Нажмите, чтобы прочитатьИстоки проблемы вызвавшей Крымскую войну лежат гораздо глубже в толще времен, чем принято считать. Ключ к пониманию этой войны так называемый Византийский вопрос, ставший для России одним из основополагающих геополитических векторов начиная практически с момента падения Восточной Римской империи. Византия пережила Западную Римскую империю более чем на тысячу лет. Она превратилась в своеобразный символ императорской власти, чья юридическая преемственность сохранялась тысячелетие спустя, после того как варварские племена сокрушили Рим. Но варвары, уничтожив Вечный город, признали свою зависимость от Нового Рима – Константинополя. Вождь варваров Одоакр после взятия Рима отослал императорские регалии в Константинополь, признавая, что власть императора непрерывна и с падением Рима лишь восстанавливается единодержавие в пределах империи.
Запад всегда недолюбливал Восточный Рим, так как он был для «молодых» королевств Европы своеобразным бельмом на глазу, постоянно напоминая им о том факте, что их власть не вполне законна, так как они создали свои королевства на землях полученных предками за службу Римской империи, от обязательств несения которой, ни предков, ни их наследников, Рим не освобождал. Для самооправдания было придумано несколько мифов о Византии. О том, что империя «вырождалась», о том, что греки интриганы и лжецы, о том, что в империи царило смешение рас и народов, своеобразный «плавильный котел» Средневековья. Сейчас нет нужды разъяснять неправоту этих утверждений, для этого должна быть написана отдельная статья, обозначим пока тот факт, что значение Византии для христианского, прежде всего православного мира, было исключительно велико. Но вот в 1453 г. Константинополь пал и повторилась история с императорскими регалиями. Теперь они были доставлены в Москву, как часть приданного жены великого князя Ивана III. Москва тем самым не только династически, но и символически наследовала Риму и сама превращалась в Третий Рим.
Начиная с этого момента идея освобождения Византии и водружения креста на куполе собора Святой Софии, главного православного храма мира, не оставляла русских правителей. Даже такой неоднозначный, но при этом, безусловно, талантливый правитель как Дмитрий I (Лжедмитрий), провозгласил себя императором (более чем за сто лет до Петра Великого) и говорил о том, что собирается отобрать у турков Константинополь, для чего строил планы масштабной военной реформы. Петр I, при котором Россия юридически и окончательно стала империей, обозначил Восточный вектор, которого придерживались весь XVIII век. Успехи военной силы русского государства при Екатерине Великой вновь заставили вспомнить о возможности восстановления Византии, отчего в мыслях великого государственного деятеля Потемкина родился «греческий проект» подразумевавший аннексию у Турции европейских владений и провозглашение союзной России и связанной с ней династической унией Византийской империи. На роль императора готовили великого князя Константина (что было очень символично) который специально для этого учил греческий язык. Однако смерть Потемкина заставила забыть о проекте, так как в России не оказалось деятелей его масштаба, способных на воплощение его в жизнь. А между тем, наверное, именно тогда Россия имела последний исторический шанс получить Восточную Римскую империю без серьезных дипломатических осложнений в Европе. Русская дипломатия была сильна, военная мощь внушала всем почтение, и ни одно государство не посмело бы выступить против русского колосса.
Возможно, такой шанс был бы и у Павла I, который также имел далеко идущие планы на Востоке по созданию русской колониальной империи и низвержению всех конкурентов России. Но в итоге уже ко второй четверти XIX века в мире сложилась ситуация, когда Англия и Франция, сами активно расширяющие свои колониальные державы были настроены объединиться перед лицом любого усиления России, которого они весьма опасались. Николай I конечно тоже располагал определенными проектами по отношению к Турции. Турецкое государство к тому времени серьезно деградировало и, по выражению императора, было «больным человеком Европы». Больного человека надо было оперировать. Предполагалось, что в результате этой операции произойдет существенный передел земель и влияния в Европейской части Турции (а она, отмечу, в это время простиралась на территорию нынешних Болгарии, Сербии, Северной Греции и ряда других балканских государств). Приз был весьма неплох, чтобы за него повоевать, да и тот факт, что большая часть этих земель была населена православными славянами, то есть потенциально без проблем с точки зрения этнической совместимости входило бы в состав России, говорил сам за себя.
Однако дипломатам Николая I не удалось переиграть дипломатов Европы. Вполне возможно даже что раздел бы и удался, если бы не роль в сколачивании протурецкой коалиции в Европе, которую занял император Наполеон III. Ему срочно было надо для поддержания собственной популярности устроить победоносную войну, а лучшей войны, чем война с Россией, что позволило бы расквитаться за поражения своего дяди – Наполеона I и представить было невозможно. Так что, обманувшись показным миролюбием европейских стран, Николай I решил активно действовать, используя повод, образовавшийся в результате конфликта с турками за святые места в Палестине. Планировалось принудить Турцию к капитуляции, заняв дунайские княжества бывшие ее вассалами и выступая с позиции силы потребовать исполнения требований России, если же турки не согласятся, то двинуть сухопутную армию на Константинополь, а с моря поддержать удар десантом. Так в июле 1853 годя, был открыт пролог Крымской войны.
