Сообщений в теме: 71

[Квентин]

Нашёл статью В.И.Уколовой "Рыцарство и его предыстория", там много информации заданной теме. Сейчас готовлю выжимку из статьи, пока немного об авторе: Виктория Ивановна Уколова известна в научном и педагогическом мире. Виктория Ивановна автор многих научных статей и монографий, а так же учебников и учебных пособий для студентов и школьников. Она — одна из первых, воплотивших не на словах, а на практике идею интеграции науки и образования. Родилась Виктория Ивановна на Украине, в городе Ромны, в семье офицера Красной армии – Ивана Никитича Кудинова. Мама – Елизавета Давыдовна – филолог и экономист, заботясь о всестороннем развитии дочери, прививала ей любовь к литературе, музыке, истории, учила правильно и красиво говорить. Еще в детстве у девочки возник интерес к прошлому. Она часами с упоением слушала рассказы мамы, нередко заменявшей сказки увлекательными историческими сюжетами. И вместе с их героями мысленно отправлялась в далекие и опасные путешествия, представляла сказочную красоту древних дворцов, сопереживала сопротивлявшимся обидам и унижению. Взрослея, много читала сама, отдавая предпочтение исторической литературе. Так, постепенно и формировался интерес к истории, и ещё в школьные годы родилась мечта, которая и определила дальнейшую жизнь. После окончания школы, как и многие ее сверстницы, уехала в Москву с огромным желанием и надеждой поступить в Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова. Поступив на исторический факультет МГУ, Виктория без колебаний выбрала специализацию на кафедре истории Средних веков. Среди ее преподавателей были такие известные в то время ученые как А.Р. Корсунский, Л.М. Попова. Вика училась научному исследованию и анализу, постигала методику обработки исторических источников. По окончании университета учеба продолжилась в аспирантуре, где её руководителем был выдающийся российский историк Сергей Данилович Сказкин. Об этом человеке Виктория Ивановна до сих пор рассказывает с восхищением. Он любил людей, уважал своих учеников, поражал окружающих всепоглощающей преданностью и высоким служением Её Величеству Науке. Виктория стала одной из лучших его учениц. Для диссертационного исследования была выбрана тема – «Боэций и его время: к истории западноевропейской образованности раннего Средневековья» – на тот момент не относящаяся к числу разработанных отечественными историками. И тем интереснее было ее писать. В 1971 году кандидатская диссертация была защищена. Бесспорной заслугой ее автора стала обоснованная и последовательная критика господствовавшей тогда в научном мире концепции об отсутствии культурной преемственности между античностью и ранним Средневековьем. Исследования в области культуры поздней античности, раннего и развитого Средневековья, истории церкви Виктория Ивановна продолжила в Институте всеобщей истории Академии наук, сначала в должности старшего научного сотрудника в секторе истории Средних веков, а затем – заведующего сектором истории и культуры. Глубокое знание предмета, исключительная эрудиция, смелость и оригинальность научных идей получили заслуженное признание: Виктория Ивановна была выбрана заместителем директора Института всеобщей истории, и проработала в этой должности около десяти лет, успешно сочетая плодотворную научно-исследовательскую работу с преподавательской и научно-организационной деятельностью. В.И. Уколова многократно участвовала в международных, общесоюзных и общероссийских научных симпозиумах и конференциях. В 1987 году защитила докторскую диссертацию. Результаты многолетних исследований нашли отражение в статьях, брошюрах и книгах. Её монографии «Последний римлянин» Боэций», «Античное наследие и культура раннего Средневековья в Западной Европе», «Последние римляне и европейская культура», « Поздний Рим: пять портретов» и др. стали значительным вкладом в развитие научного знания, многие из них переведены на иностранные языки и опубликованы за рубежом. У Виктории Ивановны много научных заслуг. Именно ей принадлежит введение в научный оборот понятия «последний римлянин», и благодаря ей впервые в нашей стране наследие «последних римлян» – философа Боэция, государственных деятелей и писателей Макробия и Кассиодора, «филолога античности» – святого Исидора Севильского – стало предметом специального исследования. Работы В.И. Уколовой положили начало изучению культуры раннего средневековья в нашей стране. Вопросам культуры Виктория Ивановна придает приоритетное значение. Она убеждена, что культура – это главное, что характеризует развитие и совершенствование человечества и раскрывает лучшие стороны его истории. Уже не один год школьники изучают «Историю древнего мира», подготовленную В.И. Уколовой в соавторстве с Л.П. Маринович, «Историю Древней Греции и Древнего Рима» (в соавторстве с А.И. Немировским и Л.С. Ильинской). Под редакцией В.И. Уколовой вышел учебник «История мировых цивилизаций», занявший в школьном курсе истории достойное место. Изучение предмета для Виктории Ивановны не сводится к изложению фактов и событий. Преподавая историю, она будит в слушателях интерес к прошлому, уважение к традициям и культуре различных народов, стремление не осудить героев, а понять их, любить и ценить научное знание. В течение ряда лет Виктория Ивановна являлась председателем секции исторического образования Федерального экспертного совета Министерства образования РФ. На сегодняшний день Виктория Ивановна – доктор исторических наук, профессор, заведующая кафедрой всемирной и отечественной истории МГИМО МИД России, известный специалист в области мировой культуры, античности. Её перу принадлежат более десяти монографий, около 300 статей и публикаций. Бесспорной ее заслугой является также перевод с латинского на русский язык сочинения Боэция «Об утешении философией», подготовка к изданию в России трудов современных зарубежных исследователей.

[Квентин]

