почти все. Мало кто смог спастись, отходя. Не в духе это знаменитого второго легиона, бежать от дикарей.
Тем временем наемники начали прорываться сквозь ряды триариев, и Луций, помянув всех богов, лично кинулся в бой. Дальше следить за ходом схватки он уже не мог. Он только отбивал удар за ударом, периодически сам их наносил. Не видел он, как под напором тяжелой пехоты пала крепость, не видел, как пытаются изможденные войны первого легиона прийти на помощь терпящем беду товарищам, не видел, как, задушив голыми руками очередного врага, упал вместе с ним окровавленный его друг и свояк Гней, только услышал сквозь шум битвы, как какой-то крик пролетел по рядам галлов, и они, в панике, побросали оружие и побежали прочь. Битва была выиграна. Но какой ценой?
Этот крик Луцию позже перевел знающий язык дикарей телохранитель по имени Юханус Эспэбэус: «Рыжий погиб! Все пропало!».
Римляне не преследовали галлов. У них просто не было сил. Под моросящим третий день дождем многие солдаты просто попадали на землю от изнеможения. Луций подошел к лежащему на земле, придавленному чей-то лошадью Гнею. Он был жив, но сильно ранен. Луций позвал лекарей.
По приказу командующего город разграбили, пленных отправили в рабство. Легионы, практически потеряв боеспособность, медленно возвращались домой. Пустого цвета небо не уставало поливать легионы дождем. Впереди, на коне, глядя в одну точку перед собой, ехал Луций, рядом с ним - повозка, на которой везли раненого, не приходящего в сознание Гнея.
Луций подозвал к себе Постумию. Глядя на повозку, она сказала:
- Лекарь говорит, что если он дотянет до Рима, то есть шанс, что выживет, там хорошие врачи, все условия… Но дотянет ли?...
Луций как будто не заметил ее слова, не поворачивая головы, он сказал:
- Отправь гонца в Рим. Мы победили. Угрозы варваров больше нет. Пока нет. Приложи списки потерь, количества пленных и трофеев.
Девушка уже было развернулась, когда Луций окликнул ее еще раз:
- У меня дело к тебе. Выполнишь все лично. Вот свиток, вот адрес. В повозке с добычей возьми черный сундук с золотом. Доставь по этому адресу, отдай и сундук, и свиток. Никаких вопросов не задавай, никаких имен не называй. Все понятно?
Девушка молча кивнула.
-Умница, выполняй.
Она отправилась к повозке с трофеями, но женское любопытство взяло верх. Постумия открыла тубус со свитком, развернула его и прочла. Там было всего три слова. Одно имя: Децим Юний Брут.
iyhan_spb
Сообщение отредактировал iyhan_spb: 12 октября 2013 - 00:41
