Сообщений в теме: 100

[Barbarossa]

Тацит пишет о битве при Идиставизо: "Увидев яростно устремившиеся вперед толпы херусков, Германик приказывает наиболее доблестным всадникам напасть на них с фланга, а Сертинию обойти врага и ударить на него с тыла". Согласно менее достоверному источнику, один из этих доблестных всадников спустя десять лет получил должность. Назовите его и эту должность ??? :lol:5 минут даю на ответ ))) и кто успеет +1 сразу в репу ))

Сообщение отредактировал Барбаросса: 11 марта 2009 - 01:14

[Magnus]

Кстати, товарищи. Я думаю, что вы не обратили внимание на один интересный факт, связанный с этой битвой Две короткие цитаты. Первая:

"Пехотный манипул попал в мешок, и если бы не врубилась с фланга кавалерийская турма, а командовал ею я, - тебе, философ не пришлось бы разговаривать с Крысобоем".

Вторая:

"Вот, например, не трусил же теперешний прокуратор Иудеи, а бывший трибун в легионе, тогда, в Долине Дев, когда яростные германцы чуть не загрызли Крысобоя-Великана".

Узнаете откуда?Да-да. Это незабвенный "Мастер и Маргарита" При Идиставизо будущий прокуратор Иудеи Понтий Пилат командовал кавалерийской турмой и спас от гибели окруженного германцами великана Марка Крысобоя. Идиставизо - в переводе с древнегерманского - Долина Дев, как и упомянуто у Булгакова.Одним путем идем Барбаросса

[Barbarossa]

При Идиставизо будущий прокуратор Иудеи Понтий Пилат командовал кавалерийской турмой и спас от гибели окруженного германцами великана Марка Крысобоя.

Молодец !!!

[Magnus]

Писали мы видимо одновременно, просто твой пост раньше моего высветился

[Barbarossa]

Писали мы видимо одновременно, просто твой пост раньше моего высветился

Это точно )))Вот, о численности кое что :Место сражения( у совр. Миндена) между восемью римскими легионами(т.е. 48800 чел. пехоты и 5808 всадников(во времена принцепсов Октавиана Августа и его преемника Тиберия в легионе было уже 6100 чел. пехоты и 726 всадников, а не 4200 чел. пехоты и 300 всадников, как ранее)) под командованием Германика и германцами под командованием Арминия. Германцы атаковали римлян на открытой равнине , но , благодаря превосходной дисциплине, легионеры разбили германцев, нанеся им огромный урон. Арминий с трудом пробился через гущу сражающихся и спасся бегством.]]>http://www.vzmakh.ru...um/n15_s8.shtml]]>

Сообщение отредактировал Барбаросса: 11 марта 2009 - 01:45

[Magnus]

Барбаросса, надеюсь ты не будешь против, если я дополню информацию о Битве при Идиставизо
Короче у Голсуорти нашел описание, которое дает более полное представление о всей кампании (есть даже карты, но общие по кампании)

Описание кампании не будет полным, если не вспомнить еще об одном сражении - Битве в Тевтобургском лесу - которое стало поражением и большим унижением Рима.

Нажмите, чтобы прочитать

Как и во времена Цезаря, ближайшие к Рейну галльские племена часто искали помощи у германцев. Последние даже еще чаще, чем прежде, осуществляли набеги на богатые земли Галлии, и временами эти нападения имели весьма значительный масштаб. В 16 г. до н. э. армия, состоявшая из трех племен - сугамбров, тенктеров и узипетов, - устроила засаду отряду римской кавалерии, а затем застала врасплох главную армию наместника провинции Марка Лоллия и нанесла ему ощутимое поражение. Во время этой битвы V легион “Хохлатый жаворонок” (Legio VAlaudae), лишился своего знамени с орлом, что было для легиона огромным унижением.

Эта кампания началась, когда германцы схватили и распяли римских торговцев, ведущих свои дела на их землях. Как и в других местах, римские и италийские торговцы передвигались, опережая армию. Иногда их деятельность вызывала негодование, и когда в местных племенах вспыхивала ненависть к Риму, торговцы первыми попадали под удар. Для обеспечения стабильности и спокойствия в Галлии, стараясь пресечь мародерство и насилие против местных жителей, легионы Августа нередко устраивали карательные экспедиции против германцев.

Отец Германика Друз был первым римским военачальником, дошедшим до реки Альбис (совр. Эльба) - где, как говорилось в официальной версии, ему явилась богиня и предупредила, чтобы он не шел дальше. После его смерти Тиберий несколько лет проводил операции в этом регионе. Со временем римская провинция между реками Рейн и Альбис начала приобретать законченную форму. В 6 г. было подготовлено нападение на Маробода, царя большого объединения свебских племен, а также их соседей на землях между Рейном и Данубием (Дунаем). Но как раз в это время неожиданно разразилось крупное восстание в Паннонии и Далмации, и для его подавления потребовалось участие Тиберия и немалой части римской армии.

Жители Паннонии считались крайне воинственными племенами, их армии были организованы по римскому образцу, поскольку немало воинов служило Риму во вспомогательных войск. Во время проведения кампании Тиберий оказался во главе соединения из десяти легионов, поддерживаемых семьюдесятью когортами вспомогательной пехоты, четырнадцатью алами вспомогательной кавалерии и большим числом союзных войск. Интересный факт состоит в том, что он считал это соединение слишком большим, чтобы им мог эффективно командовать один полководец, поэтому Тиберий разделил армию на две независимые колонны. На подавление восстания понадобилось почти три года упорных и дорогостоящих действий.11 После чего можно было вновь заняться делами в Германии.

Как и в Галлии, превращение завоеванных германских земель в римскую провинцию вызвало сопротивление. Во главе мятежников стал Арминий, князь херусков, который прежде служил командиром своих соплеменников в римской армии. Незадолго до этого Арминий получил не только римское гражданство, но и статус всадника, и он был близким другом наместника провинции Публия Квинтилия Вара.

Семья Вара обладала сомнительной военной репутацией, поскольку его отец и дед поддерживали проигравшую сторону в гражданских войнах и после поражения покончили с собой. Однако Вар обладал немалым опытом и прежде служил наместником Сирии, где подавил восстание в Иудее в 4 г. до н. э. Его назначение в Германию вполне соответствовало обычаю Августа полагаться главным образом на свою многочисленную семью, поскольку Вар был женат на дочери Агриппы.

К концу лета 9 г. Вар получил сообщения о мятеже и, как и в 4 г. до н. э., отреагировал типично по-римски, собрав армию и незамедлительно выступив в поход против восставших. Необходимость как можно быстрее подавить восстание оправдывала действия римского полководца, выступавшего с маленькой или плохо обеспеченной продовольствием армией, состоявшей только из тех войск, что находились у него под рукой. Вар раздробил свои силы, разослав с поручениями множество маленьких отрядов, а сам двинулся с армией, обремененной большим обозом и сопровождаемой сборищем лагерной прислуги и солдатскими семьями.

Нажмите, чтобы прочитать

Арминий, до последнего момента выражавший преданность Вару, ушел со своими германскими разведчиками. Неповоротливая римская колонна попала в засаду в труднопроходимом болотистом Тевтобургском лесу. Внезапными атаками в течение нескольких дней воины Арминия ослабили колонну римлян, а затем добили ее жалкие остатки. Три легиона - XVII, XVIII и XIX - вместе с шестью когортами вспомогательной пехоты и тремя алами кавалерии были перебиты. Вар, сознавая безвыходность положения, сделал то, чего не должен был делать ни один римский полководец, - он совершил самоубийство. Во время раскопок в Калкризе около современного Оснабрюка в последние годы были обнаружены мрачные свидетельства происшедшей трагедии, вероятно, относившиеся к последнему бою римской армии. Большая часть маленьких отрядов, что были разбросаны по всей провинции, разделили с основной колонной ее участь. Нескольким уцелевшим удалось добраться до Рейна, где два уцелевших легиона в этом регионе ожидали нападения в любую минуту.12

Катастрофа в Тевтобургском лесу стала страшным ударом для стареющего Августа, который в знак скорби месяц не стриг волосы и не брил бороду. Рассказывают даже, что он ходил по дворцу и, ударяясь головой о стены, кричал; “Квинтилий Вар, верни мне мои легионы!” На какое-то время численность армии была сокращена до двадцати пяти легионов, а номера XVII, XVIII и XIX перестали использоваться. Тиберий был незамедлительно послан на границу Рейна, а из других провинций были переброшены войска, какие только можно было забрать без ущерба, для усиления его армии. Вскоре восемь легионов и, как минимум, столько же вспомогательных войск из Нижней и Верхней Германии двинулись вдоль западного берега реки.

Нажмите, чтобы прочитать

Но ожидаемого вторжения германцев так и не произошло. Воины Арминия вели себя так же, как и большинство других варварских армий. Они разошлись по домам, чтобы похвастать захваченной добычей и насладиться славой победителей римлян. Тиберий, набрав достаточно сильное войско, начал отправлять карательные экспедиции против германских племен. Репутация римлян как непобедимых воинов была разбита вдребезги поражением Вара, и потребовалось множество упорных боевых операций в течение нескольких лет, чтобы ее восстановить. В 11 г. к Тиберию присоединился Германик, который приобрел первый опыт, служа под его командованием во время подавления восстания в Паннонии в возрасте 22 лет. Август был уже слишком стар, и в 13 г. Тиберий вернулся в Рим как для того, чтобы помогать принцепсу в его делах, так и для обеспечения безболезненной смены власти. На посту верховного командующего на рейнской границе Тиберия сменил Германик.13

Мятеж

Как и его отец, Германик пользовался огромной популярностью у солдат и римского народа. Привязанность к нему сохранялась еще долго после его безвременной смерти. Нам известно, что как минимум одно римское вспомогательное подразделение, а возможно, и вся армия ежегодно продолжали отмечать его день рождения в начале III века. Вежливый, красивый, светловолосый, атлетически сложенный (он особенно упорно работал над своими худыми ногами, чтобы довести свое тело до совершенства), этот человек всегда вел себя непринужденно и учтиво.

Как и его отец, Германик взял с собой в свою провинцию жену и детей. Он был женат на Агриппине, дочери Агриппы и Юлии, то есть на своей кузине. В императорской семье были распространены браки между родственниками, чтобы не допускать чужаков в свой круг. Во многих отношениях Агриппина олицетворяла идеал римской матроны. Желавшие угодить Августу прославляли ее добродетели, прежде всего ее чадолюбие, а также трудолюбие в управлении домом и помощь мужу во всех делах.

У супругов было девять детей - по тем временам очень много, - поскольку в эту эпоху в семьях сенаторов и всадников предпочитали иметь куда меньше отпрысков. Но только шестерым из девяти - трем мальчикам и трем девочкам - удалось выйти из детского возраста. Самый младший сын, Гай, родился в 12 г., и родители часто наряжали малыша как легионера. Солдаты окрестили его Калигулой, или “Сапожком”, - из-за его крошечных военных сапог - калиг (caligue).14

Смерть Августа в 14 г. повергла в шок всю империю, поскольку большинство ее населения с трудом могло вспомнить время, когда не было принцепса. Неопределенность в сочетании с почти полным отсутствием боевых действий в течение того лета способствовала возникновению мятежей в легионах. Сначала начали волноваться войска в Паннонии, а затем и на Рейне. Солдаты жаловались на большие вычеты из их жалованья как официальные в виде платы за форму, снаряжение и палатки, так и на неофициальные - на взятки центурионам, чтобы избежать лишних нарядов на работы.

Во время правления Августа процесс превращения римской армии в профессиональную был завершен почти полностью. В начале принципата легионеры должны были служить шестнадцать лет. По истечении этого срока они служили еще четыре года в качестве ветеранов. Ветераны были освобождены от обычных обязанностей, а должны были только в случае необходимости сражаться. Но постоянные войны в течение этих десятилетий привели к тому, что эти сроки были увеличены до двадцати и пяти лет соответственно. Эта перемена вызвала повсеместное негодование, так как после крупных кризисов в 6 и 9 гг. немало людей привлекалось к службе и на более долгий срок.

