Сообщений в теме: 140

[Buddha]

Колчак,
Спасибо, а можете поставить спойлер и выложить миф в тему? Неинтересно если все будут давать ссылки...

Вот собственно и сама легенда. Точнее сказка. Шотландская.

Последний из пиктов.

Давным-давно был в этой стране народ, называемый пиктами. Были они людьми совсем крошечными, с красными волосами, длинными руками, а ступнями такими широкими,
что, когда шел дождь, они могли задрать их поверх голов,
и тогда они служили им как зонтики.
Пикты были великие строители, они построили все древние
крепости в стране; а знаешь, как они их строили? Я тебе расскажу. Все они становились в ряд от каменоломни до места, где
строили, и всяк передавал камни вперед своему соседу, покуда
не достраивали всё.
Еще пикты были великим народом из-за эля, который они варили из вереска: так, знаешь ли, получался необычайно доступный напиток, ибо вереска, я ручаюсь, было тогда так же много, как и сейчас.
Этого их искусства жадно домогалось другое племя, которое жило в стране; но пикты никогда не выдавали тайны, а передавали ее от отца к сыну вместе со строгим наказом от одного к другому: никогда никому не дать ее узнать!
Под конец у пиктов были большие войны и многие из них были перебиты, и скоро, поистине, они дошли до того, что стали лишь горсткой людей и наверно должны были сгинуть с лица земли.
По-прежнему крепко держась за тайну верескового эля, порешили они, что врагам никогда не вымучить ее из них.
Ладно, дошло наконец до великой битвы между ними и скоттами, в которой они потерпели полное поражение и все были перебиты, кроме двух — отца и сына.
И вот перед королем скоттов стояли эти люди, приведенные к нему, дабы он устрашеньем заставил их выдать тайну. Он прямо сказал им, что, если они не откроют ее добровольно, он станет пытать их, покуда они не откроются, и поэтому было бы лучше для них уступить вовремя.
«Ладно, — сказал королю старик, — я вижу, нет толку противиться. Но есть одно условие, на которое ты должен согласиться, прежде чем уведаешь тайну». — «И какое же?» — спросил король. «Обещаешь ли ты исполнить его, если оно не будет ни в чем против твоей корысти?» — спросил старик. «Да, — сказал король, — я даю такое обещание». Тогда пикт сказал: «Ты должен знать, что я желаю смерти моего сына, хотя я и не хотел бы взять его жизнь себе.
Сначала сына убей,
И я рассказать готов,
Как мы варим наш эль
Из вересковых цветов!
Без сомнения, король был сильно изумлен такой просьбой, однако поскольку он обещал, то приказал, чтобы отрок немедленно был казнен. Когда старик увидел, что сын его мертв, он высоко подпрыгнул и закричал: «Теперь делай со мной что хочешь. Сына моего ты мог заставить, ибо был он только хилым юнцом, но меня ты не сможешь заставить никогда!
И я не скажу тебе,
Хотя ты убить готов,
Как мы варим наш эль
Из вересковых цветов!
Теперь король был изумлен больше прежнего, ибо не случалось до сих пор, чтобы его перехитрил простой дикарь. Однако он решил, что не стоит убивать пикта и что самым большим наказанием ему теперь будет то, что его оставили в живых. Итак, его забрали как пленника, и он прожил после этого много лет, пока не стал глубоким-глубоким стариком — неходячим и слепым.
Люди позабыли, что жил такой человек. Но однажды ночью в доме, где он был, случились какие-то молодцы и устроили великую похвальбу своей силой. Он приподнялся с постели и сказал, что хотел бы испытать одно из их запястий, чтобы сравнить его с руками людей, которые жили в былые времена. И они, смеха ради, протянули ему толстый железный прут. Он просто переломил его надвое своими пальцами, как ты переломил бы трубку. «Изрядный хрящик, — сказал он, — но совсем не то, что десницы в мое время».
Это был последний из пиктов.



Надо выкладывать продолжение мифов Майя Пополь Вух? Если нет я перекинусь на другие.

[Царь Атей]

Легенды ДакотаВойны ветровПеред созданием мира Тате жил далеко в бесплодной земле духов. Он был стар, но был великим шаманом и обладал большой властью надо всем. У него было пять сыновей : Уата, Уанпа, Еуа, Окага и Уимни.Уата был жестоким и наслаждался, мучая других. Он поссорился с братьями, грабил их добычу и наслаждался, гоняясь за маленьким Уимни, так что бедный малыш никогда не смел появляться днем до тех пор, пока не увидит, что Уата ушел, и всегда в присутствии Окага, которого он любил. Уата приходил и днем, и ночью, творя зло, и когда он проходил возле вещей, они становились унылыми и холодными, когда он касался чего-нибудь, оно становилось твердым и мертвым.Уанпа был ленивым и неприятным. Он хотел лежать в типи целый день. Если ему это удавалось, он спал весь день и выходил, довольный, вечером, пока не стемнеет, а затем возвращался и ложился снова. Однако, если ему приходилось выходить рано днем, то он ворчал и искал вину во всем. Он становился сам и делал других жалкими и несчастными до тех пор, пока не удавалось уйти и лечь.Еуа был сильным и приветливым, он обычно поднимался рано утром и шел, занимаясь чем-нибудь. Но он был очень бурный и неуклюжий и с трудом делал что-нибудь, как следует. Он был добродушный во всем и кричал и пел, так что никто не мог сердиться на его ошибки.Окага был мудрым и прилежным. Он проводил свое время, делая разные вещи для других. Если он видел что нибудь, что ему нравилось, он обычно повторял это, и он был очень дружен с любым. Особенно он был нежен со своим маленьким братом, Уимни. Он делал ему игрушки, играл с ним в разные игры. Он помогал Еуа сделать что-нибудь правильно и иногда даже приводил Уанпа в хорошее настроение. Однако, он никогда не мог добиться доброго отношения к Уата.Уимни был мал, слаб и не мог ничего делать, однако он всегда был весел, за исключением того времени, когда он улетал от Уата, которого он боялся так, что никогда не выходил, пока не убеждался, что Уата ушел. Тогда он шел к своему брату Окага, танцевал и играл с ним до тех пор, пока не видел, что может вернуться Уата. Тогда он поспешно возвращался в типи своего отца и прятался там до следующего дня. Когда он бывал с Окага, он был счастливым как Wasicula, когда они танцуют ночью. Правда ночью он боялся и прятался так, что никто не мог его найти.Однажды прекрасное существо упало с неба и попросило Тате пустить ее в типи отдохнуть. Тате был слепым, но когда он услышал ее голос, он понял, что это женщина. Тогда он сказал ей, что у него в типи только мужчины, и ей будет опасно оставаться в нем. Она, однако, очень устала и сказала, что должна хоть немного отдохнуть. Тогда он сказал, что она может остаться до тех пор, пока не вернутся его сыновья, а тогда пусть делает, как ей угодно. Она села в типи у двери и уснула.Вскоре пришел Уимни. Когда он увидел прекрасное существо, то он так удивился, что остановился и стал смотреть на нее. Ее волосы блестели как свет, а платье было украшено красным, синим, желтым, всеми другими цветами, а на ее лицо было приятно смотреть. Пока он стоял, изумленно глядя на нее, Уата подошел к нему сзади и схватил так, что он упал на землю твердый и замерший. Но до того, как он умер, Уата увидел прекрасное существо и забыл о своем злобном намерении. Он остановился, удивленно глядя на нее.Затем проснулся Уанпа. Он лениво зевал и потягивался, а затем поднялся идти на свою вечернюю прогулку. Однако, когда он увидел это прекрасное существо, он замер, глядя на нее.Пришел Еуа и закричал Уата:- Ха, Уата, что ты разглядываешь... В типи твой Сичун..., или здесь Крылатый...Он подошел и украдкой заглянул за дверь. Он также увидел прекрасное существо и остановился, глядя на нее.Тате спросил:- Мои сыновья, что случилось. Почему вы молчите... Неужели я пустил в свое типи колдунью... Я выгоню ее!Он толкнул женщину тросточкой и сказал ей:- Хо! Если ты колдунья, уходи из моего типи. Мои сыновья не могут говорить со мной.Она проснулась и ответила:- Я не колдунья. Но я уйду.Она собралась уходить, и Уанпа шагнул вперед, как бы следуя за ней. Она повернулась, взглянула на него, и он сел. Она подошла к двери. Уата протянул руку к ней, она повернулась и посмотрела на него. Он тут же сел на свое место, однако его рука коснулась ее платья и некоторые украшения упали с него, замерзшие и мертвые. Выйдя за дверь, она увидела Уимни, лежащего как мертвый. Она остановилась и подышала на него, он тут же вскочил на ноги. Она улыбнулась ему, и он начал танцевать, забыв свою боязнь Уата. Еуа собрался последовал за женщиной, но она взглянула на него, и он сел. Она ушла, и с ней пошел Уимни, танцуя и резвясь, а три брата остались сидеть, не в состоянии пошевелиться.Она ушла недалеко и встретила Окага. Она остановилась на одной стороне тропы, спиной повернувшись к нему. Когда Окага подошел, он спросил Уимни, кто это, и что она здесь делает, а Уимни все ему рассказал. Окага увидел, что ее волосы как свет, и заговорил с ней. Она повернулась и улыбнулась Уимни. Он танцевал и кружился возле них, и был очень рад, что уговорил Окага побеседовать с ней. Окага видел, что она очень красива, и пригласил ее вернуться в типи его отца. Она ответила:- Я была там, и твои братья были грубы ко мне. Посмотри, один из них коснулся моего платья и украшения увяли и попадали.Окага сказал:- Если ты вернешься со мной, я сделаю тебе другие украшения, еще лучше тех, что ты потеряла.Он умолял ее вернуться и отдохнуть ночь. Наконец, она согласилась и пошла назад. Когда она вошла в типи, Уата, Уанпа и Еуа сидели на земле. Она улыбнулась им, и они поднялись и смущенно вышли. Окага вышел с ними. На ночь в типи остались Тате и Уимни. Тате лег на почетном месте, против двери. Женщина легла на место дочери, а Уимни лег напротив нее, на место сына.Уата, Уанпа и Еуа уснули далеко от типи, а Окага работал всю ночь, и к утру сделал платье, еще более красивое чем то, которое носила женщина.Рано утром женщина поднялась и приготовила еду. Когда четыре брата пришли и сели есть, она прислуживала им. Уата, Уанпа и Еуа все время смотрели на нее, а Окага сидел, опустив лицо. Уимни танцевал и резвился вокруг типи, а старый Тате ел до тех пор, пока уже не мог больше проглотить ни куска. Тогда он поднялся и, опираясь на свою трость, сказал:- Хо! Кто ты... Кого я пустил в свое типи... Это не колдунья, так как она не сделала никакого вреда. Прошлой ночью мой сон был крепок. Сегодня утром наша еда была очень хороша и обильна. Хо! Ты, кто бы ты не была, я приглашаю тебя остаться с нами.Женщина ответила ему:- Мое путешествие долгое, и я не знаю куда. Я не знаю, когда я буду там. Я не знаю, как долго я буду здесь. Я пойду до тех пор, пока не найду лучший прием, чем здесь.Он спросил ее имя, и она ответила, что она Вохпи. Он спросил о ее народе, и она ответила, что солнце ее отец, луна ее мать, а ее народ звезды. Снова Тате пригласил ее остаться с ними, но она сказала, что должна идти, пока не завершит свое путешествие, а это не здесь, так как его сыновья грубо обошлись с ней и забрали часть украшений ее платья. Тогда Окага принес платье, которое он сделал, и отдал ей. Оно было гораздо красивее, чем ее собственное. Она пристально посмотрела на него, а потом повернулась к Тате и сказала:- Отец, мое путешествие закончено.Старый Тате встал в дверях своего типи и запел. Он пел так:Я стар и слеп.Дочь дана мне.Дочь на мой век.Я не буду голым.Я не буду голодным.Мои сыновья слушайте меня.Все имеющие уши слушайте меня.Надейтесь на мою дочь.Лелейте и берегите ее как вашу сестру.Затем Вохпи села возле очага, а старый Тате напротив двери. Уимни танцевал возле палатки без перерыва, а четверо братьев отправились каждый своим путем. Уата шел, ломая и громя все на своем пути. Уанпа шел весь день в хорошем настроении. Ийа шел, крича и гремя, а Окага тихо, с опущенной головой. Он просидел долгое время в одиночестве, не обращая внимание на шалости Уимни. Так Вохпи вошла в дом ветров.

[Buddha]

Ладно. Так как пока никто не ответил "надо ли продолжать выкладывать продолжение Пополь Вух" Напишу еще один...

