Где-то в 1-й пол. IX в. прекращает свое функционирование центр в Битице. Быстро исчезают из материалов памятников древности волынцевского типа, оставив в наследие позднейшей роменской культуре технологию производства раннекруговой керамики и одну из форм горшков. Столь быстрое исчезновение целого пласта древностей, вероятно, было связано с какими-то политическими событиями, но оно сильно отразилось на всех сторонах жизни роменской культуры.
Косвенные указания на относительно позднее время формирования вятичей мы находим и в этимологии самого названия племени [Хабургаев Г. А. 1979. С. 214, 215], и в том, что в первом летописном перечислении славянских племен указаны лишь северяне, а вятичи и радимичи в этом списке отсутствуют [ПСРЛ. 1962. Т. I.Стб. 6]. Более того, в тексте указано, что рядом со смоленскими кривичами находится племя север [ПСРЛ. 1962. Т. II. Стб. 8]. Не исключено, что под этим именем были обозначены первые переселенцы радимичей и вятичей еще не утвердившее своих самоназваний.
Как уже отмечалось ранее, исчезновение волынцевского пласта древностей и упадок одного из его центров — Битицкого городища, происходят достаточно быстро, в пределах 1-й пол. IX в. Возможно, это было связано с событиями 20-х —30-х гг. IX в. в самом Хазарском каганате [Новосельцев А. П. 1990. С. 324—335]. Несомненно, смута, возникшая вскоре после принятия правителями Хазарии иудаизма, ослабила позиции центра на весьма отдаленных окраинах и дала возможность последним укрепить свою самостоятельность. Молодое, набирающее силу северское общество, вероятно, не преминуло воспользоваться этой возможностью.
Совокупность археологических материалов позволяет говорить о том, что поляне VIII—IX вв. по своему развитию не отличались от сопредельных объединений, а по территории значительно им уступали. Представление о полянах как о наиболее сильном и развитом племени, образовалось в результате использования исследователями ложной посылки о прямолинейности исторического развития, из которой следовало, что центр Киевской Руси мог возникнуть лишь на основе предшествующего центра. Определенную роль в этом сыграла и тенденциозность летописца, всячески поднимавшего престиж киевлян и принижавшего значение враждебных племенных объединений. Однако и летопись, когда касается фактических событий, невольно указывает на реальное положение этого племени. Так, согласно недатированной части «Повести временных лет», после смерти Кия, поляне «быша обидими Деревляны и инеми околными» ПСРЛ. 1962 Т. II. Стб. 12]. Как видно, это сообщение вполне перекликается с представлением о полянах как о небольшом, слабом племени. Хазарская дань, несмотря на то что летописец пытался ее скрасить легендой о Полянских мечах, являлась реальностью вплоть до сер. IX в. Необходимо отметить, что поляне стали единственным племенем на правом берегу Днепра, которое хазары смогли подчинить своему влиянию. Впоследствии именно поляне как самое слабое звено в цепи славянских объединений стали объектом экспансии, но уже со стороны варяжских дружин. Судя по летописи, Аскольду не составляло особого труда завладеть Киевом, единственным противником его здесь были хазары. При взятии Киева Олегом в 882 г. борьба также шла лишь между двумя варяжскими дружинами. Вероятно, именно благодаря своей слабости, отсутствию достаточных внутренних сил Киев и стал центром формирования нового политического объединения.