Начал изымать из статьи материалы, наиболее относящиеся к теме всадников и их скакунов:Бросим взгляд на предысторию того, как формировалось превосходство человека-всадника. Прежде проследим, как оно складывалось на азиатском Востоке, а затем перекочевало на европейский Запад. Сначала не¬обходимо выяснить его первоначальные характерные чер¬ты, так сказать, на техническом уровне. Нам нужно сос¬тавить себе представление о конкретной основе, чтобы перейти в дальнейшем к наблюдениям над религиозными представлениями и мифами. Наконец, мы увидим, как параллельно или одновременно с ростом значения боевых действий кавалерии меняет свое название, форму, качество и связанную с ним идеальную ценность оружие. Правда, это всего лишь некоторые аспекты проблемы, в действительности гораздо более сложной, чем принято обычно думать. Что ж, наши размышления по необхо¬димости фрагментарны. Но хотелось бы верить, что в ко¬нечном итоге цель, поставленная нами, будет достигнута. В дальнейшем на этой основе можно будет перейти к более широкому исследованию средневекового рыцарства. Пока же заключим, что для своего времени рыцарь был необы¬чайно надежно вооружен. Это воин, обладающий автори¬тетом, который он снискал себе благодаря отличной во¬инской выучке и тому, что принадлежал к группе избран¬ных. Конный воин символизировал героико-сакральные ценности, связанные прежде всего с победой над силами зла, а также с целым комплексом верований, относящихся к потустороннему миру, путешествию в царство мертвых и бессмертию души.Меж двух стен. Наше повествование начинается в безграничных просторах степей и пустынь, раскинув¬шихся между Дунаем и Желтой рекой в Китае. Пред¬ставьте схематический план геоисторического развития Евразийского континента: четырем сторонам света со¬ответствуют четыре неподвижных монолитных массива. В силу своеобразного оптического обмана они выгля¬дят малодоступными и изолированными. Но это толь¬ко на первый взгляд. Итак, на севере — непроходимая тайга и негостеприимные пространства ледяного безмол¬вия. На западе — Римская империя. На востоке — Ки¬тайская империя. На юге — Персия, связующее звено между двумя империями. По территории Персии про¬ходят великие караванные пути, совершаются великие переселения народов, передаются религиозные культы. В центре этого исторического космоса огромная пустынная территория — ковыль, камень, песок. На этих просторах обитают гордые кочевые народы — охотники, пастухи, скотоводы, воины. Здесь царство лошади.С опаской взирают оседлые народы, земледельцы и ре¬месленники, обладающие высоким уровнем организации и острым чувством государственности, на подвижные, как морской прибой, племена «варваров», жителей пустынь. Желая оградить себя от опасной стихии, они сооружают стены-волноломы. В легенде об Александре, замкнувшем за железными воротами чудовищные орды Гога и Магога (1), выразился вековой страх и такое же извечное стремле¬ние оседлых народов, привыкших к упорядоченной жизни, поставить под контроль грозную непоседливость кочев¬ников, в любой момент готовых двинуться в путь. Причины тому самые разные: продолжительная засуха, междоусобицы, мор. Солнце опалило пастбища, начался падеж скота — этого достаточно, чтобы толпы обнищавших, впавших в отчаяние, изголодавшихся пастухов появи¬лись вдруг возле рубежей, за которыми простираются тучные нивы, прекрасно орошаемые поля. Голодная сви¬репость бедняков всегда выглядит безумием, недостойным человеческого звания, в глазах тех, кто живет в достатке и вовсе не намерен поделиться с другими собственным благополучием. Два разных вида жестокости — воору¬женное насилие кочевников и гражданский эгоизм осед¬лых — пришли в столкновение.Оседлая цивилизация — это города, дороги, госу¬дарственный аппарат, более разнообразное и полноцен¬ное питание, крепостные стены, пехота. Цивилизация ко¬чевников — стойбища, тропы, племенная солидарность, невозможность наесться досыта, главным образом белко¬вое питание и животные жиры, бесконечные расстояния, тесное общение с животными, и прежде всего с лошадью. Мирным и относительно процветающим оседлым народам кочевники представляются людьми жестокими, скрытны¬ми, асоциальными, бесчеловечными, у них нет веры, они жертвы мрачных адских культов. В глазах кочевников оседлые безвольны, изнеженны, растленны, крайне сласто¬любивы, в общем — недостойны тех благ, которыми они обладают. Поэтому было бы справедливо, чтобы блага эти перешли в руки более сильного. Железные врата Алек¬сандра всего лишь легенда. Вполне документирована история римского оборонительного вала (limes et valla) и Великой китайской стены. В пределах этих фортифика¬ционных сооружений и находится особый мир. Но, несмотря на кажущуюся монолитность, он переменчив. Этот мир иранских и азиатских кочевников имеет свою нищенскую экономику, свои исполненные гордости традиции, свою ша-(1) Гог и Магог — согласно Библии, а также эсхатологи¬ческим мифам ислама, «кровожадные народы», которые должны явиться в «конце времен» с севера или с других окраин населенного мира, чтобы окружить «народ бо¬жий» и воевать против него, однако будут «пожраны» огнем с небес.— Прим. ред.манскую культуру, свое причудливое отношение к более рафинированной цивилизации. Она их манит, но в то же время вызывает презрение.Над этим текучим миром, где царствуют лошадь и шаман, только сейчас понемногу начинает приоткры¬ваться завеса времен, и прежде всего благодаря архео¬логическим находкам — оружию, драгоценной утвари, останкам людей и животных, конской упряжи, шумовым инструментам, которые обладали якобы магической силой.С IX—VIII вв. до н.э. Европа начинает проявлять ин¬терес к народам-всадникам, расположившимся в бассей¬нах Вислы и Днепра. По другую сторону великого степного и пустынного моря по направлению к Китаю волнуются беспокойные монголо-тюркские племена. Вся жизнь их связана с неустанным перевозом с одного места на другое войлочных юрт. Они гонят пред собой в направлениях, определяемых чередованием времен года, стада лошадей, овец, коз, ослов и верблюдов из долин в горы или наобо¬рот. Разбойники, охотники, колдуны. Они вооружены ро¬говым луком, тонкие стрелы, пущенные из него, обла¬дают чудовищной пробивной силой. Кроме того, у них на вооружении копье и меч. Умелые металлурги, они научи¬лись выплавлять из драгоценных металлов и сплавов уди¬вительные фигурки животных, схлестнувшихся в схватке.Оседлые народы, живущие по противоположным бере¬гам великого степного моря, покрытого травами и каме¬нистыми россыпями, испытывают ту же тревогу. Но эллины — наследники Гомерова восхищения чудесными конями, которыми поэт населил «Илиаду» и «Одиссею», троянцами — «укротителями лошадей», Фракией - «кор¬милицей лошадей», Фессалией — легендарной родиной человеко-коней. Побережье Черного моря и южная зо¬на Балкан — западный берег степной культуры. На вос¬точном ее берегу китайские хронографы ханьской эпохи с растущим беспокойством всматриваются в передви¬жения кочевников, которых охватило какое-то таинствен¬ное волнение. Их орды вступают в столкновение, угро¬жают уничтожить друг друга, пытаются уже пересечь рубежи Китайской империи. Великая стена, воздвигну¬тая в конце III в. до н. э., соединяет непрерывной ли¬нией пограничные укрепленные пункты. Но сдержать на¬тиск кочевников, как оказалось, стена не помогла.Необходимость борьбы с кочевниками привела ки¬тайский двор к сближению с тохарами, чей язык был индоевропейским. Благодаря тохарскому влиянию китай¬цы отказались от использования боевых колесниц, приняв на вооружение легкую кавалерию. Тохары под давлением кочевников оставляли насиженные места и переселялись в Бактрию. При посредничестве тохаров Китайская импе¬рия смогла установить контакт с миром, который ранее был ей неведом: она открыла для себя эллинизированный Иран. Быть может, от жителей Ферганской долины в вер¬ховьях Сырдарьи китайцы приобрели познания в вино¬делии, им стали известны новые корма для лошадей и новые их породы. Частично китайцам удалось усвоить этот опыт.Парфяне также испытывали беспокойство: на их севе¬ро-восточной границе кочевники пришли в движение. Миг¬рация тохаров, согнанных со своего места кочевника¬ми, на первых порах привела к изгнанию саков, тоже кочевников, обитавших к северу от Амударьи. Аршакид(1) Фраат II (ок. 138—128 г. до н.э.) был вынужден при¬нять беспокойных переселенцев как гостей. Он использо¬вал их в качестве наемников. В военном отношении эти миграционные потоки дали неожиданно важный результат.Тактика ведения боя, известная до I в. до н.э., претер¬пела подлинную революцию. На западе парфяне и сарма¬ты стали применять тяжелую кавалерию. Всадник и его конь были теперь закрыты латами. Высокий остроконеч¬ный шлем защищал голову конного воина. Атакующее оружие — длинное тяжелое копье и меч. Ряд вооруженных таким образом конных воинов сминал толпы легковоору¬женного противника. Сарматы без особого труда разбили скифов в черноморских степях, парфяне остановили на¬ступление римских легионов, отбросив их от Тигра и Евф¬рата.Императорский чиновник, посланный для переговоров к тохарам, рассказал императору Ву-ди (Wu-ti) (140—87 до н.э.), что в стране Та-юань есть «добрые боевые кони, ведущие свой род от небесных лошадей, ибо кровавым по¬том потеют они». Происхождение небесных лошадей опи¬сано следующим образом:«В царстве Та-юань высокие горы. На их склонах па¬сутся кони, которые не даются в руки. Поэтому сгоняют кобылиц и оставляют у подножия, чтобы совокупились(1) Аршакиды — парфянская династия с 250 г. до н.э. до 224 г. н. э.—Прим. ред.они с жеребцами, сходящими с горных круч. От них и рождаются жеребята, потеющие кровавым потом. Их на¬зывают небесными». Император повелел доставить во что бы то ни стало жеребцов из Та-юаня и вывести в Китае породу «небесных лошадей».В интересе, который Сын Поднебесной проявил к Фер¬гане, заметен элемент магии. От «небесных лошадей» ки¬тайский император ожидал собственного бессмертия. Но заботило его не только это. Он искал и практической выго¬ды. Конкретно: император стремился к достижению воен¬но-политического превосходства. Укрепление стены, под¬держание на должном уровне легкой кавалерии и конных лучников — вот круг его забот. Кроме того, он хлопотал и о новой, тяжелой кавалерии, составленной из наемни¬ков-кочевников, только что поступивших на службу в ки¬тайскую армию. Тяжеловооруженные конные воины при¬меняли длинный обоюдоострый меч, длинное копье. У них было стеганое седло, благодаря которому можно уверен¬но удерживать равновесие при обращении с оружием. Эта новая кавалерия вскоре превратилась в непобедимую. Затем она стала закрытым для посторонних образова¬нием. Конные воины гордились своей избранностью.По этой причине и в это время «небесные лошади» пере¬стают быть достоянием легенды. Тяжеловооруженному воину нужен был конь, в котором скоростные качества сочетались бы с силой, необходимой в атаке и обороне, чтобы выдержать встречный натиск. Туземная китайская лошадь, быть может происходившая от дикой лошади Пржевальского и имевшая короткую шею, короткие ко¬нечности, низкую бабку, мало подходила для этой цели. Низкорослая и недостаточно выносливая, медлительная и нестойкая, она не выдерживала никакого сравнения с сильной и выносливой лошадью гуннов. Поэтому в китайс¬ком войске на смену туземной пришла новая порода, судя по всему, та самая «небесная лошадь», о которой столь много говорили. Долгое время считалось, что ее следует относить к «западным» породам. Однако характерные осо¬бенности указывают на сходство этой лошади с нынеш¬ними туркестанскими скакунами. Первые экземпляры но¬вой породы были импортированы в Китай где-то около 116 г. до н.э. Они были родом из парфянских конюшен. Высокие, сильные, мощные, эти лошади вполне соответ¬ствовали новым требованиям. Что касается доспехов, то китайским конным воинам тоже пришлось позаимствовать иранские образцы, сочетавшие кожу и металл.Таким образом, Китай получил от «народов степи» как дар тяжелую кавалерию. Монголо-тюрки заставили ки¬тайцев создать новый род войск, парфяне предоставили образец для подражания, «страны Запада» поставили соответствующую породу лошадей. Прошло несколько столетий, и снова Персия, где Аршакидов сменили Сасаниды, преподала урок Римской империи,— урок, который заставил римлян тоже взять на вооружение тяжелую кавалерию. Перед нами пример параллельного развития одной и той же военной доктрины: одновременно двумя оседлыми цивилизациями, китайской и римской, взят курс на оборону. Главное — защитить себя от набегов кочев¬ников. Для этой доктрины характерны два важнейших момента: создание пограничных оборонительных соору¬жений и формирование отрядов тяжелой кавалерии.Тем не менее возникновением средневекового рыцарст¬ва Запад обязан не только парфянам, но прежде всего иранским народам, находившимся к северу от Кавказа — скифо-сарматам. Благодаря их всепроникающему влия¬нию, распространявшемуся по всем уровням, которое они оказали на восточных германцев, в особенности на готов, средневековая военная структура запечатлела в себе только им одним свойственный оригинальный облик. Нет сомнений, что это особенно проявилось на техническом уровне. Однако нам представляется, что это утверждение применимо и к сфере духовного влияния.С VIII—VII вв. до н. э. фракийские племена, обитав¬шие в районе Трансильвании, Восточных Карпат и Черно¬морского побережья, обретают организационную стабиль¬ность. В их культуре уже заметны следы первых нашествий воинственных кочевников — предшественников скифов, тех самых «доящих кобылиц», о которых упоминает Гомер. Их следы — орнамент на ювелирных изделиях, предметы шаманских культов. Высказывалось предположение, что это наследие киммерийцев. Однако, опираясь на Геродота, можно полагать, что в VI в. до н. э. это уже были агафирсы, скифское племя, которое основательно смешалось с фракийцами.