Вторая книга

Вторая книга «Пополь Вух» в общих чертах обрисовывает историю богов-героев Хуна-Апу и Шбаланкуэ. В ней рассказывается о том, что Шпийякок и Шмукане, боготец и богиня-мать, имели двоих сыновей, Хунхуна-Апу и Вукуба-Хунапу. Первому из них его жена Шбакийяло родила двоих сыновей, Хунбаца и Хунчоуэна. Все члены этой семьи питали слабость к местной игре в мяч — возможно, это была мексиканско-майяская игра в tlachtli — напоминающей хоккей. Аборигены Центральной Америки были заядлыми любителями этой забавы, и многочисленные следы площадок для игры в tlachtli можно найти среди развалин городов на Юкатане и в Гватемале. Смысл игры заключался в том, чтобы загнать мяч в небольшое отверстие, проделанное в камне круглой формы, или в ворота, а игрок, которому удалось проделать это, мог требовать у зрителей всю их одежду и драгоценности. Игра, как уже сказано, была чрезвычайно популярна в Центральной Америке в древности, и есть основания полагать, что между различными городами-государствами проходили матчи, сопровождавшиеся такой же горячей поддержкой болельщиков и соперничеством, как и футбольные матчи наших дней.

Гадес бросает вызов

Однажды Хунхун-Апу и Вукуб-Хунапу играли в мяч и не заметили, как оказались в окрестностях царства Шибалба (Гадес или Аид у народа киче). Правители этой обители скорби увидели в этом возможность захватить братьев в плен и вызвали их на игру в мяч. Этот вызов правители ада Хун-Каме и Вукуб-Каме послали с четырьмя гонцами в образе сов. Братья приняли вызов и, простившись со своей матерью Шмукане, со своими сыновьями и племянниками, последовали за пернатыми гонцами вниз по склону горы, который вел в Преисподнюю.

Одураченные братья

Американский индеец серьезен и молчалив. Если и есть что-то, чего он боится и не любит больше всего, то это насмешка. Его суровой и надменной натуре она кажется чем-то, что унижает его достоинство и проявляет неуважение к его мужским качествам. Братья-герои недолго пробыли в Шибалбе, когда поняли, что владыки подземного царства имели намерение одурачить их и подвергнуть всяческим оскорблениям. Переправившись через кровавую реку, они пришли к дворцу владык Шибалбы, где и увидели две фигуры, сидящие перед ними. Думая, что это Хун-Каме и Вукуб-Каме, они приветствовали их приличествующим образом, но с досадой обнаружили, что свое приветствие адресовали деревянным истуканам. Это вызывало грубые издевки со стороны обитателей Шибалбы, которые подняли братьев на смех. Затем их пригласили занять почетные места. К своему ужасу, они увидели, что это раскаленный камень, — и это вызвало безграничное веселье у обитателей подземного мира. Затем их заточили в Дом Мрака, где принесли в жертву и похоронили. Но голову Хунхуна-Апу повесили на дереве, с ветвей которого свешивались тыквы, так похожие на ужасный трофей, что были неотличимы от него. Вышел указ, чтобы никто в Шибалбе не ел плодов с того дерева. Но владыки Шибалбы не сумели предусмотреть женское любопытство и его непреодолимую тягу ко всему запретному.


Хочу обратить внимание на то, что все иллюстрации в этих легендах просто на тематику Майя, т.к. к этим легендам индивидуальных нету...

[Колчак]

Вот, на мой взгляд, самые интересные из них.

О клане МакЛаудов

Ранняя история клана МакЛаудов

Нажмите, чтобы прочитать

Прародителем клана был Лауд, который завладел большей частью острова Скай, включая Куилинс, Харрис и Льюис в середине 13 столетия. Поздняя традиция утверждает, что он происходил от Северных Королей острова Мэн. Данвеган был приобретен благодаря браку с наследницей MacRailt и стал центром клана, где замок был построен и развивался. Клан берет наименование от Лауда, чьи сыны названы МакЛаудами, мак по-гэльски означает «сын».


На фото: Джон МакФадиен играет на волынке у каирна1 МакКриммонов в 1974 году

У Лауда была 2 сына или внука: Тормод, по-английски Норман, и Туркайлль2, по-английски Торкиль; они стали прародителями МакЛаудов - Харрис и Данвеган, а также Льюис.

В 14 столетии ветвь МакЛаудов - Харрис присоединила Гленелг (это уже не на островах, а на северо-западе Шотландии), стратегически важное место рядом с островом Скай. Малькольм МакЛауд, третий вождь ветви Харрис, построил твердыню в Данвеган.

Ветвь МакЛаудов Льюис присоединила Gairloch и Assynt в Шотландии, а также остров Raasay.

Оба клана МакЛаудов поддерживали МакДональда, Властителя Островов, полунезависимые короли на западном морском побережье. Но остров Скай был потерян для МакДональдов. После штрафа (дани), наложенной флотилией Властителя Островов в 1493 г., МакЛауды и МакДональды начали враждовать. В это сложное время Александр МакЛауд, восьмой Вождь Харриса, также известный, как Alasdair Crotach, охранял земли клана и вместе с тем построил для себя прекрасный памятник в виде церкви св. Клемента в местечке Родел во владениях Харрис.



Территории, занимаемые кланом МакЛаудов c 13 века по настоящее время

Alasdair Crotach МакЛауд построил Башню Фэйри, и Знамя Фэйри до сих пор наиболее знаменитая реликвия в замке (Данвеган). Знамя дали вождю МакЛаудов - Фэйри, и оно обладало силой призывать магическую подмогу во времена нужды. Оно дважды было использовано в сражениях с МакДональдами.

МакКриммоны, наследственные волынщики Данвегана, стали самыми выдающимися волынщиками, и люди собирались со всей Шотландии, чтобы совершенствоваться у них в игре на волынке. У МакКриммонов есть колледж в Boreraig, где сейчас находится каирн, посвященный их семье.

Флаг клана МакЛаудов - Флаг Фэйри

Нажмите, чтобы прочитать

Много лет назад жил вождь клана МакЛауд, красивый и смышленый человек, и все местные юные девушки были очарованы им, но ни одна не соответствовала его вкусам. Однажды он встретил принцессу Фэйри, a bean sidhe, одну из Светлого Народа. Подобно всем другим женщинам, каких он встречал, она безумно влюбилась в него, и он тоже полюбил ее.

Когда принцесса явилась к Королю Фэйри испросить разрешения на брак с красивым вождем, он отказал ей, говоря, что это только разобьет ее сердце; ибо люди быстро старятся и умирают, а Светлый Народ живет вечно. Она так горько плакала и кричала, что даже великий Король смягчился и согласился на то, чтобы она и вождь прожили вместе год и один день. Но по истечении этого срока она должна вернуться в земли Фэйри и навсегда оставить мир людей. Она согласилась, и вскоре они с юным МакЛаудом торжественно поженились.

Не было более счастливого времени для клана МакЛауд ни до ни после того. Как вы и ожидаете, вскоре у этой счастливой пары родился красивый сын, и веселье и празднества в клане продлились несколько дней. Однако дни бежали быстро, год и один день прошел, как один миг. Король повел кавалькаду Фэйри вниз из облаков к большому мосту замка Данвеган, и они в блеске и великолепии своих пышных нарядов ждали, когда леди МакЛауд сдержит обещание.

Леди МакЛауд знала, что у нее нет выбора; она взяла сына и крепко обняла, наконец она выбежала из замка, чтобы присоединиться к кавалькаде Фэйри и вместе с ними вернуться в земли Фэйри. Однако прежде чем уйти, она взяла с мужа обещание, что ее ребенка никогда не оставят в одиночестве, не допустят, чтобы он плакал, ради того, чтобы ей не пришлось выносить рыданий ее сына. Сердце вождя было разбито с утратой жены, но он знал, что сделать, чтобы однажды она вернулась. Он дал слово, и никогда не допускали, чтобы юный МакЛауд плакал, и не оставляли его без присмотра. Однако лэрд МакЛауд оставался в печали и горевал из-за утраты своей леди.

Люди клана решили сделать кое-что, и на его день рождения объявили великий пир с кутежом и танцами до зари. Лэрд всегда был лучшим танцором, и после долгих уговоров он согласился станцевать под напевы волынок. И так великолепно было празднество, что юная девушка, назначенная присматривать за наследником лэрда, оставила детскую и прокралась на вершину парадной лестницы, откуда наблюдала за танцующими людьми во всем блеске их нарядов и слушала прекрасную музыку. И так очарована была она увиденным, что не услышала, как юный лэрд проснулся и начал плакать. И так жалобен был его плач, что услышали его даже в земле Фэйри; и когда он донесся до его матери, она немедленно появилась рядом с колыбелью, взяла младенца на руки и успокоила, вытерла слезы и завернула его в свою волшебную шаль. Она прошептала ему магические слова, положила уснувшего сына в колыбель, поцеловала его в лоб и ушла.

Год спустя, когда юный лэрд стал старше, он рассказал отцу о полночном визите матери и о ее шали, которая была магическим талисманом. Шаль хранилась в укромном месте, и если бы ее коснулся кто-то не из клана МакЛауд, они бы исчезли, как клубы дыма. И если бы клан МакЛауд встретился со смертельной опасностью, достаточно взмахнуть Флагом Фэйри трижды, и рыцари Фэйри прискачут, чтобы защитить клан МакЛауд. Есть три таких благословения, и только в самой ужасной ситуации следует использовать магию Фэйри.

Вождь положил Флаг Фэйри в специальную закрытую коробочку и повсюду носил с собой.

Столетия спустя свирепый клан Дональд Повелителя Островов осадил МакЛаудов в битве, троекратно превосходя их численностью. Перед решающей атакой МакДональдов вождь открыл коробочку, водрузил волшебный стяг на шест и трижды взмахнул им. После третьего взмаха магия Фэйри десятикратно увеличила численность МакЛаудов! Думая, что МакЛауды получили подкрепление, МакДональды развернулись и побежали; с этого дня они никогда больше не угрожали МакЛаудам.



Расселение шотландских кланов

Был другой случай, ужасная чума убила почти весь скот МакЛаудов, и вождь столкнулся с перспективой голодной смерти зимой для всего его народа. Не имея другой альтернативы, он поднялся на самую высокую башню замка Данвеган, прикрепил Флаг Фэйри к шесту и трижды взмахнул им. Силы Фэйри спустились с облаков, выхватив мечи, и скакали, подобно ветру, над мертвым и умирающим от чумы скотом. Они коснулись каждой коровы своими мечами, и там, где были одни мертвые и умирающие коровы, теперь стоял огромный, здоровый и хорошо откормленный скот, более чем достаточно, чтобы прокормить клан, когда придет зима.

Осталось взмахнуть Флагом Фэйри еще только один раз, и флаг на дисплее замка Данвеган, в ожидании новой угрозы клану МакЛаудов.

Говорят, что во время Второй Мировой Войны юноши из клана МакЛауд носили фото Флага в своих бумажниках, когда летали на самолетах во время Битвы за Британию, и ни один из них не был сбит немецкими летчиками. В действительности вождь клана МакЛауд согласился принести Флаг Фэйри в Англию и взмахнуть им с утесов Дувра, когда немцы попытались вторгнуться в Британию.

Семнадцатое столетие

Нажмите, чтобы прочитать

В конце 16 столетия сэр Рори (Великий - Mor) МакЛауд, 15-й вождь из Данвегана, сражался в Ирландии против англичан и привез домой прекрасную чашу для питья. Он перестроил великую залу Данвегана. Сэр Рори положил конец вражде с МакДональдами из Слита. Дональд Великий МакКриммон сложил по этому случаю песнь для волынки - «Приветствие МакЛаудов».

В то же самое время фамильная вражда между детьми Родерика МакЛауда, десятого вождя Льюис, одной из ветвей клана, привела к тому, что остров Льюис был захвачен сначала авантюристами из графства Файф (на востоке Шотландии, за Эдинбургом), а потом - кланом МакКензи из Кинтайла, которые с их обычным коварством и силой, присоединили также к своему домену - Assynt и Gairloch в Шотландии. Род вождей МакЛаудов с острова Льюис вымер и остался представленным только по линии МакЛаудов с острова Raasay, напротив острова Скай.


Внутри великой залы, построенной сэром Рори Великим из Данвегана

Во время гражданской войны в 17 в. ветвь клана МакЛаудов - Харрис поддержала короля Карла I, они потеряли тысячу человек в битве при Ворчестере в 1651 году.