]]>
]]>
Как следует из дальнейших событий, после захвата Киева Олег располагал не столь большими силами. Ему удалось «примучить» ближайших к Киеву древлян и только начавшее формироваться небольшое объединение радимичей. Столкновения с крупными образованиями уличей и тиверцев, охарактеризованные короткой фразой «имеяще рать» [ПСРЛ. 1962. Т. II. Стб. 17], очевидно, были безрезультатны. Тем более удивительным кажется победа над северянами, как видно из всей работы, крупным и весьма сильным объединением. Необычным кажется и упоминание о том, что «взъложи на нихъ дань легьку» [ПСРЛ. 1962 Т. II, Стб. 17]. Археологический материал показывает, что в 884 г. Олегу удалось захватить слабо освоенную северянами территорию Черниговского Подесенья. В результате этого граница между Севером и Русью, проходившая ранее по левому берегу р. Днепр, была значительно перенесена вверх по р. Десна, но отнюдь не исчезла. Новая граница, просуществовавшая весь X в., проходила в виде свободной, незаселенной полосы между устьями р. Снови и р. Мены [Григорьев А. В. 1988 б. С. 73, 74; 1993 а. С. 98, 99; Шекун А. В. 1990. С. 23—29]. На большей части Северской земли никаких перемен в материальной ультуре, которые можно было бы связать с воздействием Руси, в это время не прослеживается. Вероятно, под натиском Олега, при крайне неблагоприятной ситуации со стороны степи, северяне были вынуждены откупиться от Руси, как это было широко распространено в практике межгосударственных отношений того периода. Разорение печенегами юго-восточных областей Северской земли, утрата Нижнего Подесенья несомненно нанесли большой урон северскому обществу, однако не смогли остановить его развития.
В X в. наблюдается дальнейшее освоение территорий, возникает множество новых поселений, в т. ч. и очень крупных. На новый уровень выходит техника строительства жилищ и укреплений. В X в. наблюдается общая стабилизация северского общества. Освоение Северской земли в это время уже практически завершилось. Памятники, датируемые X в., многочисленны и известны во всех регионах. Каких-либо перемещений на северо-восток также не отмечается. Колонизацию Верхней Оки и Верхнего Дона активно проводили вятичи. Северская земля уже не выступает плацдармом славянской колонизации и переходит в категорию исконных славянских земель.
Другой район роменско-русского пограничья возник лишь во 2-й пол. X в., после освоения Русью нижнего течения Сулы [Довженок В. Й., Гончаров В. К., Юра Р. О. 1966; Моргунов Ю. Ю. 1989]
]]>
]]>
Рассмотрение Северской земли как территориально-государственного образования вынуждает несколько по-иному взглянуть на весь процесс формирования Древнерусского государства. Не вызывает сомнения, что и другие летописные восточнославянские «племена» при близком уровне I экономического развития, могли значительно разниться между собой в плане социально-политического устройства. Так, вероятно, еще на догосударственном уровне находились родственные северянам вятичи. В пользу такого предположения может говорить еще не завершившийся в X в. процесс внутренней колонизации и как следствие — отсутствие четко очерченной территории объединения. Природные условия земли вятичей менее благоприятны для земледелия, но зато они способствовали большей роли охоты, что несомненно отражалось на характере экспортов. Вятичи, вероятно, не знали прямого управления со стороны каганата и потому не могли получить изначальных традиций государственности. В большей степени, чем хазарское владычество, на системе их внутреннего устройства могли отразиться процессы колонизации и финно-угорское окружение. И то и другое, несомненно, способствовало усилению сельской общины.Более близким к Северу по уровню своего развития могло быть объединение уличей. Это, вероятно достаточно сильное, объединение не попало под власть Хазарского каганата в период расцвета последнего, и в течение полувека успешно оказывало сопротивление экспансии со стороны Руси. Развитие древлян сильно отличалось от Севера. Это обусловлено не только отличием природных условий, но и автохтонностью славянского населения, и его независимостью от каких-либо иных государственных образований. Вероятно, древлян можно рассматривать как образец спокойного, постепенного развития восточнославянского племени на протяжении почти пяти веков. К сер. X в. здесь наблюдаются все элементы раннегосударственного устройства, и князь, и мужи лучшие, и «грады». Однако именно отсутствие колонизаторского движения и иноземного владычества, могло послужить большей устойчивости пережитков племенных отношений. Как бы то ни было, но, укрепившись в земле полян, Русь изначально