В те два года у Августа была такая острая нехватка солдат, что он снова ввел обязательный призыв. Эта мера была крайне непопулярна, особенно в Италии. Светоний рассказывает, что Август продал в рабство всадника, который отрубил своим сыновьям большие пальцы на руках, чтобы они не могли держать оружие и стали непригодными к службе.

Численность легионов повышалась за счет тех, кто не хотел служить или вовсе не был пригоден для службы. Прибегали и к радикальным мерам: государство приобретало рабов и освобождало их для того, чтобы они служили в армии. Подобное раньше происходило только во время самых тяжелых дней Второй Пунической войны. Хотя такие люди получали гражданство вместе со свободой, Август настаивал на том, что они должны служить в отдельных когортах (cohortes voluntariorum civium Romanorum), а не в легионах.15

Самые сильные волнения начались в армии в Нижней Германии, находившиейся под командованием Авла Цецины. Он принадлежал к опытным офицерам, которых часто назначали в качестве старших подчиненных к младшим членам императорской семьи. В этом случае он оставался на удивление пассивным, и спустя некоторое время все его четыре легиона - I, V, XX, XXI - совершенно вышли из повиновения.

Первой мишенью возмущенных солдат стали центурионы, которых солдаты схватили и выпороли. Германик в это время находился в Галлии, следил за сбором налогов, но, узнав о мятеже, спешно отправился в лагерь взбунтовавшейся армии. Ему устроили пародию на обычное приветствие войсками своего командующего, и молодому человеку с трудом удалось навести хоть какой-то порядок, когда солдаты обрушились на него с жалобами на отсрочку демобилизации и плохие условия, которыми их вознаградили за верную службу. Некоторые воины даже выкрикивали, что желают сделать его императором вместо Тиберия.

Обескураженный Германик попытался покинуть собрание и, когда солдаты стали у него на пути, даже вытащил меч и пригрозить убить себя, если они немедленно не прекратят свои провокационные выкрики. Германик прибег к традиционному эффектному жесту, который использовали римские сенаторы на Форуме или в армии. Однако в данном случае эффект оказался не совсем таким, какого ожидал полководец: несмотря на то что солдаты схватили его за руку, чтобы удержать его от подобного шага, нашелся один смельчак, который протянул Германику свой собственный меч, говоря, что он острее.

Пришлось пойти на уступки, это на время предотвратило дальнейшее насилие, но сенаторы, посланные Тиберием для рассмотрения жалоб легионеров, были схвачены, а одному бывшему консулу едва удалось избежать смерти. По предложению консилиума Германик решил послать Агриппину и двухлетнего Калигулу в безопасное место - в один из ближайших галльских городов.

Римские легионеры были суровыми людьми, способными временами на крайнюю жестокость, но нередко они становились сентиментальными, и трогательный вид беженцев, покидавших лагерь, привел к кардинальной смене настроения. Воспользовавшись этим, Германик снова обратился к мятежникам с речью и на этот раз добился, чтобы ему выдали зачинщиков, которые без промедления были осуждены и казнены. Однако для того, чтобы подобные проблемы не возникали в будущем, молодой полководец также уволил тех центурионов, которые были признаны виновными в получении взяток от своих солдат.

Определенные уступки, включая немедленную демобилизацию отслуживших положенный срок легионеров, и возврат к прежнему сроку службы в шестнадцать лет плюс четырем годам для ветеранов, были сделаны примерно в это же время. Уменьшение продолжительности службы, судя по всему, длилось не слишком долго, и скоро ее общий срок снова стал составлять двадцать пять лет, но другие жалобы, скорее всего, были удовлетворены. После новых поспешных казней и недолгой борьбы в другом лагере мятеж армии в Нижней Германии закончился.

Германик, прибывший в этот лагерь после подавления мятежа, сказал, по свидетельству Тацита: “Происшедшее не целительное средство, а бедствие”. Восстановив во всей армии порядок (солдаты вспомогательных войск, которые не являлись гражданами, по-видимому, не бунтовали), Германик наконец смог переключить свое внимание на врага.16

Сезон, удобный для военных действий, уже заканчивался, но, несмотря на это, Германик собрал колонну из солдат всех четырех недавно бунтовавших легионов, всего около 12 000 человек, наряду с двадцатью шестью когортами вспомогательной пехоты и восьмью алами кавалерии. Перейдя Рейн, этот отряд быстро двинулся на марсов.

Вместо того чтобы направиться обычным, более простым путем на земли этого племени, Германик выбрал более длинный и менее известный маршрут. Во главе быстро двигалась вспомогательная пехота, несущая лишь свое снаряжение. Ей было поручено разведывать и расчищать дорогу. За ней шло основное ядро легионов с небольшим вещевым обозом. Римляне передвигались ночью, безоблачное небо и яркие звезды позволяли им без труда находить дорогу.

В ночь нападения римлян германцы отмечали праздник и пировали, поэтому атака оказалась вдвойне неожиданной. Перед рассветом часть марсийских деревень была окружена римскими войсками. Жители практически не оказывали сопротивления атакующим и были перебиты. Затем Германик разделил свою армию, создав небольшие боевые отряды, каждый из которых базировался неподалеку от одного из четырех легионов, и отправил эти отряды опустошать земли в радиусе примерно пятидесяти миль.

Римские карательные экспедиции, как правило, были очень жестокими - в 51 г. до н. э. запрет Цезаря поджигать усадьбы выглядел как нечто экстраординарное, - но эта операция Германика была еще более свирепой, чем обычно. Пленных не брали и всех попадавшихся германцев убивали независимо от их пола и возраста. Обычно римляне проявляли определенное уважение к святыням, но теперь даже святилище местной богини было сожжено дотла.17

Войска Германика не встречали серьезного сопротивления, пока их колонны не собрались вновь и не начали обратный марш к Рейну, поскольку племенам требовалось время, чтобы собрать армию. Марсы ничего не могли сделать после бойни, учиненной римлянами, но соседние племена - бруктеры, тубанты и узипеты - собрали войско и устроили засаду там, где, по их расчетам, должны пройти римляне во время своего возвращения.

Германик узнал об их намерениях и двинулся с армией, построенной в каре. Обоз, теперь сделавшийся огромным от захваченной добычи, находился в центре, а отдельные когорты были готовы быстро развернуться в боевом порядке. Когда римляне достигли более узкого участка дороги, германцы появились из засады и ударили в тыл римлянам. Как пишет Тацит, Германик галопом подскакал к своим легионерам и крикнул, что теперь пришло время смыть позор своего недавнего мятежа. Они должны идти в атаку и превратить свой позор в славу. Стремительным натиском когорты оттеснили германцев, нанеся им тяжелые потери.

Германцы были побеждены и позволили римской колонне спокойно закончить свой марш. Римский военачальник отвел своих солдат обратно на зимние квартиры в Нижней Германии.18

Месть Рима, 15-16 гг.

Во многих отношениях операции следующих двух лет походили на карательную экспедицию против марсов, но они были гораздо большего масштаба. Война велась для того, чтобы отомстить за катастрофу в Тевтобургском лесу и, что еще важнее, для того, чтобы вновь посеять среди германских племен страх перед могуществом Рима.

Нажмите, чтобы прочитать

Главным врагом являлся Арминий, но успех херусков побудил другие народы открыто выступить против римлян. Власть вождей в племенах не была абсолютной и основывалась в основном на их престиже. Большинство воинов добровольно следовали за удачливым полководцем, но он не мог их к этому принудить.

Арминий был не единственной значительной личностью среди херусков, и другие князья были недовольны его нынешним возвышением. Обычно племена действовали очень несогласованно, теперь же многие вообще не признавали господства херусков. Таким образом, римляне вели военные действия против разрозненных врагов одновременно, и каждого необходимо было убедить в том, что если он не согласится на мир и союз с Римом, ему придется очень и очень плохо.

На этой стадии римляне, судя по всему, не планировали повторно занять утраченную провинцию к западу от реки Альбис. Во время сезона боевых действий римские армии вторглись в Германию, уничтожая всех, кто пытался сопротивляться. Римляне называли подобные действия глаголом опустошать (vastare). К осени легионы всегда возвращались на безопасные базы на Рейне, гарнизоны никогда не оставались на недавно захваченных территориях Германии. Цезарь же во время своих кампаний в Галлии поступал как раз наоборот, устраивая зимние квартиры на завоеванных землях.

Германия также отличалась от Галлии и в других важных отношениях. Большие поселения, эквивалентные галльским городам (oppida), были крайне редкими, большинство жило в разрозненных деревнях. Цезарь получал на месте большое количество зерна и другого провианта, вполне достаточного, чтобы его армия могла продержаться несколько недель в галльских городах. У союзных сообществ он просил продовольствие, у враждебных захватывал силой.

Германик не мог действовать подобным образом. Поскольку заготовка провизии могла замедлить передвижения войск и подвергнуть опасности небольшие отряды, посланные за провиантом, он должен был везти почти все необходимое с колонной. Тацит, рисуя картину Германии, делает риторическое преувеличение, когда говорит, что земли здесь почти все лесистые и болотистые. Однако несомненно, что по большей части ее территории римская армия передвигалась с трудом. Даже весной и летом здесь было очень мало дорог, пригодных для большого обоза. Многие из них проложили римские армии, прежде действовавшие в этих местах под командованием Друза и Тиберия. Римляне также реконструировали немногие существовавшие дороги, соорудив мосты и сделав насыпи.

Римские армии мало пользовались картами и обычно рассматривали местность как набор маршрутов к определенному пункту, но в Германии у них был в этом случае небольшой выбор. Обе стороны понимали это, германцы зачастую могли предвидеть направление, в котором пойдут римляне и поэтому успевали собрать армию где-нибудь по пути следования противника, чтобы устроить засаду.

Армиям, составленным из различных племен, требовалось немало времени, чтобы собраться, так как воины набирались из находившихся на большом расстоянии друг от друга поселений. Кроме того, нехватка дисциплины и легкомысленное отношение к приказам вождей тормозили передвижение варварской армии. Все, что они успевали организовать, - это такие крупномасштабные засады, как устроенная в 14 г. римской экспедиции, возвращающейся на западный берег Рейна.

Возможно, отход римлян после атаки германцев был истолкован как признак слабости. Германик, как и все другие римские военачальники на этом театре военных действий, вынужден был проявлять большое внимание при распределении сил, направленных в карательные экспедиции. Если отправлять слишком мало войск, появлялся риск, что они будут разгромлены, особенно в случае глубокого проникновения на вражескую территорию. Для крупных соединений требовался большой обоз с провиантом, что неизбежно замедляло передвижение армии. Именно по этой причине Тиберий уделял такое внимание повозкам во время своих экспедиций на другом берегу Рейна. Из-за большого обоза римские колонны сильно растягивались, особенно если им приходилось идти по узкой долине или насыпной дороге. Все это затрудняло защиту армии от нападения из засады.

Целью римлян было нанести быстрый и сокрушительный удар, сея опустошение и ужас на обширной территории, а затем отойти, не понеся значительных потерь. Каждое племя должно было хорошо уяснить, что оно уязвимо и не может сопротивляться, если римляне вздумают напасть. Победа над собранной из разных племен армией в бою во время экспедиции или по дороге домой могла дополнительно продемонстрировать военную мощь Рима, но в этом не было крайней необходимости. Прежде всего римляне не должны были терпеть поражений, пусть даже и незначительных, чтобы у германских племен не появился соблазн в будущем оказать сопротивление.19

В новой кампании Германик планировал использовать армии как Верхней, так и Нижней Германии. Всего у него было восемь легионов, поддерживаемых вспомогательными войсками. Он предпринял наступление в самом начале весны 15 г., выступив с основным отрядом из четырех легионов против хаттов, а Цецина с остальной армией направился к херускам.

Зима выдалась необычайно сухой, и главная колонна смогла с легкостью переходить вброд реки, которые обычно были куда глубже. Там, где требовалось построить дорогу или мост, оставляли для этой цели отряд. Хатты не ожидали нападения, и многие из них были захвачены в плен или убиты, хотя основная часть воинов переплыла через реку Адрана (современный Эдер). Под прикрытием легких метательных машин и лучников вспомогательных войск легионеры быстро соорудили мост через реку и рассеяли этот отряд.