Джон МакЛауд, 18-й вождь из Данвегана, также известный, как Iain Breac1, расширил замок. Он был последним вождем, который жил с неизменной гэльской пышностью: с бардами, волынками и герольдами. Он умер в 1693 году.


Последние МакЛауды с Льюис нашли убежище в старинном брохе2 у «Пути Карла», в западной части острова Льюис.

Восемнадцатое столетие

Нажмите, чтобы прочитать

Портрет Нормана МакЛауд из клана МакЛауд.

Норман МакЛауд из клана МакЛауд, 22-ой вождь из Данвеган, стал вождем, еще будучи ребенком в 1706 году, а умер в 1772 году. На протяжении его жизни обычаи, законы и манеры Хайленда (Высокогорья) изменились до неузнаваемости. Он лишь изредка жил в Данвеган и сделал политическую карьеру, будучи членом парламента от области Инвернес с 1741 по 1756 год.

Во время восстания якобитов в 1745 году, хотя Красавчик принц Чарльз возлагал некоторые надежды на то, что Норман МакЛауд присоединится к нему, в действительности вождь созвал 700 человек, чтобы биться за короля Георга и Ганноверскую династию.

Во время стычки в Инверури, в декабре 1745 года, хотя вождь повел себя галантно (храбро), его люди бежали в Элгин. Волынщик вождя, Малькольм МакКриммон, попал в плен.

В феврале 1746 года Норман МакЛауд вместе с лордом Loudoun и его отрядами выступил к Мой (Moy), к югу от Инвернеса, где остановился принц Чарльз. Дональд МакКриммон, волынщик Харрис (ветви клана МакЛаудов), был убит, и его брат написал плач Cha Til MacCrimmon.


На гравюре - Патрик МакКриммон, одетый в ливрею МакЛаудов, около 1715 года. Он был отцом Малькольма и Дональда МакКриммонов, пострадавших во время восстания 1745 года.

МакЛауды с острова Raasay, однако, присоединились к Красавчику принцу Чарльзу и сражались в битве при Калоден мур (moor) в апреле 1746 года, но после битвы Дом Raasay был сожжен, а сам остров опустошен от края и до края.

Норман МакЛауд из клана МакЛауд, 22-ой вождь из Данвеган, умер в день святого Андрея в 1772 году, оставив после себя большие долги.

Ему наследовал внук, Норман МакЛауд из клана МакЛауд, 23-й вождь, ставший солдатом. Он попал в плен у входа в порт Бостона в 1776 году, но позднее уехал в Индию, где он возглавил 2-й батальон The Black Watch (Черные Стражи), позднее 73-й полк, и стал генерал-майором. Он был избранником фортуны, но потратил немало, пытаясь быть избранным в парламент, а также реставрировать замок Данвеган.

Норман МакЛауд из клана МакЛауд, 23-й вождь, умер внезапно в 1801 году, ему наследовал сын, Джон Норман МакЛауд из клана МакЛауд, 24-й вождь, который продолжил перестраивать замок и добавил вход с восточной стороны.


Изображение замка Данвеган в 1815 году после перестройки, затеянной Джоном Норманном МакЛаудом.

Он продал Гленелг примерно за 100 000 фунтов, но очистил обширные земли Bracadale для разведения овец. Он провалился на выборах в парламент от области Инвернес, но накопил много долгов и увлек за собой недвижимость (he entailed the estate). Он также умер внезапно, готовясь участвовать в выборах.

Джеймс МакЛауд, 12-й вождь с острова Raasay, содеял великолепное поместье на острове Raasay, но его сын Джон МакЛауд, 13-й вождь с острова Raasay, вынужден был продать остров в 1843 году. Он эмигрировал на юг Австралии, и в конце концов ему наследовал племянник, Loudoun Гектор МакЛауд, 16-й вождь из ветви Raasay, родившийся в Тасмании.

Краткая история клана МакЛауд в 19-20 столетиях

Нажмите, чтобы прочитать

Норман МакЛауд из клана МакЛауд, 25-й вождь, наследовал своему отцу и перестроил замок, добавив «башни-перечницы» по углам. Во время картофельного голода в конце 1840-х годов он оставался на острове Скай и кормил более 8 000 человек на свои средства. Это истощило его финансы, и он был вынужден передать свое состояние под опеку. Он отправился на юг в Лондон и получил работу в Музее королевы Виктории и принца Альберта. Замок был открыт для летних посетителей. Норман МакЛауд из клана МакЛауд оставил трех сыновей и умер в 1895 году.


Замок Данвеган около 1841 года после перестройки, затеянной Норманном МакЛаудом, 25-м вождем клана.

Норман Магнус МакЛауд из клана МакЛауд, 26-й вождь, вступил в армию и служил в Индии. Во время вспыхнувшей в 1878 году Зулусской войны он был назначен политическим агентом на Трансваальской границе и возглавлял армию Свазиленда во время поражении в Педис. Принцип наследования по праву майората предусматривал, что замок должен перейти только к мужчине, а если мужская линия иссякнет, - к дочери последнего оставшегося в живых сына. Иан1 Breac (гэльское – «пестрый») МакЛауд, - единственный наследник мужского пола и сын Кэнона Родерика (младшего брата Норманна Магнуса), - был убит в 1915 году. Норман Магнус умер в 1929 году, и ему наследовал его брат Реджинальд.

Сэр Реджинальд МакЛауд из клана МакЛаудов, 27-й вождь, отличился на общественном поприще и сделал деловую карьеру в Лондоне и Эдинбурге. Он модернизировал замок: провел электричество, подключил комнаты к отоплению и водопроводу. Он был первым Президентом Общества клана МакЛаудов. Когда его младший брат Кэнон Родерик умер в марте 1934 года, наследницей сэра Реджинальда стала его старшая дочь – Флора.

Дама Флора МакЛауд из клана МакЛауд родилась в 1878 году в Лондоне в доме ее деда Лорда Northcote, министра финансов. В 1901 году она вышла замуж за Хьюберта Уолтера и родила двух дочерей – Алису и Жанну. Когда ее отец стал вождем клана, Флора была выбрана Президентом Общества клана МакЛаудов. Всегда активная в политике, она отправилась жить на остров Скай вместе со своим отцом и стала членом Совета графства. В 1935 году впервые вышел в печать журнал клана МакЛауд.

После смерти ее отца сэра Реджинальда в августе 1935 года Флора унаследовала замок Данвеган и состояние МакЛаудов.

Lord Lyon King of Arms пожаловал ей герб, и она была признана вождем клана Обществом клана МакЛауд.

Во время Второй Мировой Войны она встречалась и поддерживала переписку со многими заморскими МакЛаудами, а с 1947 года много путешествовала по миру, открывая отделения Общества клана МакЛаудов в США, Австралии, Новой Зеландии и Канаде. Флора МакЛауд была удостоена (премии) D.B.E. за ее работу.

В 1956 году дама Флора назначила первое собрание клана МакЛауд по случаю совершеннолетия ее внука и наследника, Джона МакЛауда, второго сына Жанны (Joan) Уолтер и Роберта Wolrige-Gordon. Королева Елизавета и принц Филипп посетили замок Данвеган в тот день.

Дама Флора умерла в 1976 году, ей было 98 лет.

Джон МакЛауд из клана МакЛауд, 29-й вождь, родился в 1935 году, второй сын, и старший из близнецов, родившихся у Роберта Уолридж-Гордон и Жанны Уолтер, младшей дочери дамы Флоры. В то время как его старший брат унаследовал состояние Wolrige-Гордон, Джон изменил свою фамилию на МакЛауд из клана МакЛауд, став наследником состояния своей бабушки МакЛауд. Он многое сделал, чтобы модернизировать замок и свой домен, и путешествовал по США, Канаде, Австралии, Новой Зеландии, Франции, Германии и Южной Америке, посещая собрания членов клана.

Вождь Джон умер внезапно в феврале 2007 года.

Хью МакЛауд из клана МакЛауд, 30-й вождь, наследовал своему отцу. Он кинопродюсер, у него есть жена Фредерика. В 2000 году у них родился сын Винсент. Вождь Хью делит свое время между работой в Лондоне и пребыванием в замке Данвеган на острове Скай.

Торкиль Родерик МакЛауд, 17-й по линии Raasay, был внуком Loudoun Нектора МакЛауда. Он служил во время Второй Мировой Войны и был фермером в Тасмании (один из штатов Австралии, остров). Он интересовался кланом, и его герб внесен в реестр Lyon Court2 как герб МакЛауда с острова Raasay. Торкиль Родерик посетил несколько собраний клана в замке Данвеган.

В 1988 году Lord Lyon King of Arms3 официально признал Торкиля Родерика МакЛауда, 17-го по линии Raasay, как Торкиля Родерика МакЛауда из ветви Льюис4, вождя и главу баронского дома МакЛаудов с острова Льюис.

Вождь Родерик умер в 2001 году, и ему наследовали: старший сын – Торкиль Дональд МакЛауд, вождь Льюис; и младший сын – Родерик Джон МакЛауд, 18-й вождь МакЛаудов по линии Raasay.


Хью МакЛауд – вождь клана МакЛауд в настоящее время.

О Дугласе

Кладовка Дугласа

Нажмите, чтобы прочитать

Первая версия:

Брюс послал своего наместника Джеймса Дугласа в Ланарк и на земли, раньше принадлежавшие Дугласам. Застав английский гарнизон замка Дуглас за обедом, он запер их в подвале и сжег замок. Запах горелой человеческой плоти, смешавшись с запахом бекона, которым англичане собирались пообедать, наполнил воздух, в то время как Дуглас уезжал. Этот инцидент сохранился в истории под названием “Кладовка Дугласа”.

Вторая версия:
(по «История Шотландии» Уолтера Скотта)

Несколько знатных шотландцев подняли мятежи в разных частях страны, провозгласили Роберта Брюса своим королем и начали войну с английскими постами и гарнизонами. Самым выдающимся из них был Славный лорд Джеймс Дуглас. Самые замечательные его подвиги связаны с родовым замком Дугласов, где англичане, оценив стратегически важное местоположение и неприступность крепости, разместили мощный гарнизон. Джеймс Дуглас пришел в дикую ярость при виде своего родового гнезда, превращенного в стоянку английских вояк и до отказа забитого припасами для нужд английской армии.

Пряча лицо, Джеймс Дуглас пробрался в дом одного из своих старых слуг, Томаса Диксона, сильного, верного и храброго человека, и изложил ему свой план захвата крепости. Приближалось Вербное воскресенье, когда прихожане по обычаю приходили в церковь с ветками вербы. Когда англичане из замка пришли в церковь, один из приверженцев лорда Джеймса воскликнул: «Дуглас! Дуглас!», повторив клич, с которого это семейство начинало битву. Томас Диксон и его друзья выхватили мечи и зарубили первого попавшегося англичанина. Но сигнал был подан преждевременно, Диксона мгновенно повалили наземь и прикончили. Буквально через минуту в церковь ворвался Дуглас со своими удальцами. Английские солдаты попытались отбиться, но, растерянные и почти безоружные, они в большинстве своем либо погибли, либо сдались в плен, и все это произошло так внезапно и тихо, что их соплеменники в замке ни о чем не узнали.

Когда Дуглас и его воины подскакали к крепостным воротам, те были распахнуты настежь, а остававшиеся там гарнизонные служаки сновали туда-сюда, занятые приготовлением праздничного обеда для отправившихся на службу. Так что лорд Джеймс без труда захватил собственный замок и вместе со своими бравыми рубаками с удовольствием съел все то, что настряпали для себя враги. Понимая, что англичане могут привести сюда несметную рать и взять крепость в кольцо, Дуглас поостерегся в ней оставаться. Но, прежде чем уйти, он решил уничтожить все съестные припасы англичан, оставленные в замке, чтобы им не было никакого прока от его голых стен.

Джеймс Дуглас велел разбить в щепы бочки с мукой, зерном, пшеном и солодом и рассыпать их содержимое по полу; затем продырявили огромные мехи с вином и элем и затопили перемешанные с трухой припасы; и, наконец, пленных казнили и побросали в эту отвратительную кашу. Кроме того, шотландцы испортили воду в колодце, покидав туда трупы лошадей, после этого Дуглас поджег замок.

Проделав все это, Джеймс Дуглас долго скрывался со своим отрядом в горных ущельях и лесных чащах. «Лучше слушать пение жаворонка, - говаривал он, - чем писк мышей». Это означало, что он предпочитал открытые просторы уединению в цитадели.