оказалась в окружении не аморфных союзов племен, а небольших славянских государств. Положение Руси на юге сильно отличалось от ситуации в более северных районах. В землях новгородских словен, кривичей и дреговичей в IX—X вв. шел активный процесс славянской колонизации балтских и финских земель. Интересы находников славян и пришлых вяряжских дружин здесь полностью совпадали. Возможно, в ходе взаимодействия этих двух сил и сложилось полиэтничное объединение Русь. На юге, где славянское население было либо автохтонным (древляне, волыняне), либо славянская колонизация завершилась за два столетия до прихода Руси (уличи, север), пришельцы с Севера встретили сопротивление. Враждебность Руси к южно-славянским государственным объединениям хорошо отразилась в тексте «Повести временных лет». Это не только описания многочисленных походов и побед киевских князей, но и откровенно негативное описание обычаев древлян и славян Днепровского Левобережья. Подобных сведений о северных племенах летопись не содержит. Более того, именно оттуда «нарубались мужи лучшие» в новые города Владимира. В походе Игоря на Византию в 944 г., помимо варягов, Руси и полян, принимают участие лишь самые зависимые от Руси племена— словене и кривичи. Враждебность Руси и южнославянских объединений подтверждается и арабскими источниками [Шинаков Е. А. 1990 б. С. 208—211]. Первые попытки превратить дань, полученную в ходе военных походов, в постоянный «урок» были предприняты уже Олегом. Ему удалось обложить ежегодной данью древлян, радимичей и северян, а также получить откуп от Византии. Однако на этом этапе вряд ли можно говорить об объединении каких-либо славянских земель вокруг Киева. Выплата ежегодной дани в это время являлась широко распространенной формой межгосударственных отношений. Получение дани, даже с ближайших славянских объединений, приходилось постоянно подтверждать либо демонстрацией силы («полюдье»), либо активными военными действиями (поход Игоря на древлян в 914 г.).
Разница в социально-политическом устройстве Руси и окружающих славянских раннегосударственных объединений была, вероятно, столь велика, что препятствовала постепенному врастанию подданных территорий в единое государство. Для реального включения в состав Руси того или иного объединения требовалось не только сменить правящую верхушку последнего, но и ликвидировать практически всю социально активную имущую прослойку. Последнее было равнозначно полному изменению сложившихся общественных отношений. Эти различия отразились, прежде всего, в борьбе Руси с уличами, которые прельщали Киев не только как потенциальный данник, но и представляли в определенной степени опасность для Руси. Крупное и, вероятно, сильное объединение контролировало участок нижнего, относительно Киева, течения Днепра— жизненно важной артерии русской торговли. Войны Олега против уличей, похоже, не дали результата. В ходе действий, предпринятых Свенельдом, уличи были полностью разгромлены, но не подчинены, а «приидоша межи Бъгъ и ДнЬстръ и сКдоша тамо» [Новг. I лет., С. 109]. Первым из южнославянских объединений, действительно вошедшим в состав Руси, стало объединение древлян. Из полулегендарного летописного сообщения фактом можно считать лишь то, что в результате продолжительной и кровопролитной войны, в ходе которой погиб киевский князь Игорь, после массового истребления «лучших мужей» и разгрома всей древлянской земли Ольге удалось установить единую с Русью систему управления. Говорить о вхождении в состав Руси в это время других южных объединений не приходится. Установка Ольгой «погостов» довольно четко очерчивает границы владений Киева [ПСРЛ. 1962. Т. II. Стб. 48, 49].
Организация пути по Снови имела стратегическое значение. Во-первых, он отсекал земли радимичей от основной территории роменской культуры. Небольшое объединение радимичей оказывало отчаянное сопротивление Руси вплоть до кон. X в. [ПСРЛ. 1962. Т. II. Стб. 71]. Во-вторых, Русь получила выход в земли вятичей, в бассейн Верхней и Средней Оки, минуя Северскую землю, прежде всего по р. Нерусса, впадающей в Десну недалеко от г. Трубчевск, а в своем верхнем течении почти соприкасающейся с верховьями р. Кром, правого притока Оки. Вероятно, путь, соединяющий Десну и Оку по рекам Нерусса и Кром, а, возможно, Навля и Цон, был хорошо освоен еще в роменское время и мог служить одним из путей освоения Поочья славянами. В пользу этого говорят роменские памятники, известные на всем протяжении этих речных систем [,Никольская Т. Н. 1981. Рис. 2; АКР: Брянская область; АКР: Орловская область]. Вероятно, именно по этому пути шел Святослав Игоревич на вятичей в 964 г.