В течение следующих месяцев центр племен в Маттии был сожжен, а окрестные земли опустошены. Затем Германик отступил, его армия ушла, и ее почти никто не беспокоил, ибо хатты были не в состоянии собрать армию, а действия Цецины не позволили вмешаться ни херускам, ни марсам.

Германик, как и любой другой хороший римский военачальник, был всегда готов к применению дипломатии в сочетании с силой в тех случаях, когда это было выгодно Риму. Поэтому он вступил в переговоры с послами Сегеста, старого вождя херусков, чье влияние было ослаблено внезапным взлетом Арминия. Сегест просил защиты от своего соперника. В своем послании германский вождь подчеркнул прежнюю верность Риму, в частности, свою неудачную попытку предупредить Вара о грядущем восстании и вероломстве Арминия. Приняв это во внимание, армия Германика двинулась за Сегестом и его отрядом во время своего марша.

Воины старого вождя, включая его собственного сына, сражались против Рима в 9 г. и они даже принесли с собой трофеи, захваченные у солдат Вара. Но прошлые проступки были прощены, поскольку Риму был выгоден переход под его знамена такого знаменитого вождя. Тиберий даровал прощение за все измены и выделил перебежчикам земли для жительства в пределах империи и денежное пособие. Куда более строптивой оказалась дочь Сегеста, которая ранее была похищена и выдана замуж за Арминия, а затем отец силой забрал ее обратно. Теперь она была беременна от Арминия сыном, которому предстояло родиться и вырасти в изгнании.21

Арминий пришел в ярость из-за измены Сегеста и потери жены и постарался как можно быстрее собрать большую армию, к которой присоединился его дядя Ингвиомер, пользовавшийся влиянием среди херусков. В прошлом Ингвиомер считался благожелательно настроенным к римлянам, но теперь перешел на сторону племянника. Совместное влияние этих двух вождей оказалось настолько большим, что к херускам присоединилось множество воинов из соседних племен.

Когда это известие дошло до Германика, он двинулся вместе с Цециной на земли племен, которые проявили сочувствие к Арминию. Так, в частности, опустошили поселения бруктеров. Во время этих операций было возвращено знамя с орлом XIX легиона. Так как Германик находился недалеко от места поражения Вара, он решил направиться в Тевтобургский лес и похоронить мертвых. Цецина двинулся вперед для рекогносцировки местности, сооружения мостов и насыпных дорог в наиболее болотистых местах. Некоторое время они шли потому же маршруту, что и потерпевшая поражение армия. Тацит драматично описывает картину, которая открылась их глазам.

Первый лагерь Вара большими размерами и величиной главной площади свидетельствовал о том, что его строили три легиона; далее полуразрушенный вал и неполной глубины ров указывали на то, что тут оборонялись уже остатки разбитых легионов: посреди поля белели скелеты, где одинокие, где наваленные грудами, смотря по тому, бежали ли воины или оказывали сопротивление. Были здесь и обломки оружия, и конские кости, и человеческие черепа, пригвожденные к древесным стволам. В ближних лесах обнаружились жертвенники, у которых варвары принесли в жертву трибунов и центурионов первых центурий. И пережившие этот разгром, уцелев в бою или избежав плена, рассказывали, что тут погибли легаты, а там попали в руки врагов орлы; где именно Вару была нанесена первая рана, а где он нашел смерть от своей злосчастной руки и обрушенного ею удара; с какого возвышения произнес речь Арминий, сколько виселиц для расправы с пленными и сколько ям было для них приготовлено, и как, в своем высокомерии, издевался он над значками и орлами римского войска.

Итак, присутствовавшее здесь войско на шестой год после поражения Вара предало погребению останки трех легионов, и хотя никто не мог распознать, прикрывает ли он землей кости чужих или своих, их всех хоронили как близких, как кровных родственников, с возросшей ненавистью к врагам, проникнутые и печалью, и гневом.21

Над общей могилой насыпали холм. Сам Германик положил первый кусок дерна, чтобы показать свое уважение к павшим, хотя подобный поступок считался не совсем уместным, поскольку полководец был облечен саном авгура (Авгуры - жреческая коллегия в Древнем Риме, члены которой занимались гаданием по полету птиц. По представлениям римлян прикосновение к мертвым оскверняло священнослужителя. Прим. ред.), а таким людям в Риме строго запрещался касаться мертвых.

Выполнив свою горестную и мрачную задачу, армия выступила против Арминия. Сначала германцы отступали, но когда вспомогательная кавалерия римской армии слишком выдвинулась вперед, оторвавшись от главной колонны, она угодила в засаду, и ее обратили в бегство. Вспомогательную пехоту, посланную на помощь, охватила паника, и ее тоже оттеснили. Германцев удалось остановить лишь когда появился Германик с легионами и развернул их в боевом порядке.

Арминий был не готов вступать в полномасштабный бой и отступил, вполне довольный небольшим успехом, достигнутым на данный момент. Время года, пригодное для боевых операций, близилось к концу, и римский командующий не хотел рисковать и откладывать возвращение на зимние квартиры ради сомнительной возможности выиграть крупное сражение. Он решил отступить, взяв с собой половину армии, по северному маршруту, где солдат можно было перевезти по реке или по морю.

Цецину с остальными четырьмя легионами Германик послал по дороге, часто используемой армией в прошлом, и называемой “Длинные мосты”. Эти насыпные дороги через болота были построены армией под командованием Луция Домиция Агенобарба более десяти лет назад и теперь находились в плачевном состоянии. Поэтому требовалось починить их, прежде чем спокойно пустить по ним обоз. Но поскольку римляне выбрали такой привычный маршрут, это быстро заметил Арминий, который поспешил со своими воинами по другому более короткому пути, чтобы добраться до мостов раньше Цецины и занять позицию на холмах, поросших лесом.22

Римский полководец разделил своих солдат на несколько отрядов: одни строили укрепленный лагерь, другие ремонтировали насыпные дороги, а часть легионеров находились в состоянии боевой готовности, прикрывая работавших. Весь день на них нападали германцы, которые главным образом пытались завязать небольшие стычки в разных местах, пытаясь прорвать заслоны и напасть на занятых работой солдат.

Эта местность плохо подходила для действий хорошо обученной и дисциплинированной армии, так как было мало открытых участков с твердой почвой, где подразделения могли бы действовать в боевом порядке. Положение еще больше ухудшилось, когда воины Арминия перекрыли плотиной реку, направив воду на уже наполовину затопленную равнину. Не обремененным тяжелым вооружением германцам было легче действовать на болотистых участках, чем легионерам. Тацит утверждает, что легионы едва не были сломлены постоянными атаками варваров, но наступившая ночь положила конец сражению. Историк использует литературный прием, часто применяющийся различными авторами на протяжении многих веков, противопоставляя тревожную тишину бодрствующих римлян пьяному кутежу германцев, шум которого доносился до легионеров. Подобную сцену мы найдем в исторической хронике Шекспира “Генрих V”.

На следующее утро Цецина построил свою армию в каре, часто применяемое в этих кампаниях. Впереди находился I легион, V “Хохлатый жаворонок” расположился справа, а XXI Стремительный (Legio XXI Rapax) слева и XX легион сзади. Цецина надеялся, что они смогут образовать достаточно сильный боевой фронт среди болотистой местности, чтобы прикрыть движение вещевого обоза и раненых по “Длинным мостам”.

Однако то ли из-за путаницы в приказах, либо, как намекает Тацит, вследствие паники легионы V и XXI двинулись вперед слишком быстро. По этой причине вещевой обоз оказался открыт для ударов с флангов, и как раз в этот момент Арминий повел своих воинов в массированную атаку. Когда германцы напали на повозки и движущуюся колонну, завязалось беспорядочное сражение. Цецина попытался восстановить хоть какой-то порядок среди хаоса, но его конь, получив ранение, сбросил старого командира (полководцу было уже около шестидесяти) на землю. Только расторопность солдат I легиона не позволила врагам захватить его в плен или убить.

Наконец основной части римской армии удалось добраться до открытого участка, уже занятого двумя легионами, которые должны были прикрывать фланги. Прибыв туда, утомленные солдаты были вынуждены в течение нескольких часов сооружать вал и рыть ров вокруг лагеря. Значительная часть вещевого обоза была захвачена врагом. Благодаря тому что германцы занялись грабежом, основные силы римлян сумели пройти опасный участок. Той ночью лишь немногие раненые были перевязаны, и почти ни у кого из солдат не было палаток. Когда какая-то лошадь сорвалась с привязи и начала скакать по лагерю, сея замешательство, испуганные солдаты в панике помчалась к воротам, решив, что это неприятель напал на лагерь. Цецина смог остановить их лишь после того, как лег в воротах и предложил им наступать прямо на него в случае бегства. Затем трибуны и центурионы объяснили, что на самом деле произошло, и успокоили солдат.

Арминию и Ингвиомеру казалось, что римская армия, застигнутая в болотистой местности и утомленная нападениями из засады, уже у них в руках, так же как солдаты Вара в 9 г. Однако у этих двух германских вождей были разные планы. Арминий хотел позволить Цецине уйти из лагеря, дать римлянам возможность снова оказаться на труднопроходимом участке, и только потом напасть. Его дядя был уверен, что они уже победили. Предложение Ингвиомера окружить римский лагерь и взять его штурмом было с восторгом встречено другими вождями.

Цецина ожидал от противника именно этого шага и поэтому подготовился соответствующим образом. Его солдаты ожидали атаки у всех четырех ворот лагеря. Во главе находились отряды самых храбрых солдат верхом на конях, которые им отдали командир и старшие офицеры. Попав в такое отчаянное положение, Цецина хотел продемонстрировать солдатам, что он не бросит их, а разделит с ними их участь.

Легионеры проявили в тот момент завидную выдержку. Когда рассвело, они увидели плотное кольцо германских воинов, готовых к атаке. Цецина позволил им подойти ближе, надеясь, что видимое нежелание римлян выходить из лагеря и сражаться усилит презрение варваров к противнику. Только в последнюю минуту он приказал легионам выходить из ворот. Заиграли трубы, воины издали боевой клич, и самоуверенность врага почти сразу же испарилась, ряды германцев охватила паника. Открытая равнина позволила римлянам воспользоваться своим превосходством в подготовке и вооружении. Римляне гнали германцев до самого заката.

Армия варваров понесла серьезные потери, а Ингвиомер был тяжело ранен. Оставшуюся часть пути до самого Рейна римская колонна больше не подвергалась нападениям. Однако слухи о мнимой катастрофе достигли командиров гарнизона на границе раньше солдат Цецины и вызвали там панику. Считается, что только вмешательство жены Германика Агриппины предотвратило разрушение моста через реку у Ветеры (современный Ксантен). Она также приветствовала возвращающуюся колонну и лично благодарила солдат, раздавая одежду тем, кто потерял ее, и заботилась о раненых.23

Возвращение той половины армии, которой командовал сам Германик, было менее богатым событиями, хотя части этого отряда пришлось очень нелегко. Немало легионеров погибло, когда прибрежную равнину, по которой они шли (примерно там, где сейчас находится северное побережье современной Голландии), затопило необычайно высоким приливом.

Этот случай наряду с не слишком удачным отходом колонны Цецины испортил положительное впечатление от кампании этого сезона, - римлянам опять не удалось подтвердить миф о своей непобедимости. Арминий не добился значительного успеха, но он избежал решающего поражения, и его авторитет был по-прежнему высок. Германик решил в следующем году добиться прямого столкновения с германским вождем, используя все восемь легионов как единую силу. С этой целью он провел зиму в подготовке к новой кампании, перестраивая и тренируя свою армию.

Западные провинции империи, особенно Испания и Галлия, соперничали друг с другом, присылая армии зерно, лошадей и вьючных животных, хотя Германику было известно, что расходы на долгие войны в Германии почти полностью истощили их ресурсы. Это еще больше убедило римлян, что в следующем боевом сезоне им необходим окончательный успех.