Второй подвиг Джеймса Дугласа ради своего замка

Когда английский генерал Клиффорд узнал о случившемся, он пришел в замок Дугласа с сильным войском, восстановил укрепления, разрушенные лордом Джеймсом, очистил колодец и поставил командовать гарнизоном бывалого воина по имени Терлуол. Уходя, Клиффорд советовал Терлуолу быть настороже, так как подозревал, что лорд Джеймс скоро опять нагрянет. И в самом деле, Дуглас, которому невыносимо было видеть англичан в своей вотчине, ждал только случая разгромить новый гарнизон.

Придумав новый хитроумный план, Джеймс Дуглас спрятал своих друзей в засаде в лесу и, вырядив часть воинов в крестьянское платье, велел им прогнать стадо коров мимо ворот замка. Стоило Терлуолу заметить шотландских погонщиков, он загорелся желанием отбить у них скотину и помчался за ними вслед, прихватив с собой значительную часть гарнизона.

Когда англичан миновали то место, где засел Дуглас, шотландцы скинули пастушеские одежды, под которыми прятали доспехи, и с кличем: «Дуглас! Дуглас!» повернулись и бросились навстречу преследователям. Прежде чем Терлуол успел изготовиться к защите, он услышал тот же боевой клич у себя за спиной и увидел Дугласа, скачущего к нему из засады во главе целого отряда. Терлуол пал в гуще врагов, и лишь немногим его подчиненным удалось вернуться в замок.

Третий подвиг Дугласа – Погибельный замок

После того, как лорд Джеймс так жестоко расправился с двумя английскими комендантами замка, пошла молва, что он поклялся настигнуть и покарать любого, кто осмелится завладеть жилищем его предков. Люди стали испытывать страх перед грозной цитаделью, и прозвали ее Погибельным замком Дугласа, поскольку никому из водворявшихся там англичан не удалось избежать возмездия.

В ту пору одна юная, прелестная и богатая английская леди пообещала выйти замуж за того рыцаря, который продержится в Погибельном замке год и один день. Среди присутствующих возникло легкое замешательство: ведь даже огромное приданое и несравненные прелести невесты не помешали им мгновенно вспомнить о карающей деснице Славного лорда Джеймса Дугласа. Однако нашелся один смельчак, который принял вызов, - Джон Уилтон. Какое-то время он держал оборону в замке, но в конце концов Дуглас хитростью выманил его из замка и разбил. На этот раз он велел своим переодетым воинам тащить на плечах мешки с травой, как будто это зерно для ярмарки в Ланарке, что находился в 12 милях от замка Дуглас.

Джон Уилтон пал в схватке, а в кармане у него нашли письмо юной дамы. Дугласа расстроил его печальный конец, и он отпустил захваченных в плен англичан в соседний гарнизон.

Колыбельная Дугласа

Нажмите, чтобы прочитать

О захвате величественного и стратегически важного замка Роксборо, что в 5-6 милях от границы с Англией. Это была большая крепость вблизи слияния рек Твид и Тевиот.

Наступила Масленица, и весь гарнизон замка бражничал и куролесил напропалую, однако, на стенах замка стояли дозорные на случай внезапной атаки.

Жена одного из английских командиров сидела на высокой башне с младенцем на руках. Глядя на раскинувшиеся внизу поля, она увидела вдруг какие-то темные точки, двигавшиеся россыпью к крепостному рву, как будто под стенами замка разбрелось стадо коров. Она указала на них дозорному и спросила, что это. «Ха, - сказал часовой, - это стадо здешнего фермера. Добрый малый от души празднует масленицу, позабыв запереть в загоне своих волов». В действительности то были вовсе не волы, а сам Дуглас и его соратники, которые шли на четвереньках, накинув поверх доспехов черные плащи, чтобы незамеченными приблизиться к крепостной стене и приставить к ней лестницы. Женщина, ничего про то не ведавшая, успокоилась и начала тихо баюкать своего малыша. Следует сказать, что в те времена англичане так боялись Дугласа, что матери стращали им детей: «Вот придет Черный Дуглас и заберет тебя». И, сидя на башне, англичанка пела своему малютке:

Баю-баю, дитятко,
Спи спокойно и легко,
Черный Дуглас далеко.

- Ты в этом так уж уверена? - произнес голос у нее за спиной, и на плечо женщины легла тяжелая рука в железной рукавице.

Оглянувшись, она увидела перед собой того самого Черного Дугласа - высокого, смуглого, сильного мужчину. В то же мгновение рядом с дозорным на стену взобрался еще один шотландец.

Дозорный протрубил тревогу и бросился на шотландца, которого звали Саймон Литхаус, с копьем наперевес. Однако Саймон отбил копье и, схватившись с англичанином в рукопашную, нанес ему смертельный удар кинжалом. Тут на помощь им подоспели остальные шотландцы, и замок был покорен. Много англичан пало в ту ночь, но Дуглас не дал в обиду ту женщину и ее ребенка.

Совет некоего Дугласа и план Брюса

Нажмите, чтобы прочитать

В 1385 году французы послали в Шотландию тысячу рыцарей, чтобы помочь в борьбе против англичан. Правда, те скорее мешали, чем помогали, поскольку шотландцы не собирались давать крупного сражения.

Английский король Ричард II снарядил огромную армию и повел к шотландской границе. Один из шотландских вельмож, возможно, это был один из Дугласов, отвел французов в укромное место, откуда они могли незамеченными наблюдать за продвижением английской армии. Шотландец обратил внимание Жана де Вьенна на численность и высокую дисциплину англичан, а затем спросил француза, готов ли тот, будучи бывалым солдатом, посоветовать шотландцам, в чьем распоряжении имеются лишь плохо обученные стрелки-горцы да всадники на низкорослых тощих лошадях, как дать отпор тьме лучников и отборной английской кавалерии.

Вьенн вынужден был признать, что риск очень велик, и спросил, что сделают шотландцы.

- Сколько бы они не бесчинствовали, - отвечал Дуглас, - большого вреда они нам не причинят. Наши люди спрятались в лесах, горах и болотах, а скот, единственное свое богатство, увели с собой. Англичане не найдут здесь ни пищи, ни добычи. Дома наших дворян – это маленькие крепости с толстыми стенами, которые не спалишь огнем. Жилища простых людей – лачуги, и если англичане захотят их сжечь, то нескольких деревьев хватит, чтобы построить новые. Вы увидите, наша армия не будет бездействовать. Наш народ переживет грабеж, голод и прочие бедствия, но англичан он терпеть не станет.

Несметная армия англичан вторглась в Шотландию с восточной границы, но ее дальнейшему продвижению препятствовала нехватка продовольствия. В деревнях на их пути почти ничего не осталось, грабить было нечего, а разрушать бестолку. Шотландские дворяне, как только узнали, что англичане увязли в Шотландии, собрали легкую кавалерию вроде той, что возглавляли Рандольф и Дуглас в 1327 году, налетели на западные графства Англии и нанесли им огромный ущерб.

Англичане поспешно вернулись назад защищать свои земли. И хотя им не довелось участвовать в сражении, из-за плохих дорог, нехватки фуража, скудости продовольствия и прочего, они потеряли много людей и лошадей. Боевой дух шотландской армии напротив возрос, и, похозяйничав в стране, куда более процветающей, чем их собственная, они немало награбили.

Этот мудрый план Брюс завещал своим потомкам как единственно действенный для обороны шотландской границы.

Мертвый победитель

Нажмите, чтобы прочитать

В августе 1388 года Перси, граф Нортумберленда, повел в Шотландию огромное войско. Граф Дуглас возглавил шотландцев, численно уступавших англичанам. Однако ему удалось одержать над ними победу при Оттерберне. Перси начал наступление ночью, но не застал шотландцев врасплох. Шотландцы, видя, как много англичан, хотели отступить, но Дуглас, высоко подняв свой стяг, вместе с лучшими воинами вырвался вперед. С боевым кличем «Дуглас!» на устах, размахивая боевым топором, он врезался в самую гущу вражеского войска. Получив 3 смертельные раны, храбрец упал.

- Как ты, брат? – спросил Синклер, первым из шотландских рыцарей подойдя к умирающему вождю.

- Не сказать, что хорошо, - ответил Дуглас, - но предки мои погибали на полях сражений, а не умирали в постели. Меня вот-вот не станет, но пусть мой боевой клич звучит и скроет мою смерть от наших соратников. В нашем роду есть такая традиция: Дуглас и мертвым должен выиграть битву, и я верю, что сегодня это исполнится.

Шотландские вельможи исполнили его волю: спрятали тело графа, а сами ввязались в битву, восклицая: «Дуглас!», «Дуглас!» громче прежнего. Потеряв братьев Генри и Ральфа Перси, захваченных в плен, англичане растерялись, почти все их командиры погибли или сдались в плен.

Из пролога к «Трагедии Дугласа» Хоума:

В трепет врагов приводил этот клич,
А Дуглас и мертвый врагов своих бич!

[Buddha]

Решил оставшиеся мифы Пополь Вух разделить на 2-е части. Вот первая:

Нажмите, чтобы прочитать

Принцесса Шкуик

В один прекрасный день — если дневной свет вообще проникал в это темное и вредное для здоровья место — принцесса Шибалбы по имени Шкуик (Кровь), дочь Кучумакуика, известного в Шибалбе человека, проходила под этим деревом и, глядя на вожделенные плоды, которыми оно было усыпано, протянула руку, чтобы сорвать одну тыкву. Голова Хунхуна-Апу плюнула в ее протянутую ладонь и сказала принцессе, что она станет матерью. Но прежде чем та вернулась домой, бог-герой уверил, что ей не будет причинен никакой вред и она не должна бояться. Вскоре отец принцессы узнал о ее приключении, и она была обречена на погибель. Совы, посланцы владык Шибалбы, получили приказ убить ее и принести назад в чаше ее сердце. Но по дороге она смутила сов прекрасными обещаниями, и они заменили ее сердце свернувшимся соком растения.

Рождение Хуна-Anyи Шбаланкуэ

Оставшаяся дома Шмукане присматривала за юными Хунбацем и Хунчоуэном, и сюда, по наущению головы Хунхуна-Апу, пришла за защитой Шкуик. Поначалу Шмукане не поверила ее рассказу, тогда Шкуик воззвала к богам, и для нее было сотворено чудо: чтобы подтвердить правдивость ее слов, ей была дана возможность собрать корзину кукурузы там, где кукуруза не росла. Так как она была принцессой Подземного мира, то неудивительно, что была связана с таким феноменом, ведь именно от богов этого мира мы обычно ожидаем чуда роста. Вскоре после этого, когда она завоевала благосклонность пожилой Шмукане, у нее родились сыновья-близнецы Хун-Апу и Шбаланкуэ, которые нам уже встречались в качестве главных героев первой книги.

Дети бога

Но дети бога были и шумными, и непослушными. Они досаждали своей почтенной бабушке пронзительными криками и каверзами. Наконец, Шмукане, которая не могла примириться с их поведением, выставила их за дверь. К жизни за пределами дома они приспособились удивительно легко и вскоре стали искусными охотниками и научились ловко пользоваться serbatana (духовая трубка), при помощи которой подстреливали птиц и мелких животных. Их единокровные братья Хунбац и Хунчоуэн плохо обращались с ними, так как ревниво относились к их славе хороших охотников, и всячески донимали их. Но эти дети отплатили им тем, что превратили своих мучителей в страшных обезьян. Внезапная перемена внешности и она стала просить, чтобы те, кто радовал ее дом пением и игрой на флейте, не были обречены на такую ужасную судьбу. Братья сказали ей, что если она сможет смотреть на их кривлянье без улыбки, то ее желание будет исполнено. Но они откалывали такие шуточки и строили такие гримасы, что она так развеселилась, что трижды не сумела удержаться от смеха, и люди-обезьяны должны были уйти.

Волшебные инструменты

Детство Хуна-Апу и Шбаланкуэ было полно таких эпизодов, которых можно было ожидать от этих существ. Например, пытаясь расчистить milpa (кукурузная плантация), они применили волшебные инструменты, которым можно было доверить сделать работу за целый день, в то время как они отсутствовали на охоте. Возвращаясь вечером, они пачкали землей руки и лица, чтобы заставить Шмукане поверить, что весь день трудились на полях. Но дикие звери собрались ночью на тайное совещание и вернули на свои места все корни и кустарник, которые до этого вырубили волшебные инструменты. Близнецы поняли, что тут не обошлось без разных животных, и положили на землю большую сеть, чтобы, если на следующую ночь звери придут на это место, они попались в нее. И они пришли, но сумели благополучно убежать, за исключением крысы. И еще кролик и олень потеряли свои хвосты, вот почему у этих животных нет хвостов! Крыса, в благодарность за то, что братья пощадили ее, рассказала им историю их отца и дяди, а также об их героических усилиях противостоять силам Шибалбы и о существовании набора клюшек и мячей, которыми они могут сыграть в tlachtli на игровой площадке в Ниншор-Карчах, где до них играли Хунхун-Апу и Вукуб-Хунапу.