Запад всегда недолюбливал Восточный Рим, так как он был для «молодых» королевств Европы своеобразным бельмом на глазу, постоянно напоминая им о том факте, что их власть не вполне законна, так как они создали свои королевства на землях полученных предками за службу Римской империи, от обязательств несения которой, ни предков, ни их наследников, Рим не освобождал. Для самооправдания было придумано несколько мифов о Византии. О том, что империя «вырождалась», о том, что греки интриганы и лжецы, о том, что в империи царило смешение рас и народов, своеобразный «плавильный котел» Средневековья. Сейчас нет нужды разъяснять неправоту этих утверждений, для этого должна быть написана отдельная статья, обозначим пока тот факт, что значение Византии для христианского, прежде всего православного мира, было исключительно велико. Но вот в 1453 г. Константинополь пал и повторилась история с императорскими регалиями. Теперь они были доставлены в Москву, как часть приданного жены великого князя Ивана III. Москва тем самым не только династически, но и символически наследовала Риму и сама превращалась в Третий Рим.
Начиная с этого момента идея освобождения Византии и водружения креста на куполе собора Святой Софии, главного православного храма мира, не оставляла русских правителей. Даже такой неоднозначный, но при этом, безусловно, талантливый правитель как Дмитрий I (Лжедмитрий), провозгласил себя императором (более чем за сто лет до Петра Великого) и говорил о том, что собирается отобрать у турков Константинополь, для чего строил планы масштабной военной реформы. Петр I, при котором Россия юридически и окончательно стала империей, обозначил Восточный вектор, которого придерживались весь XVIII век. Успехи военной силы русского государства при Екатерине Великой вновь заставили вспомнить о возможности восстановления Византии, отчего в мыслях великого государственного деятеля Потемкина родился «греческий проект» подразумевавший аннексию у Турции европейских владений и провозглашение союзной России и связанной с ней династической унией Византийской империи. На роль императора готовили великого князя Константина (что было очень символично) который специально для этого учил греческий язык. Однако смерть Потемкина заставила забыть о проекте, так как в России не оказалось деятелей его масштаба, способных на воплощение его в жизнь. А между тем, наверное, именно тогда Россия имела последний исторический шанс получить Восточную Римскую империю без серьезных дипломатических осложнений в Европе. Русская дипломатия была сильна, военная мощь внушала всем почтение, и ни одно государство не посмело бы выступить против русского колосса.
Возможно, такой шанс был бы и у Павла I, который также имел далеко идущие планы на Востоке по созданию русской колониальной империи и низвержению всех конкурентов России. Но в итоге уже ко второй четверти XIX века в мире сложилась ситуация, когда Англия и Франция, сами активно расширяющие свои колониальные державы были настроены объединиться перед лицом любого усиления России, которого они весьма опасались. Николай I конечно тоже располагал определенными проектами по отношению к Турции. Турецкое государство к тому времени серьезно деградировало и, по выражению императора, было «больным человеком Европы». Больного человека надо было оперировать. Предполагалось, что в результате этой операции произойдет существенный передел земель и влияния в Европейской части Турции (а она, отмечу, в это время простиралась на территорию нынешних Болгарии, Сербии, Северной Греции и ряда других балканских государств). Приз был весьма неплох, чтобы за него повоевать, да и тот факт, что большая часть этих земель была населена православными славянами, то есть потенциально без проблем с точки зрения этнической совместимости входило бы в состав России, говорил сам за себя.
Однако дипломатам Николая I не удалось переиграть дипломатов Европы. Вполне возможно даже что раздел бы и удался, если бы не роль в сколачивании протурецкой коалиции в Европе, которую занял император Наполеон III. Ему срочно было надо для поддержания собственной популярности устроить победоносную войну, а лучшей войны, чем война с Россией, что позволило бы расквитаться за поражения своего дяди – Наполеона I и представить было невозможно. Так что, обманувшись показным миролюбием европейских стран, Николай I решил активно действовать, используя повод, образовавшийся в результате конфликта с турками за святые места в Палестине. Планировалось принудить Турцию к капитуляции, заняв дунайские княжества бывшие ее вассалами и выступая с позиции силы потребовать исполнения требований России, если же турки не согласятся, то двинуть сухопутную армию на Константинополь, а с моря поддержать удар десантом. Так в июле 1853 годя, был открыт пролог Крымской войны.