Было решено перевезти как можно больше войск по воде. Вдоль побережья Германского (Северного) моря мимо Фризских островов были отправлены корабли для высадки солдат в глубине вражеской территории. Поэтому солдатам было поручено построить почти 1 000 лодок, чтобы добавить их к флотилиям, уже стоящим на Рейне. При этом римляне продолжали предпринимать дипломатическая действия, чтобы склонить германских вождей на сторону Рима. Брат Сегеста Сегимер и его сын стали союзниками империи. Сын не только сражался против Рима в 9 г. но и, как считалось, надругался над трупом Вара. Однако желание получить преимущество, переманив бывших врагов на свою сторону, снова возобладала над жаждой мщения. Помимо практических приготовлений, Германик уделил особое внимание здоровью и боевому духу своих солдат, лично обходя госпитали на зимних квартирах. Он разговаривал с каждым солдатом по отдельности и хвалил их за совершенные подвиги.24

Весной 16 г. армия встретилась с флотом на территории батавов, племени, занимавшему земли, именуемыми Батавским островом, между Рейном и левым рукавом рейнской дельты Вагалом (современный Ваал). Здесь римляне получили большое количество вспомогательных войск. Батавы являлись одним из ветвей племени хаттов. Батавы перешли Рейн и поселились там после внутренних разногласий с другими хаттами.

Перед началом главной кампании Германик отправил небольшой летучий отряд для нападения на хаттов. В то же самое время пришло известие, что римский форт, построенный возле места поражения Вара, подвергся нападению, поэтому командующий послал туда шесть легионов. Ни та ни другая операция не вылилась в серьезное сражение, а Германик обнаружил, что племена уничтожили холм, воздвигнутый над общей могилой солдат Вара, а также находившийся неподалеку жертвенник, некогда поставленный его отцу Друзу. Подобные символы римской власти, судя по всему, рассматривались местными воинами как крайне унизительные, поскольку были установлены на их территории. Германик восстановил алтарь, но решил не трогать могильный холм.25

Двигаясь обратно к месту соединения с флотом, римская армия села на корабли и поплыла вдоль побережья к устью реки Амизия (Эмс). Они высадились на западном берегу, но затем легионы занялись строительством моста через реку, что позволило Арминию собрать армию. Известие о восстании ангривариев привело к опустошению их земель в качестве немедленного наказания. Затем Германик двинулся к реке Визургий (Везер) и обнаружил, что вражеская армия сосредоточена на восточном берегу.

Тацит рассказывает историю о том, что Арминий звал своего брата Флава, который остался верным Риму и по-прежнему служил командиром вспомогательных войск. Между обоими, согласно описанию римского историка, произошел спор, во время которого они кричали друг на друга с противоположных берегов и сравнивали свои судьбы, но весьма вероятно, что это всего лишь риторический прием или, по крайней мере, преувеличение имевшего место эпизода. Германик не хотел напрямую атаковать другой берег реки, пока у него не будет надежного опорного пункта и легионеры не соорудят нужное количество мостов. Поэтому он послал отряд вспомогательной кавалерии на другой берег вброд. С ними отправился Хариовальда, военачальник и вождь (dux) батавов.

Поначалу все шло хорошо, но херуски заманили батавов в засаду, и союзники Рима были быстро окружены. Завершив окружение, херуски образовали круг из щитов. Это соответствовало самым героическим традициям ведения межплеменных войн. Через некоторое время Хариовальда попробовал прорваться, но был убит. Остатки его отряда спаслись, когда им на помощь пришла римская кавалерия.26

В последующие дни у остальной римской армии появилась возможность перейти Визургий. Разведчики сообщили, что Арминий отступил и собирается, находясь на этой позиции, дать бой. Германский вождь расположил свои войска возле леса, посвященного богу, которого римляне отождествляли с Геркулесом. Какой-то дезертир утверждал, что германский вождь планировал провести ночную атаку на римский лагерь. Нападение в самом деле состоялось, но германцы вскоре отступили, когда выяснилось, что легионеры были начеку.

Ранее той же самой ночью Германик надел на себя капюшон из шкуры животного, вероятно из тех, что носили знаменосцы, и принялся бродить среди палаток, надеясь оценить боевой настрой своих солдат. (Опять же этот эпизод ассоциируется с аналогичной сценой в “Генрихе V” Шекспира.) Подслушивая разговоры у костров в лагере, 31-летний римский военачальник был потрясен привязанностью к нему солдат и их доверием.

Еще больше поднял настроение римлян следующий эпизод: германский воин, умевший говорить по-латыни (возможно, благодаря службе во вспомогательных войсках), подъехал к лагерному валу и обратился к римлянам с предложением Арминия. Всем, кто дезертирует, он обещал землю и жену, а также жалованье в 25 денариев в день до конца войны. Поскольку годовое жалованье легионера составляло в этот период лишь 225 денариев, это было крайне щедрым посулом. Однако предложение совершить предательство оскорбило солдат, и они язвительно ответили, что это доброе предзнаменование, означающее, что после победы над германцами им достанутся их земли и их женщины.27

На следующее утро командующий обратился к своей армии. Поскольку она состояла из восьми легионов и вспомогательных войск, вероятно, он или его офицеры повторяли речь несколько раз для отдельных когорт. Как пишет Тацит, он сказал им что:

Римский воин может умело сражаться не только в открытом поле, но если разумно использует обстановку, то и в лесах, и в поросших лесом горах; ведь огромные щиты варваров и их непомерно длинные копья менее пригодны для боя среди древесных стволов и низкой поросли, чем римские дротики и мечи и покрывающие тело доспехи. Нужно учащать удары, направляя острие оружия в лицо: у германцев нет панцирей, нет шлемов, да и щиты у них не обиты ни железом, ни кожею - они сплетены из прутьев или сделаны из тонких некрашенных дощечек. Только сражающие еся в первом ряду кое-как снабжены у них копьями, а у остальных - обоженные на огне колья или короткие дротики. И тела их, насколько они страшны с виду и могучи при непродолжительном напряжении, настолько же невыносливы кранам…28

Ободренные этой пренебрежительной характеристикой врага и обещанием, что победа положит конец их трудам, солдаты громко выразили свой восторг, после чего им было велено разойтись и строиться в боевом порядке.

Арминий, Ингвиомер и германская армия ждали их на лесистой равнине, расположенной между Визургием и холмами. Это место было известно как Идиставизо, но впоследствии его не удалось точно определить. Арминий и значительная часть херусков находились в резерве (необычно тонкий ход для армии варваров) на холмах.

Римская армия вышла на поле боя в построении, которое с легкостью можно было превратить в боевое. Тацит утверждает, что при наступлении римлян впереди находились четыре легиона вместе с самим Германиком и двумя когортами преторианской стражи (элитная императорская охрана) и лучшая часть кавалерии. За ними следовали пешие лучники, а потом галльские и германские вспомогательные войска. Далее находились еще четыре легиона, а в арьергарде - легкая пехота и конные лучники. Точно не известно, как построение применялось на каждом участке. Было ли, например, каждое соединение из четырех легионов развернуто в каре, что часто применялось в этих кампаниях. В начале битвы Германик заявил, что видел, как восемь орлов летели в том направлении, в котором должны наступать римляне, и сказал, что это сулит римлянам победу.

Описание этой битвы Тацитом не позволяет восстановить точную последовательность событий. Часть херусков ринулась вперед вопреки приказам Арминия, и скоро на них с фланга и тыла напали подразделения вспомогательной кавалерии. Римская пехота также продвигалась вперед, тесня воинов противника. Сам Арминий успешно атаковал лучников в авангарде римской армии, и его смогла остановить лишь вспомогательная тяжелая пехота. Оказавшись почти отрезанным от своих воинов, он вымазал лицо собственной кровью, чтобы его не узнали, и сумел скрыться благодаря быстроте своего коня. Ходили слухи, что союзники римлян из племени хавков нарочно позволили ему ускользнуть.

После упорного сражения германская армия была обращена в бегство и понесла тяжелые потери. Одни воины утонули или были застрелены во время попыток переплыть Визургий, других убили лучники, когда они решили спрятаться в ветвях деревьев. Потери римлян были очень незначительными, хотя Тацит не приводит никаких цифр. После боя армия провозгласила Тиберия императором, поскольку любая победа, даже одержанная приемным сыном принцепса, отныне всегда приписывалась самому принцепсу. Из захваченного оружия был сооружен трофей (Памятник в честь победы над врагом в виде вражеских доспехов, развешанных на дереве или столбе, сооружался на поле битвы или в общественных местах. Прим. пер.), на котором были написаны названия побежденных племен.29

Приведенные в ярость этим символом своего поражения, германцы принялись нападать на римскую колонну во время ее возвращения. Арминий снова собрал армию и занял позицию на пути, по которому должны были следовать римляне, около вала, которым ангриварии отгородились от херусков. По обе стороны от узкой влажной равнины шли леса и болота. Германская пехота спряталась за валом, а кавалерия расположилась дальше в лесу, приготовившись напасть на римскую колонну с тыла.

Римлянам было известно о присутствии врага, и Германик решил, что еще одно крупное сражение будет ему только на руку. Римская кавалерия была оставлена прикрывать открытый участок, а пехота разделена на два отряда. Один должен был напасть на вал, а другой на лесистый участок возле главной дороги. Атаку на вал возглавил сам командующий, рассудив, что здесь бой будет самым трудным.

Первая попытка взять вал не принесла большого успеха. Римляне понесли немалые потери, пытаясь взобраться на земляную стену. Германик приказал им отступить, а затем велел пращникам и лучникам обстреливать защитников. К атаке подключили “скорпионы”, которые метали снаряды на куда большее расстояние, чем луки и пращи. А силы их ударов не выдерживали ни щиты, ни доспехи. Так удалось поразить самых заметных воинов на валу. После этого защитники не смогли дать эффективный отпор (лучники, судя по всему, были редкостью в германских армиях), и со второй попытки вал удалось захватить.

Германик возглавил две преторианские когорты, когда римляне атаковали лес после этого прорыва. Он снял с себя шлем, чтобы его солдатам было легче узнать своего полководца. Сражение было ожесточенным, но римлянам, вероятно, легче было действовать в условиях ограниченной видимости в лесу, чем их противникам, которые не могли должным образом использовать свое превосходство в численности. К тому же Арминий действовал в этот раз довольно вяло. Тацит полагает, что это могло быть следствием ранения, полученного вождем в предыдущем бою. Ближе к концу дня Германик отвел один легион и велел солдатам сооружать лагерь. Враг снова понес очень тяжелые потери, и был воздвигнут еще один трофей - для того, чтобы увековечить память об этой победе.30

Лето уже близилось к концу, и пора было возвращаться на зимние квартиры. Основная часть римской армии ушла тем же путем, что и явилась в земли херусков. Солдаты сели на корабли и поплыли вдоль побережья Германского моря. Сильный шторм разметал флот и прибил несколько кораблей к побережью Британии. Часть судов была потоплена. По возвращении - был момент, когда Германик остался лишь с одним кораблем и высадился на территории союзного племени хавков - командующий быстро организовал несколько карательных экспедиций, чтобы показать, что римская армия не утратила своей мощи. Хатты и марсы снова подверглись нападению, набег на последних привел к возвращению еще одного орла, захваченных у легионов Вара.31

Возвращение и таинственная смерть

В конце 16 г. Тиберий вызвал Германика обратно в Рим, где молодой полководец отпраздновал триумф в честь победы над германцами. Двум когортам преторианской стражи было приказано встретить его в полной парадной форме, но Германик был так популярен, что в итоге все девять когорт преторианцев настояли на своем участии в церемонии в знак уважения к Германику.

Тацит утверждает, что Германик попросил продлить его командование еще на один год, чтобы окончательно разгромить германцев. Возможно, это был всего лишь нарочно пущенный слух, чтобы лишний раз подчеркнуть, что Рим мог бы с легкостью добиться полной победы, если бы только захотел этого. Как бы то ни было, в Германию победитель Арминия не вернулся, а был послан в Сирию, чтобы контролировать ситуацию в восточных провинциях, где, казалось, могли в тот момент возникнуть проблемы с парфянами из-за Армении.

Нельзя сказать точно, как относился Тиберий к своему приемному сыну. Ходили слухи, что он завидовал ему как потенциальному сопернику, помня предложения солдат во время бунта в 14 г. сделать популярного молодого полководца императором. Демонстративная забота Агриппины о солдатах, а также то, что родители одевали своего сына Гая в миниатюрную военную форму, - все эти действия могли в глазах Тиберия казаться попытками подорвать верность легионов. Говорили, что наместнику Сирии Гнею Кальпурнию Пизону Тиберий приказал следить за Германиком и во всем мешать ему. Между наместником и племянником императора, несомненно, имелись трения, которые закончились отставкой Пизона.

Вскоре Германик заболел и умер. Ходили слухи, что он был отравлен, и молва обвиняла в этом Пизона и даже Тиберия. Пизон попытался снова вступить в свою провинцию и возобновить командование. Он собрал войска, но был разбит. Позднее он предстал перед судом в сенате и в конце концов совершил самоубийство, незадолго до того как был оглашен обвинительный приговор. Горе народа при известии о смерти Германика было искренним и напоминало исступление, что еще раз подтвердило огромную привязанность к молодому полководцу. Его прах был с почестями привезен в Рим.32

Завидовал или нет Тиберий Германику, и был ли последний действительно убит, точно установить теперь невозможно. Но вскоре принцепс отправил в изгнание Агриппину, где ее уморили голодом, а двух ее старших сыновей казнил (одного из них отравили, другой недолго прожил в изгнании, и также был убит). Режим Августа рядился в одежды традиционной республики, но это была одна только видимость. С самого начала принципат по сути своей был монархией, и не так уж много найдется монархов, которые не подозревают своих подданных в желании узурпировать власть и не ищут в своем окружении соперников, настоящих или мнимых. В Риме репутация императора в значительной степени основывалась на победах его армий, но при этом было необходимо, чтобы никто, даже близкий родственник, не смел покрыть себя громкой военной славой. Изменившиеся условия принципата предоставили нескольким членам императорской семьи большие возможности на военном поприще в молодом возрасте, но не избавили их полностью от подозрений в кознях против императора.

По странному совпадению одновременно с Германиком в 19 г. погиб его великий соперник Арминий. Он был убит собственными вождями, когда они посчитали, что он приобрел слишком большую власть. Ранее в том же году Тиберий отклонил предложение одного из знатных херусков убить Арминия, заявив, что Рим не нуждается в применении таких бесчестных приемов.

Победы Германика, безусловно, считались достаточным возмездием за разгром в Тевтобургском лесу, и германский военачальник больше не рассматривался Римом в качестве возможной угрозы. Хотя нередко в прошлом войны - например, война против Югурты - заканчивались актами подобного вероломства. Власть вождей в их племенах всегда была ненадежной, и, возможно, Тиберий надеялся, что Арминия устранят в любом случае, как в конце концов и случилось. Арминий добился успеха в том, в чем другие, в том числе и Верцингеториг, потерпели неудачу, он восстал против Рима и не был побежден. Историк Тацит воздал ему должное в начале II века, произнеся вполне заслуженные слова:

Это был, бесспорно, освободитель Германии, который выступил против римского народа не в пору его младенчества, как другие цари и вожди, но в пору высшего расцвета его могущества и хотя терпел иногда поражения, но не был побежден в войне. Тридцать семь лет он прожил, двенадцать держал в своих руках власть; у варварских племен его воспевают и посейчас…

Вот так!

[Barbarossa]

Magnus - отлично !
Добавлю только Тацита ))) :

15. Речь полководца воспламенила воинов, и был подан знак к началу сражения, Арминий и остальные вожди германцев также не переставали убеждать своих соплеменников, что это те самые римляне — наиболее быстрые в бегстве, какие были в войске у Вара, — которые, чтобы больше не воевать, подняли возмущение; они предстанут перед ожесточившимся снова врагом, пред разгневанными ими богами, часть — заклейменные ранами в спину, часть — с перебитыми в морских бурях членами, без малейшей надежды на спасение. Они прибегли к кораблям и окольному переходу по Океану, чтобы, направляясь сюда, не встретиться с теми, кто стал бы на их пути, кто, нанеся им поражение, преследовал бы их по пятам; но где сходятся врукопашную, там побежденные не найдут помощи у ветров и вёсел: "Вспомним о римской алчности, жестокости и надменности; есть ли у нас другой выход, как только отстоять свою независимость или погибнуть, не давшись в рабство?".

16. Распаленных такими речами и требующих боя воинов они выводят на равнину, носящую название Идиставизо. Расположенная между Визургием и холмами, она имеет неровные очертания и различную ширину, смотря по тому, отступают ли берега реки или этому препятствуют выступы гор. В тылу у германцев поднимался высокоствольный лес с голой землей между деревьями. Равнины и опушки лесов занимали отряды варваров; только херуски засели на вершинах холмов, чтобы во время сражения обрушиться сверху на римлян. Наше войско двигалось так: впереди вспомогательные отряды галлов и германцев, за ними — пешие лучники; затем — четыре легиона и Цезарь с двумя преторианскими когортами и отборною конницей; далее столько же других легионов и легковооруженные воины вместе с конными лучниками и когортами союзников. Воины были готовы вступить в бой, соблюдая тот же порядок. в каком они шли.

17. Увидев яростно устремившиеся вперед толпы херусков, Германик приказывает наиболее доблестным всадникам напасть на них с фланга, а Стертинию с остальной конницей обойти врага и ударить на него с тыла; сам он должен был в подходящий момент оказать им поддержку. Между тем внимание полководца привлекло прекрасное предзнаменование: восемь орлов пролетели по направлению к лесу и там опустились. Увидав это, он воскликнул, обращаясь к воинам, чтобы они последовали за римскими птицами, исконными святынями легионов. Навстречу херускам устремляются пехотинцы, и одновременно их тыл и фланги теснит высланная заранее конница. И удивительное дело! Два отряда врагов пускаются бежать в противоположные стороны, те, что были в лесу, — на открытое поле, а те, что стояли на поле, — в лес. Находившихся между ними херусков римляне теснили с холмов; среди врагов виднелся Арминий, который словом, примером в бою, стойкостью в перенесении ран побуждал их держаться. И он опрокинул бы лучников и прорвался, если бы ему не преградили пути когорты ретов, винделиков и галлов. Употребив всю свою силу и быстроту коня, он все же пробился, измазав себе лицо своею кровью, чтобы остаться неузнанным. Некоторые передают, что хавки, сражавшиеся среди римских вспомогательных войск, узнали его, но дали ему ускользнуть. Такая же доблесть или хитрость спасла и Ингвиомера; остальные были перебиты. Большинство пытавшихся переплыть Визургий погибло от пущенных в них стрел и дротиков или в стремнинах реки, наконец — в потоке бегущих или от обвалов под их тяжестью берегов. Некоторые, в позорном бегстве взобравшиеся на верхушки деревьев и прятавшиеся там между ветвей, расстреливались забавы ради подоспевшими лучниками, другие были раздавлены сваленными под ними деревьями.

18. Это была большая победа и почти не стоившая нам крови. С пятого часа дня11 и до ночи наши рубили врагов; на протяжении десяти тысяч шагов все было усеяно их трупами и оружием, причем среди доставшейся нам добычи были обнаружены цепи, которые, не сомневаясь в исходе битвы, запасли для римлян германцы. Воины тут же на поле сражения провозгласили Тиберия императором и, выложив насыпь, водрузили на нее в виде трофея оружие с надписью, в которой были поименованы побежденные племена.

19. Не столько раны, потери и поражение, сколько вид этой насыпи наполнил германцев скорбью и яростью. Только что собиравшиеся покинуть свои селения и уйти за Альбис, они теперь жаждут боя, хватаются за оружие; простые и знатные, молодежь, старики — все совершают внезапные набеги на продвигавшееся римское войско и приводят его в расстройство. Наконец, они выбирают поле сражения, зажатое между рекой и лесами, с тесной и топкой равниною посередине; да и леса отовсюду были окружены непроходимым болотом, кроме той стороны, где ангриварии, чтобы отгородиться от херусков, возвели широкую насыпь. Здесь стала пехота, а всадники укрылись в ближайших рощах, с тем чтобы оказаться в тылу у вошедших в лес легионов.

20. Цезарь был обо всем этом осведомлен: он знал замыслы и места расположения неприятеля, все явное и все тайное, и обращал его хитрость ему же на погибель. Легату Сею Туберону он поручает конницу и открытое поле; пехотинцев же выстраивает таким образом, чтобы часть их вошла в лес ровной дорогой, а другая — преодолев противолежащую насыпь. Более трудное он оставляет себе, остальное поручает легатам. Кому выпало наступать по равнине, те вторглись без трудностей, но кому досталось захватить насыпь, на тех сверху посыпались удары, как если бы они подошли к крепостной стене. Полководец понял, что ближний бой невыгоден римлянам, и, отведя поодаль легионы, приказывает пращникам и камнеметателям бить по врагу. Извергали копья и метательные машины, и чем больше защитников показывалось на насыпи, тем большее число раненых сваливалось с нее. По овладении валом Цезарь первым во главе преторианских когорт ворвался в лес, и там завязалась рукопашная схватка; у врагов к тылу примыкало болото, у римлян — река и горы; и тем и другим некуда было податься: они могли рассчитывать только на свою доблесть, их спасение было только в победе.

21. Германцы дрались с неменьшей отвагой, чем римляне, но условия боя и их оружие были неблагоприятны для них: стиснутые во множестве на узком пространстве, они не могли ни наносить ударов своими чрезмерно длинными копьями, ни быстро отводить их назад, ни применять выпады, используя свою подвижность и ловкость; напротив, римские воины, у которых щит был тесно прижат к груди, а рука крепко держала рукоятку меча, пронзали огромные тела варваров и их ничем не защищенные лица, пробивая себе дорогу в гуще повергаемых ими врагов; да и Арминий действовал с меньшей стремительностью, чем прежде, то ли потому, что был утомлен непрерывными битвами, или, может быть, свежая рана сковывала его движения. И Ингвиомера, который носился по всему полю боя, скорее покинуло военное счастье, чем личная доблесть. Германик, чтобы его легче могли узнать в рядах римлян, снял шлем с головы и призывал своих не прекращать сечу: не нужны пленные, только уничтожение племени положит конец войне. Уже на исходе дня он вывел из боя один легион, чтобы разбить лагерь; прочие легионы лишь с наступлением темноты пресытились вражеской кровью. Всадники сражались с переменным успехом.

22. Созвав сходку воинов и воздав на ней хвалу победителям. Цезарь повелел сложить в груду захваченное оружие с гордой надписью: "Одолев народы между Рейном и Альбисом, войско Тиберия Цезаря посвятило этот памятник Марсу, Юпитеру и Августу". О самом себе Германик ничего не добавил, опасаясь ли зависти или довольствуясь сознанием выполненного им дела. Вслед за тем он поручает Стертинию пойти походом на ангривариев, если они не поторопятся изъявить покорность. Те смиренно попросили пощады на любых условиях и получили прощение за все прошлое.

[Magnus]

Вот так, камрады и создается целостная картина

Барбаросса

[Barbarossa]

Magnus

[Magnus]

Германцы дрались с неменьшей отвагой, чем римляне, но условия боя и их оружие были неблагоприятны для них: стиснутые во множестве на узком пространстве, они не могли ни наносить ударов своими чрезмерно длинными копьями, ни быстро отводить их назад

Кстати, насчет "чрезмерно длинных копий" германцев.
Набрел на одну стетейку на эту тему.
Только не знаю где постить. Тут или в другой теме.
Ладно тут

Длинные копья варваров
(к вопросу об элементарной тактике
херусков в начале I в. н. э.)

А. К. Нефёдкин

Нажмите, чтобы прочитать

Определенные способы использования длинного копья племенными воинами мы можем найти в работах Корнелия Тацита (ок. 55 - ок. 120 гг.), знаменитого римского историка, авторитет которого не вызывает сомнений3. Он подробно и скрупулезно описывает события германской кампании командующего Рейнской армией Г. Юлия Цезаря Германика в 14-16 гг., которую автор излагает по письменным источникам, в частности, по работе историка Авфидия Басса4. Германик в речи к солдатам накануне битвы на равнине Идиставизо (16 г. н. э.) дает рекомендации, как следует действовать в предстоящем сражении с херусками, подробно, описывая при этом вооружение противника (Tac. Ann., II,14,2-3): "Римскому солдату не только поля хороши для битвы, но, если замысел позволяет, то леса и ущелья, ведь очень большие щиты (immensa scuta) варваров и их огромные копья (enormes hastas) не настолько удобно использовать среди стволов деревьев и подымающихся с земли кустов, как пилумы, мечи и носимые на теле доспехи. Пусть солдаты учащают удары, направляют острия в лица: германец не знает ни панциря, ни шлема, ни даже щитов, укрепленных железом, но у него - плетенки из ивы или окрашенные краской тонкие доски; первая линия кое-как снабжена копьями (hastatam), у остальных - обоженные спереди либо короткие снаряды (teli)". Само сражение Германик выиграл, напав конницей с фланга и тыла5.
О неофициальных речах у Тацита следует сказать, что в основном они фиктивны и зависят от ситуации, в которой их произносят. Однако, они по античной традиции приближаются к реальности, к тому, что, по мнению автора, мог произнести тот или иной персонаж6. Даже при вымышленности речи этнографические детали вооружения должны быть переданы верно7, ведь Тацит был хорошо знаком с бытом и нравами германцев, будучи сыном прокуратора Белгики и сам, по-видимому, являясь губернатором одной из германских провинций8.
В данной речи присутствует характерное для Тацита противопоставление римского солдата и варварского воина, причем восхваляется преимущество первого (ср.: Tac. Hist., I,79,1-4). Автор акцентирует внимание на хорошем защитном вооружении римлян, тогда как германцы имеют лишь большой щит без металлической обшивки и умбона. Впрочем отметим, что умбон и спина на щите могли быть деревянными. Тацит называет щиты херусков "очень большими" (immensa scuta). Естественно, что он сопоставляет их с оружием римлян, хорошо известным читателям. Вспомним, что у легионеров в I в. были немалые полуцилиндрические щиты, защищавшие солдата от плеча до колена, а у вспомогательных овальные щиты также были не
намного меньше9. Следовательно, щит германцев был еще больше, а, возможно, и шире, а поскольку Тацит называет их scuta, то они, скорее всего, были не круглой вытянутой формы. Согласно наблюдениям П. Г. Гамберга, щиты у германцев были четырех- или шестиугольными, а у всадников еще и круглыми, с умбонами и без них10.
Был ли большой щит на вооружении у того же воина, который сражался длинным копьем, неясно. Естественно, что щит в первую очередь был необходим стоявшим на фронте воинам. Однако источники ни прямо, ни косвенно не информируют нас о том, что эти большие щиты ставились для битвы на землю, как в начале XIII в. это делали в Латвии курши (Henric. Chronic. Livon., III,14,5), а в середине XX в. - папуасы маринг11, и при этом воины могли бы сражаться копьем двумя руками; наоборот, как мы далее увидим, германцы в бою не статичны, а подвижны (Tac. Ann., II,21,1). Вряд ли у германцев были и какие-то специальные щитоносцы, которые шли впереди и прикрывали копьеносцев. Скорее всего, один и тот же воин сражался копьем, защищаясь при этом щитом. Ведь щит из тонких дощечек или плетенки был достаточно легким и, следовательно, мобильным. К тому же щит и фрамея считались у германцев символом полноправного члена племени (Tac. Germ., 13; ср.: Plut. Mar., 27,1), которые, следовательно, должен иметь каждый мужчина. Зачастую они и были единственным оружием воина12. Да и Тацит в разбираемом пассаже отмечает лишь различия в наступательном, а не в защитном вооружении херусков, как бы говоря тем самым, что оно у них не различалось. Итак, один и тот же воин, скорее всего, был вооружен и копьем, и большим щитом. Причем, возможно, у пиконосцев не было больше никакого наступательного вооружения, ведь мечи у германцев не были распространены (Tac. Germ., 6,1). Вспомним, к примеру, что всадники Ариовиста, использовав свои копья, за неимением другого оружия метали камни (Caes. B.G., I,46).
Г. Дельбрюк колеблется определить, как взаимодействовали внутри отряда копейщики и остальные воины. С одной стороны, он предполагает, что бронированные копьеносцы под прикрытием щитоносцев шли во фронте клина, а за ними располагались воины с фрамеями; с другой стороны, ему кажется, что сами копьеносцы имели щит13. А в еще в
одном месте он выдвигает предположение о том, что в глубоком построении германцев воины с различными видами оружия были перемешаны14. Согласно вышеприведенному сообщению Тацита, в первой линии, то есть, скорее всего, во фронте отряда находились копейщики. Позади них стояли воины, вооруженные метательными копьями. Ведь Тацит упоминает дротики в качестве типичного оружия германцев и в "Германии" (6; ср.: Caes. B.G., V,42; Tac. Germ., 45; Amm., XXXI,7,12). Вспомним, к примеру, что в баталиях швейцарцев в XV в. пиками были вооружены лишь воины, стоящие у краев, и у японских пехотинцев в XV-XVI вв. только первая шеренга имела пики до 6,5 м длиной15. Учитывая сообщения Тацита, нельзя согласиться с М. Йенсом, предполагавшим, что первые 5-7 шеренг в клине германцев выставляли пики вперед - это ведь не обученная македонская фаланга16.
Насколько длинными могли быть подобные копья, сложно сказать, поскольку у нас нет изображений этого оружия германцев17. М. Йенс полагал, что длинные копья германцев не уступали восемнадцатифутовым (5,4 м) пикам ландскнехтов18. Г. Дельбрюк также считал, что эти копья (если это не преувеличения древних), по длине соответствовали сариссе или пике ландскнехтов; вместе с тем он отмечал, что копьем, длина которого не превышала 12-14 футов (3,65-4,25 м), можно сражаться одной рукой19. Тацит же сравнивает длину копья херусков с типичными римскими пилумами и ланцеями пехоты (если бы сопоставление шло с копьем конницы, то мы вправе были ожидать услышать какие-то указания на это). Вегеций (Epit., II,15) определяет длину пилума в 1,85 см, а дротика-верутума в 1,16 м. Следовательно, копья германцев были намного длиннее, нежели 2 м (3,5-4 м ?).
Сложно сказать, кто из воинов-херусков был вооружен длинными копьями. Исходя из героического этоса германцев, впереди должен был сражаться вождь и дружина (Tac. Germ., 7). Судя же по описанию Тацита (Ann., II,21), предводитель передвигался по полю боя, воодушевляя воинов на борьбу, а не стоял на месте с дружиной. Причем Арминий был верхом на коне (Tac. Ann., II,17). Конница херусков могла состоять из тех же дружинников (Tac. Ann., I,65,4; II,45; ср.: Tac. Ann., II,19; 21). Да и племенная знать была всадниками (Tac. Ann., II,11)20. Ведь кони считались у херусков особой ценностью (Flor., II,30 = IV,12,25). Можно было бы подумать, что эти конники спешивались для битвы, но ведь в сражении реально участвует конница херусков, выполняя свои тактические задачи (Tac. Ann., II,19; 21). Тогда следует предположить, что впереди сражались воины, проходившие обряд инициации или уже посвященные (Tac. Germ., 31; ср.: Plut. Mar., 27,1). Однако ситуация может быть объяснена и проще: воинами с длинными копьями были бойцы из того же рода, в силу определенной специализации, которая встречается и у других примитивных народов (кто-то привык к этому оружию; самые опытные бойцы сражались впереди и т. д).
Тацит указывает, что германцы сражались в клиньях (cunei) - своем традиционном боевом построении (Tac. Hist., V,16; Germ., 6)21. Как показал еще Г. Дельбрюк, клиновидное построение у германцев возникало в силу того, что вождь с дружиной сражался впереди, тогда как основная масса войск была позади. В целом же под клиньями следует понимать глубокие племенные построения германцев (ср.: Tac. Germ., 6). Г. Г. Гундель так и полагал, что при обороне клинья сплачивались в фалангу22. Действительно, когда германцы наступали, они использовали подобные колонны (Tac. Ann., Ш,63), которые должны были прорвать линию врага. В атаку германцы и, в частности, херуски бросались всей массой, производя этим не только физическое, но и сильное психологическое воздействие на врага (Tac. Ann., II,17,1).
Как сражались копейщики в этих клиньях? Если воин действовал длинным копьем одной рукой, то это оружие должно быть достаточно толстым, чтобы не вибрировать, так как в этом случае его трудно направить во врага. В то же время оно должно иметь небольшой наконечник, как, к примеру, у сариссы (Grat. Cyneg., 117-120), чтобы вес не слишком увеличивался и воин быстро не утомлялся. Как уже отмечалось, в перемешанных отрядах впереди были построены воины с длинными пиками. Возможно, об этом свидетельствуют описания Тацитом битв у Старых лагерей и у вала ангривариев, где из-за давки нельзя было эффективно использовать копья, т. е. в обычной ситуации места для действия копейщика хватало. Это могло быть или в неплотном строю - а вряд ли он был типичен, - или у первой шеренги, что более вероятно.
Саму технику боя с длинными копьями поясняет другой пассаж Тацита, рассказывающий о битве Германика с Арминием на валу ангривариев в 16 г. Сбив херусков с вала, римляне напали на них в лесу. Тацит рассказывает об этом эпизоде (Tac. Ann., II,21,1): "Также и германцы обладали не меньшим мужеством, но были превосходимы родом битвы и оружия, так как их огромное множество, находящееся в узких местах, не могло ни выставлять вперед свои очень длинные копья (praelongas hastas), ни отводить их назад и пользоваться выпадами (adsultibus) и подвижностью тела: оно принуждено было стоять в битве; напротив римский солдат, у которого щит прижат к груди, а рука сжимала рукоять меча, разил в тесноте большие тела варваров и их незащищенные лица и прокладывал себе путь избиением врагов". В этом бою херуски были разбиты23.
Таким образом, германцы в данном сражении готовились к оборонительному бою, для которого они развернули свои колонны в боевую линию (Tac. Ann., II,19-21; ср.: Caes. B. G., I,52; Flor., I,45,13; Oros. Hist., VI,7,8) 24. Ополчение херусков сражалось с не меньшим мужеством, чем солдаты Германика: отступление германцев с вала не привело их в замешательство. Херусков сгубила давка - в таком состоянии они не могли колоть своими длинными копьями. Ведь если копья держали в одной руке, то примерно треть длины должна была уходить на противовес25, именно поэтому они не могли размахнуться для укола. Видимо, они не напирали очень плотной массой по типу фаланги, поскольку германский воин был индивидуальным бойцом, а не единицей, включенной в фалангу или баталию. Ведь даже длинной пикой можно сражаться и даже фехтовать26. Подобные неудобства, по-видимому, имеет в виду Тацит, говоря о действии копьем. Подвижность же в бою - это, скорее, тактика метателей, которые стояли за копьеносцами: именно им, в первую очередь, нужно место для размаха, а то и разбега, чтобы метнуть свои снаряды, а затем подобрать вражеские копья и кинуть их вновь. Кроме того, свободное место было необходимо и для традиционной германской тактики: в схватке воины могли отходить из боя для отдыха, а затем опять шли в атаку (Tac. Germ., 6; ср.: Caes. B.G., V,16). Сражаться, долгое время стоя на месте, для германцев было непривычно - они утомлялись. Ведь именно германцы славились своим яростным первым натиском, после которого они быстро уставали (Seneca. De ira, I,11; Tac. Germ., 30; Plut. Marius, 11,13; Flor., I,38,5; Dio Cass., XXXVIII,45,4-5; ср.: Hirt. B.G., VIII,36). Причем во время этого натиска велся и метательный, и рукопашный бой (Tac. Ann., II,11). Римляне же, переходя в описываемом бою врукопашную, вблизи поражали своими мечами херусков, у которых это оружие не было распространено (Tac. Germ., 6).
Можно было бы предположить, что херуски использовали длинные копья только в оборонительном сражении. Однако, судя по другому сообщению Тацита, они использовались ими и в наступательном бою. В 15 г. А. Север Цецина, военачальник Германика, в болотистых лесах на левом берегу реки Амизия потерпел значительный урон от нападения херусков Арминия. Тацит так описывает этот бой (Tac. Ann., I,64,2): "И римлянам все одинаково было неблагоприятно: место с глубокой трясиной, неустойчивое даже для вставших, скользкое для наступающих, тела, отягощенные панцирями, они также не могли среди воды метать пилумы. Напротив, херускам битвы у болот были привычны, они, с длинными членами, наносили раны огромными копьями (hastae ingentes) насколько можно издали". Таким образом, автор здесь объясняет причину преимущества германцев: они привыкли сражаться у болот (ср.: Tac. Ann., I,63-64; Hist., V,14-15; 18), в рукопашной их длинные копья издали поражали римлян, которые не могли в болотной жиже даже уверенно метать свои пилумы - обычное вооружение легионера27. По данному пассажу можно сделать и еще один вывод: длинные копья удобнее для боя издали против врага, вооруженного менее длинным оружием. Во второй половине XIX - начале XX в. длину кавалерийской пики определяли, исходя из того, чтобы она была на большем расстоянии от груди всадника, чем направленный на него штык вражеского пехотинца, чтобы всадник первым поразил пешего28. Средневековое норвежское "Царское зерцало" отмечает, что в рукопашном бою одно копье стоит двух мечей29.
Однако не были ли эти длинные копья специально предназначены для боя на болотах? Для ответа на данный вопрос обратимся еще к одному пассажу Тацита. Использование длинных копий германцами мы в последний раз встречаем в описании Тацитом сражения у Старых лагерей на восточной границе Нижней Германии между римской армией Кв. Петилия Цериала и войском Юлия Клавдия Цивилиса (70 г. н. э. Tac. Hist., V,14-18). Последний поставил свое германское войско в удобной оборонительной позиции, защищенной с флангов, подступы к которой были залиты водой. Бойцы построились в линию клиньями: на правом фланге - батавы и кугерны30, а на левом - ополчения зарейнских племен. У римлян впереди стояли вспомогательные когорты под защитой конницы, затем легионы и резерв вместе с полководцем. Тацит так описывает начало боя (Hist., V,17,3-18,1): "Битва начинается метанием камней, пуль и прочих метательных снарядов, однако наш солдат не вступал в болото, а германцы, чтобы заманить, дразнят его. Израсходовав то, что металось, в разгар битвы враг, готовый к нападению, устремился вперед. Вследствие огромного роста и очень длинных копий (praelongis hastis) германцы издали кололи вязнущего и скользящего солдата". Битва закончилась тем, что римская конница зашла в тыл врагу. Когда всадники напали с тыла, а легионы атаковали с фронта, германцы бежали.
Сначала тактика германцев явно носила оборонительный характер и они рассчитывали заманить всю римскую армию на заболоченную местность. Однако поскольку римляне не переходили в наступление, а вели метательный бой, то германцы должны были действовать наступательно - такова общая канва событий. Вначале германцы обстреливали врага метательным оружием, стараясь нанести ему максимальный урон. Когда метательные снаряды закончились, а враг не бежал и не отступил, последова-ла общая атака, в которой главную роль играли стоящие впереди копейщики, уничтожающие врага издали. Вероятно, этими воинами в армии Цивилиса были зарейнские германцы, близкие к херускам: фризы (Tac. Hist., IV,15,2), бруктеры и тенктеры (Tac. Hist., IV,21,2)31.
Насколько же были распространены подобные длинные копья у прочих германцев? Г. Ахенваль предлагал рассматривать как данное оружие копья всадников кимвров и германцев Ариовиста32. Однако конники кимвров в битве при Верцеллах (101 г. до н. э.) имели - дротики (Plut. Mar., 25,11). Впрочем, это - копья не пехотинцев, а всадников. Вместе с тем, по свидетельству Флора (I,38,16 = III,3,16), после этой битвы жены кимвров оборонялись из вагенбурга, встав на повозки и используя ланцеи и контосы. Возможно, в данном пассаже действительно подразумеваются длинные копья, однако нельзя забывать, что в имперское время контосами называли не только длинные копья/пики, но и тяжелые пилумы33.
Дион Кассий (XXXVIII,49,2), описывая бой недалеко от Рейна между германцами Ариовиста и армией Цезаря (58 г. до н. э.), упоминает у варваров контосы и длинные мечи. В войске Ариовиста были прирейнские германские племена: гаруды, трибоки, вангионы, неметы, седусии, а также маркоманы и свевы (Caes. B.G., I,51). В общем, нет ничего странного в том, что они действительно имели длинные копья. Впрочем, свидетельство Диона уникально, и его сложно верифицировать. В "Германии", где Тацит рассказывает, в основном, о современном ему состоянии конца I в. н. э., автор отмечает, что германцы "редко пользуются мечами или более длинными копьями", но сражаются фрамеями (Tac. Germ., 6,1: maioribus lanceis)34. Вероятно, это говорит о том, что другие германские племена в I в. н. э. активно не применяли длинных копий, а херуски, воинственность которых пришла в упадок к концу этого столетия (Tac. Germ., 36,2)35, не стали образцом для подражания у большинства других племен.
Взаимодействие щитоносцев и метателей в одном отряде не было присуще исключительно херускам и соседним с ними германцам, более того, оно было типично. Такое взаимодействие эффективно использовалось как при осадах, так и в дальнем и ближнем бою. Совместные действия лучников и щитоносцев, вооруженных копьем, мы наблюдаем на ассирийских рельефах не только при осадах, но и в ходе битвы36. Однако письменной информации об этой тактике практически нет.
Подобную же скоординированность действий на поле боя мы наблюдаем уже у микенцев. У них тяжеловооруженный пехотинец имел большой восьмеркообразный или башеновидный щит и длинную пику, а легковооруженный был лучником. Следовательно, здесь вместо метателей дротиков, которые не были характерны для ахейцев, действуют лучники - воины, обычные для них. Если враг находился далеко, то стрелки вместе с пращниками сражались впереди щитоносцев, как это показано на фрагменте серебряного ритона из IV шахтовой гробницы круга А в Микенах (по традиционной датировке - около 1550 г. до н. э.)37. Когда же противник (а если действие происходило на охоте - зверь) был близко, то лучник укрывался за щитоносцем и выскакивал оттуда в благоприятный момент для более эффективной стрельбы, как это мы видим на изображении на лезвии кинжала из той же гробницы, а также на гемме из Кидонии (Крит) и фреске из Микен38. Переходя к рукопашному бою, щитоносец забрасывал на плечевой портупее щит за спину, а пику брал в обе руки, широко разводя их. Правая держала древко ближе к концу, направляя копье, а левая впереди корректировала движение. Следовательно, в отличие от германцев в битве пику могли брать в две руки, оставляя при этом щит свободно висящим сзади.
Подобное же взаимодействие стрелков и воинов со щитами мы наблюдаем и позднее у героев Гомера: знаменитые герои "Илиады" лучник Тевкр и его брат щитоносец Аякс воюют именно таким образом: стрелок неожиданно выскакивает из-за щита, поражает противника, а затем скрывается обратно. Аякс же в эпосе имеет огромный щит (Hom. Il., VII,219-223; XI,485; XVII,128). Подобная тактика в эпоху Гомера была характерна для боя воинов в небольших группах (Hom. Il., VIII,265-272, 300-334; XV,442-484)39. Более того, мы находим в "Илиаде" упоминание о комбинации длинных копий с большими щитами. Так, у Гектора был огромный щит (Hom. Il., VI,117-118) и копье длиной 11 локтей = около 4,9 м (Hom. Il., VI,319-320; VIII,494; Schol. ad Hom. Il., VI,319). Данное вооружение соответствует не времени, в котором действуют гомеровские герои, а микенской эпохе40, в противном же случае можно посчитать, что в эпосе воителю придано гигантское героическое оружие. Уже в тот же Гомеровский период были и длинные копья. Аякс сражался копьем длиной 22 локтя = 9,8 м (Hom. Il., XV,677-678). Впрочем, это копье, скорее всего, было специально предназначено для боя с корабля41. Подобное взаимодействие лучника и щитоносца было не только отголоском в поэме микенского военного дела, но, скорее всего, оно реально существовало в Гомеровский период, уже не на государственной, как в микенский период, а на новой, чисто племенной военной основе. Данная тактика, видимо, существовала у греков и позднее, ведь на аттических вазах второй половины VI в. до н. э. мы наблюдаем подобное же попарное взаимодействие гоплитов и лучников, обычно скифов42. Хотя подчас на изображениях можно атрибутировать героические сцены, но военные реалии, скорее всего, как обычно на вазописи, относятся ко времени жизни художника или к недалекому прошлому. Действительно, лучники могли стрелять из-за шеренг построенных гоплитов (Xen. Cyr., VI,3,23-24; 26; ср.: Tyrt., 8,35-38 Diehl)43. Впрочем, подобная стрельба была не очень эффективна.
Похожее взаимодействие встречается и у других народов. Так, А. И. Соловьев, по материалам западносибирского угорского эпоса, реконструируют тактику средневековых таежных жителей следующим образом: знатный копейщик в доспехах прикрывает спереди несколько лучников, которые стреляют из-за него. Такой строй особенно эффективно применялся при осаде для защиты бездоспешных стрелков от вражеского метательного оружия44. Тут действует тот же, что и у херусков, принцип: лучше защищенные прикрывают хуже защищенных и не дают врагу приблизиться и напасть на стрелков.
Известно подобное тактическое взаимодействие и в этнографической современности, откуда мы даже можем вывести некоторые тактические подробности. Так, войну у папуасов маринг, живущих в лесистом кряже хребта Бисмарка в центре Папуа-Новой Гвинеи, описал этнолог Эндрью Вайда, работавший среди них в 1962-1963 и в 1966 гг. Единственным защитным оружием у маринг были огромные, в рост человека, толстые деревянные щиты шириной около 75 см; иногда их нижняя часть была специально приспособлена для установки на землю. Наступательным оружием были плоские луки, стрелы, колющие копья и топоры с полированным каменным лезвием. Сам бой происходил на специальной площадке, расположенной на границе племенных территорий. Щитоносцы вооружались копьями и топорами и уплотняли свой ряд для рукопашного боя, за ними становились лучники. Когда стрелки пускали град стрел, щитоносцы сражались из-за своих щитов топорами и копьями. Следовательно, линии войск находились довольно близко друг от друга, на расстоянии нескольких метров. Иногда воины со щитами менялись местами с лучниками для отдыха, т. е. бойцы были универсальными и умели действовать и как стрелки, и как щитоносцы. Воины могли и вообще уйти отдыхать, утомившись в бою. Когда раненный щитоносец падал, то враг мог добить упавшего копьем или топором. Впрочем, в таком бою потери были незначительны и схватки тянулись целые дни45. Если мы сравним тактику маринг с образом действий херусков, то увидим и определенное сходство и некоторое различие. Сходство бросается в глаза: щитоносцы с копьями стоят впереди и прикрывают стрелков, которые ведут стрельбу, защищенные воинами со щитами. Различие же стоит в том, что папуасы не были построены компактно, а стрелками у них были лучники, а не дротикометатели.
Но вернемся к способам использования длинных копий "варварскими" народностями древности. Другим регионом, где, согласно античным источникам, имелось это оружие, был северо-восток Малой Азии. Ксенофонт, сам участник и очевидец событий, указывает на наличие длинных копий у моссинеков и халибов (рубеж V-IV вв. до н. э.). Как же использовалось это оружие? При описании вооружения моссинеков Ксенофонт не упоминает длинных копий: отмечены щит, секира и копье длиной в 2,6 м, с этим оружием и шли в атаку (Xen. Anab., V,4,11-21). Причем для боя моссинеки строились в несколько отрядов, примерно по сто человек в каждом. Укрепления же они обороняли не только с помощью метания пальтонов, но и копьями, которые были "настолько большими и толстыми, что человек мог нести их с трудом, ими пытались отбиваться в рукопашной" (Xen. Anab., V,4,25). Какую длину могло иметь такое копье, мы узнаем из информации Ксенофонта о халибах - горном народе из этого же региона. Автор, описав их оружие, в конце добавляет "имеют же они и копье, примерно пятнадцать локтей в длину, имеющее один наконечник" (Xen. Anab., IV,7,16). Следовательно, наряду с основным оружием (копьями и щитами) халибы имели еще и копья длиной 6,6 м. Как это оружие использовалось в бою, автор не указывает, но учитывая гомогенность вооружения в регионе (Xen. Anab., IV,6,26; 7,22; 8,3; V,2,22; Cyr., III,2,7; ср.: Hdt., VII,72-73; 78), можно полагать, что оно и было тем самым длинным осадным копьем, которое использовали моссинеки. Позднее тем же образом применялись и сариссы. Так, Птолемей, отбиваясь с укрепления от слонов Пердикки (321 г. до н. э.), выбил сариссой глаз слону и ранил карнака (Diod., XVIII,34). Вероятно, именно об осадной сариссе говорит философ Феофраст (Hist. plant., III,12,2), упоминая "самую большую сариссу" длиной 12 локтей (5,3 м). Из данного утверждения априорно следует, что существовали и более короткие сариссы.
Итак, элементарная тактика херусков дает нам ключ к понимаю взаимодействия на поле боя метателей и копьеносцев, вооруженных щитами. Воины с большими щитами, естественно, должны находиться в первую очередь во фронте, поскольку их щиты бесполезны в глубине строя. Так образовывалась более или менее плотная стена щитов. Величина щита давала хорошую защиту от вражеского оружия, поэтому воинам не нужен был доспех. С другой стороны, отсутствие доспеха подталкивает к появлению большого щита. Позади щитоносцев стояла масса воинов, вооруженных метательным оружием: у германцев, в силу нераспространенности лука, это были копья и дротики. Причем метатели у них имели щиты. Поскольку глубоко построенная масса воинов с копьями впереди помешала бы эффективности и дальности метания, то копейщики находились лишь на фронте глубокого построения. Воины с дротиками должны были подойти на несколько десятков метров к врагу, чтобы начать использовать свое оружие. При таком достаточно близком соприкосновении с врагом щитоносцы прикрывали своих метателей от возможной атаки врага. Выставляя вперед свои длинные копья, они не давали противнику подойти близко, разя его издали. Причем большие щиты неплохо защищали от метательного оружия как самих щитоносцев, так и стоящих за ними метателей. Если враг был далеко, то метатели для схватки могли и выбегать из боевого порядка вперед. Естественно, длинные копья использовались некоторыми народами и при обороне укреплений. Впрочем, в данной ситуации оборона копьями не была так распространена, как использование метательного оружия.


Примечаниe

1 Напомним, что копье и пика различаются не по длине древка (хотя пика обычно длиннее), а формой наконечника. У пики узкий колющий наконечник, а перо копья не только колет, но и режет. Впрочем в отечественной историографии не наблюдается никакого различия между употреблениями названий обоих видов оружия. Обычно пикой именуют длинное копье.
2 Ср.: Розуа Ж.-Ж. Копьеметалка и лук доисторических охотников. Техника и сравнительная демография / Пер. О. В. Лозовской // РА. 1996. № 2. С. 5.
3 Об аккуратности Тацита при написании работы см.: Syme R. Tacitus. Vol. I. Oxford, 1958. P. 378-396. Высокую оценку Тацита как историка, описывающего батальные сцены см.: Wellesley K. Tacitus as a Military Historian // Tacitus / Ed. by T. A. Dorey. London, 1969. P. 63-97.
4 Syme R. Tacitus. Vol. I. P. 271-286.
5 О битве см.: Knoke F. Die Kriegszьge des Germanicus in Deutschland. Berlin, 18871. S. 418-436; Koestermann E. Die Feldzьge des Germanicus 14-16 n. Chr. // Historia. Bd. VI. 1957. Hf. 4. S. 452-459.
6 Wuilleumier P. Introduction // Tacite. Annales / Texte йtabli et traduit par P. Wuilleumier. Paris, 1990. P. XLVI-XLVII.
7 Thompson E. A. Early Germanic Warfare // Past and Present. № 14. 1958. November. P. 3; 23, n. 13; Perret J. Introduction // Tacite. La Germanie / Texte йtabli et traduit par J. Perret. Paris, 1983. P. 16-33; ср.: Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. М., 1981. С. 136. С. Макдауэл полагает, что в своем описании вооружения германцев Тацит базируется на традиционном римском представлении о варварах и их вооружении (Macdowall S. Germanic Warriors, 236-568 AD: Weapons, Armour, Tactics. (Warrior Series 17). London, 1996. P. 15-16). Действительно, у германцев были круглые, овальные или прямоугольные щиты с умбонами из дерева, окрашенного в красный или синий цвет (Raddatz K. Die Bewaffnung der Germanen von letzten Jahrhundert vor Chr. Geb. bis zum Vцlkerwanderungzeit // Aufstieg und Niedergang der Rцmischen Welt. II: Principat. Bd. II. Tlbd. 3. Berlin - New York, 1985. S. 304, 315, 329).
8 Syme R. Tacitus. Vol. I-II. P. 58-74, 614; Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. С. 78-79; Perret J. Introduction. P. 10.
9 См.: Коннолли П. Греция и Рим. Энциклопедия военной истории / Пер. С. Лопуховой, А. Хромовой. М., 2000. С. 231, 233, 307.
10 Hamberg P. G. Zur Bewaffnung und Kampfesart der Germanen. Bemerkungen ьber einige Zeugniss der rцmischen Triumphalskulptur // Acta archaeologica. Bd. VII. 1936. Fasc. 1. S. 25-32.
11 Vayda A. P. War in Ecological Perspective. Persistence, Change, and Adaptive Processes in Three Oceanian Societies. New York - London, 1976. P. 15.
12 Raddatz K. Die Bewaffnung der Germanen in der jьngeren rцmischen Kaiserzeit. (Nachrichten der Akademie der Wissenschaften in Gцttingen. I. Philologisch-historische Klasse. № 1). Gцttingen, 1967. S. 5.
13 Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории / Пер с нем. T. II. СПб., 1994. С. 36-37.
14 Дельбрюк Г. История военного искусства… Т. II. С. 37.
15 Носов К. С. Вооружение самураев. СПб.-М., 2001. С. 127-128.
16 Jдhns M. Handbuch einer Geschichte des Kriegwesens von der Urzeit bis zur Renaissance. Leipzig, 1880. S. 441.
17 Hamberg P. G. Zur Bewaffnung… S. 30. О копьях см. также: Jahn M. Die Bewaffnung der Germanen in der дlteren Eisenzeit etwa von 700 v. Chr. bis 200 n. Chr. Inaugural-Dissertation. Worzburg, 1914. S. 50-56.
18 Jдhns M. Handbuch... S. 414. Дж. Уорри дает хавкам (sic!) даже пику длиной 3-6 м (Warry J. Histoire des guerres de l'Antiquiteй. Bruxelles, 1981. P. 164).
19 Дельбрюк Г. История военного искусства… Т. II. С. 36.
20 Thompson E. A. Early Germanic Warfare. P. 5.
21 О тактических подразделениях херусков см.: Pastenaci K. Das germanishe Heereswesen unter Armin dem Cherusker // Germanenerbe. Bd. I. 1936. Hf. 3. S. 74.
22 Gundel H. G. Untersuchungen zur Taktik und Strategie der Germanen nach den antiken Quellen. Inaugural-Dissertation zur Erlangung der Doktorwьrde der Philosophischen Fakultдt der Philipps-Universitдt zu Marburg. Marburg, 1937. S. 39.
23 См.: Knoke F. Die Kriegszьge… S. 475-551; Koestermann E. Die Feldzьge… S. 461-464. О топографии местности: Bersu G., Heimbs G., Lange H., Schuchhard C. Der Angrivarisch-cheruskische Grenzwall und die beiden Schlacht des Jahres 16 nach Chr. zwischen Arminius und Germanicus // Praehistorische Zeitschrift. Bd. 17. 1926. S. 100-106.
24 Дельбрюк Г. История военного искусства… Т. II. С. 31-32; pro: Gundel H. G. Untersuchungen… S. 17-18; Kьster A. Cuneus, Phalanx und Legio. Untersuchungen zur Wehrverfassung, Kamfweise und Kriegfьhrung der Germanen, Griechen und Rцmer. Wьrzburg, 1939. S. 164.
25 Федоров В. Холодное оружие. СПб., 1905. С. 38.
26 Соколов Н. Правила искусства фехтования пикой. СПб., 1853. Passim.
27 Об этом бое см.: Knoke F. Die Kriegszьge… S. 221-282.
28 Соколов Н. Правила... Passim; Федоров В. Холодное оружие. С. 39.
29 Jдhns M. Handbuch... S. 414.
30 Германское племя на Рейне, жившее к югу от батавов и к северу от убиев (Plin. N. h., IV,106).
31 См.: Tacite. Histoires. Livres IV et V / Texte йtabli et traduit par H. Le Bonniec, annotй par J. Hellegouarc'h. Paris, 1992. P. 125, n. ad Tac. Hist., IV,23,2.
32 Achenwall G. De veterum Germanorum armis ad Taciti German. c. VI. Gottingae, 1755. P. 15.
33 Нефёдкин А. К. Кампания Арриана по отражению аланского набега на Каппадокию в 135 г. // Stratum plus. 1999. № 3. С. 182, прим. 49.
34 О верности описания Тацитом германского военного дела в этом трактате см.: Perret J. Introduction. P. 26.
35 Tacite. La Germanie / Texte йtabli et traduit par J. Perret. Paris, 1983. P. 92, n. 1 ad h. l.
36 См.: Layard A.H. The Monuments of Nineveh. Series 2. London, 1853. Pls. 45-46; ср.: Series 1. Pls. 70, 76; Series 2. Pls. 14-15; Barnett R.D., Forman W. Assyrische Palastreliefs. Prague, 1959. Taf. 109-110, 116.
37 См.: Karo G. Schachtgraber von Mykenai. Mьnchen, 1930-1933. S. 174, Abb. 83; № 481.
38 См.: Evans A. The Palace of Minos at Knossos. Vol. IV. Pt. 2. London, 1935. P. 575, figs. 556-557; Makkay J. The Early Mycenaean Rulers and the Contemporary Early Iranians of the Northeast. (Tractata Minuscula. 22). Budapest, 2000. P. 71.
39 Дж. С. Керк почему-то считает подобное взаимодействие восточной практикой, хотя
явно она универсальна (Kirk G. S. The Iliad: A Commentary. Vol. II. Cambridge, 1990. P. 321-322 ad Hom. Il., VIII,267-272). Ср.: Нефёдкин А. К. Научил ли Аристотель военному делу Александра? // Para bellum. Военно-исторический журнал. № 10. Апрель-июнь. СПб., 2000. С. 22, прим. 26.
40 Kirk G. S. The Iliad. Vol. II. P. 170 ad Hom. Il., VI,117-118; 263 ad Hom. Il., VII,219-233..
41 Kirk G. S. The Iliad. Vol. II. P. 201-202 ad Hom. Il., VI,319-320.
42 Например, см.: Vos M. F. Scythian Archers in Archaic Attic Vase-Painting. (Archaeologica Traiectina. VI). Groningen, 1963. Pl. II a, V a-b, VI b, VII, VIII. Хотя сам автор считает подобную практику восточной, в частности, навеянной ассирийским влиянием, но никаких оснований для подобного утверждения нет (Ibidem. P. 72).
43 См.: Vos M. F. Scythian Archers… Pl. II a, VI b.
44 Гемуев И. Н., Сагалаев А. М., Соловьев А. И. Легенды и были таежного края. Новосибирск, 1989. С. 125-126.
45 Vayda A. P. War in Ecological Perspective. P. 15, 17-18; Keegan J. A History of Warfare. London, 1994. P. 99-101.

Рис.: Реконструкция Дж. Уорри
германского воина рубежа эр, вооруженного длинным копьем.
Воспроизведено по: Warry J. Histoire des guerres de l'Antiquity. Bruxelles,
1981. P. 164.



Опубликовано в военно-историческом журнале "PARA BELLVM".

За наводку спасибо Спарте И камраду Барбароссе, который уже давал ссылку на эту статью

Сообщение отредактировал Magnus: 11 марта 2009 - 02:21