Второй вызов

Но бдительные Хун-Каме и Вукуб-Каме вскоре узнали, что сыновья и племянники их первых жертв переняли игру, которая привела последних в когти коварных обитателей Шибалбы, и решили послать такой же вызов Хуну-Апу и Шбаланкуэ, думая, что близнецы не знают о судьбе Хунхуна-Апу и Вукуба-Хунапу. Поэтому они отправили к дому Шмукане гонцов с целью вызвать их на игру в мяч. И Шмукане, встревоженная этим вызовом, послала вошь предупредить ее внуков. Вошь, не имевшая возможности передвигаться так быстро, как ей этого хотелось, позволила жабе проглотить себя; жабу проглотила змея, а змею — птица Вок, гонец Хуракана. В конце путешествия все животные должным образом освободили друг друга, но жаба не могла избавиться от вошки, которая на самом деле спряталась в жабьих деснах, так что вовсе не была проглочена. Наконец, сообщение было доставлено, и близнецы вернулись в жилище Шмукане, чтобы проститься со своей бабушкой и матерью. Прежде чем уйти, каждый из них посадил посреди хижины стебель тростника, сказав, что они засохнут, если с ними приключится какое-нибудь несчастье.

Обманутые обманщики

И затем они отправились в Шибалбу по дороге, протоптанной Хунхуном-Апу и Вукубом-Хунапу, и прошли мимо кровавой реки, как это раньше сделали они. Но они приняли меры предосторожности и послали вперед животное под названием Шан в качестве шпиона или разведчика. Они велели этому животному колоть всех жителей Шибалбы волосом с ноги Хуна-Апу, чтобы обнаружить, кто из них сделан из дерева, и заодно узнать имена других, когда те будут обращаться друг к другу, уколовшись волосом. Так, когда они прибыли в Шибалбу, то получили возможность проигнорировать деревянных истуканов и предусмотрительно избежали раскаленных докрасна камней. И испытание в Доме Мрака не испугало их, и они прошли через него, оставшись невредимыми. Обитатели Подземного мира были и удивлены, и разъярены от разочарования. В довершение ко всему, они крупно проиграли в игре в мяч, которая затем последовала. Тогда Владыки Ада попросили близнецов принести им четыре букета цветов из царского сада Шибалбы, одновременно приказав садовникам хорошенько смотреть за цветами, чтобы ни один из них нельзя было сорвать. Но братья призвали себе на помощь муравьев, которым удалось вернуться с цветами. Гнев владык Шибалбы был ужасен, и они заточили Хуна-Апу и Шбаланкуэ в Дом копий, где демоны яростно метали острые копья в пленников. Но те подкупили копьеносцев и остались невредимы. Владыки Шибалбы расщепили клювы совам, которые охраняли царские сады, и выли от бешенства.

Дома испытаний

Затем их затолкали в Дом холода. Здесь они избежали ужасной участи замерзнуть насмерть, согреваясь тем, что жгли сосновые шишки. Их бросали на ночь в Дом тигров и в Дом огня, но в обоих случаях они спаслись. В Доме летучих мышей им так не повезло. Когда они пробирались по этому страшному месту, на них, со свистом рассекая воздух кожистыми крыльями, спикировал Камацоц, правитель летучих мышей, и одним взмахом своих похожих на сабли когтей снес голову Хуну-Апу. Однако черепаха, которая случайно проползала мимо обезглавленного распростертого на земле тела героя и коснулась шеи, тут же превратилась в голову, и Хун-Апу поднялся на ноги и стал ничуть не хуже, чем был.
Эти дома, в которых братьев насильно заставляли провести какое-то время, напоминают нам круги Ада у Данте. Шибалба для индейцев киче была не местом наказания, а темным и страшным местом, полным множества опасностей. Ничего удивительного, что у индейцев майя был, по словам Ланда, «непомерный страх смерти», если они верили, что после нее попадут в такое жуткое обиталище!
Чтобы доказать свое бессмертие противникам, Хун-Апу и Шбаланкуэ, предварительно договорившись с двумя колдунами Шулу и Пакау о своем воскрешении, легли на похоронные дроги и умерли. Их кости растерли в порошок и выбросили в реку. Затем они подверглись процедуре возрождения и на пятый день после своей смерти выглядели как люди-рыбы, а на шестой — как оборванные и всклокоченные старики, которые убивали и возвращали друг друга к жизни. По просьбе владык Шибалбы они сожгли царский дворец и восстановили его до его первоначального великолепия, убили и оживили царскую собаку, разрезали человека на куски и вновь вернули его к жизни. Владыкам Ада было любопытно испытать смерть, и они попросили, чтобы их убили и воскресили. Первую часть их просьбы братья-герои очень быстро выполнили, но не посчитали нужным обратить внимание на вторую часть.
Отбросив маскарад, братья собрали уже сильно перепуганных принцев Шибалбы и объявили о своем намерении наказать их за враждебное отношение к ним, их отцу и дяде. Им запретили принимать участие в благородной классической игре в мяч — большое бесчестье в глазах майя высшей касты, — их обрекли выполнять работу слуг, и у них была власть только над дикими лесными зверями. После этого их власть стала быстро убывать. Эти принцы Подземного мира описаны похожими на сов, с лицами, раскрашенными черной и белой краской, что является символом их двуличного и лживого нрава.
В качестве некоторой награды за ужасные унижения, которые они претерпели, души Хунхуна-Апу и Вукуба-Хунапу, первых искателей приключений в мрачном царстве Шибалбы, были перенесены на небо, где стали солнцем и луной. Этим апофеозом заканчивается вторая книга.
Совершенно не трудно, в свете сравнительной мифологии, увидеть в материале этой книги вариант «разорения преисподней», общий для многих мифологий. Во многих первобытных верованиях герой, или герои, противостоит бесчисленным опасностям Гадеса, чтобы доказать разуму дикаря, что страх смерти можно преодолеть. В мифологии индейцев алгонкинов Голубая Сойка высмеивает Мертвеца, за которого вышла замуж ее сестра Иой, а Бальдр проходит через скандинавский Хельхайм. Бог сначала должен спуститься в пропасть и выйти из нее с победой, чтобы робкие люди получили уверенность в бессмертии.

Реальность в мифе

Именно материал, содержащийся во второй книге «Пополь Вух», дает нам возможность увидеть, насколько миф может быть реальным. Как уже подчеркивалось, очевидно, что страх перед смертью в голове дикаря мог дать толчок к идее его подавления, как это явствует из «Пополь Вух». Но есть причина подозревать, что и другие факторы тоже вошли в композицию мифа. Хорошо известно, что племя завоевателей, гоня перед собой остатки завоеванного народа, склонно рассматривать его по прошествии смены нескольких поколений как нечто сверхъестественное, как обитателей мест, более или менее связанных с преисподней. Причины этого нетрудно понять. Прежде всего, различия в ритуальных обрядах служат толчком к возникновению веры в то, что вражеское племя занимается магией. Враг редко видим глазу, и, если он оказывается замеченным, то быстро укрывается или «исчезает». Большинство туземных племен часто жили в землянках или в пещерах, как шотландские пикты. Вероятно, такими же были и первые обитатели Шибалбы.
Захватчики из племени майя-киче, повстречавшись с такими людьми в укромных пещерах на горных склонах Гватемалы, естественно, стали бы считать их жителями Преисподней. Скальные жилища в Мексике и Колорадо демонстрируют явные признаки существования такого пещерного народа. В штате Колорадо есть каньон Скального Дворца, огромная расселина естественного происхождения, в которой был построен фактически небольшой город, до сих пор отлично сохранившийся. В какой-нибудь такой же полуподземной расселине, возможно, и стоял город под названием Шибалба.

Жители Шибалбы

Мы также можем увидеть, что жители Шибалбы были не просто обитателями земных глубин. Шибалба — это не ад, где отбывают наказание за грехи, а место обитания мертвых, и его жители едва ли были «чертями» или злыми богами. Переписчик «Пополь Вух» пишет о них так: «В старые времена у них не было власти. Они досаждали и мешали людям, и, по правде говоря, их не считали богами». Слово «Шибалба» произошло от корня со значением «бояться», от которого и возникло слово «привидение» или «призрак». Таким образом, Шибалба была Обителью призраков.

Третья книга

В начале третьей книги боги опять советуются насчет создания человека. В результате этих совместных обсуждений появляются четыре человека. Этих существ сделали из теста, замешанного из муки желтой и белой кукурузы, и назвали Балам-Куице (Тигр с ласковой улыбкой), Балам-Агаб (Тигр ночи), Махакутах (Прославленное имя) и Ики-Балам (Тигр луны).
Но создавший их бог Хуракан не был доволен творением рук своих, так как эти существа были слишком похожи на самих богов. Боги еще раз собрались на совет и договорились, что человек должен быть менее совершенен и иметь меньше знаний, чем это новое племя. Человек не должен стать равным богу. Поэтому Хуракан затуманил их глаза тучей, чтобы они могли видеть только часть земли, тогда как раньше они могли видеть всю круглую сферу мира. После этого четырех мужчин погрузили в глубокий сон и создали четырех женщин, которые были отданы им в жены. Их звали Каха-Палума (Падающая вода), Чойма (Прекрасная вода), Цунуниха (Дом воды) и Какиша (Вода попугаев или Сверкающая вода). Их выдали замуж за мужчин соответственно в том порядке, который был приведен выше.
Эти восемь людей стали предками только народа киче, после чего были созданы предшественники и других народов. В это время не было солнца, и на поверхности земли царила относительная тьма. Люди не умели поклоняться богам, но слепо поднимали свои глаза к небу и молили Создателя ниспослать им тихую жизнь и дневной свет. Однако никакого светила не появилось, и беспокойство вошло в их сердца. И они отправились в место под названием Тулан-Цуива (Семь пещер) — практически то же самое, что и Чикомоцток в ацтекском мифе, — и там им были дарованы боги. Культ бога Тохила принял Балам-Куице, культ Авилиша — Балам-Агаб, а культ Хакавица был дарован Махакутаху. И Ики-Баламу был дан бог, но так как у него не было детей, его вера и знания умерли.

Потом выложу оставшуюся и перейду на другие народы)))

[Magnus]

Последний из пиктов.

Эта сказка не может быть не продолжена балладой Роберта Льюиса Стивенсона "Вересковый мед"Из вереска напитокЗабыт давным-давно,А был он слаще меда,Пьянее, чем вино. В котлах его варили И пили всей семьей Малютки-медовары В пещерах под землей.Пришел король шотландскийБезжалостный к врагам.Погнал он бедных пиктовК скалистым берегам. На вересковом поле На поле боевом Лежал живой на мертвом И мертвый на живом.Лето в стране настало,Вереск опять цветет,Но некому готовитьВересковый мед. В своих могилах тесных В горах родной земли Малютки-медовары Приют себе нашли.Король по склону едетНад морем на коне,А рядом реют чайкиС дорогой на равне. Король глядит угрюмо И думает: "Кругом Цветет медовый вереск, А меда мы не пьем."Но вот его вассалы Заметили двоих - Последних медоваров,Оставшихся в живых. Вышли они из-под камня, Щурясь на белый свет, - Старый горбатый карлик И мальчик пятнадцати лет.К берегу моря крутомуИх привели на допрос,Но никто из пленныхСлова не произнес. Сидел король шотландский Не шевелясь в седле, А маленькие люди Стояли на земле.Гневно король промолвил:- Плетка обоих ждет,Если не скажете, черти,Как вы готовите мед! Сын и отец смолчали, Стоя у края скалы. Вереск шумел над ними, В море катились валы.И вдруг голосок раздался:- Слушай, шотландский король,Поговорить с тобою С глазу на глаз позволь. Старость боиться смерти, Жизнь я изменой куплю, Выдам заветную тайну,- Карлик сказал королю.Голос его воробьинныйРезко и четко звучал.- Тайну давно бы я выдал,Если бы сын не мешал. Мальчику жизни не жалко, Гибель ему ни по чем. Мне продавать свою совесть Совестно будет при нем.Пусть его крепко свяжутИ бросят в пучину водИ я научу шотландцев Готовить старинный мед. Сильный шотландский воин Мальчика крепко связал И бросил в открытое море С прибрежных отвесных скал.Волны над ним сомкнулись,Замер последний крик.И эхом ему ответилС обрыва отец-старик: - Правду сказал я, шотландцы, От сына я ждал беды, Не верил я в стойкость юных, Не бреющих бороды. А мне костер не страшен,Пусть со мною умретМоя святая тайна,Мой вересковый мед.В переводе С.Маршака

[Buddha]

Magnus,
Обожаю эту балладу. Спасибо огромное!