Последовательность, в которой «Повесть временных лет» описывает события 964—966 гг., позволяет говорить о том, что Русь шла на хазар через земли вятичей. Однако в этих сообщениях имеется одно явное несоответствие. Так, летопись указывает, что Святослав «иде на Оку рЬку. и на Волгу, и налЬзе Вятичи» [ПСРЛ. 1962. Т. II. Стб. 53]. Известно, что в низовьях Оки, а тем более на Волге вятичи никогда не жили. «По ОцЬ рЬкЬ кде втечеть, въ Волгу, языкъ свои Мурома» [ПСРЛ. 1962. Т. II. Стб. 8]. Вероятно поэтому, большинство историков полагало, что из земли вятичей Святослав спустился по Оке до Волги, и далее по Волге пошел либо на Итиль, либо на Саркел, расположенный на Дону [Сахаров А. Н. 1982. С. 97, 98]. Единственным основанием таких гипотез может служить ошибочное упоминание летописцем р. Волга при локализации им вятичей. Ни о каких действиях Руси в Поволжье летопись не упоминает. Разгром крупнейших хазарских городов в низовьях Волги и Прикаспии был произведен на три года позже похода Святослава [Калинина Т. М. 1976. С. 90, 101]. Вероятно, ослабленная Святославом Хазария в 968—969 гг. была окончательно разорена каким-то отрядом русов. Возможно, это были упомянутые анонимным автором книги «Худуд ал-Алам» во 2-й пол. X в. «некоторые из русов», жившие
в Поволжье недалеко от «внутренних болгар», и вряд ли зависевшие от Киева [Новосельцев А. П. 1965. С. 389]. Последнее обстоятельство, скорее всего, и объясняет полное молчание русской летописи о столь выдающейся победе.
Важнейшим результатом похода Святослава 965 г. летопись однозначно называет взятие Саркела — Белой Вежи. Движение русской дружины из «вятич» на Саркел по Оке и Волге возможно, но маловероятно. Этот путь нерационален по причине своей вдвое большей протяженности и неизбежно вызывает дополнительные осложнения при пересечении территории волжских болгар. Логичнее предположить, что из земли вятичей, Святослав сразу вышел в верховья Дона. В пользу того, что Святослав спускался к Саркелу по р. Дон, говорят и материалы расположенных по этому пути поселений. С деятельностью князя можно связать уничтожение городища Супруты, гибель славянских памятников на Дону, разгром Саркела.
]]>
]]>
В результате походов Святослава автономии Северской земли был нанесен непоправимый ущерб. Северяне не только лишились военной и политической поддержки уже слабеющего каганата, но и в значительной мере утратили выход на восточный рынок. Значительная часть каганата —земля вятичей, Подонье и, возможно, Тмутаракань — оказались в положении данников Руси, а Итиль и центральная часть Хазарии были полностью разорены русским войском в 968—969 гг. [Калинина Т. М. 1976. С. 90—101]. Политическая зависимость Севера в такой ситуации несомненно увеличилась. Однако это не сказалось на внутреннем устройстве Северской земли. Вплоть до 1-й пол. XI в. никаких заметных изменений в облике роменских памятников не происходит.