В IV—III вв. до н. э. балкано-дунайский регион под¬вергся нашествию кельтов, применявших в сражениях конные колесницы. На это указывают главным образом находки в Галиции и Бессарабии. Греки, малосведущие во всех этих перемещениях и смешениях народов, полагали, что население Северной Фракии, откуда нередко к ним шел приток рабов, относится к двум родам — дакам и гетам. Но даки и геты занимали более обширную террито¬рию, от среднего течения Дуная, Вислы до Днестра и даже несколько далее. И те и другие говорили на общем фракийском языке, хотя и испытывали влияние культуры кочевого народа — скифов. Происходившие от иранского корня скифы оказывали сильное воздействие на фра¬кийцев, перенявших у них немало военных приемов, научившихся, например, стрелять из лука не сходя с коня. Фракийцы отчасти заимствовали и религиозные обряды скифов: так, они доводили себя до состояния экстаза, вдыхая дым сжигаемой конопли. Скифы также передали гето-дакам свои верования, основа которых была иранской и в которых особое место занимала идея бессмертия. От скифов же гето-даки узнали о железном оружии. Но геты поддерживали контакт и с сарматскими племена¬ми — языгами и роксоланами. От них, вероятно, они на¬учились использовать отряды тяжелой кавалерии, ата¬ку которых готовили и поддерживали лучники. Овидий был бы наверняка поражен стойкостью и быстротой гетских коней не меньше, чем ловкостью гетских лучников (1).Итак, скифы в определенный момент оказались дви¬гателем прогресса в беспокойном понтийском и закавказ¬ском мире. Первое тысячелетие до н. э. ознаменовалось появлением в степях между Дунаем и Уралом скифских племен. Они пришли с территории, находящейся где-то на границе Европы с Азией. Породнившись с киммерийца¬ми, скифы вскоре вытеснили их из района обитания. Живя в азиатских степях, скифы овладели двумя глав¬ными искусствами: верховой ездой и обработкой метал¬лов. В последнюю четверть VIII в. до н. э. скифские племена продвинулись в Анатолию, заполнив ее террито¬рию от границ с Ассирией вплоть до Лидии и Фригии. К середине следующего столетия они уже растеклись по территории северо-западного Ирана. Потерпев поражение от мидийцев, скифы были вынуждены отступить на север и обосноваться в регионе, который затем на протяжении нескольких столетий славился как страна гордых всадни¬ков. Это Кубань, расположенная между Северным Кав¬казом и Азовским морем.(1) Речь идет о «Письмах с Понта» римского поэта Овидия (43 до н.э.—ок. 18 н.э.). См. письмо 1, 2, 21—56.И по сей день огромные курганы скифских вождей сви¬детельствуют об их богатствах, основную часть которых составляли умело обработанные металлические изделия. У скифов были великолепные лошади, тучные стада. Скифский костюм полностью соответствовал образу жизни народа, значительную часть времени проводившего верхом на коне: долгополый облегающий кафтан, широкие шаро¬вары, застегнутые у щиколотки, удобные сапожки. Этот костюм заимствовали парфяне и китайцы, как только в их армии появилась кавалерия. Своей вершины скифская ци¬вилизация достигла в VI—III вв. до н.э. в районе нижнего течения Днепра, Буга и в Крыму. Но влияние скифов было намного шире и распространялось на соседние народы вплоть до Дуная, Закавказья и Сибири. На столь обширном пространстве кони, упряжь, оружие, украшения были скифскими. Через Дунайский бассейн, нижнюю Мёзию и Трансильванию скифы вступали в контакты с кельта¬ми, иллирийцами, македонцами.К сожалению, и по сей день мы продолжаем смотреть на храмы, народы и страны сквозь кривое стекло эллинс¬кой «классики», для которой скифы всего лишь бесче¬ловечные варвары, страна их — мрачное и туманное место рождения таинственных сказаний. Киммерийцы «сторо¬жили» вход в царство теней. Колхида — край колдунов и колдовского зелья. Одним словом, Меотийское болото (1). Однако мы воздадим должное богатой и гордой скифской цивилизации, стране отважных конных воинов, гениаль¬ных ювелиров и шаманов — провожатых в царстве мерт¬вых.Что касается истории материальной культуры, то дол¬жно быть ясно — искусством верховой езды мы обязаны скифам. Сосуд, найденный в Чертомлыкском кургане в районе нижнего течения Днепра и хранящийся ныне в ленинградском Эрмитаже, датируется первым-вторым де¬сятилетием IV в. до н.э. На нем изображены скифы, ухаживающие за лошадьми. Работа мастера столь тща¬тельно передает малейшие подробности, что ее приписали греческим мастерам. Кое-кому даже показалось, что на нем видно не только седло, но и самое раннее изображение стремени, хотя и особого типа: стремя, предназначав¬шееся лишь для того, чтобы вскочить на коня. Подобное прочтение чертомлыкской находки давно уже отвергнуто(1) Так древние греки называли Азовское море.— Прим. ред.специалистами. Теперь они пришли к выводу, что первое изображение стремян найдено в Индии и относится ко II в. н.э. Нам же хочется лишь подчеркнуть: мастерство скифов, скотоводов и конных воинов, — это неопровержи¬мый исторический факт.Изучение предметов, обнаруженных в погребениях, дает основание предположить, что уже к V в. до н.э. скифы вступили в полосу экономического упадка. Само собой разумеется, подобные выводы следует принимать с изряд¬ной долей осторожности. Прежде всего следовало бы удостовериться, что имеющиеся в нашем распоряжении археологические находки достаточны для воссоздания об¬щей картины того времени. Но удостовериться в этом практически невозможно. Кроме того, не повредила бы и уверенность в том, что гипотетическое уменьшение зна¬чимости и ценности обнаруживаемых в курганах предме¬тов действительно было вызвано наступившим обни¬щанием. А может быть, это вызвано изменением обычаев, например культурными нововведениями? Как бы то ни было, если согласиться с гипотезой обнищания, основан¬ной на списке археологических находок, то можно предпо¬ложить, что причиной послужили войны, которые вел против скифов персидский царь Дарий I. В следующем столетии экономическое процветание, поддержанное экс¬портом зерна, возобновилось. Однако на горизонте по¬казался народ, брат и недруг скифов,— сарматы.Они тоже кочевники, иранского рода и племени, так¬же говорившие на иранском наречии, родственники киммерийцев и скифов, отчасти смешавшиеся с меотийскими племенами, о чем свидетельствует, правда пробле¬матичная, гинекократия (1). На запад их теснили шедшие буквально по пятам азиатские племена. Сарматский авангард, по всей вероятности, составляли языги, первона¬чально обитавшие в районе, имевшем выход к Азовскому морю, о чем свидетельствуют источники, использованные Аммианом Марцеллином. Изгнанные оттуда, языги в тече¬ние первой четверти II в. до н.э. заселили степи, распо¬ложенные между Доном и Днепром, и несколько про¬двинулись на запад. Их первыми назвали весьма не¬определенным именем: сарматы.Причиной похода на запад, точнее его было бы назвать(1) Гинекократия — власть женщин, матриархат.— Прим. ред.отступлением с востока, было, вероятно, появление на территории нынешней южной России новой волны ирано-язычных кочевников, сарматов, где-то на исходе II в. до н.э. Страбон (1), вторя традиционным взглядам, отож¬дествляет две ветви одного племени, которое появилось в степях к северу от Кавказа, западную и восточную.Первая ветвь, ведомая роксоланами, шла по следу языгов и осела между Доном и Днепром. Вторая, состояв¬шая в основном из аорсов и сирахов, остановилась меж¬ду Доном, Азовским морем и Каспийским побережьем Кавказа. Наконец, с I в. н.э. римские наблюдатели, с растущей обеспокоенностью следившие за коловращением варварских народов, отмечают появление самого известно¬го среди так называемых сарматов народа — аланов. Из китайских источников известно, что они вышли из района, примыкающего к Аральскому морю, следовательно, хо¬зяйничали на «шелковом пути». В своем движении аланы сметали прочие племена, среди них — аорсов. Они вплот¬ную подошли к каспийско-кавказским степям. Вероятнее всего, аланы были близкими родственниками тохаров. Можно предположить, что прийти в движение заставили их те же события, которые со второй половины II в. до н.э. вынудили некоторые степные племена потеснить соседей, а китайских императоров строить укрепления и обзаво¬диться тяжелой кавалерией. Северные иранские племена двинулись на запад. Среди них были и аланы.Между I—II вв. н.э. аланы пытались проникнуть на юг от Кавказа, совершая экспансию в район римской Патрии и Каппадокии (2). Путь, по которому они пришли в Каппадокию, пролегал по территории нынешнего Азербайд¬жана и до сих пор еще называется «аланским перевалом». Быть может, под воздействием их динамизма роксоланы поглотили языгов. В результате этого слияния они превра¬тились в реальную угрозу для дунайских рубежей Ри¬ма. Опасность объединения сарматов с даками и бастарнами (германским племенем) возникла во второй по¬ловине I и просуществовала в течение II в. Начиная с Марка Аврелия многие римские императоры включали в свою титулатуру и наименование «сарматский». Это озна¬чало лишь одно — все их победы над степными наро-(1)Страбон (64—63 до н.э.—23—24 н.э.)—древнегрече¬ский географ и историк.— Прим. ред. (2) Области в Малой Азии.— Прим. ред.дами были в действительности иллюзорными и недолго¬вечными.Из всех сарматов историки Рима выделяли аланов, го¬воря об их воинственности, отмечая их «жестокость» (оценка, как известно, весьма субъективная...), чрезвы¬чайную эффективность их тяжелой кавалерии. Именно конный воин, «катафрактий» (в переводе с греческого - «панцирник»), называемый также «контарием» или «клибанарием» (от латинского «clibanus» - панцирь), в период поздней античности и раннего средневековья оказывал влияние на военную историю Рима, Византии и Западной Азии. Катафрактии были облачены в куртку-колет, обшитую пластинами на¬подобие рыбьей чешуи. Пластины делались из железа или бронзы, иногда они могли быть роговыми или кожаны¬ми. Колет облегал тело и был достаточно эластичен, не стеснял свободу движений. На голову катафрактий наде¬вал высокий остроконечный шлем.Происхождение этих доспехов неясно. Одни исследо¬ватели считают, что они появились около IV в. до н.э. среди земледельцев Хорезма, вынужденных защищаться от кочевников-масагетов. Куртка из металлических или кожаных пластин должна была спасти их от стрел. Страх земледельца перед лучниками пустынь, действительно, убедительная причина, чтобы эта в общем-то не очень удобная куртка стала пользоваться огромным успехом. Данную гипотезу, кажется, подтверждают находки из мо¬гильников нижнего течения Сырдарьи. Другие исследо¬ватели полагают, что доспехи первоначально появились в Бактрии. Есть, правда, специалисты, которые утвержда¬ют, что доспехи были созданы азиатскими народами в свя¬зи с появлением в их пределах македонских фаланг. В любом случае на Запад эти доспехи попали вместе с кочевниками-сарматами.Оружие катафрактия — длинный тяжелый меч и контос — длинное копье, которое можно было пустить в ход только двумя руками сразу. Удивительно, каким обра¬зом катафрактий сохранял при этом равновесие, не имея стремян и лишенный возможности пользоваться по¬водьями. Как мог он удержаться в седле? Эта экви¬либристика поражала и римлян. Несомненно, она была ре¬зультатом продолжительной и упорной тренировки воина и его коня. Требовалось такое тесное взаимодействие между конем и всадником, при котором конь подчинялся только голосу и коленям воина. Но существует и предполо¬жение, что в иранской технике верховой езды и упряжи было нечто, что могло заменить стремя и обеспечивало равновесие всадника. Нам ничего не известно об этом. Римские источники молчат. Мало надежды и на археоло¬гию, и на иконографический анализ. Вероятно, у иранских всадников был способ фиксировать копье на теле лошади при помощи привязей и особых ремней, или же равно¬весие достигалось благодаря тому, что всадник сильно прижимал колени к бокам лошади, опираясь при этом на колчаны, привязанные сзади к седлу. При столкновении с противником хитрость, быть может, состояла в том, чтобы развернуть торс правым плечом вперед и цепко обхва¬тить ногами тело лошади. Копье было хотя и неудобным в употреблении, но зато грозным оружием. Наконечники копий, найденные на Кавказе,— тяжелые, в форме резного листа — дают основание предполагать, что контос был длиной от четырех до четырех с половиной метров.Сарматы действительно повлияли на военную историю Рима, сасанидской Персии. Кавалерия катафрактиев — навязчивый мотив римской литературы и иконографии. Недавние подсчеты показали (1), что, наверное, около одной десятой персидской армии составляли катафрактии.Эти внушавшие страх воины входили в состав пер¬сидской кавалерии, которая, стремясь восстановить преж¬ние пределы державы Ахеменидов (2), в 230 г. вторглась в Месопотамию, угрожала Сирии и Каппадокии. Римляне смогли противопоставить им несколько легионов, вспомогательных отрядов и, как свидетельствует один поздний армянский источник, «сброд», собранный по пу¬стыням. Вероятно, речь идет о лучниках из района близ Эдессы и кавалерии из Пальмиры. Поражения римлян, приведшие к утрате Армении в 252 г. и постыдному униже¬нию Валериана в 260 г., в основном можно объяснить фак¬тором неожиданности. Римляне, привыкшие вести местные войны с Аршакидами, были застигнуты врасплох, когда Сасаниды предприняли неожиданное наступление. В столкновении с римской пехотой и легкой кавалерией, ис¬пользовавшей устаревший к тому времени метод вольти-(1) Имеется в виду статья: Хазанов А.М. Из истории сарматского наступательного оружия.— В кн. «История, археология и этнография Средней Азии». 1968, с. 122— 127.— Прим. ред.(2) Ахемениды — династия древнеперсидских царей с 558 по 330 г. до н. э. Их государство включало большинство стран Ближнего и Среднего Востока.— Прим. ред.жировки, иранская военная тактика, состоявшая в дли¬тельной подготовке поля боя конными лучниками, сначала рассекавшими пехоту противника плотной и непрерывной стрельбой, а затем пропускавшими тяжелую кавалерию, которая вклинивалась через широкие бреши в глубину расположения пехоты, оказалась чрезвычайно эффективной.