И перевод потрясающий

Ну и наконец 2-ая часть Пополь Вух:

Нажмите, чтобы прочитать

Как киче получили огонь

Индейцам племени киче остро не хватало огня в их мире, в котором не было солнца, но бог Тохил (Громовержец, бог огня) дал им его. Однако с небес обрушился сильный дождь и погасил все огни на земле. Правда, их всегда мог заново зажечь Тохил: ему стоило лишь ударить ногой об ногу, чтобы появился огонь. В этом образе без труда можно увидеть хорошо прорисованного бога грома.

Аналогия с Вавилоном у киче

Тулан-Цуива называлось то место, которое принесло большие несчастья племени киче, так как из-за смешения языков отдельные рода этого народа перестали понимать друг друга, что напоминает историю Вавилона. Из-за этого первые четыре человека больше не могли понимать друг друга и решили покинуть это несчастливое место и под предводительством бога Тохила стали искать другие, более удачные края. На своем пути им встретились бесчисленные трудности. Им пришлось пересечь много высоких гор, а однажды — долго идти в обход по дну океана, воды которого чудодейственным образом разошлись, чтобы дать им пройти. Наконец, они подошли к горе, которую назвали Хакавиц, по имени одного из своих божеств, и там и остались, так как им было предсказано, что здесь они увидят солнце. И вот появилось светило. Люди и звери стали бурно радоваться, хотя его лучи не были сильны и оно казалось больше похожим на отражение в зеркале, чем на мощное солнце более позднего времени, чьи огненные лучи быстро высасывали кровь жертвы на алтаре. Когда оно явило свой лик, три бога племени киче обратились в камень, подобно богам или тотемам, связанным с дикими животными. Затем появился первый город народа киче или постоянное место его проживания.

Последние дни первых людей

Время шло, и первые люди племени киче состарились. Им стали являться видения, в которых боги уговаривали их принести человеческие жертвы, и, чтобы выполнить приказ богов, они делали набеги на соседние земли, жители которых оказывали активное сопротивление. Но в большом сражении племени киче оказал чудесную помощь рой ос и шершней, которые летели в лица их врагов, жаля и ослепляя их, так что они не могли ни воспользоваться оружием, ни эффективно сопротивляться. После этого сражения все окрестные племена стали их данниками.

Смерть первого человека

Теперь первые люди почувствовали, что их смертный час близок, и они позвали своих сородичей и вассалов, чтобы те выслушали их предсмертные слова. Исполненные печали, они спели песню «Камуку» («Мы видим»), которую так радостно пели, когда впервые увидели дневной свет. Затем они попрощались со своими женами и сыновьями по очереди. И вдруг их не стало, а на их месте остался большой сверток, который никогда не открывали. Его назвали Сверток величия. Так умерли первые люди из племени киче.
Как явствует из этой книги, здесь мы имеем дело с проблемой происхождения и создания человека, над которой задумывались индейцы майя-киче. Несколько связанных с ней мифов очень сильно напоминают мифы других народов Америки. В мифологии американских индейцев редко можно найти Адама, одинокого персонажа, оставленного в мире одного, без какого то ни было дружеского общения. Человек почти всегда является сыном матери-земли и выходит на свет божий из какой-нибудь пещеры или подземной страны совершенно взрослым и полностью приспособленным к жизни на поверхности земли. Мы находим мифы такого рода в мифологии ацтеков, перуанцев, чоктау, черноногих индейцев и многих других американских племен.

Переселения американских племен

В рассказе о переселении народа киче мы также находим поразительное сходство с мифами о переселении других американских племен. Но в мифе племени киче мы можем проследить точное передвижение этого народа с холодного севера к теплому югу. Сначала солнце еще не родилось. Царит тьма. Когда солнце все-таки появляется, оно слабое, и его лучи тусклы и водянисты, как лучи светила в северных широтах. И опять здесь есть ссылки на переправу через реки по «блестящему песку», их покрывающему, и разумно предположить, что тут подразумевался лед. В этой связи можно привести цитату из ацтекского мифа о переселении народов, который кажется почти идентичным мифу народа киче.
«Это начало описания исхода мексиканцев из места под названием Ацтлан. Они прибыли сюда по воде, эти четыре племени, и путь они проделали на лодках. Они построили свои хижины на сваях в том месте, которое называлось гротом Куиневейян. И оттуда вышло восемь племен. Первым племенем было племя уэшоцинко, вторым — племя чалька, третьим — племя шочимилько, четвертым — племя куитлавака, пятым — племя маллиналька, шестым — племя чичимека, седьмым — племя тепанека и восьмым — племя матлацинка. Именно там были их истоки в Кольуакане. Они были колонистами этих мест с тех самых пор, когда высадились здесь, прибыв из Ацтлана. …И отсюда они вскоре ушли, унеся с собой своего бога Уицилопочтли. …Там эти восемь племен проложили наш путь по воде».
В «Уоллум Олум», или в нарисованных календарных записях индейцев ленни-ленапе, есть похожий миф. Как гласит рассказ: «После потопа индейцы ленапе и храбрые существа, похожие на черепах, жили поблизости друг от друга в пещере, жилище Талли. …Они увидели, что страна змей красива и богата. Договорившись все вместе, они пошли по воде замерзшего моря, чтобы овладеть этой страной. Было удивительно, когда они все шли по гладкой замерзшей воде глубокого моря через узкий проход змеиного моря в великом океане».
Содержат ли эти мифы какое-то зерно правды? Есть ли в них ссылка на реальное переселение народов, когда предки некоторых американских племен прошли по замерзшим водам океана в Камчатском проливе и ушли из этих пасмурных северных краев с их арктической ночью в зону более благоприятного климата? Могло ли такое предание дойти до нас через бессчетное количество веков, которые должны были пройти между появлением на американском континенте первого человека монголоидной расы и написанием или сочинением нескольких приведенных легенд? Разумеется, нет. Но разве не могло быть более поздних переселений с севера? Разве не могли орды людей, дальних родичей первых американцев, пронестись через замерзший пролив и через несколько поколений направиться в регионы с более теплым климатом, как это сделали, как мы знаем, индейцы науа? Скандинавские викинги, достигшие северо-восточного побережья Америки в X веке, нашли там племя людей, совершенно отличное от людей с красной кожей и больше похожее на эскимосов, которых они назвали «скреллингр», или «стружки», — уж такими маленькими и уродливыми они были. Такое описание едва ли могло относиться к известным нам североамериканским индейцам. Основываясь на легендах о краснокожем народе Северной Америки, мы можем предположить, что на протяжении жизни нескольких поколений они оставались на далеком западе североамериканского континента, прежде чем переселились на восток. И можно даже отважиться предположить, что, появившись в Америке где-то на заре христианской эры, они медленно расселялись в юго-восточном направлении и оказались в восточных частях Северной Америки приблизительно в конце XI века или даже немного позднее. Это означало бы, что легенде, подобной той, которую мы сейчас внимательно прочитали, нужно было бы пережить всего лишь тысячу лет, при условии что «Пополь Вух» был впервые записан где-то в XI веке, что кажется вполне вероятным. Но такие умозрительные построения несколько опасны в свете почти полного отсутствия доказательств, и их следует встречать с большой осторожностью и относиться к ним только как к предположениям.

«Пополь Вух» о возникновении и развитии вселенной

Мы уже завершили краткий обзор той части «Пополь Вух», которая относится к мифологии, и здесь будет уместно углубиться в происхождение и природу различных богов, героев и похожих на них персонажей, которые заполняют его страницы. Но прежде чем сделать это, давайте взглянем на миф о создании мира, который подробно изложен в первой книге. По внутренним признакам мы можем увидеть, что он, вероятно, является результатом слияния более чем одной истории о сотворении мира. Мы обнаруживаем, что в мифе упоминаются существа, каждое из которых в какой-то степени осуществляет функцию создателя или «творца». У этих существ также есть общие черты. Очевидно, здесь мы имеем воспоминания о ранних альтернативных верованиях. Мы знаем, что это произошло в космогонии перуанцев, которая известна своей сложностью, и многие другие мифологии европейских и азиатских народов тоже являются примером такого явления. Даже в истории мироздания, изложенной в Книге Бытия, мы можем обнаружить слияние двух отдельных рассказов, что следует из ссылки на созидательную силу, которая обозначена и как «Иегова», и как «Элогим» (окончание множественного числа второго имени доказывает присутствие и политеистических, и монотеистических представлений).

Древность «Пополь Вух»

Эти рассуждения ведут к предположению, что «Пополь Вух» является собранием мифов очень большой древности, так как слияние религиозных верований представляет собой сравнительно медленный процесс. Конечно, в отсутствие других данных невозможно установить дату его происхождения даже приблизительно. Мы имеем только один вариант этой интересной книги, так что вынуждены ограничиваться рассмотрением только его одного, без помощи филологии, которая дала бы возможность сравнить два варианта, написанные в разное время.

Бог-отец и богиня-мать

В мифе о сотворении мира народа киче мы обнаруживаем два существа двойственной природы. Это Шпийякок и Шмукане, бог-отец и богиня-мать, которые, очевидно, являются аналогами мексиканской паре Ометекутли-Омесиуатль, о которых мы уже упоминали. Первый представляет собой мужское оплодотворяющее начало, а имя второго божества означает «женская сила». Этих богов, вероятно, считали гермафродитами, каковыми, видимо, являются многочисленные боги североамериканских индейцев. Они могут быть аналогами «Отца-неба» и «Матери-земли» из многих других мифологий.

Гукумац

С процессом мироздания у киче также связан Гукумац. У майя-киче он представлял собой разновидность мексиканского Кецалькоатля, или же, возможно, все было наоборот. Его имя означает, как и на языке науа, «Змей с зелеными перьями».

Хуракан

Бог ветра Хуракан, «Тот, кто швыряет вниз», чье имя, возможно, означает «Одноногий», должно быть, то же самое, что и Тецкатлипока у науа. Было высказано предположение, что слово «ураган» произошло от имени этого бога, но такое словообразование кажется слишком неожиданным и случайным, чтобы быть реальным. У Хуракана было трое подручных богов Какулха-Хуракан (Молния), Чипи-Какулха (Вспышка молнии) и Раша-Какулха (След молнии).

Хун-Aпyи Шбаланкуэ

Боги-герои Хун-Апу и Шбаланкуэ изображены так, что у них есть черты полубогов вообще. Имя Хун-Апу означает «Победитель» или «Волшебник», а Шбаланкуэ — «Маленький тигр». В американских мифах, в которых полным-полно богов-героев, мы находим много таких персонажей.

Вукуб-Какиш и его сыновья

Вукуб-Какиш и его потомство, конечно, представляют собой земных великанов, подобно титанам в греческой мифологии или ётунам у скандинавов. Изъятие изумрудных зубов у Вукуба-Какиша и замена их на зерна кукурузы могли бы показаться аллегорией или мифической интерпретацией нарушения девственности земного покрова и его засеивания семенами кукурузы. Поэтому, возможно, что Вукуб-Какиш бог земли, а не доисторический бог солнца и луны, как утверждает доктор Селер.

Стихотворное происхождение «Пополь Вух»

Есть основания полагать, что «Пополь Вух» первоначально был размерным сочинением. Это подтвердило бы гипотезу о его древности на том основании, что оно передавалось из поколения в поколение, прежде чем было записано. Отрывки, взятые из него, показывают явную тенденцию к размерности, а один, без сомнения, относится к описанию танца, символизирующего восход солнца. Вот он:
«Ama x-u ch'ux ri Vuch?»«Ve», x-cha ri mama.Ta chi xaquinic.Quate ta chi gecumarchic.Cahmul xaquin ri marna.«Ca xaquin-Vuch», ca cha vinak vacamic.
В свободном переводе это может звучать так:
«Будет рассвет?»«Да», — ответил старик.Тогда он раскинул свои ноги.Снова возникла тьма.Четыре раза старик раскидывал ноги.«Теперь опоссум раскидывает свои ноги», —Говорят люди.
Очевидно, что многие из этих строк обладают хорошо известным свойством, характерным для первобытной плясовой поэзии, которая проявляется в чередовании одной длинной стопы и двух коротких. Мы знаем, что киче очень любили ритуальные танцы, сопровождая их произнесением нараспев длинных текстов, которые они называли nugumtzih или «гирлянды слов». И «Пополь Вух», наряду с другим материалом, вероятно, включал в себя много и таких.