Несмотря на очевидные военные успехи Святослава, за время его княжения территория собственно Древнерусского государства не увеличилась. Возросло лишь количество объединений, выплачивающих дань Киеву и, возможно, степень зависимости этих объединений от Руси. Территориальные владения Руси определяются по распределению владений между сыновьями Святослава. Это исконная территория Руси с центром в Киеве (Ярополк), недавно присоединенная деревская земля (Олег) и Новгород с подчиненными ему землями (Владимир) [ПСРЛ. 1962. Т. II. Стб. 57]. Очерченные границы государства полностью совпадают с территорией Руси времен княгини Ольги.
Владимиру Святославичу, вскоре после захвата им киевского стола, вновь пришлось подтверждать право Руси на получение ежегодных уроков с территорий Днепровского Левобережья, Об этом говорят походы на вятичей в 981-м и 982 гг. и на радимичей в 984 г. [ПСРЛ. 1962. Т. II. Стб. 71]. Источники однозначно указывают на то, что результатом этих походов было лишь восстановление даннических отношений — «и платять дань Руси, и повозъ везуть и до сего дне». Никаких известий об изменении в то время государственного устройства этих земель не имеется. Однако политика Владимира была направлена не только на расширение и упрочение зон, охваченных данью, но все же самостоятельных земель, но и на полное включение территорий в состав единого Древнерусского государства. Результатом такой политики явилось возникновение новых княжеских столов, непосредственно подчиненных Киеву. Продолжая линию Святослава, Владимир раздает княжества своим сыновьям, пытаясь таким образом упрочить единство государства. Территория, охваченная этим процессом, уже значительно превышает границы Киевской Руси периода княжения Святослава. Традиционно столы остаются в Новгороде, статус которого значительно возрастает, и в земле древлян, роль которой, напротив, снижается. Своих князей получают также давно освоенные Русью, но ранее практически независимые от Киева — Полоцк, Туров, Ростов и Муром. Из вновь подчиненных южных славянских земель княжеский стол устанавливается у волынян, в г. Владимир.
На общем фоне объединительной деятельности Владимира Святославича весьма показательным представляется тот факт, что в областях Днепровского Левобережья органов непосредственного государственного управления установлено не было. Здесь сохранялась традиционная система выплаты фиксированной дани от территорий. Вероятно для того, чтобы подтвердить право на эту дань, было образовано Тмутараканское княжество.
Более вероятным представляется предположение о том, что Тмутаракань была захвачена Святославом Игоревичем в 965 г., во время его похода на ясов и косогов [Плетнева С. А. 1963. С. 68]. Однако, кроме общей политической направленности в действиях князя, никаких источников, подтверждающих эту версию, не имеется. Крайне немногочисленная древнерусская керамика из раскопок Таманского городища относится ко времени не ранее кон. X в., а в основном к XI в. [Плетнева С. А. 1963. С. 24. Рис. 13, 14]. Поэтому, не исключая самой возможности захвата Тмутаракани Святославом, вряд ли можно говорить о ее подчинении в то время Киеву. В дошедшей до нас в поздних списках «Памяти и похвале» Иакова Мниха, помимо походов на радимичей, вятичей, ятвягов и болгар, указывается, что Владимир Святославович «и на Козары шедъ, победи я и дань на нихъ положи» [Срезневский В. И. 1893. С. 28]. После разгрома каганата хазары в русской летописи вплоть до кон. XI в. ассоциируются исключительно с жителями Тмутаракани [ПСРЛ. 1962. Т. II. Стб. 134, 196]. Поэтому, если сообщение источника достоверно, можно предположить, что поход Владимира был направлен в хазарские районы Тамани и, возможно, Восточного Крыма. Посадив в одном из крупнейших хазарских городов — Самкерце — своего сына, Владимир тем самым подтвердил право Киева на получение дани со славянских территорий бывшего каганата. Не исключено, что Мстиславу Владимировичу, как князю Тмутараканскому, отводилась роль владетеля землями Хазарского каганата.