Конечно, ударные отряды иранской кавалерии не были вообще непобедимыми, вернее сказать — были непобе¬димыми при определенных условиях и на определенной местности. Так, в ходе кампании 271 г. знаменитые пальмирские клибанарии были разбиты римской легкой кава¬лерией, состоявшей из мавров и далматинцев, которые пустили в ход старую парфянскую военную хитрость: сначала притворное бегство, затем неожиданная атака на утомленного преследованием противника. Всякие разгово¬ры о непобедимости того или иного рода войск — старая сказка. История неизменно опровергает ее, будь это ма¬кедонские фаланги или римские легионы, ландскнехты или гитлеровские танковые дивизии. Периодическое воз¬рождение мифа о непобедимости показывает лишь, сколь глубоко засели в человеческой натуре первобытные меч¬ты и страхи. Не оттого ли и возрождается время от време¬ни этот миф? Мы не станем вдаваться в подробности истории военного искусства. Сейчас нам не так уж и важно, что иранские катафрактии были непобедимы ни¬чуть не больше любого другого воина. Важнее то, что их представляли как непобедимых. И сами они желали, чтобы другие считали их непобедимыми. Для этого они прибегали к различного рода мистификациям, заимство¬ванным из давно известного фольклорного набора тра¬диционного общества и пропагандистского обеспечения военных операций. Не случайно Персия слыла родиной «бессмертных» (1).Разумеется, мы допустили бы ошибку, если бы стали оценивать кавалерию катафрактиев, только исходя из си¬лы ее фронтального удара. Оценка должна быть комплекс¬ной. Следует принимать во внимание и тактическое соче¬тание вольтижировки лучников с атакой, предпринимае¬мой кавалерией, чрезвычайную ловкость как тех, так и(1) Бессмертными называли воинов, входивших в отборный отряд, охранявший персидских царей. Как только погибал один из них, на смену ему незамедлительно вступал новый воин, столь же могучий и хорошо обученный.— Прим. ред.других и тщательный отбор лошадей. Поскольку об ору¬жии нам еще предстоит говорить в следующих главах, сейчас целесообразнее уделить некоторое внимание лоша¬ди, хотя бы вкратце сказать о тех породах, которые то¬гда были в ходу, и об упряжи. Затем хотелось бы затронуть тему, специально нас интересующую: переход азиатской лошади в Европу, совершившийся благодаря своеобычному алтайско-иранско-германскому ее окультуриванию. Начиная с V в. этот факт отмечается и в рим¬ских источниках.Исторические сведения по поводу коневодства и се¬лекции лошадей в средиземноморской и западноазиатской древности и немногочисленны, и неясны. Разумеется, спе¬циалисты по этому вопросу восполняют пробел, используя иконографические источники и археологические находки. Известно, что с ахеменидского периода не только Иранс¬кое, но и Анатолийское нагорье, географически очень похожие друг на друга, были районами коневодства. Сарматы использовали две породы — ферганскую, соот¬ветствовавшую, как мы видели, задачам тяжелой кава¬лерии, и малорослую, резвую, с трудом поддающуюся одомашниванию лошадь, судя по всему, предком которой является монгольский тарпан; скорее всего, именно эту лошадь использовали для вольтижировки лучников, охоты и путешествий.Эти выводы стали возможны благодаря открытиям русских археологов, изучивших досарматские и сарматс¬кие курганы VI—IV вв. до н.э. на Урале и Алтае. Alanus ueredus — конь, на котором император Адриан любил поохотиться на кабана, скача по холмам и болотам Тускии,— вероятно, относится к этой второй породе, если, конечно, полагаться на словесные описания. Тер¬мины вроде ueredus, paraveredus восходят к галло-германскому корню и, будучи сопоставлены с латинской военной терминологией, означают: конь, не приспособ¬ленный к боевым операциям. То же значение у немецкого слова Pferd, итальянского palafreno и французского palefroi. Поступив на службу в римскую армию, сарматы по-прежнему использовали свои породы лошадей, осо¬бенно первую, без которой клибанарию было не обойтись. Не следует, однако, думать, что такого рода выбор был обусловлен только физиологией лошади. Дело в том, что ферганская порода как нельзя более поддавалась дресси¬ровке, слушалась команды, подаваемой голосом или музыкальными инструментами, например барабаном. Ло¬шадь горячая, но в то же время не слишком впечатли¬тельная и раздражительная. В общем, «интеллигентная» лошадь. Характерно, что античная, а за нею следом и сред¬невековая поэзия необычайно чувствительны к «мудрос¬ти», превращавшейся подчас в божественнный дар про¬рочества и речи, и «безумию» лошадей.Широкое и разнообразное применение кавалерии в римской армии повлекло за собой развитие коневодства в границах империи. Хорошей славой пользовались табуны Тамани на Черном море. При Флавиях и Антонинах ко¬неводство развивается в Южной Фракии, то есть регионе, испытавшем глубокое скифское влияние. Надпись, най¬денная между Адрианополем и Филиппополем, на границе нынешней Турции и Болгарии, свидетельствует, что здесь располагалось крупное, возможно императорское, по¬местье, где выращивали великолепных лошадей для фра¬кийских когорт.Все более распространявшаяся тяжелая кавалерия требовала привести селекцию лошадей в соответствие с насущными военными задачами. Производство лошадей в Италии, откуда, например, было запрещено вывозить их в Галлию, пока ее не завоевали римляне, судя по всему, не соответствовало новым требованиям. Не соответство¬вали им ни галльские, ни африканские лошади, хотя североафриканская легкая кавалерия неизменно пользо¬валась большим престижем в римской армии.Интерес к различным породам лошадей в Риме был весьма оживленным еще до того, как произошла «конная реформа» благодаря ввозу лошадей из Азии. Из бельгий¬ской Галлии римляне получали сильную массивную ло¬шадь, правда не очень-то резвую. Страбон тем не менее свидетельствует, что его современники, римляне, привози¬ли лучших своих лошадей именно оттуда. Аналогичную оценку высказал и Цезарь: самые ценные породы лошадей, самые опытные всадники происходили из бельгийской Галлии,— мнение, совпадающее с оценкой Тацита, обычно весьма резко отзывавшегося о германских лошадях и кон¬ных воинах. Тем не менее он полагал, что батавы и тенктеры лучшие среди германских конных воинов. Ука¬жем только, что батавы и тенктеры среди прочих герман¬ских племен были наиболее близки к бельгийской Гал¬лии.Конная техника и выучка римлян, кельтов, западногерманских племен значительно отличались от азиатской и восточногерманской. Вероятно, германцы, прежде чем они столкнулись на Востоке с иранскими народами, заим¬ствовали у кельтов немало обычаев, связанных с лошадью: как религиозных, например погребение человека вместе с лошадью, так и технических. В «Описании Эллады» Павсаний (1) свидетельствует, что на древнем кельтском языке marka означает «лошадь», точнее, речь идет о лошади, которую Тацит именует bellator equus — «боевой конь». В этом значении Lex Bajuvariorum и Lex Alamannorum(2) станут позднее употреблять термин marach для обозначе¬ния дорогостоящего боевого коня, который был в шесть раз дороже, согласно уложению о штрафах, обычной лошади. Lex Bajuuariorum проводит различие между «боевым», «посредственным» и «подлым» конем, то есть непригодным к боевым действиям. И по-кельтски такую лошадь называют презрительно angargnago. Это кельтское заимствование свидетельствует о том, что боевые кони и соответствующая экипировка поступали к германцам от кельтов. Еще Ксенофонт (3), а следом за ним и латинские авторы про¬водят тщательное различие между боевым конем — hip¬pos polemistes или bellator equus и kaballes или caballus — лошадью, имевшей незначительную ценность, пригодной ко всем видам тяжелых работ. Боевой конь и конь для охоты, venator equus, мало чем отличались друг от друга. Сарматский veredus, следовательно, был нововведением, кстати одновременным с возникновением тяжелой кава¬лерии. Этих коней подвергали тщательной выучке, не давали им физической нагрузки вплоть до 3—4-летнего возраста, дожидаясь, пока они войдут в полную си¬лу.Конечно, все эти тонкости мало чем могут помочь, чтобы с известной долей достоверности или определеннос¬ти судить о том, какие именно породы лошадей были в ходу в те времена. На этот вопрос не дают исчерпывающе¬го ответа даже археологи. Но можно предположить, что существовало несколько пород, подвергавшихся селекции в различных регионах этнического и географического Средиземноморья и Евразии. Несмотря на лаконичность(1) Павсаний — древнегреческий писатель 11 в.— Прим. ред (2) Сборники обычного права варварских народов.— Прим.ред.(2) Ксенофонт (ок. 430—335/54 до н. э.) — древнегреческий писатель и историк.— Прим. ред.и неопределенность, дошедшие до нас античные свидетель¬ства достаточны для того, чтобы констатировать наличие практической возможности выбирать между породами, отличавшимися друг от друга телосложением, темпе¬раментом, качественными показателями. Имелись резвые и выносливые фракийские лошади, низкорослые и мощ¬ные германо-дунайские, медлительные и тяжеловесные галльские, послушные и работоспособные африканские, высокие и гордые, но не слишком выносливые (изъян «не¬бесных лошадей» Ферганы?), несмотря на всю свою мощь, персидские.Появление сарматских лошадей и массовое их исполь¬зование в военных целях римлянами не могло не ознамено¬вать собой наступление подлинно поворотного момен¬та.Знания и опыт сарматов в производстве боевых пород высоко ценились западными авторами. Кони, считавшиеся непригодными к воспроизводству, подвергались кастра¬ции. Так, в каждом поколении выбраковывались вто¬росортные экземпляры. Этот сарматский обычай перешел и к германцам. Впрочем, судя по всему, у них селекция была уже на высоте. Лучшие образцы различных пород использовались в военных и производственных целях. Великолепный конь Марка Аврелия, по сей день украшаю¬щий площадь, созданную Микеланджело на Капито¬лийском холме в Риме, считавшийся в средневековье одним из чудес Вечного города, вполне бы мог выдержать гораздо более тяжелые труды, чем просто нести своего всадника, императора-философа, к тому же безоружного и без доспехов. На Марке Аврелии всего лишь легкая парадная лорика. Тяжеловесные массивные кони с вьющейся гривой и завитым хвостом, по мнению археоло¬гов, обычное явление в римской армии и германских вспомогательных отрядах. Мало чем отличаются от них лошади сасанидского Ирана и ханьского Китая.Что касается сбруи, то можно высказать предположе¬ние, что степные иранские и тюрко-монгольские народы (за исключением хеттов)— главные изобретатели и актив¬ные пропагандисты самых разнообразных нововведений. Уздечка, например, выглядит в «классическую» греко-римскую эпоху так же, как и многие годы спустя. «Подвижный трензель» (1), досконально описанный Ксено-(1) Трензель — элемент конской сбруи.— Прим. ред.фонтом, практически без изменении дошел до наших дней. Полагают, что уздечка получила распространение на За¬паде раньше, чем на Востоке. Находкам в Апулии в кельтских захоронениях IV в. до н.э. соответствуют иран¬ские находки, датируемые не ранее III в. н.э. Правда, по данному вопросу специалисты еще спорят.Кроме уздечки — шпоры из бронзы или железа. Они появляются в Средиземноморье (у греков, римлян, кель¬тов) с IV—III вв. до н. э. Позднее они распространяют¬ся и на Востоке. То были массивные шпоры с корот¬ким прямым острием, их часто находят археологи.Что касается седла, то обычай верховой езды без него вообще или на кожаной или матерчатой подстилке, не¬сомненно, сохранялся в течение весьма долгого времени. Попоны, которыми пользовались ассирийцы еще с IX в. до н. э., быть может, служили скорее декоративным, чем функциональным целям. Этого, однако, не скажешь о пер¬сидских чепраках — многослойном покрывале, которое производило большое впечатление на греков. Тканевые седла, относящиеся к IV—III вв. до н. э., были обна¬ружены на Алтае. Тем не менее весьма распространенное еще недавно мнение о том, что древние греки якобы не знали никаких седел (оно, думается, появилось из-за поверхностного прочтения ряда источников, в частно¬сти из-за чрезмерного доверия к иконографическим сви¬детельствам), не так давно было поколеблено исследова¬ниями Поля Виньерона. Быть может, и в самом деле гре¬ческий ephippion — это седло, а не чепрак. Недаром ведь греки так следят за тем, чтобы на теле лошади не было ни язв, ни ран.Разумеется, некоторые народы, например нумидийцы, мавры, свевы, в эпоху Цезаря по-прежнему предпочи¬тали обходиться без седла, в крайнем случае пользо¬вались простым ковриком, германцы же вообще считали подстилку признаком женской изнеженности. На другом конце Евразии, судя по всему, пользуются седлом уже в ханьский период. К тому же без седла не могло быть и речи о развитии тяжелой кавалерии. Римляне переняли у греков термин ephippium. Однако неясно, называли ли они этим словом тот же самый предмет. Во всяком случае, наверное, следует пересмотреть тезис, согласно которому римляне уже в I в. н. э. пользовались седлом с лукой, хотя и без боковых арчаков. Лука удерживала всадни¬ка от падения назад. Ведь только благодаря восточным конным воинам в римскую армию между III и IV вв. проникает тяжелое кожаное седло, которое и вытеснило полуседло или легкое седло.От имени придунайского народа скордисков и произош¬ло название этого седла — scordiscus, то есть скордийское седло. Заметьте: сам термин «седло» (sella) указы¬вает на чувство уверенности, устойчивости, удобного рав¬новесия. Так и оценили его римляне. В 321 г. Назарий в панегирике императору Константину говорит о «седа¬лище» (sedile) столь удобном и прочном, что с него не упадет и раненый всадник, закованный в латы. Седло в те времена — предмет роскоши.Эти заметки, конечно, слишком лаконичны и фрагмен¬тарны, чем того заслуживает тема, но тем не менее из них можно сделать два вывода, которые будут использованы нами в дальнейшем изложении. Во-первых, в период поздней Римской империи, особенно начиная с III в., римско-германско-кельтский Запад был охвачен рядом но¬вовведений, касавшихся верховой езды, коневодства и т.д. Это прогрессивное развитие, длившееся вплоть до Х в. благодаря таким этапным изобретениям, как стремя и подкова, осуществляется как бы волнообразно в соот¬ветствии с импульсами, поступавшими из евразийских сте¬пей, связанными с переселением народов. При этом и за¬падные народы — греки, но - главным образом кельты — вносят свой практический вклад в развитие конной тех¬ники. Во-вторых, роль посредника между Западом и азиат¬ской степью принадлежит арийско-европейским народам. В районе, расположенном к югу от Кавказа, они про¬демонстрировали римлянам свое превосходство, применив тяжелую кавалерию, а также сочетание тяжелой и легкой кавалерии. К северу от Кавказа иранские народы вошли в соприкосновение с восточными германцами и через них установили прямые и чрезвычайно глубокие отношения с римским Западом.