Псевдоистория народа киче

Четвертая книга «Пополь Вух» содержит псевдоисторию царей народа киче. Очевидно, она сильно запутана, и было бы трудно сказать, какая ее часть изначально входила в «Пополь Вух» и какая была добавлена или придумана самым последним ее составителем. Нельзя провести различие между сагой и историей или между царями и богами, реальным и выдуманным. Темой большей части этой книги являются бесконечные сражения, столкновения и конфликты и подробно излагаются многочисленные переселения народа.

Царица My

Имея дело с псевдоисторией народа майя, будет полезно взглянуть на теории недавно умершего Августа Ле Плонжона, который в течение многих лет жил и проводил раскопки на Юкатане. Доктор Ле Плонжон был одержим идеей, что древние майя распространили свою цивилизацию по всей обитаемой поверхности земного шара и были создателями египетской, палестинской и индийской цивилизаций, помимо многих других. К тому же он считал себя истинным дешифровальщиком системы иероглифов майя, которая, по его оценке, была практически идентична египетской. Мы не будем пытаться опровергнуть его теории, так как они основывались на незнании законов, которые управляют филологией, антропологией и мифологией. Но он обладал глубоким знанием языка майя, а его знакомство с их обычаями было исключительно всесторонним. Одна из его идей состояла в том, что некий зал среди развалин Чичен-Ицы был построен царицей My, принцессой народа майя, которая после трагической кончины своего брата, который одновременно был и ее мужем, и катастрофы, закончившейся погружением под воду Атлантиды, бежала в Египет, где и основала древнюю египетскую цивилизацию. Эту теорию можно было бы легко опровергнуть. Но в сказке, рассказанной доктором Ле Плонжоном, достаточно романтики, чтобы возбудить к ней интерес и служить оправданием тому, чтобы извлечь ее из малоизвестной книги, в которой она опубликована (Царица My и египетский сфинкс. Лондон, 1896).
Из книги доктора Ле Плонжона мы не узнаем, посредством каких рассуждений он пришел к открытию того, что имя его героини — довольно неблагозвучное «My». Возможно, ему пришло это в голову точно тем же путем, каким он открыл, что определенные архитектурные узоры майя представляли собой на самом деле египетские буквы. Но будет лучше, если он расскажет свою историю сам. Вот она.

Погребальная камера

«Перед входом в погребальную камеру, освященную любовью сестры-жены, царицы My, наше внимание привлекает красивая резная балка, которая образует дверное перекрытие. Здесь изображена вражда между братьями Ааком и Кохом, которая привела к убийству последнего первым. На дверном перекрытии вырезаны имена этих персонажей, изображенных в виде их тотемов: голова леопарда изображает Коха, а голова кабана или черепаха — Аака (на языке майя это слово означает и „кабан“, и „черепаха“). Аак изображен внутри солнечного диска, его бога-покровителя, о чем свидетельствуют настенные надписи в Ушмале. Исполненный гнева, он смотрит в лицо своему брату. В его правой руке зажата эмблема, украшенная перьями и цветами. То, с каким угрожающим видом он ее держит, предполагает скрытое оружие… Лицо Коха также выражает гнев. Вместе с ним мы видим пернатого змея, символизирующего царскую власть, а следовательно, и страну. Чаще его изображают в виде крылатого змея, защищающего Коха. В левой руке он держит свое оружие, опущенное к земле, а его правая рука сжимает символ власти, которым он прикрывает свою грудь, словно для защиты, требуя уважения, положенного ему по положению…
Проходя между фигурами вооруженных вождей, вырезанных по обеим сторонам дверного проема и кажущихся часовыми, охраняющими вход в погребальную камеру, мы замечаем скульптуру в головном уборе, похожем на корону правителя Нижнего Египта, которая была частью pshent египетских фараонов».

Фрески

«Фрески в погребальной камере Мемориального зала принца Коха, написанные водяными красками, сделанными из растительного сырья, состоят из ряда картин, разделенных синими линиями. Плинтусы, углы комнаты и края потолка, также покрашенные в синий цвет, указывают, что эта комната была предназначена для погребения… Первая сцена изображает царицу My в детстве. Она сидит на спине пекари, разновидности американской дикой свиньи, под царским зонтом из перьев, символом царской власти в стране майя, равно как и в Индии, в Халдее и других местах. Она советуется с мудрецом: с глубоким вниманием слушает предсказание судьбы, которое стало известно после того, как нагретый на жаровне панцирь броненосца раскололся и приобрел различные оттенки. Этот способ гадания являлся одним из обычаев майя…»

Прорицатели

«Перед юной царицей My, лицам к ней, сидит прорицатель, который, очевидно, является жрецом высокого ранга, судя по голубому и желтому цвету перьев на его ритуальном плаще. Он читает предсказания судьбы по панцирю броненосца. Рядом с ним стоит крылатый змей, символ и дух-покровитель империи майя. Голова жреца повернута к королевскому знамени, которое он как будто гладит. Удовлетворение отражается в мягком и довольном выражении его лица. Позади жреца, который держит руку точно так же, как и католические священники, благословляющие свою паству (значение этого жеста хорошо известно оккультистам), находятся фрейлины юной царицы».

Царица-невеста

«На другой картине мы опять видим царицу My, но уже не ребенка, а привлекательную молодую женщину. Она не сидит под царским зонтом или знаменем, а опять находится в обществе мудреца, чье лицо скрыто под маской в виде головы совы. У нее, миловидной и кокетливой, есть много поклонников, которые соперничают друг с другом за честь обладания ее рукой. В сопровождении одного из поклонников она идет советоваться со жрецом. С ней идут пожилая дама, вероятно ее бабушка, и служанки. По традиции за царицу говорит пожилая дама. Она заявляет, что молодой человек, который сидит на низкой скамеечке между двумя служанками, желает жениться на царице. Помощник жреца, который также сидит на скамеечке позади всех, выступает в роли глашатая и громко повторяет все то, что говорит пожилая женщина».

Отказ царицы My

«Молодая царица отвергает предложение. Мудрец объясняет, что My, будучи женщиной царской крови, по закону и обычаю, должна выйти замуж за одного из своих братьев. Молодой человек выслушивает это решение с должным почтением к жрецу, на что указывает его левая рука, лежащая поперек груди и покоящаяся на правом плече. Однако он не принимает отказ с покорностью. Его сжатый кулак, а также поднятая словно для того, чтобы топнуть, нога указывают на гнев и разочарование, в то время как прислужница позади увещевает его, советуя быть терпеливым и смириться, судя по положению ее руки, повернутой ладонью вверх».

Отвергнутый поклонник

«На другой картине мы видим того же самого молодого человека, чье матримониальное предложение было отвергнуто молодой царицей после консультации с nubchi, или прорицателем, жрецом, на чей высокий ранг указывает его головной убор и тройной нагрудный знак, который он носит поверх плаща из перьев. Молодой человек, очевидно важная персона, пришел в сопровождении своего доверенного друга, или hachetail, который сидит позади него на подушечке. Выражение лица отвергнутого молодого человека показывает, что он не принимает смиренно распоряжение судьбы, хотя оно передано толкователем в наиболее примирительной манере. Его друг обращается к прислужнику жреца. Отражая мысли своего господина, он заявляет, что прекрасная речь nubchi и его фальшивое толкование воли богов — полная чушь. Ответ помощника жреца, обозначенный суровостью его лица, утверждающим жестом и прямотой речи, явно означает: «Да, это так!»

Напористое сватовство Аака

«Брат ее Аак безумно любит My. Он изображен приближающимся к толкователю воли богов, который стоит без одежд в знак смирения в присутствии их величия и покорности их решениям. Он приходит, надменный, одетый в роскошный наряд, с помпой, присущей царям. Он идет не как проситель, чтобы выслушивать и принимать советы, а, полный высокомерия, он осмеливается отдавать распоряжения. Он гневается, когда жрец отказывается принять его требование руки своей сестры My, на чей тотем — а в этом случае это броненосец — он властно указывает. Именно на панцире броненосца богини судеб начертали предсказания ее судьбы, когда для этого провели церемонию Рои. Желтое пламя ярости, исходящее от всей его фигуры со всех сторон, символизирует чувства Аака. Однако верховного жреца это не трогает. Именем богов с невозмутимым выражением лица он отклоняет просьбу гордого властелина. Крылатый змей, дух этой страны, вертикально стоящий рядом с Ааком и возмущенный им, также в гневе от его претензий. Он демонстрирует это своими чертами, а посылая дротик в царский стяг Аака, показывает решительное их неприятие».

Принц Кох

«Принц Кох сидит позади жреца в качестве одного из его спутников. Он присутствует при этой сцене, слышит спокойный отрицательный ответ, видит гнев своего брата и соперника, смеется над его бессилием и радуется поражению. Но за ним сидит шпион, который повторит его слова и донесет о них его врагу. Он слушает, он наблюдает. Сам верховный жрец Кай, их старший брат, видит надвигающуюся грозу за разногласиями между Кохом и Ааком. Он дрожит при мысли о несчастьях, которые непременно выпадут династии Канов, о разорении и нищете страны, которые, несомненно, последуют. Сняв свое жреческое одеяние, он выходит, нагой и смиренный, как и подобает людям в присутствии богов, чтобы испросить у них совета, как лучше всего избежать неминуемых бед. Прорицатель находится в процессе толкования знамений по трепещущим внутренностям рыбы. Печальное выражение его лица, выражение покорности и смирения на лице жреца, выражение почтительного удивления на лице его помощника говорят о неизбежности несчастий, которым суждено произойти в ближайшем будущем.
Мы проходим мимо интересных сцен сражений… в которых обороняющиеся терпят поражение от майя. Кох возвратится к своей царице, нагруженный добычей, которую положит к ее ногам вместе со своей славой, тоже принадлежащей ей».

Убийство Коха

«Затем мы видим ужасную ссору между ним и его братом Ааком. Фигуры в этой сцене изображены почти в натуральную величину, но они так изуродованы и испорчены, что невозможно получить четкий рисунок. Кох изображен безоружным, его кулаки стиснуты, он угрожающе смотрит на противника, держащего три копья, которыми им были вероломно нанесены три раны в спину брату, убившие его. Теперь Кох лежит, его тело готовят к сожжению. Его грудная клетка вскрыта, чтобы можно было извлечь внутренности и сердце, которые после кремации должны будут храниться в каменной урне с киноварью, где автор книги и нашел их в 1875 году. Царица My, его сестра-жена, в горестных раздумьях над останками своего любимого… стоит на коленях у его ног. …Крылатый змей, дух-защитник этой страны, нарисован без головы. Правитель страны убит. Он мертв. Люди остались без вождя».

Вдовство царицы My

Далее на последующих картинах изображается вдовство царицы My. Другие претенденты на ее руку и сердце, среди которых Аак, делают ей предложения, но она отказывает всем. «Гордость Аака была уязвлена, его любовь обратилась в ненависть. С той поры его единственным желанием было узурпировать верховную власть и начать войну против друга своего детства. Он начал ее под предлогом религиозных разногласий. Он объявил, что поклонение солнцу стоит выше почитания крылатого змея, покровителя страны, а также выше почитания предков, которое олицетворял пернатый змей с рогами и пламенем или сиянием на голове… Подстрекаемый такими пагубными страстями, он встал во главе своих вассалов и напал на тех, кто оставался верным царице My и памяти принца Коха. Вначале сторонники My успешно противостояли ее врагам. Соперничающие стороны, забыв в пылу борьбы о том, что они дети одной и той же земли, и ослепленные предрассудками, позволили гневу взять верх над разумом. В конце концов царица My попала в руки своего врага и стала его пленницей».

Рукопись Троано

Здесь доктор Ле Плонжон берет на себя смелость утверждать, что эта история имеет продолжение в рукописи Троано. Так как никто не может полностью расшифровать эту рукопись, он может спокойно настаивать на своем. По мнению нашего автора, вот что говорит упомянутая им pintura в отношении царицы My:
«Народ майя, который силой заставили подчиниться и запугали, больше не оказывал значительного сопротивления. Повелитель схватил ее за волосы и вместе с остальными заставил страдать от ударов. Это случилось на девятый день десятого месяца года Кан. Потерпев полное поражение, она перебралась на противоположный берег моря в южных районах страны, которые уже понесли большой ущерб».
Здесь мы оставим царицу и тех, кто оказался достаточно доверчив, чтобы создать и поверить в нее и ее спутников. Мы не утверждаем, что рисунки на стенах храма в Чичен-Ице не несут ссылки на какую-то подобную историю или ряд событий, подобно описанным доктором Ле Плонжоном. Но наделять именами dramatis personae (действующие лица — лат.) при условии почти полной неспособности читать письменность майя и отсутствия сопутствующих исторических документов является просто напрасным делом, и мы должны относиться к повествованию доктора Ле Плонжона как к придуманному рассказу о чем-то возможном. В то же время пролитый им свет — за вычетом некоторых явно научных замечаний — на обычаи майя придает его рассказу значительный интерес, который служит оправданием того, что мы так подробно изложили его здесь.