В начале своего княжения Мстислав точно исполняет возложенные на него Киевом обязанности. Об этом, в частности, говорит его поход на косогов. Однако после смерти Владимира и междоусобной войны в Руси он, опираясь на хазар и косогов, предпринимает попытку занять киевский стол. «И не прияша его КыянЬ, онъ же сЬде на столЬ Чернигов^» [ПСРЛ. 1962. Т. II. Стб. 135]. Очевидно, проблем с занятием черниговского стола у князя не возникло. Помимо хазар и косогов, естественными союзниками Мстислава в его борьбе с Ярославом было население бывшей северянской черниговщины и сами северяне, что зафиксировано в летописной записи о Лиственской битве. После раздела Русской земли по Днепру, под властью Мстислава оказались левобережные славянские объединения, Саркел (Белая Вежа) и Самкерц (Тмутаракань) —то есть большая часть территории Хазарского каганата. В это время происходит практическая реставрация каганата под властью Чернигова, что дало возможность активно противостоять Руси в лице Ярослава Владимировича.
Прямых указаний на то, когда и каким образом Северская земля была включена в состав Русского государства, в письменных источниках не содержится. В то же время весьма красноречивая картина складывается на основе археологических данных. В кон. X— 1-й пол. XI в. на территории Днепровского Левобережья происходит практически полная смена материальной культуры. Подавляющее большинство изученных раскопками поселений позднего этапа роменской культуры гибнет в результате пожаров. На основной части этих памятников слои сер.— 2-й пол. XI в. не фиксируются, но и там, где на месте роменских поселений возникают древнерусские, преемственности между ними нет.Масштабность разорения Северской земли и последовавшая смена материальной культуры позволяют говорить не о последствиях, пусть даже очень значительного, набега иноплеменников, а о результате планомерных действий, направленных на ликвидацию объединения.В целом, находки с поздних памятников, датируют их кон. X—1-й пол. XI в.Ранние древнерусские памятники на северянской территории, такие, как Гочево и Горналь, также возникают в пределах 1-й пол.— сер. XI в.
И, наконец, последнее упоминание северян в 1024 г., с одной стороны, указывает на их зависимость от Мстислава, но в то же время вычленение и даже противопоставление северян и дружины князя говорит о том, что и на этом этапе они все еще являли собой самостоятельную военную, а следовательно, и политическую, организацию. Вероятно, и новое, созданное на обломках каганата объединение состояло из автономных земель, связанных данническими обязательствами, только уже не с Итилем и Киевом, а с черниговским князем. Слова, вложенные летописцем в уста Мстислава, как нельзя лучше передают отношение русского князя к своим вассалам и союзникам: «кто сему не радъ, се лежить СЬверянинъ, а се Варягь, а своя дружина цЬла» [ПСРЛ. 1962. Т. II.Стб. 136].
Если Мстислав не имел ни возможности, ни острой необходимости изменить государственное устройство Северской земли, то для Ярослава это было насущной необходимостью. Его неудачная война с братом и последовавший раздел Руси со всей очевидностью показали, что и остатки разгромленного каганата представляют серьезную угрозу для единства государства. Вероятно, разорение Северской земли произошло вскоре после смерти Мстислава в 1034 или 1036 г. Летопись не сохранила описания этих событий, однако их последствия хорошо известны.
Продолжая политику Святослава и Владимира, Ярослав отдает только что присоединенные земли во владение сыновьям. Однако этим он не ограничивается. Незадолго до того основанный в качестве пограничной крепости небольшой городок Переяславль, возвышается до статуса столицы княжества. В состав нового территориального образования включается значительная часть земли северян и г. Саркел — Белая Вежа. Посадив на переяславский стол своего сына Всеволода, Ярослав тем самым поднял значение нового княжества. Тмутаракань становится отдельным княжением, причем отнесенным к черниговскому княжескому дому. Создание трех новых княжений на территории бывшего каганата исключало возможность его объединения в дальнейшем. С этого момента Северская земля окончательно прекращает свое существование как единое территориально-политическое объединение. Вероятно, в то же время на эти земли распространяется понятие «Русская земля», поскольку своего названия
они более не имели.
Нажмите, чтобы прочитать