Сообщение отредактировал Квентин: 05 февраля 2008 - 15:57

[Grif]

Очень, очень отличный материал! И практически полностью совпадает с моими историко - аналитическими выводами. Раньше я был уверен в верности моих суждений на 100%, а сейчас наверно уже все 150% и это при том что я даже не слышал об этом авторе, не говоря уже о прочтении раньше. Короче просто потрясный материал.Небольшие комментарии и уточнения от меня:

Теперь же аламанны и франки обрушились на укрепленную северную границу и взломали ее.

Тут мне не совсем понятно произношение автора, ранее я не слышал чтоб алеманнов называли аламанны, надо будет мне выяснить более верный корень этого слова и применить уже в моде наиболее достоверное имя.

«подобно грому, грянувшему с горных вершин», как сви¬детельствует Аммиан 1, все круша на своем пути.

странно, читая Аммиана я не видел такого описания, не уж то я не всё у него прочёл?! Точнят, какую то книжку я пропустил. Надо будет найти мне её и прочесть, тем более что для меня это самый авторитет среди античных историков, писавший только правду и старавшийся не ломать имена варварских имён, народов, как это делают другие на греко - римский манер.

Тем не менее возникновением средневекового рыцарст¬ва Запад обязан не только парфянам, но прежде всего иранским народам, находившимся к северу от Кавказа — скифо-сарматам. Благодаря их всепроникающему влия¬нию, распространявшемуся по всем уровням, которое они оказали на восточных германцев, в особенности на готов, средневековая военная структура запечатлела в себе только им одним свойственный оригинальный облик. Нет сомнений, что это особенно проявилось на техническом уровне. Однако нам представляется, что это утверждение применимо и к сфере духовного влияния.

Я добавлю что практически нет в рыцарстве чего то - что бы не было взято у сарматов, рыцарство лишь упростило всё. И даже крещение в рыцари - это не что иное как вступление в новую жизнь воина сармата, правда уж слишком упрощённое - вступление в жизнь воины было практически напоминанием убийства человека, который умирает от простой жизни и тем самым рождается новым, а именно воином, без прошлого. Этот ритуал практически напоминал убийство, с тем лишь отличием что мечь останавливался от головы человека в пару сантиметрах, а как выглядит крещение в рыцари?! неловкое похлопывание по плечу мечём плашмя. Вот поэтому всё средневековье для меня - это полная деградация обычаев, тактической мысли, технического достижения(взять хотя бы римские и греческие катапульты - которые были машинами смерти, а как выглядят катапульты средневековья? - каракатицы отпугивающие.), духовности людей воинов.

Итак, скифы в определенный момент оказались дви¬гателем прогресса в беспокойном понтийском и закавказ¬ском мире. Первое тысячелетие до н. э. ознаменовалось появлением в степях между Дунаем и Уралом скифских племен. Они пришли с территории, находящейся где-то на границе Европы с Азией. Породнившись с киммерийца¬ми, скифы вскоре вытеснили их из района обитания. Живя в азиатских степях, скифы овладели двумя глав¬ными искусствами: верховой ездой и обработкой метал¬лов. В последнюю четверть VIII в. до н. э. скифские племена продвинулись в Анатолию, заполнив ее террито¬рию от границ с Ассирией вплоть до Лидии и Фригии. К середине следующего столетия они уже растеклись по территории северо-западного Ирана. Потерпев поражение от мидийцев, скифы были вынуждены отступить на север и обосноваться в регионе, который затем на протяжении нескольких столетий славился как страна гордых всадни¬ков. Это Кубань, расположенная между Северным Кавказом и Азовским морем.К сожалению, и по сей день мы продолжаем смотреть на храмы, народы и страны сквозь кривое стекло эллинс¬кой «классики», для которой скифы всего лишь бесче¬ловечные варвары, страна их — мрачное и туманное место рождения таинственных сказаний. Киммерийцы «сторо¬жили» вход в царство теней. Колхида — край колдунов и колдовского зелья. Одним словом, Меотийское болото (1). Однако мы воздадим должное богатой и гордой скифской цивилизации, стране отважных конных воинов, гениаль¬ных ювелиров и шаманов — провожатых в царстве мерт¬вых.

All'hopotan nymphai droserai kata asty choreiei terpomenai strophoontai eustrepheas kat'agyias kai teichos loutroio polystonon essetai alkar, de tote myria phyla polyspereon anthropon Istrou kallirooio poron peraonta syn aichme, kai Skythiken olesei choren kai Mysida gaian, Paionies d'epibanta syn elpisi mainomeneisin autou kai biotoio telos kai deris ephexei.______________________________________________Но когда влажные Нимфы по граду закружатся в пляске,В резвом веселье вдоль улиц несясь хорошо укрепленных,И когда стены со стоном оградою станут купанья:В эту годину толпа несметная бранных народов,Силой прошедши Дуная прекрасно текущего волны,Скифов обширную область и землю мизинцев погубит.В дерзком и диком порыве вступивши в страну пеонийцев,Там же и жизни конец обретет и жестокую гибель.-----------------------------------------------------------После разбора стены Халкедона римлянами, в ней была найдена эта надпись. В тот же год, Рим познал самое сокрушительное поражение в его истории.

Однако на горизонте по¬казался народ, брат и недруг скифов,— сарматы.Они тоже кочевники, иранского рода и племени, так¬же говорившие на иранском наречии, родственники киммерийцев и скифов, отчасти смешавшиеся с меотийскими племенами, о чем свидетельствует, правда пробле¬матичная, гинекократия (1). На запад их теснили шедшие буквально по пятам азиатские племена. Сарматский авангард, по всей вероятности, составляли языги, первона¬чально обитавшие в районе, имевшем выход к Азовскому морю, о чем свидетельствуют источники, использованные Аммианом Марцеллином. Изгнанные оттуда, языги в тече¬ние первой четверти II в. до н.э. заселили степи, распо¬ложенные между Доном и Днепром, и несколько про¬двинулись на запад. Их первыми назвали весьма не¬определенным именем: сарматы.Причиной похода на запад, точнее его было бы назвать отступлением с востока, было, вероятно, появление на территории нынешней южной России новой волны ирано-язычных кочевников, сарматов, где-то на исходе II в. до н.э. Страбон (1), вторя традиционным взглядам, отож¬дествляет две ветви одного племени, которое появилось в степях к северу от Кавказа, западную и восточную.Первая ветвь, ведомая роксоланами, шла по следу языгов и осела между Доном и Днепром. Вторая, состояв¬шая в основном из аорсов и сирахов, остановилась меж¬ду Доном, Азовским морем и Каспийским побережьем Кавказа. Наконец, с I в. н.э. римские наблюдатели, с растущей обеспокоенностью следившие за коловращением варварских народов, отмечают появление самого известно¬го среди так называемых сарматов народа — аланов. Из китайских источников известно, что они вышли из района, примыкающего к Аральскому морю, следовательно, хо¬зяйничали на «шелковом пути». В своем движении аланы сметали прочие племена, среди них — аорсов. Они вплот¬ную подошли к каспийско-кавказским степям. Вероятнее всего, аланы были близкими родственниками тохаров. Можно предположить, что прийти в движение заставили их те же события, которые со второй половины II в. до н.э. вынудили некоторые степные племена потеснить соседей, а китайских императоров строить укрепления и обзаво¬диться тяжелой кавалерией. Северные иранские племена двинулись на запад. Среди них были и аланы.Между I—II вв. н.э. аланы пытались проникнуть на юг от Кавказа, совершая экспансию в район римской Патрии и Каппадокии (2). Путь, по которому они пришли в Каппадокию, пролегал по территории нынешнего Азербайд¬жана и до сих пор еще называется «аланским перевалом». Быть может, под воздействием их динамизма роксоланы поглотили языгов. В результате этого слияния они превра¬тились в реальную угрозу для дунайских рубежей Ри¬ма. Опасность объединения сарматов с даками и бастарнами (германским племенем) возникла во второй по¬ловине I и просуществовала в течение II в. Начиная с Марка Аврелия многие римские императоры включали в свою титулатуру и наименование «сарматский». Это озна¬чало лишь одно — все их победы над степными народами были в действительности иллюзорными и недолго¬вечными.Из всех сарматов историки Рима выделяли аланов, го¬воря об их воинственности, отмечая их «жестокость» (оценка, как известно, весьма субъективная...), чрезвы¬чайную эффективность их тяжелой кавалерии. Именно конный воин, «катафрактий» (в переводе с греческого - «панцирник»), называемый также «контарием» или «клибанарием» (от латинского «clibanus» - панцирь), в период поздней античности и раннего средневековья оказывал влияние на военную историю Рима, Византии и Западной Азии. Катафрактии были облачены в куртку-колет, обшитую пластинами на¬подобие рыбьей чешуи. Пластины делались из железа или бронзы, иногда они могли быть роговыми или кожаны¬ми. Колет облегал тело и был достаточно эластичен, не стеснял свободу движений. На голову катафрактий надевал высокий остроконечный шлем.

Маленький намёк на то кто же участвовал в битве при Адрианаполе и кто же такие Готы!Добавлю по поводу остроконечного шлема:Наипервейшие образцы этих шлемов имеют форму Тибетских храмов. Хоть многие и поразятся, но церкви тоже не просто так взяли эту форму куполов. Хотя это уже другая тема и мы не будем её затрагивать.

Исторические сведения по поводу коневодства и се¬лекции лошадей в средиземноморской и западноазиатской древности и немногочисленны, и неясны. Разумеется, спе¬циалисты по этому вопросу восполняют пробел, используя иконографические источники и археологические находки. Известно, что с ахеменидского периода не только Иранс¬кое, но и Анатолийское нагорье, географически очень похожие друг на друга, были районами коневодства. Сарматы использовали две породы — ферганскую, соот¬ветствовавшую, как мы видели, задачам тяжелой кава¬лерии, и малорослую, резвую, с трудом поддающуюся одомашниванию лошадь, судя по всему, предком которой является монгольский тарпан; скорее всего, именно эту лошадь использовали для вольтижировки лучников, охоты и путешествий.