Искренне надеюсь, что кому-нибудь пригодятся мои труды)))

Сообщение отредактировал Pope: 08 марта 2010 - 14:20

[Царь Атей]

Мифы ИндииБегство Агни, бога огняВосемь блистательных богов появились на свет на ис-ходе творения. Их знают под именем Васу, что значит Благодетельные. Говорят, что они изошли из пупа Брахмы. Имя старшего из них - Ахан, День, второго - Дхрува - он стал владыкой Северной Звезды, третьим был Сома, ставший богом луны, четвертый из Васу - Дхара, Опора Земли, пятый - прекрасный Анила, прозы-ваемый также Ваю, Ветер, шестой - Анала, он же Агни, Огонь, седьмой - Пратьюша, Рассвет, восьмой - Дьяус, Небо, он же Прабхаса, Сиянье. Агни был могуществен-нейшим из них, и он стал их предводителем; но все они слывут свитой Индры, царя богов, коего часто именуют поэтому Васава, Владыка Васу.Когда Агни появился на свет, боги замыслили учре-дить жертвоприношение. И они хотели, чтобы Агни стал их жрецом, они хотели, чтобы он стал Возносителем жерт-вы. Но он устрашился: "Когда я вознесу жертву и дого-рит жертвенный огонь, кончится и жизнь моя". И он бе-жал от богов и спрятался в водах.Но когда Агни скрылся, воспряли духом демоны, ибо не стало огней на земле, разгоняющих ночной мрак, и ночь была отдана демонам в безраздельное владение. "Мы должны найти Агни",- сказали боги и во главе с Варуной, владыкою ночи и владыкою вод, отправились на поиски. Рыба выдала богам местопребывание Агни - она была обеспокоена жаром, распространившимся в воде.В гневе Агни проклял ее - и силою его проклятия рыбы стали с той поры законной добычей людей, употребляющих рыбу в пищу.Варуна воззвал к Агни: "Вернись! Ману, спасшийся от потопа, должен свершить жертвоприношение, чтобы продолжить человеческий род на земле. Кто же, кроме тебя, вознесет его жертву богам? Вернись, о Агни!" Агни возразил: "Уже гибли жертвенные огни на земле. Из страха гибели я бежал, как буйвол от стрелы охотника. Я вернусь, если вы дадите мне бессмертие".Боги сказали: "Ты будешь нашим бессмертным жрецом, о Агни, такова милость Брахмы. Никогда не будет тебе ущерба при обряде, и жертва будет принадлежать тебе. И вселенная будет вечно почитать тебя". И Агни вернулся; вместе со своим братом Сомой он стал владыкою жертвоприношений.

Сообщение отредактировал Царь Атей: 08 марта 2010 - 15:44

[Buddha]

Ну что ж. Я все таки продолжу про кельтские легенды, мифы, сказания и сказки...

И вот одно из сказаний:

Сказания о Талиесине

У одного могущественного бретонского начальника племени Гвиддно, говорит предание, был сын по имени Эльфин, которому ничего никогда не удавалось. Много горевал об этом отец и не знал, чему приписать постоянные неудачи сына. Наконец, посоветовавшись с друзьями своими, он решился отдать на его попечение тони на морском берегу и таким образом в последний раз испытать его счастье.

Посетив свою тоню в первый раз, Эльфин увидел, что в ней не было ни одной, даже мелкой, рыбы, хотя весной ловы в этом месте всегда были очень хороши. Опечаленный новым доказательством своего постоянного несчастья, он собирался уходить с тони, когда вдруг заметил что-то черное на плотине у самого шлюза. Ему показалось, что это был кожаный мех. Один из рыбаков сказал ему:

- Видно, нет тебе ни в чем удачи. Уж на что лучше этой тони! Бывало, в ней каждый год первого мая ловилось многое множество всякой рыбы, а нынче всего вон только и вытащил, что кожаный мех.

Подошли они оба к тому, что казалось им издали кожаным мехом, и увидели корзину, плетенную из ивовых прутьев и покрытую кожей. Подняли крышку, и каково же было изумление их: в корзине спал прекрасный младенец. Минуту спустя он открыл глазки, улыбнулся и потянул к ним свои маленькие ручонки.

- О талиесин! - воскликнул рыбак, указывая на ребенка и в изумлении расставляя руки.

- Талиесин! - повторил Эльфин, вынимая ребенка из корзины и прижимая его к своей груди. - Так пусть же и называется он Талиесин!..

Держа младенца на руках, Эльфин сел осторожно на коня и тихонько поехал домой. Он не мог удержаться от слез, глядя на ребенка и раздумывая о своей постоянной неудаче. Вдруг ребенок запел, и песня его скоро утешила Эльфина.

- Полно плакать, Эльфин, - говорил он в ней, - твое отчаяние не поможет. Полно лить слезы! Не всегда ты будешь несчастлив. Бог посылает человеку богатства и со дна морской пучины, и с высоких горных вершин, и из волн речных. Хотя я слаб и мал, а придет время, когда я буду тебе полезнее множества рыбы. Не сокрушайся. Во мне, по-видимому, нет вовсе силы, но зато уста мои чудесно одарены свыше. Пока я буду с тобой, тебе нечего опасаться.

Эльфин приехал домой веселый.

- Ну, что же ты поймал? - спросил его отец.

- То, что гораздо лучше рыбы, - отвечал сын.

- Да что же такое?

- Я поймал барда, - сказал Эльфин.

- Барда? Да на что он может тебе пригодиться? - печально возразил отец.

Тут Талиесин сам вступился за себя:

- Бард будет ему полезнее, - сказал он, - чем тебе твоя тоня.

- Как! Ты уже умеешь говорить, малютка! - воскликнул изумленный Гвиддно.

- Да, я могу отвечать прежде, чем ты меня спросишь, - сказал Талиесин и запел. - Мне известно все: и прошедшее, и будущее.

Эльфин отдал Талиесина своей жене, и с этого дня в течение целых двенадцати лет счастье не оставляло его дома.
В год, когда Талиесину минуло тринадцать лет, Мэлгон, король гвиедский, пригласил к себе Эльфина на праздник. Случилось это на самую Пасху, и потому торжество у короля было великое: столы ломились под тяжестью яств. Когда все гости порядочно подгуляли, отовсюду послышались самые преувеличенные похвалы хозяину.

- Есть ли на свете король славнее Мэлгона - король, у которого и барды были бы искуснее его бардов, - говорили гости, - и воины храбрее, и лошади быстрее, и борзые лучше? Нет, такого короля не найдешь в целом свете.

Такая лесть раздосадовала Эльфина.

- Конечно, - сказал он, - трудно тягаться с королем в чем бы то ни было, но что касается до бардов, то я смело могу сказать, что у меня дома есть бард, который всех королевских за пояс заткнет.

Все барды Мэлгона и между ними Хайнин восстали против Эльфина, и двор, и гости ужаснулись неслыханной дерзости и донесли о том королю. Повелел король бросить бедного Эльфина в тюрьму и держать его в цепях до тех пор, пока тот не докажет, что его бард мудрее бардов королевских.

Когда слух о пленении Эльфина дошел до Талиесина, он незамедлительно явился к королю. У того как раз шел пир со знатными людьми королевства. Талиесин вошел в залу пиршества и спрятался в угол, мимо которого должны были проходить придворные барды, направляясь на поклон королю. В то время, как барды проходили мимо него, он стал корчить им гримасы, на которые те не обращали внимания; но когда они остановились перед королем, желая приветствовать его, ни один из них не мог выговорить ни слова. Когда же король велел им петь, то все они против своей воли скорчили королю рожи и стали что-то бормотать себе под нос. Король решил, что они пьяны, и в гневе обратился к главному из них, Хайнину, требуя, чтобы он объяснил странное поведение бардов, угрожая ему страшным наказанием.

Хайнин пал к его ногам:

- Государь, не излишнее употребление вина заставляет нас являться к тебе в таком странном виде: мы не пьяны, но нас попутал бес, он сидит вон там в углу, приняв вид ребенка.

Услышав такую речь, Мэлгон велел призвать к себе Талиесина и спросил его, кто он и откуда пришел. Мальчик отвечал ему на это:

- Я главный из бардов Эльфина. Звездное небо - мне родина. Никому не известно происхождение мое, а мне известно все: и прошлое, и будущее. Пророк Иоанн звал меня Мерлин, и еще Гвион Бах я звался, а сегодня зовусь я Талиесином.

Король был очень изумлен, услышав это, и, вспомнив, как Эльфин нагло бахвалился, приказал Хайнину состязаться с Талиесином в пении.
Едва только Хайнин вздумал запеть свою песню, как вдруг смешался, стал опять гримасничать и бормотать невнятные слова. Напрасно Мэлгон грозил ему и, словно разъяренный лев, метался во все стороны, приказывая каждому из бардов своих петь, как, бывало, певали на пирах, напрасно умолял он их поочередно не срамиться перед бардом его подданного: все придворные барды делали то же, что и Хайнин, самый искусный из них.
Наконец Мэлгон обратился к Талиесину:

- Вижу могущество твое, - сказал он, - но чего же ты от меня требуешь? Зачем ты пришел сюда?

- Я пришел сюда, - отвечал мальчик, - чтобы освободить моего благодетеля. Знай, что много заключается тайной силы в моей песне, что мне стоит только запеть, и ни камни, ни железные цепи - ничто не устоит против моей песни. А тебе я скажу, что с тобой приключится за твое высокомерие.

И он запел грозным голосом песню, от которой кровь застыла в жилах Мэлгона:

- Вон поднимается на море страшное диво, вон несется оно сюда наказать гордого Мэлгона Гвинедда: и лицо, и глаза, и волосы его желтеют, как золото! Смерть ему, неправдивому!.. Сами боги несут эту страшную кару, поднимая ее своим могучим дыханием со дна пучины на Мэлгона, короля Гвинедского.

Чуть только успел он произнести последние слова песни, как с моря вместе с сокрушительным порывом ветра налетел на дворец громадный водяной столб и разбился о его стены. Пошел по всем покоям от этого удара треск и гул. И король, и весь двор выбежали из дворца, ожидая с каждой минутой, что он обрушится на их головы.

- Скорее освободите Эльфина и ведите его сюда! - закричал в ужасе Мэлгон.

Привели Эльфина и отдали его Талиесину, который тут же спел такую песню, что "цепи сами собой упали с его благодетеля".

[Царь Атей]

продолжу индийские мифы Асуры, старшие братья боговКогда Брахма создал небо, и землю, и воздушное про-странство и от сыновей его пошли все живые существа во вселенной, сам он, утомленный творением, удалился от-дыхать под сенью дерева шалмали, а власть над мирами передал своим потомкам - богам и асурам. Асуры были старшими братьями богов. Они были могучи и мудры и ведали тайны волшебства - майя, могли принимать раз-личные образы или становиться невидимыми. Им принад-лежали несметные сокровища, которые они хранили в сво-их твердынях в горных пещерах. И было у них три укрепленных города, сначала на небе, потом на земле: один из железа, другой из серебра, третий из золота; впоследствии они соединили эти три города в один, возвышающийся над землею; и они построили себе города в подземном царстве.Восьмым сыном творца был Бхригу; он родился из кожи Брахмы. Сын Бхригу, мудрейший Ушанас Кавья постигший все тайны чародейства, стал верховным жрецом и наставником асуров. Царем асуров был Хираньякашипу, могущественный демон, старший из сыновей Дити Боги же избрали своим царем Индру, седьмого сына Адити; их наставником стал Брихаспати, старший сын Апги раса, третьего из сыновей Прародителя. Ушанас, коего прозывали также Шукра, стал владыкою планеты, носящей то же имя, а Брихаспати стал владыкою планеты Брихаспати.Некогда асуры были благочестивы и добродетельны они соблюдали священные обряды, и счастье пребывало с ними. Но потом они возгордились своей силой и своей мудростью и склонились ко злу; и счастье покинуло их и перешло к богам. Индра, властитель богов, сокрушил в битвах многих могучих асуров. Грозный бог Рудра, порождение гнева Брахмы, довершил их разгром, испепелив их волшебные три города, вознесенные над землею.