Как раз об этом я только догадывался и предполагал. Но теперь у меня есть и факты.

Поскольку об ору¬жии нам еще предстоит говорить в следующих главах, сейчас целесообразнее уделить некоторое внимание лоша¬ди, хотя бы вкратце сказать о тех породах, которые то¬гда были в ходу, и об упряжи. Затем хотелось бы затронуть тему,……………………………………………………………………………………………………...всадник, закованный в латы. Седло в те времена — предмет роскоши.

Теперь я знаю каких лошадей искать для образца и каких делать, за такой материал просто огромнейшее спасибо!!!

более никто не верит разговорам некоторых исто¬риков о том, будто Адрианополь означает крушение империи. Процесс перестройки ее структуры начался рань¬ше Адрианополя и продолжался после него. Более то¬го, это поражение для римского общества стало отрез¬вляющим ударом, не лишенным положительных послед¬ствий.Поражение Валента не означало оконча¬тельного разгрома пехотной армии, разогнанной кава¬лерией. Конница была как с той, так и с другой стороны, а у варваров также имелась пехота. Римляне потерпели поражение в результате стечения целого ряда обстоя¬тельств.

Это единственное с чем я не совсем согласен. Битва при Адрианаполе это даже не подвиг - это практически чудо! И что была эта победа, какой ценой она далась и какое действие произвела она во всей нашей истории?!Лично для меня битва при Адрианаполе есть самая могучая и невероятная победа. Не было, не раньше не позже столь сложных и координально поменявших всю дальнейшую историю побед, победа которая по всем тактическим, стратегическим и математическим расчётам не могла иметь место быть. Хоть и говорили позже Римляне о двукратном превышение сил Готов, но факты, анализы говорят об совсем противоположном. Ну а то что любой мужик проигравший драку одному, скажет что их было 10, это всем понятно, а что говорить о Риме, который просто не имеет право быть лохом. Да и тот факт что Валент не стал дожидаться много тысячной армии Грациана какие то недели, говорит лишь о том что он представлял это себе не более чем пустячковое дело - пойду как муху прихлопну, чтоб не жужжала. И уж любой генерал знает что называть победу сложением обстоятельств - то же самое что говорить например что Тайсон всех лишь случайно делает, он просто везунчик, а остальным кросовки жмут.

[Квентин]

Grif, пожалуй приведу ссылку на полную версию статьи ]]>http://hlevov.narod.ru/kardini.htm]]>ну и, если нужно, буду искать в ней всё, что касается только боевых скакунов.

Сообщение отредактировал Alex_teri: 25 февраля 2011 - 15:53

[Grif]

Квентин
Отлично, читать правда её всю сейчас не буду, времени на работу по моду мало уделяю, но позже прочту.
А вот насчёт скакунов, это да, нужно собрать как можно больше сведений о них и желательно по первой о простых лошадках - которые имели не только сарматы, но и германцы, тоесть лошади не тяжёлой породы, а простые - резвые. Так как сейчас уже скоро конника Венедов делать буду. Надо будет найти лошадку эту, тоесть даже не её наверно, а породу которая наиболее схожа с теми лошадками, но картинку которой можно найти, так как ту то лошадь картинки мы на врядли найдём.

Сарматы использовали две породы — ферганскую, соот¬ветствовавшую, как мы видели, задачам тяжелой кава¬лерии, и малорослую, резвую, с трудом поддающуюся одомашниванию лошадь, судя по всему, предком которой является монгольский тарпан; скорее всего, именно эту лошадь использовали для вольтижировки лучников, охоты и путешествий.

Насчёт германских коней, то я думаю наверно подойдёт что то типа как из ванилы, конечно изменённой в лучшую сторону и реалистичной. Как думаешь?

[Квентин]

В ваниле я заметил три типа лошадей, причём все они одинакового роста (я думаю, что если делать лошадь повыше или пониже, придётся поднимать или опускать всадника), первый тип тонконогих лошадок, в основном на них ездят стрелки, рыцарские лошади в попонах или кольчуге, они помощнее первых и, наконец, мощные лошади с толстыми ногами, их используют тяжеленные рыцари и такие лошади закованы в доспех листовой стали - видимо, это медлительные битюги, атака на которых, учитывая вес доспехов ( около 70 кг ) и самого всадника осуществлялась на рысях или, в лучшем случае, лёгким галопом. Последних битюгов, вравда, не гнушаются давать и некоторым стрелкам, оруженосцам, купеческому и ряду другого ополчения. Так же на битюгах восседают норманские рыцари и рыцари Христа.Мне кажется, для германских коней наиболее подойдёт первый тип ванильных лошадей (тонконогие).Пока ничего путного по лошадям не нашёл, решил выложить инфу по сарматам, может, что-нибудь пригодится...Организация войска. В эпоху завоевания Европейской Скифии сарматы представляли собой народ-войско. Все свободные члены общества были воинами. В военных мероприятиях участвовали не только боеспособные мужчины, но и женщины. Об этой особенности сарматов один из древних авторов пишет так: «Их женщины ездят верхом, стреляют из луков и мечут дротики с коня и сражаются с врагами, пока они в девушках. Они остаются в девицах, пока не убьют трех врагов. Раз добыв себе мужа, они перестают ездить верхом, пока не явится необходимость во всеобщем походе». Во всех погребениях взрослых мужчин и в каждом пятом женском погребении археологи находят оружие и конскую сбрую. Воинственность была присуща многим народам в период военной демократии — на этапе строительства государства и классового разделения общества. Но из европейских народов только сарматы дают уникальный исторический пример почти поголовного участия в войнах. Сарматское войско формировалось как народное ополчение. Его организация повторяла устройство сарматского общества. Прежде всего каждый воин становился членом небольшого отряда, созданного той родственной группой, к которой принадлежала его семья. Отряд родственников был частью «полка» территориальной общины и вместе с ним входил в армию племени. Войско союза племен подчинялось верховному царю. Особое место занимали в сарматском войске дружины царей, племенных правителей и могущественных аристократов. Постоянные дружины складывались из людей, для которых набеги и войны были главным занятием. Дружинники, принадлежавшие к воинскому сословию, являлись опорой власти сарматских правителей. От их числа, боевой подготовки и верности зависели удача в далеких походах и престиж военного вождя в родной стране. Аристократические дружины, всегда готовые к набегу или войне, были формой организации военной знати и одновременно лучшей, ударной частью сарматского войска. Вооружение и способы ведения боя. Военные достижения сарматов были связаны с развитием приемов ближнего боя. Поэтому в сарматскую эпоху увеличилось значение мечей и копий, предназначенных для рукопашного боя. Большую часть сарматского войска составляла легковооруженная конница — народное ополчение. Одни воины, и в их числе женщины, пользовались только луком со стрелами. Другие были вооружены не только луком, но также мечом или кинжалом. Конные лучники первыми вступали в бой, осыпая противника стрелами. Это традиционное скифское начало любого сражения получило у сарматов новое продолжение. Если залпами из луков не удавалось обратить врага в бегство, сарматы не отступали, чтобы повторить натиск лучников. Вместо ложного отступления они переходили к рукопашной схватке. В сражение вступала аристократическая гвардия — главная ударная сила сарматов. Конные дружины военной знати, вооруженные длинными мечами и копьями, врезались во вражеские порядки. Они действовали в ближнем бою, не сходя с коней. Именно эта, меньшая по численности часть сарматского войска определяла исход сражения. Следом за ней в наступление шли те из воинов-лучников, кто был вооружен коротким мечом или кинжалом. Остальные лучники, в том числе и женщины-вои¬тельницы, не участвовали в рукопашной схватке. Они обеспечивали об¬ход противника с флангов и преследование побежденных, а в случае неудачи прикрывали отступление ударных отрядов. Сарматское войско включало и пехоту, которая играла вспомогательную роль. Пехотинцы были вооружены так же, как легкая кавалерия. Их обычно набирали из подчиненного оседлого населения. Сарматские всадники носили защитные панцири, сделанные из кожи и костяных пластин. У самых знатных воинов были металлические доспехи. Копья сарматских дружинников достигали в длину трех с половиной метров. Держа копье обеими руками, всадник наносил сильный удар с коня. Мечи и кинжалы сарматы носили в деревянных ножнах красного цвета, иногда ножны обтягивали красной кожей. Щитами пользовались легковооруженные конники и пехотинцы. Сарматские щиты были деревянными. По словам Страбона, роксоланы имели щиты, сплетенные из прутьев. Известны также сарматские арканы. Один из древних писателей рассказывает о том, как ловко сарматы «накидывают арканы и затем, повернув лошадей, опрокидывают попавшихся в арканы». Развитие приемов ближнего боя дало сарматам военное преимуще¬ство при завоевании Европейской Скифии. Однако вскоре им пришлось столкнуться с греческой фалангой и римским легионом. И тут выяснилось, что сарматских военных достижений еще не хватает для того, чтобы побеждать хорошо организованную и обученную тяжелую пехоту. В войне с понтийским царем Митридатом Евпатором роксоланы потерпели поражение. «Против сомкнутой и хорошо вооруженной фаланги всякое варварское войско оказывается бессильным, — писал Страбон. — И действительно, роксоланы в числе почти пятидесяти тысяч не могли устоять против шести тысяч, бывших под началом митридатова полководца Диофанта, и большинство их погибло». Этот суровый урок был хорошо усвоен сарматами. Они провели реформу войска и создали тяжелую конницу катафрактариев. Это произошло в I в. до н.э. и I в. новой эры. Сарматские катафрактарии. Катафрактариями историки называют тяжеловооруженную конницу, которая действовала в тесно сомкнутом строю. Древнегреческое наименование всаднического доспеха — «катафракта». От этого слова и происходит название катафрактариев. Они были одеты в тяжелый оборонительный доспех, состоявший из металлического панциря, набедренника, защитных приспособлений для рук (наручи) и ног (поножи). Наручи и поножи иногда делали из кожи. Голову всадника защищал конический шлем. Лицо закрывала прикрепленная к шлему металлическая маска. В доспехи, сделанные из кожи и металла, иногда облачали и лошадей. --------------------------------------------------------------------------------------------- Роксоланы во время Первой дакийской войны Траняа, 101-102 гг. н.э. --------------------------------------------------------------------------------------------- "Амазонка" арканит мужчину, Дон, V-IV до в. н.э. --------------------------------------------------------------------------------------------- Поклонение мечу, понтийская степь, конец I в. до н.э. - начало I в. н.э. --------------------------------------------------------------------------------------------- Кочевая жизнь, нижнее течение Дона, I в. н.э. ------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------ Успешный набег, понтийские степи, I-II в. н.э. --------------------------------------------------------------------------------------------- Поединок в степи, II в. н.э. --------------------------------------------------------------------------------------------- Сарматы на римской службе, III в. н.э.

Прикрепленные файлы

•  ____7.jpg   123,5К   41 Количество загрузок:
•  ____6.jpg   91,37К   40 Количество загрузок:
•  ____5.jpg   113,65К   38 Количество загрузок:
•  ____3.jpg   111,96К   39 Количество загрузок:
•  ____4.jpg   102,26К   37 Количество загрузок:
•  ____2.jpg   111,23К   38 Количество загрузок:
•  ____1.jpg   109,13К   36 Количество загрузок:

Сообщение отредактировал Золд Горыныч: 07 февраля 2008 - 12:42

[Grif]

Квентин

В ваниле я заметил три типа лошадей,.......... Мне кажется, для германских коней наиболее подойдёт первый тип ванильных лошадей (тонконогие).

Здорово, хорошая информация - я очень мало играл в Медывал2 и не замечал много чего там, можно сказать вообще не играл, я думал там токо одна лошадь.

Остальная информация на все 100% соответствует моим исследованиям, я аж даже и добавить и прокомментировать, не возразить не могу - дословно во всём согласен. Раньше, читая кучу всякой информации, версий и предположений я находил некоторые неправильности. Это тот же автор?
Единственное что скажу, так то что Роксоланы, они же Росьи, в 4 веке будут уже немного другими - что то они потеряли, что то приобрели, но всё же это будут уже не те, о которых писал Страбон. А вот Аланы останутся именно такими.

[Квентин]

Квентин

Здорово, хорошая информация - я очень мало играл в Медывал2 и не замечал много чего там, можно сказать вообще не играл, я думал там токо одна лошадь.

Остальная информация на все 100% соответствует моим исследованиям, я аж даже и добавить и прокомментировать, не возразить не могу - дословно во всём согласен. Раньше, читая кучу всякой информации, версий и предположений я находил некоторые неправильности. Это тот же автор?

Нет, автор не тот, это инфа с форума ]]>http://sarmat.clan.su/forum/17-62-1]]>, пост автора Faust_S

Снаряжение вспомогательных войск армии ранней Римской империи (Коннолли П.)
Ранняя Римская империя • 26 ноября 2006 г.
Многие авторы полагают, что римляне не использовали облаченной в доспехи конницы вплоть до начала II в. н.э. Но ут­верждать так было бы упрощением. От­части это заблуждение возникло из-за не­правильной интерпретации памятни­ков. Не следует забывать, что римские скульптуры были раскрашенными, и по­тому отсутствие доспехов на всадниках, изображенных на колонне Траяна и других памятниках и надгробиях, неудиви­тельно. Однако на надгробиях легионе­ров первого века империи доспехи тоже не изображаются, и при этом никто не оспаривает, что легионеры той эпохи их носили. Всадники на памятнике Эмилия Павла одеты в такие же панцири, что и на легионерах, на которых явно есть дос­пехи, и на рельефе Агенобарба времен Мария изображен всадник, одетый в чет­ко обрисованную кольчугу. На очень под­робном рельефе из Мантуи в долине По, датируемом концом правления Августа, изображены два всадника, один в кольчу­ге, другой в чешуйчатом доспехе. Кроме того, в Германии имеется немало надгро­бий всадников, относящихся к I в., и на них изображены всадники в доспехах, сделанных по тому же образцу. И нако­нец, на Траяновом фризе с арки Констан­тина (около 115 г. н.э.) изображены всад­ники, одетые в доспехи, и форма их пан­цирей совпадает с той, что у всадников на колонне Траяна.

Доспешная конница возникла на Ближнем Востоке в IX—X вв. до н.э. Кон­ские доспехи (наглавники и нагрудни­ки), найденные и в Италии, и в Греции, датируемые IV—V вв. до н.э., показыва­ют, что частично облаченная в доспех конница использовалась в течение все­го классического периода.

Роксоланы, сарматское племя, при­шедшее из-за Дуная во второй половине I в. н.э., заставили Рим столкнуться ли­цом к лицу с новым типом конницы, воз­никшим на Востоке. Это были катафракты, тяжелая конница, в которой и всад­ник, и конь были защищены доспехом. Рим, разумеется, в ответ ввел такую же конницу у себя. Возможно, отдельные части такой конницы существовали и прежде, но Адриан первым сформиро­вал регулярную часть катафрактов. Эти новые части были вооружены тяжелой пикой (contus).

На другом конце шкалы находились нумидийские всадники, вообще не но­сившие доспехов и ездившие без узды, а также конные лучники.



Рис. 1
1 — два всадника, один в кольчуге, другой в чешуйчатом доспехе. Рельеф из Мантуи в долине По. Начало I в. н.э.
2—3 — всадники с колонны Траяна. Обратите внимание на кольчугу и на подвеску щита.
4 — всадник эпохи поздней республики с алтаря Домиция Агенобарба в Лувре.
5 — деталь Траянова рельефа, заново использованного на арке Константина в Риме. Отчетливо видны кольчуга и покрой туники, такой же, как на номере 2.
6 — реконструкция шлема всадника из Бутцбаха, музей Дормштадта, и меча (spatha). Конец I в. н.э. Римский шлем всадника прикрывал уши.
7 — железный шлем всадника II века с бронзовыми украшениями из Хеддернхайма. Музей Франкфурта.
8 — реконструкция римского седла, найденного в Валькенбургской крепости в Голландии. Седло впервые появляется на римских скульптурах эпохи ранней империи и почти наверное ведет свое происхождение от кельтов.
9 — упавшая кельтская лошадь с памятника Юлия в Сен-Реми в Провансе. Тип седла на этой лошади римский, но лошадь, должно быть, все же кельтская: римляне не изображали на триумфальных памятниках своих собственных поверженных воинов.



Греческие всадники носили шлемы без нащечников и назатыльников, что­бы хорошо видеть и слышать все, что происходит вокруг. Однако у римского всадника шлем закрывал всю голову и оставлял открытыми лишь глаза, нос и рот. Уши были полностью закрыты. Во II в. шлемы всадников, как и легио­нерские, стали усиливать скрещенными полосами. К концу I в. на лобной части шлема часто появляется также усилива­ющий заостренный козырек. Защищавший тело доспех был либо кольчужным, либо чешуйчатым. Кольчуги, изобра­женные на надгробиях всадников I в. н.э., ведут свое происхождение от кельт­ского панциря с оплечьем, что и неудивительно. Кольчуга такого типа весила килограммов шестнадцать. Оплечье крепилось на груди парой накидных крючков в форме буквы S, что позволяло наплечникам свободно дви­гаться. Кольчуга имела разрез у бедер, как и в период республики, чтобы поз­волить всаднику садиться верхом.

На колонне Траяна изображены всад­ники в значительно более простых кольчугах, с зубцами на плечах и на поясе. Такая кольчуга весила около 9 кг. В крепости конца I в. в Ньюстиде в Шот­ландии найдены фрагменты составных набедренных лат, сделанных из бронзо­вых полос.

В эпоху ранней империи на лошадей доспехов не надевали, но зато украшали их подвесками и бляхами (phalerae) из луженой бронзы. Множество таких ук­рашений найдено в раскопках по всей территории империи. Кроме того, их можно видеть на многочисленных рим­ских статуях и надгробиях. Эти украше­ния тоже кельтского происхождения. Их можно видеть на гундеструпском котле.

В эпоху ранней империи, когда конни­ца на западе набиралась в основном из кельтов, римские всадники носили длин­ный меч (spatha), с клинком длиной 60—70 см, явно происходящий от кельтского длинного меча, и плоский овальный или, иногда, восьмиугольный щит, тоже явно кельтский. Когда щитом не пользо­вались, его вешали на лошадь сбоку, ино­гда под чепрак. Иосиф утверждает, что восточная конница Веспасиана возила при себе колчаны с тремя-четырьмя дро­тиками, с широкими, как у копий, нако­нечниками. Видимо, этот колчан висел на лошади, а не на всаднике.

Впервые седло внезапно появляется на римских скульптурах эпохи ранней империи. Однако нетрудно показать, что седло, как и большая часть прочего снаряжения, почти наверняка было кельтского происхождения. В своих за­писках о галльской войне Цезарь мимо­ходом замечает, что германцы пренеб­регали использованием седла. Это было в те времена, когда конница Цезаря бы­ла почти исключительно кельтской, и потому следует предположить, что сед­лом пользовались кельты. Памятник Юлия в Сен-Реми на юге Франции, вос­ходящий ко времени вскоре после смер­ти Цезаря, посвящен неизвестной бит­ве, в которой участвуют римляне и кельты. На одном из рельефов изображена битва всадников, где одна лошадь упала и сбросила всадника. На лошади седло, явно римское, с раздвоенными луками. Упавший всадник, должно быть, кельт, поскольку римляне не изображали на триумфальных памятниках своих уби­тых.



Рис. 2
1 — типичный римско-кельтский трензель из Роксетера. Музей Шрусбери.
2 — италийские удила сложной конструкции из Ньюстида, Трензель с язычком вкладывается в рот лошади, а прямая полоса проходит под подбородком.
3—6 — украшения для сбруи из луженой бронзы, найденные в Фремингтон-Хагге, Йоркшир. Йоркширский музей, Йорк. Масштаб 1:2.
3, За — фалара, лицевая и обратная сторона. К ремням сбруи были приклепаны крючки, как показано на (4), которые пристегивались к обратной стороне фалары.
4 — простейшая застежка для сбруи.
5, 5а — подвеска с петлями, за которые она крепилась к сбруе.
6 — подвеска.
7—8 — разные типы шпор из Майнца. Центральный римско-германский музей, Майнц.
9 — подкова из Визенбурга в Баварии.
10 — конский башмак вместе с копытом. Музей Сен-Жермен.



Стремян античный мир не знал. Дела­ются попытки связать появление стре­мян с сарматами, но они неубедитель­ны. Утверждение, что катафракт не мог бы держаться в седле без стремян, ото­двигает появление стремян по крайней мере на три века назад, поскольку катафрактов использовал еще Антиох Ве­ликий. Ни на одной римской статуе или картине нет ничего, хотя бы отдаленно напоминающего стремена. Впервые стремена упоминаются в «Стратегиконе» Маврикия, византийского импера­тора (582—602). Самые ранние образцы стремян в Европе встречаются в авар­ских погребениях VII в. в Дакии. Впер­вые стремена появились в Китае в V в. н.э. На запад их, вероятно, принесли тюрки и авары, появившиеся в Европе в первой половине VI в. Напротив, шпо­ры широко использовались по всей империи, и археологи находят их в боль­шом количестве.

Найдено также множество подков традиционного типа, прибивающихся к копытам. Образцы таких подков обнару­жены на бельгском уровне в Колчестере. Следует предположить, что это под­ковы позднекельтского происхожде­ния, позаимствованные римлянами. Существовали также съемные подковы, называемые конским башмаком, которые пристегивались к копыту ремнями. Зачем они были нужны — неизвестно. Оба типа подков находят преимущест­венно в гражданских поселениях, поэ­тому можно предположить, что исполь­зовались они в основном для тягловых животных.



Рис. 3
1 — шлем всадника из Тайленхофена, около 175 г. н.э. Государственная коллекция доисторических древностей, Мюнхен. Этот шлем из луженой бронзы, вершина римской безвкусицы, мог принадлежать только офицеру.
2 — сложносоставной лук в разрезе.
3 — роговой наконечник плеча лука из Шотландии.
4 — обломок тростниковой стрелы и два наконечника стрелы из Дура Европос, около 350 г. н.э.
5 — наконечник зажигательной стрелы из Шотландии.
6 — шлем солдата вспомогательных войск начала II в. Археологический музей во Флоренции. Этот тип шлема встречается на колонне Траяна. Назатыльник, по-видимому, обрублен.
7 — бронзовая труба с выгнутым раструбом. Музей земли Рейн, Бонн. Существовало несколько типов римской военной трубы. Возможно, это кавалерийская труба, которая называлась lituus.
8 — ранняя кельтская кольчуга, состоящая из чередующихся рядов цельноштампованных и заклепанных внахлест колец. В эпоху империи кольца, соединенные встык, были заменены более прочными клепаными кольцами. Кельты были искусными кузнецами.
9 — бронзовый чешуйчатый доспех. Были найдены чешуйки самых разных размеров, от 1 до 5 см в длину. Чешуйки соединялись проволокой, затем нашивались на ткань через средние отверстия. Масштаб 1:1.



Использовались два типа удил — обыч­ный трензель (кельтского происхожде­ния) с двумя кольцами, к которым при­стегивался повод и ремни сбруи, и италийский тип, слишком сложный, чтобы его описывать.

Вспомогательная пехота варьирова­ла от легковооруженных отрядов, та­ких, как пращники с колонны Траяна, которые сражались не только без дос­пехов, но и без обуви, если верить изо­бражению, до полностью вооружен­ных частей, чьи доспехи были копией легионерских, только худшего качест­ва — единственное отличие состояло в том, что ауксилии носили плоский щит вместо скутума. Некоторые носили че­шуйчатый доспех, сделанный из рядов металлических чешуек, нашитых на ткань. Чешуйки были разного размера — от одного до пяти сантиметров в дли­ну. Форма панциря была примерно та­кой же, как у кольчуги. Шлемы обычно представляли собой дешевые бронзо­вые варианты распространенных леги­онерских типов. Доспешная пехота бы­ла вооружена обычно мечом, подоб­ным легионерскому гладиусу, и корот­ким копьем.



Рис. 4
Доспехи и снаряжение римского всадника середины I в. н.э.
1 — изогнутая сигнальная труба в кавалерии (Lituus).
2 — овальный щит (Clipeus).
3 — оголовье.
4 — седло.
5 — копье (Hasta).
6 — плетеный панцирь из железных колец, кольчуга (Lorica Hamata).
7 — короткие брюки, чуть ниже колен (Feminalia).
8 — шлем всадника.
9 — шлем драконария – всадника, носящего кавалерийский штандарт – Draco.
10 – шейный платок (Focalae).
11 – длинный меч кавалеристов (Spatha).
12 - мягкие сапоги (Calcei).
13 – шпора (Calcar).



Лучники, обычно восточного проис­хождения, изображены на колонне Тра­яна в кольчугах, представляющих собой удлиненный вариант кольчуги всадника. Они использовали сложносоставной лук, который был намного короче анг­лийского длинного лука и делался из де­рева, укрепленного изнутри изгиба ро­гом, а снаружи — жилами. Концы лука усиливались роговыми наконечниками, к которым крепилась тетива. На месте римских военных лагерей найдено мно­жество таких наконечников.


Источник:

Коннолли П. Греция и Рим. Энциклопедия военной истории. «Эксмо-Пресс». Москва, 2000.
Перевод: С. Лопухова, А. Хромова.

Прикрепленные файлы

•  ____1.jpg   112,05К   37 Количество загрузок:
•  ____2.jpg   44,78К   31 Количество загрузок:
•  ____3.jpg   59,56К   36 Количество загрузок:
•  ____4.jpg   93,28К   38 Количество загрузок:

Сообщение отредактировал grif: 11 февраля 2008 - 14:22

• 0

Хочешь мира, готовься к войне. Корнелий Непот

Народ, не желающий кормить свою армию, вскоре будет вынужден кормить чужую. Наполеон I (Бонапарт)

Готовясь к битве при Гранике, Александр Македонский распорядился, чтобы македоняне плотно поужинали, выставивши все свои запасы, потому что завтра им предстоит угощаться вражескими.

Когда принесли Ксерксу аттические сухие винные ягоды, он сказал, что не будет есть их, купленные за деньги, а будет лишь тогда, когда завладеет рождающей их землёй.

• Наверх

[Grif]

Отличный материал.

[Квентин]

Инф по скифским лошадям, не тот временной отрезок, но всё же для рассматриваемого временного периода, думаю, актуально.Властители степей кони и всадникиЕ. Королькова Скифы были одним из первых и самым известным среди кочевых народов в череде номадов, воинственные орды которых волнами прокатывались по степям Евразии с востока на запад, топча ковыль и обрушиваясь на оседлые поселения. Скифы стремительно врываются на историческую арену в VII в. до н.э. Так же неожиданно они уйдут со сцены в III в. до н.э., уступив место новой волне кочевников, пришедших с востока, - сарматам. Седла древних номадов не имели жесткой конструкции. Однако кожаные плотные подушки, набитые травой или оленьей шерстью, и луки седла, приподнятые благодаря более плотной набивке, облегчали верховую езду и делали посадку всадника удобней. Ни в античной Греции, ни в странах древнего Востока в это время еще не было седел. Эти седла - самые ранние в мире из известных ныне. Они дают возможность восстановить эволюцию этой важной детали конского снаряжения от мягкого седла до жесткой конструкции с деревянным ленчиком (арчаком), которая позднее использовалась в кавалерии всего мира. Седло кочевника закреплялось на спине лошади посредством подпружного ремня, проходившего под брюхом лошади. Подхвостный и нагрудный ремни сбруи надежно фиксировали положение седла. Номады не знали стремян и прекрасно обходились без них. Под седла подкладывали потники, а поверх - набрасывали красивые войлочные покрышки с великолепно выполненными аппликациями из тонкой кожи или цветного войлока. Узда коней из алтайских курганов была украшена резными деревянными бляхами, которые часто покрывались тонкой золотой обкладкой. Особенно декоративно оформлялись псалии, которым придавался облик разных животных. Иногда лишь концы псалиев имели завершения в виде звериных голов. В одном из алтайских курганов было захоронено 14 взнузданных и оседланных лошадей. Кожаные ремни сбруи истлели почти полностью, но подвески из клыков кабана, а иногда и конских зубов, деревянные и металлические детали конского убора сохранились. Бронзовые уздечные принадлежности в некоторых случаях имели золотую обкладку. Хвост коня иногда перевивался спиральной золотой лентой. Рядом с лошадьми в могилу укладывали нагайку с деревянной рукоятью, украшенной резными изображениями хищников. В погребальных памятниках алтайских кочевников сохранились вещи самого разного происхождения: например, конские чепраки из тканей китайской и персидской работы. Археологические данные позволяют утверждать, что у кочевников были лошади разных типов: мелкорослые (высота в холке 128 - 130 см), напоминающие современные алтайские и тувинские аборигенные породы, и крупные длинноногие кони со сравнительно коротким туловищем (высота в холке 146 - 150 см). К последнему типу относились все лошади "собственного седла" из "царских" алтайских курганов. Высказывалось предположение, что в алтайских курганах представлены кони разных пород, имеющие, вероятно, различное происхождение. При этом родиной высокорослых верховых лошадей считалась Средняя Азия. Однако причина столь заметных различий, по-видимому, заключалась не в разном происхождении, а в разных условиях содержания. Кони военной аристократии кочевников выбирались из самых лучших жеребят и содержались в особых условиях. Судя по особенностям костяков, специалисты-иппологи установили, что лучшие кони из погребений кочевнической знати были меринами, причем кастрации они подвергались в раннем возрасте (от полутора до двух лет). Это влияло на развитие лошади, приводя к увеличению роста в целом и длины конечностей. Античные письменные источники подтверждают существование такой практики у кочевников. Внешне даже самые лучшие верховые кони кочевников вряд ли могли сравниться с благородным обликом современных арабских, ахалтекинских или английских чистокровных лошадей. Очевидно, они были ближе всего к некоторым внутрипородным типам степной донской породы. Алтайские лошади имели хорошо выраженную холку, недлинную спину, сухие, прочные конечности с развитыми суставами. Верховые кони знати отличались высоко поставленной шеей и сухой головой своебразного типа: крупная, сравнительно узкая во лбу, с удлиненной суживающейся лицевой частью, и выпуклым профилем. Эти кони для древнего мира были самыми рослыми и превосходили всех прочих по своим верховым качествам. Маленькие лошади, погребенные в курганах Алтая, имели, напротив, удлиненное туловище, короткую шею, были приземисты, особенно за счет низкого переда, прямолобы и короткоморды. В курганах европейской Скифии археологи находят костяки и более мелких лошадок, высота в холке которых не превышает 120 см, и крупных лошадей. В. М. Васнецов написал свою картину "Бой скифов со славянами" задолго до того, как были раскопаны алтайские курганы, однако и тип скифских лошадей, заметно отличающийся от коней славянских богатырей, и даже рыжая масть оказались вполне достоверными. Нет сомнения, что у кочевников доминировало примитивное степное коневодство и табунное содержание. Тем не менее для боевых коней знати, по-видимому, создавались иные условия. Вероятно, они содержались под навесами и даже имели подстилку из стеблей курильского чая, подобно той, которая обнаруживается в конских захоронениях. Роговые башмаки копыт у большинства алтайских лошадей имеют неровные складки - так называемые "кольца", которые свидетельствуют о пережитых зимних голодовках, обычных при табунном содержании под открытым небом на подножном корму. Эти наблюдения говорят о том, что большинство лошадей зимой не подкармливалось. Копыта же коней "собственного седла" не имеют подобных следов бескормицы на роговых башмаках. В Пятом Пазырыкском кургане, сооружение которого относится не к осени, как в других случаях, а к раннему периоду алтайского лета, все захороненные лошади имели признаки истощения, за исключением одного - крупного коня "собственного седла", который отличался особым богатым убором с маской и хорошей упитанностью. Все это свидетельствует о том, что минувшей зимой его кормили иначе, чем остальных лошадей. Вспомним, что среди коней, принадлежавших вождям, нередки лошади весьма солидного возраста, иногда более 20 лет. Достижение такого возраста возможно лишь при индивидуальнои уходе и особой заботе о верховом коне. Раскопки алтайских курганов позволили многое узнать о коневодстве у номадов, о типах лошадей и особенностях их содержания и использования. Обращает на себя внимание факт, что все погребенные кони - исключительно особи мужского пола. Здесь сохранились не скелеты лошадей, как в большинстве других памятников скифского времени, а мумифицированные трупы, по которым устанавливается масть лошадей. Среди них совершенно отсутствовали серые, мышастые, пегие и чалые лошади, хотя именно эти масти широко распространены в этой зоне в настоящее время. Гнедые кони в алтайских курганах - исключение. В абсолютном большинстве в захоронениях алтайских кочевников были погребены рыжие лошади. Все оттенки - от темно-рыжей, почти бурой, до золотистой масти представлены в Пазырыкских курганах. Ни одна из лошадей не имела белых отметин на голове и на ногах, хотя именно для рыжей масти отметины особенно характерны. Известно, что светлоокрашенный копытный рог более ломкий, поэтому для древних конников, не ковавших своих лошадей, это обстоятельство было чрезвычайно значимым и они должны были избегать использования лошадей с белыми отметинами. Масть коня в цветовой символике индоевропейской системы мировоззрения имеет предопределенность, отвечающую социальной стратификации общества, согласно которой красный цвет соответствует воинам, а значит - и царям. Кроме того, рыжий конь ассоциировался с солнцем, которому и принадлежит воинское сословие. Во многих курганах представлены лошади разных возрастов от 2-х и до 20 лет. У большинства, но не у всех из захороненных коней гривы были подстрижены. Возможно, остриженные гривы были удобнее для конных лучников при стрельбе. Торчащая грива высотой 10 - 12 см - характерный признак скифской лошади. При этом примерно на середине гривы оставлялась длинная прядь, очевидно, для того чтобы всадник мог ухватиться за нее при посадке. В изобразительных памятниках скифской эпохи скрупулезно показаны детали конского снаряжения, характерная посадка кочевников с оттянутым вниз носком (поскольку они не имели стремян) и стриженые гривы лошадей с оставленным пучком волос. Все это можно рассмотреть на знаменитом войлочном ковре из Пятого Пазырыкского кургана и на золотой пластине из Сибирской коллекции Петра I. Волосы репицы хвоста также подстригались на длину около 25 см от его основания. Хвосты у пазырыкских лошадей были либо перехвачены узлом посередине, как это делалось во многих древневосточных странах, либо искусно заплетены в косичку. В греческих изобразительных памятниках у лошадей всегда свободно распущенные хвосты.

Прикрепленные файлы

•  clip_image001.jpg   15,7К   43 Количество загрузок: