Сообщений в теме: 249

[dragonass]

Петр Первый-он царь хорош для государства,но не для народа.Его образ-это образ трагичности русской истории.Лишь под жестким руководством,проливая пот и кровь Россия могла модернизироваться на костях своих холопов и своего народа.Ну не может русский народ совершить что-либо великое не проливая собственной крови,и при этом слишком много крови.

Петр 1 пытался улучшить жизнь народа , и всего государства как знал и как умел и насчет крови , все народы модернизировались в то время проливая кровь : Франция , Англия,Германия. Невозможно решительное изменение курса страны , без борьбы с недовольными.

Т.о. габитус Петра, сформировавшийся в отрочестве и юности, оказал значимое влияние на интенсификацию диффузии европейских инноваций. Сама же диффузия инноваций является главным культурным механизмом, определяющим развитие различных сфер общественной жизни. Особенно это касается периферии мир-системы, к которой принадлежала и империя Романовых. Хотя процесс диффузии задаётся глубинными социально-историческими причинами (неравномерность развития различных политических систем, конкуренция за ресурсы между ними и пр.), но проявляется он через личные связи конкретных индивидов, их субъективные мотивы и интенции.

Но вместе с тем он усвоил много крайне важных вещей : Он трудился , ценил людей по их делам и.т.д.

Но неспособность назначить наследника заранее оказало пагубное влияние на нашу страну

• 0

• Наверх

[Akrit]

Ober-Leutenant Вы как всегда добросовестно и развёрнуто ответили на мой замечания, я же пока и на более ранние вопросы и мнения не ответил, поэтому попробую всё же по порядку.
Ранее обсуждался вопрос вооружённых сил и путей развития, опять же с этого и начинать как-то проще.

трудности в охране границ государства (Российское государство уступало в военном отношении Швеции
…
Шведская же армия, без сомнения, в XVII в. была одной из сильнейших в Европе.
…
Что касается шведской армии, то ее боеспособность, несомненно, была высокой. Никаких проблем с рецепцией европейского опыта (о которых речь пойдет ниже) шведы не испытывали. Иная, нежели в других европейских странах, модель комплектования не оказывала особого влияния на принципы организации и подготовки войск.

Тут несколько вырванные из контекста ваши фразы, но тем не менее, суть уловима и не искажается.
Итак если как уже говорилось мной ранее взглянуть на шведскую систему "молодой индельты" и нашу систему разрядов и поселенских полков то мы найдём их весьма похожими почти как братья-близнецы. Вот некоторый экспресс-анализ:

1. Военно-административное деление
Российская держава (она же империя Романовых, вобщем как угодно)
Страна делилась на 12 военных округов - разрядов - 9 в европейской (Московский, Новгородский, Смоленский, Белгородский, Северский, Рязанский, Тамбовский, Владимирский, Казанский) и 3 в Сибири (Тобольский, Томский, Енесейский). Чуть позже их осталось десять, но это не суть важно.
Система Разрядов кстати говоря ещё и пообраз губернской реформы, т.к. во главе каждого стоял воевода наделённый фактически фунцкиями позднейших генерал-губернаторов.

Шведское королевство
Страна делилась на 36 лёнов (9 в Финляндии и 27 в Швеции) ещё 5 специальных округов имелось также в Ингрии, Эстляндии и Лифляндии.
Германские владения (Бремен-Верден, Померания и Висмар), не было там индельты как таковой.

2. Система мобилизация и людские ресурсы
Российская держава
В каждом разряде разворачивались полки - солдатские (по штату 1600 ч.) и копейно-рейтарские (по штату 1200 ч.) (драгун всех кроме сибирских перевели в солдатский строй в 1680):
Севский
8 пехотных; 5 рейтарских
Белгородский
5 пехотных; 3 рейтарских
Тамбовский
7 пехотных; 3 рейтарских
Рязанский
4 пехотных; 3 рейтарских
И т.д. в общей сложности порядка 32 пехотных и 25 копейно-рейтарских.

Но это ещё не всё, были два особых московских выборных полка сформированных в 1650-х (генералы Шепелев и Кравков). Они были в полном смысле слова регулярными -1500-2000 человек в каждом полку постоянно несли службу, но кроме того на базе каждого к 1670-м были сформированы т.н. "генеральства" когда в случае военного похода в рамках каждого, дополнительно к первой и второй тысячам, в провинции (под Тамбовом и Рязанью) разворачивались отдельные тысячи из поселенских солдат (3-5) к ним могли добавляться и московские стрелецкие полки, т.о. получались отдельные "корпуса-дивизии" под единым командованием (Подробней об этом можно у Малова прочитать "Московские выборные полки солдатского строя в борьбе за Чигирин в 1677-1678").

Пехотные полки имели постоянный штатный состав, солдаты были записаны в соответствующие полковые списки, а крестьяне деревень из которых они брались оставляли поручную запись за каждого.
Резерв второй очереди составляла по русской традиции солдатская "недоросль" (дети, родственники, сойственники) которые велись отдельным списком.

Рейтары верстались из служилых людей "по отечеству" - дворян и детей боярских т.е. из тех категорий кому конный бой "в обычай" каждый имел земельный оклад (т.е. поместье), с которого и кормился в мирное время. Если в рейтары брали из крестьян (были случаи во время Польской войны), то таковым тоже давали небольшие земельные наделы и переводили в категорию детей боярских. Оружие, латы и шишаки они получали из казны, им вменялось в обязанность только выставлять лошадей за свой счёт.

Офицеры - часто "кормовые немцы", например 18-ть из 25 рейтарских полковников в 1680-м были немцы. Жили на подворьях городов в уездах там же где были их полки.

Т.е. посредством такой системы в считанные недели можно было развернуть до 100 тыс. солдат и рейтар, на нужном направлении, что было осуществлено на практике в 1680-м, 1687-м, 1689-м годах. Систему "генеральств" описанную выше впоследствии вплоть до 1703 года использовал и Пётр.

Шведское королевство
Каждый шведско-финляндский лён по контракту с гос-вом выставлял полк - пехотный (по штату 1200 ч.) или кавалерийский (по штату 1000 ч.) (отдельные приморские лёны выставляли только матросов). Всего 22 пехотных полка и 12 рейтарских
В Шведской Прибалтики тоже самое - 3 пехотных и 2 рейтарских.
Постоянных полка было два - лейб-гвардия короля (пресловутые драбанты), где-то 800-1000 человек и немецкий лейб-гвардейский полк из наёмников со всей Европы (1000 штыков). Был ещё дворянский "адельсфан" - аналог российских московских чинов, но понятно, что столичных дворян в России было больше, чем в Швеции поэтому в "адельсфане" было не более 400-500 кавалеристов.
В немецких владениях Швеции полки вербовались отдельно их число могло разниться.

Пехотные полки комплектовались крестьянами которых выставлял каждый хутор лёна (от 2-х до 15 дворов) - образовываший отдельный "округ" - "rota", он же обеспечивал рекрута (ротехоллора) двором (torp) и наделом (последний мог быть и от казны), рекрут мог получать оклад натурой (чаще всего скотом), но не везде это было. В мирное время вёл своё кретьянское хозяйство, "rota" либо сама обеспечивала солдата оружием и амуницией (по спец.стандартам), либо платила специальный налог в казну.

Рейтары набирались из таких же "rota" и были из крестьян - точно также владели двором и наделом за службу, получали лошадь и снаряжение за счёт "rota" и оклад натурой, выплачивая который "rota" освобождалась от налога в казну (напомню у нас дворяне и дети боярские изначально были неподатными).

Служба продолжалась 30 лет уволиться было практически невозможно, когда солдата или рейтара забирали на войну, "rota" выставляла - ротехоллора второй очереди.

Офицеры - получали двор (boställe) там же где размещались их полки, жалование натурой им платили "ротехоллоры" со своих наделов (т.е. фактически батрачили на офицера), за что освобождались от налогов в казну.

Посредством этой системы Швеция могла в короткие сроки развернуть до 45 тыс. солдат и рейтар ( с учётом гвардии, но без немецких полков). Во время Северной войны вскрылось, что даже имея такую систему мобилизации Швеция не можете вести войны продолжительностью более 10 лет ( к 1710-м годам во многих лёнах было выбрано по 3-4 очереди). В 1714 году в Швеции возобновились рекрутские наборы продолжавшиеся до конца Северной войны.

3. Военный опыт и обучение войск
Российская держава
Система поселенских полков существовала не только на бумаги, но неоднократно полки мобилизовывались и направлялись на театры военных действий и для обороны границ.
- В 1679 году для патрулирования северо-западной границы на случай войны со Швецией, Хованским были мобилизованы полки Новгородского разряда.
- В 1680 году для большого оборонительного "украйного" похода Черкасского и Голицына на случай прихода турок под Киев были мобилизованы полки Севского, Белгородского и Тамбовского разрядов.
- В 1687 году для Первого Крымского похода Голицына полки Севского, Белгородского (к тому времени Тамбовский разряд был включён в состав Белгородского) и Рязанского разрядов.
- В 1689 году для Второго Крымского похода Голицына полки Севского, Белгородского и Рязанского разрядов.
- В 1695 году во время Первого Азовского похода полки Севского и Белгородского разрядов, часть была развёрнута в составе генеральств Головина, Лефорта и Гордона, остальные вошли в состав войска Шереметева для уничтожения Казыкермена.
- В 1696 году во время Второго Азовского похода полки Севского, Белгородского и Рязанского разрядов развёрнутые в генеральства Головина, Гордона, Лефорта (сухопутными силами генеральства командовал Ригеман).
- В 1697 году во время третьей Азовской кампании во главе с Шеиным полки Белгородского и Смоленского разрядов для обороны Азова и возведения Таганрога, а также отряд Бухвостова для вторичного взятия Казыкермана и Эски -Тавана.
- В 1698 году для похода на Очаков полки Севского и Белгородского разрядов во главе с Долгоруким.

Кроме того периодически в мирное время полки проходили военные сборы от второй половины 70-х годов известны такие учебные сборы полков Белгородского разряда под руководством Гордона и Буковена.

Шведское королевство
С 1679 года Швеция не участвовала ни в каких войнах и полки индельты для реальных боевых действий за первые пятнадцать лет существования системы (с 1684 года) ни разу не мобилизовывались.

Наши источники типа Беспалова (История Северной войны 1700-1721 гг. М., 1987), утверждают якобы каждый год шведские полки индельты собирались для прохождения 30-ти дневных военных сборов, но шведвские истоники об таких цифрах ничего вовсе не знают, и тот же Хоглунд пишет что сборы были 12-ти дневными и могли проводиться не каждый год, а например раз в три года.

Другая байка наших авторов, что якобы шведские офицеры сплошь были с боевым опытом т.к. якобы служили в армиях других стран. Действительно во время войны Аугсбургской лиги Швеция позволила антифранцузской коалиции в своих германских владениях набрать 5 тыс. солдат и офицеров и они впоследствии участвовали в боевых действиях в Ирландии в армии Оранского, но это всё ровным счётом не имеет никакого отношения к системе индельты. Можно лишь с большой осторожностью говорить о том, что часть офицеров имела военный опыт (были ведь ещё и ветераны Сконской войны типа Рёншильда), но совершенно определённо большая часть шведских штаб и обер-офицеров к моменту начала Северной войны опыта участия в боевых действиях не имела.

Вот такими предстают перед нами русская и шведская военные системы накануне Северной войны.

Впрочем, отрицать мощную демократизацию военно-служилых верхов, произошедшую при Петре и благодаря Петру, просто невозможно. К концу Северной войны лишь 62 % офицеров русской армии происходили из русских дворян (в пехоте их было 52 %) [Рабинович М. Д. Социальное происхождение и имущественное положение офицеров регулярной русской армии в конце Северной войны//Россия в период реформ Петра I. – М., 1973. – С. 170-171.]

У меня есть эта статья и чем хороши такие работы как у Рабиновича, так это тем что автор не навязывает своих выводов читателю, но даёт развёрнутые данные в своей работе и позволяет всё оценить самостоятельно, а главное сокрыто как известно в деталях.
Так вот, если не учитывать всяких подпрапорщиков, фендриков и прочих "унтер-штабных" (по терминологии приказных документов), а взять в учёт только штаб-офицеров начиная с капитана, то выйдет что из 646 офицеров - 445 (69%) - это дворяне; 141 (22%) - это "немцы"; 36 (5,5%) - служилые "старых служб" (это фактически те же городовые дворяне и дети боярские в основном из рейтарских полков и один стрелецкий полковник) и только 24 (4,5%) представители иных сословий из них только один был в чине выше капитанского.
Иными словами переводя эти данные в чины Табели о рангах выходит что "разночинцам" путь выше XII класса (из XIV-ти) был заказан...

Помимо этого у нас нет данных каким был средний и младший офицерский состав например в 80-х годах XVII века, но общеизвестно что например в тех же стрелецких полках за хорошую службу, повышение в чинах до урядника или пятидесятника получали обычные стрельцы.

Об остальном попытаюсь позже ответить.

Сообщение отредактировал Akrit: 08 июля 2012 - 19:09

[Ober-Leutenant]

У меня есть эта статья

Не поделитесь?

Так вот, если не учитывать всяких подпрапорщиков, фендриков и прочих "унтер-штабных" (по терминологии приказных документов), а взять в учёт только штаб-офицеров начиная с капитана, то выйдет что из 646 офицеров - 445 (69%) - это дворяне; 141 (22%) - это "немцы"; 36 (5,5%) - служилые "старых служб" (это фактически те же городовые дворяне и дети боярские в основном из рейтарских полков и один стрелецкий полковник) и только 24 (4,5%) представители иных сословий из них только один был в чине выше капитанского.
Иными словами переводя эти данные в чины Табели о рангах выходит что "разночинцам" путь выше XII класса (из XIV-ти) был заказан...

На мой взгляд, это чрезмерно смелое заключение. На уровне законодательных норм никаких запретов не существовало. На уровне практик можно говорить о трудностях и препятствиях, которые создавало карьерному росту выходцев из низов традиционно высокомерное отношение к ним родовитых «слуг государевых» (и аристократии, и «худородных»). Это, впрочем (и цифры об этом свидетельствует) не исключало проникновения представителей низов на офицерские должности, получения ими дворянства и открывало перед ними возможности пусть трудного, но подъёма по служебной лестнице. А ожидать, что выходцы из податных сословий «захлестнут» дворянство на государевой службе было бы наивно. Речь-то собственно шла не об этом. Напомню: мы говорили вовсе не о притоке недворян в ряды военно-служилого сословия (как видим, и этого отрицать нельзя), а о причинах доминирования на «самом верху» представителей боярской аристократии. Что касается основной массы русского офицерства, то тут выдающуюся роль сыграл не столько приток недворян (они особо ничем обогатить среду не могли), сколько преодоление геттоизации «немцев» и перемешивание «природных русаков» с носителями европейской культуры.

Тут несколько вырванные из контекста ваши фразы, но тем не менее, суть уловима и не искажается.
Итак если как уже говорилось мной ранее взглянуть на шведскую систему "молодой индельты" и нашу систему разрядов и поселенских полков то мы найдём их весьма похожими почти как братья-близнецы.

<…>

Вот такими предстают перед нами русская и шведская военные системы накануне Северной войны.

Я признателен Вам за подробную справку, сравнивающую империю Романовых и Шведское королевство. Однако, признаюсь, мне не вполне понятно, какую идею/вывод/тезис эта информация должна подтвердить/опровергнуть? Хотелось бы ясности.

• 0

Я ученый, а не активист. И моральному осуждению предпочитаю анализ.
Майкл МАНН

...Так называемый простой, средний, нормальный, положительный человек меня не устраивает... Скучно...
Василий ШУКШИН

...Ты обер или штаб?
"Горе от ума"

• Наверх

[Akrit]

Ober-Leutenant статью тут можно скачать:

]]>http://books.reenactor.ru/?bookid=1721]]>

Вообще книжная полка "зелёного" форума весьма богата любопытными материалами (в том числе и новейшими) о военном деле XVII-XVIII веков.

Я признателен Вам за подробную справку, сравнивающую империю Романовых и Шведское королевство. Однако, признаюсь, мне не вполне понятно, какую идею/вывод/тезис эта информация должна подтвердить/опровергнуть? Хотелось бы ясности.

Мысль простая - шведская армия времён Карла XI и Карла XII (в самом начале), построенная по системе индельты, как таковая не была профессиональной и не была регулярной.

Русская военная система была построена на тех же принципах что и шведская, другое дело, что Пётр прямо накануне войны попытался с наскоку перестроить армию в "регулярную".
Перед Нарвской кампанией зимой 1700 года были набраны совершенно новые полки из даточных крестьян, которые прошли двухмесячное обучение в Москве под началом иностранных офицеров (в первой петровской армии абсолютно все штаб-офицерские должности занимали "немцы" - см. Пенской "Армия Российской империи в XVIII веке выбор модели развития"), многие из этих вчера ещё крепостных провинциальных крестьян и "немцев" то впервые в жизни увидели потому и недоерие их понятно.
Вот эта "не обстеленная малообученная масса" где небыло взаимопонимания даже на уровне солдат - штаб-офицер и была отправлена под Нарву, кроме того общее командование было отдано человеку (Де Круа) который прибыл уже непосредственно под Нарву осенью т.е. незадолго до Нарвской битвы, он только увидел армию. Как итог это всё и вылилось в Нарвский разгром, потому что у шведов напротив общее руководство было блестящим, мы видим целую плеяду талантливых шведских полководцев - Карл XII, Левенгаупт, Рёншильд, Армсфельд, Веллинг и т.д.. Штаб-офицеры жившие в одной местности с солдатами своих полков, хорошо знали их, хотя те едва ли были обучены на первых порах намного лучше русских, но опыт больших побед с самых первых дней войны и хорошее слаженное руководство сделали шведскую армию в Северной войне такой какой мы её знаем до Полтавы.

Что же касается русской армии, то следует отметить, что под Нарвой не побежали те полки, солдаты которых имели военный опыт Азовских кампаний - это три московских выборных полка (преображенцы и семёновцы А.Головина в 3-м полку; бутырцы Вейде и лефортовцы Лима) и по-видимому четыре стрелецких (примерно 2000 человек в 20-ти сотнях) во всяком случае стрельцы не потеряли ни одного полкового знамени и только 4 ротных, в то время как многие новоприборные полки из генеральств Головина и Вейде умудрились оставить на поле боя и полковые и все ротные знамёна.
Если бы под Наврой были и остальные части из поселенских солдат имевшие опыт Азовских кампаний, то ещё неизвестно чем бы закончилось первое для шведов большое сражение за 23 года.

А ожидать, что выходцы из податных сословий «захлестнут» дворянство на государевой службе было бы наивно. Речь-то собственно шла не об этом.

Речь о том, что в таком количестве (до 5%), недворяне могли просачиваться на различные служебные должности (в том числе в армии) и в прежние времена.
На эту тему нет пока подробной статистики, но отдельных примеров достижения вершин служебной лестницы хватает, об этом более подробно ниже.

Кстати, Вы, помнится, выражали недоумение по поводу того, что «Табель о рангах» была принята так поздно. В этой связи я хотел бы заметить, что подобные регламенты чинопроизводства для монарха играют в целом роль сходную местнической системе, ограничивя монарший произвол внешним по отношению к нему принципом (последовательное прохождение всех ступеней служебной иерархии vs родовитости).


Речь по-прежнему о «Проекте устава о служебном старшинстве бояр, окольничих и думных людей по тридцати четырем степеням…»? Тогда в контексте разговора это ничего не меняет. Напомню: речь у нас шла о том, можно ли уподоблять «Проект…» (носил локальный характер, поскольку устанавливал лишь должностное старшинство в Боярской Думе, не затрагивая последовательности чинопроизводства даже там) «Табели о рангах» (устанавливала последовательность чинопроизводства на всх видах государевой службы и, таким образом, носила универсальный характер).

Да всё проще на самом деле Табель которую я по памяти относил к 1714 году, введена была в 1722 году и повторяет почти без купюр по структуре аналогичную шведскую табель о рангах - в ней 40 степеней, но воинские звания расписаны по 28-ми фактически более подробно нежели в российском варианте.
Т.е. Табель в России в принципе раньше и появится не могла потому что внешних образчиков для заимствования просто не было.
Самая идеология "регулярного государства" о котором пишут применительно к эпохе Петра и в Европе рождаться начинает преимущественно только 1680-х годах(может во Франции чуть раньше), самые ближайшие к России образчики это Швеция периода Редукции Карла XI второй половины 80-х годов и Дания периода реформ Фредерика IV это уже начало XVIII века.
Оттуда и идут основные заимствования в правовой сфере при Петре т.е. то что делалось им было своевременно для его эпохи (тажа Табель и коллегии), но до него в таком виде многие вещи реализовать не представлялось возможным, да и при нём многое в самом начале его царствования просто не могло появится, а правил он как вы конечно же помните ни много ни мало 35 лет самостоятельно.

Безусловно, значимыми факторами тут были высокие стартовые позиции представителей боярской аристократии (уже имевшиеся у них чины, должности, опыт и, разумеется, непосредственная близость к царю – выбирать последнему приходилось из наличных кадров; в этом смысле толпящиеся у трона аристократы имели неоспоримые конкурентные преимущества)
....
«Проект…» (носил локальный характер, поскольку устанавливал лишь должностное старшинство в Боярской Думе, не затрагивая последовательности чинопроизводства даже там)

Интересно как то получается, я бы даже сказал чуднО, при Петре первостатейные аристократы и ближайшие родственники, свойственники, просто собутыльники занимали свои должности по воли царя и по какой-то мифической "годности".
А при его отце и сводном брате НЕ по воли царя, а видимо по неволе?

Тут наверное следует обратиться к этому самому злополучному институту местничества, далее я буду опираться в основном на работу Маркевича "История местничества в XV-XVII веке" Одесса., 1888 год.
Для начала отметим, что на протяжении всего XVII столетия идёт постепенное его искоренение, хотя в начале царствования Михаила Фёдоровича после Смуты в нём была даже необходимость как к возврату к прежним "староотеческим" порядкам и тем не менее уже при Михаиле нередки были маратории "без мест" по всяческим поводам, опять же не секрет, что Романовы были не самым знатным родом и при них начинают возвышаться близкие к ним и незнатные рода, которым не то что боярство, но и даже окольничество было "не в обычай" - Долгоруковы, Волконские, Стрешневы, Барятинские, Репнины и т.д.

Потом в Разрядах нет никаких местнических дел касающихся того кому и какие должности следует занимать в Приказах т.е. по-сути "правительственные" и административные посты, всё это решалось исключительно и только волей Государя. Поэтому анонимный польский наблюдатель ещё в 1615 году писал:
«В Москве у государевых дел стоят простые люди, мимо родовитых, мужики, поповские дети, мясники негодные»
Так оно и было на деле, начиная с 1610-х годов в разное время ряд ключевых Приказов возглавляли люди не только не родовитые, но иногда не дворянского происхождения - в Поместном приказе - думный дьяк Фёдор Шушерин; в Разрядном - Иван Гавренёв; Большого Прихода - Семён Самсонов; Новгородской Четверти - Назарий Чистой и т.д.
Посольский приказ вообще по ходу XVII века возглавляли сплошь и рядом люди самого "подлого" происхождения это и выходцы из "гостей" Пётр Третьяков, Алмаз Иванов (он к тому же ещё и "выкрест") и городовые дворяне из всяких захолустий Иван Грамотин, Афанасий Ордин-Нащокин, Емельян Украинцев.
А между тем иностранцы называют в записках глав Посольского приказа - "Канцлерами" и действительно бывший комнатный стольник Петра - Гавриил Головкин (троюродный брат "Медведицы") возглавлявший Посольский приказ в 1710-х, первым в России получил титул Канцлера.
Дьяки становились и очень богатыми землевладельцами, тот же Гавренёв в 1646 году был на 14-м месте по числу дворов и душ и обходил даже некоторых бояр и окольничих.
Приказная верхушка где дьяки и думные дворяне играли далеко не последнюю роль к середине XVII века это совершенно отдельная "каста" царедворцев которые пробились вверх именно благодаря своим способностям и государевой службе, а не родовитостью.

Вообще следует взглянуть о чём же собственно обычно местничали в XVII веке:
- Дела касавшиеся дворцового церемониала (порядок того как сидеть за государевым столом; кто что выполняет во время обряда венчания на царства; при встрече иностранных послов кто какой дар преподносит в каком порядке и кто к кому выходит, кто кому какой чин оглашает и т.д.)
- Дела касавшиеся производства в чин когда более родовитый бил челом на менее родовитого, что мол тому вперёд него занимать чин боярина или окольничего "невместно"
- Дела касавшиеся военного "схода"
- Дела касавшиеся иных назначений на совместную службу.

Первых тяжб было больше всего, потому что мероприятий где соблюдался дворцовый церемониал было много, но эти тяжбы ни несли ровным счётом никакого практического вреда государственной службе и военным мероприятиям.
По второй категории дел следует сказать, что не было ни единого случая отмены назначения из-за вменённой тяжбы (Маркевич стр. 503), т.е. если царь решал кого-то своей воле пожаловать в боярство то он это делал невзирая на лица.
Дела касавшиеся военого схода самые опасные что и говорить, но и здесь царь и только он решал кого поставить во главе полков, а вот уже дальше назначаемые им товарищи главного воеводы могли и заместничать как с самим главным воеводой так и друг с другом.
Поэтому например во главе полков для Смоленской войны Филаретом Никитичем и Михаилом Фёдоровичем был поставлен Шеин, а не кто-то из родовитых и чтобы с ним не местничали в товарищи были назначены Измайлов и Прозоровский. Тоже самое практиковал Алексей Михайлович впоследствии, Черкасский и Морозов были более родовитыми (и последний выполнял роль "свадебного генерала" в должности дворового воеводы), но непосредственно в полках командование получали более сведущие в военном деле Хованский, Шереметев, Долгоруков, не говоря о том, что Алексей Михайлович не боялся и "немцам" доверить руководство над значительными соединениями например Лесли, Траурнихту или Гордону.
Потом уже при Михаиле Фёдодовиче для разбора местнических дел, практически перестали собирать специальные комиссии, а при Алексее Михайловиче и вовсе все подобные тяжбы решались через Разрядный приказ, при нём же как пишет Маркевич практически нет дел решённых в пользу "вчиняющего" тяжбу, а за местничество в военном сходе виновники подвергались серьёзному наказанию, например князь Львов был даже приговорён к смертной казни, которую правда заменили ссылкой и разжалованием в сотники в казачьи сотники.
Уменьшение значения местничества видно по количеству таких дел, Маркевич (стр.505) пишет, что за 32 года царствования Михаила Фёдоровича известно более 400 местнических тяжб, а за 36 лет царствования Алексея Михайловича и Фёдора Алексеевича (до отмены местничества) таких дел известно менее 150, причём к 70-м годам они практически исчезают из Разрядов, что в общем то и предопределило дальнейшую отмену местничества в 1681 году.

Сообщение отредактировал Akrit: 15 июля 2012 - 01:44

• 0

• Наверх

[Vickont]

Для начала нашел текст с которого все началось, да конечно грубовато, но более культурно и понятно чем автор описал, далее про всех царей и цариц не лучше пишет видимо в этот период Толстой уже немного съехал и поливал гразью все что мог...



Да Петр не однозначный правитель, да не самый душевный в общении, сказалась видимо детская травма во время бунта стрельцов...
Но Россия до него была в застое, а после стала сверх державой и была такой аж до 1917 года, потом разруха гражданская война, Россию опять всерьез никто не воспринимает, приходит еще более "веселый" Сталин и Россия опять превращается в сверхдержаву, видимо наш народ можно всколыхнуть просеять и вывести из загнивания только такими радикальными методами, что есть печально...

[Leanid1514]

в 1708 году пётр первый с армией вошёл в полоцк. сам пётр и меньшиков пошли в собой святой софии. нормально так сходили - четырёх священников убили, причём одного из них лично пётр убил. вот так просто - униаты ему не нравились. а потом при отступлении и сам собор взорвали...много городов в вкл сжёг. тактика выжженной земли, скажете вы, ну да, особенно в союзном государстве...

Сообщение отредактировал Leanid1514: 17 ноября 2012 - 15:14

[Стрiлець]

РУССКИЕ ВЕЛИКАНЫ ПРУССКОГО КОРОЛЯ. "Большие мужики" в иноземной службе.

Особенным пристрастием короля были рослые солдаты. Собирая их отовсюду, Фридрих Вильгельм добился того, что при нем вымуштрованная прусская армия стала одной из самых высокорослых в Европе. На целую голову выше всех остальных полков в прямом и переносном смысле был трехбатальонный Королевский гвардейский полк - Leib-Regiment или Konigsregiment - в Потсдаме, больше известный под именем Riesengarde - Великанская гвардия.

в XVIII же веке они казались сказочными великанами. Рост некоторых из них заметно превышал два метра — без башмаков и гренадерской шапки! Необычайно скупой во всем прочем, король 12.000.000 иоахимсталеров потратил на свою «коллекцию» — нанимал, покупал или даже силой похищал «больших людей» в дальних и соседних землях. Деятельность прусских вербовщиков снискала ему недобрую славу, зато при любом дворе было известно, что нет лучшего подарка и залога дружбы для Фридриха Вильгельма, чем один-другой Lange Kerl (длинный парень)

Так или иначе, но за неполные пятнадцать лет Петр I подарил и одолжил пруссакам не менее 400 своих подданных. У многих из них в России были семьи, другие состарились и слали царю челобитные с просьбой о перемене и возвращении домой. Снисходя до их бедственного положения, 1 ноября 1723 г. Петр повелел отданных в прусскую службу солдат взять обратно, а вместо них послать такое же число рекрутов.

]]>]]>

Нажмите, чтобы прочитать

Русские великаны прусского короля
Статья научного сотрудника РГВИА Вадима Егорова
РУССКИЕ ВЕЛИКАНЫ ПРУССКОГО КОРОЛЯ. "Большие мужики" в иноземной службе.
"Военная иллюстрация" 1/1998.

В 1713—1740 гг. в Пруссии правил король Фридрих Вильгельм I из династии Гогенцоллернов. С детских лет он отличался любовью ко всему военному — парады, мундиры, ружейные артикулы занимали досуг юного кронпринца и не уступили место иным привязанностям с тех пор, как Фридрих Вильгельм наследовал престол. Особенным пристрастием короля были рослые солдаты. Собирая их отовсюду, Фридрих Вильгельм добился того, что при нем вымуштрованная прусская армия стала одной из самых высокорослых в Европе. На целую голову выше всех остальных полков в прямом и переносном смысле был трехбатальонный Королевский гвардейский полк - Leib-Regiment или Konigsregiment - в Потсдаме, больше известный под именем Riesengarde - Великанская гвардия.



Слева направо:
-Гренадер Свирид Родионов (после 1723 г.)
-Гренадер Джеймс Кирклэнд (около 1714 г.)
-Гренадер Йонас Хайнрихсон (копия XIX в. с портрета 1725 г.)
-Секунд-лейтенант фон Ханфштенгель в костюме великана (фото 1881 г., сделанное во время празднования бракосочетания принца Вильгельма Прусского и принцессы Августы Виктории)
-Гренадер в мундире, изготовленном в России по прусскому образцу; реконструкция В. Егорова и Н.Зубкова.

В 1-м, или Красном, гренадерском лейб-батальоне этого полка (Roten Leib-Bataillon Grenadiers) служили высокие даже по нынешним меркам люди; в XVIII же веке они казались сказочными великанами. Рост некоторых из них заметно превышал два метра — без башмаков и гренадерской шапки! Необычайно скупой во всем прочем, король 12.000.000 иоахимсталеров потратил на свою «коллекцию» — нанимал, покупал или даже силой похищал «больших людей» в дальних и соседних землях. Деятельность прусских вербовщиков снискала ему недобрую славу, зато при любом дворе было известно, что нет лучшего подарка и залога дружбы для Фридриха Вильгельма, чем один-другой Lange Kerl (длинный парень) — эти верзилы, сами того не ведая, влияли на «высокий европейский политик». В собственноручных записках король объяснял, как надлежит босого великана поставить к стене и, сделав на ней отметку, приложить потом к стене специальную «меру», уже без человека. Меры эти бывали двух видов: 1) бумажные полосы с надписями и чертами, обозначавшими высоту людей в разных шеренгах; 2) «посконные веревчатые», то есть просто веревки.

Петр I, заинтересованный в военном и дипломатическом союзе с Пруссией, не преминул воспользоваться «слабостью» Фридриха Вильгельма и периодически посылал ему «больших мужиков», даже не требуя за это денег. В 1715 г., во время Померанской кампании, царь хотел подарить пруссакам целый русский полк или батальон, с тем лишь условием, что его не распределят по другим полкам королевской армии, и офицеры в нем будут также российские. Русские люди, волей Петра оказавшиеся «в Прусах», делились на две категории: «дареные в презент»(насовсем) и «отданные в услужение»(на время), причем и тех, и других русские источники ошибочно называют «великанами». На самом деле, из 248 подаренных (с 1714 по 1724 гг.) и 152 отданных в услужение (с 1712 по 1722 гг.) лишь около 100 человек попали в Великанскую гвардию; остальные служили в армейских полках, преимущественно,пехотных.

Эти цифры довольно условны. По ряду причин, наиболее точные сведения сохранились о «дареных в презент». Такие «презенты» готовили централизованно и заранее: выделяли деньги из казны, проводили в полевой армии и гарнизонах, в губерниях и провинциях так называемые «великанские сборы», во время которых «в большие мужики» забирали не только рослых солдат, но и рекрутов, крестьян, церковников, людей боярских, мастеровых и купеческих, представителей иных податных сословий. Королю их дарили партиями от 10 до 80 человек приблизительно каждые два года, что рассматривалось, как своеобразное доказательство дружеских отношений между монархами или знаменовало какое-либо событие. Например, впервые отряд «красивых и видных» солдат и транспорт оружия «на целой регимент» Фридрих Вильгельм получил в подарок вскоре после вступления на престол. Разумеется, что указы и переписка об этих «презентациях» проходили по ведомству высших государственных учреждений Российской империи.

Подсчитать «отданных в услужение» гораздо трудней. Эту категорию представляли исключительно солдаты и драгуны полевых полков действующей армии. Королю их отдавали по одиночке или по несколько человек в промежутках между походами или после очередного смотра с пальбой и экзерцицией. При этом срок службы не оговаривался ни устно, ни в письменном контракте, а единственное свидетельство о выдаче оставалось в бумагах полковых канцелярий, где солдаты к тому же иногда значились безымянными. В том случае, если архив полка погибал — а во время войны это бывало сплошь и рядом, — их следы и вовсе терялись.

Так или иначе, но за неполные пятнадцать лет Петр I подарил и одолжил пруссакам не менее 400 своих подданных. У многих из них в России были семьи, другие состарились и слали царю челобитные с просьбой о перемене и возвращении домой. Снисходя до их бедственного положения, 1 ноября 1723 г. Петр повелел отданных в прусскую службу солдат взять обратно, а вместо них послать такое же число рекрутов. Видимо, это требование серьезно обеспокоило Фридриха Вильгельма, поскольку 4 января 1724 г. Петр дал знать тайному советнику и полномочному министру при прусском дворе графу А.Г.Головкину, что его «соизволение» не распространяется на королевских великанов и вообще подаренных людей, но только на тех, кого отдали в разные годы из полков. Свойственный ей дипломатический такт проявила и российская коллегия Иностранных дел, попросив «переправить» грамоту о размене, и вместо слова «рекруты», написать «другие российские солдаты», чтобы загодя не огорчать короля известием о присылке необученных новобранцев вместо старых служак.

По справкам, которые удалось собрать Военной коллегии от армейских команд и генералитета, возвратить надлежало по крайней мере 152 человека. Пруссаки нашли у себя гораздо меньше — некоторых, скорее всего, уже не было в живых, либо они получили отставку. Согласно именному списку, скрепленному подписью королевского генерал-адъютанта фон Крехера (v. Krocher), на 9 марта 1724 г. в прусских полках Анхальт Дессау (Anhalt Dessau), Штиллен (Stillen), Ринш (Rinsch), Герсдорф (Gersdorf), Лёбен (Loben), Глазенап (Glasenap), Форкаде (Forcade) и Юнг Дёнхоф (Jung Donhoff) числилось 95 русских солдат — эти списки забавно коверкают их имена и фамилии. Впрочем, при переводе на русский не меньше досталось именам немецких командиров, например, полк Jung Donhoff назван полком «молодого Денгова».

По замыслу Военной коллегии, пруссаки должны были доставить российских солдат в Мемель, где их будет ожидать команда, собранная им на смену; там они обменяются мундирами и проследуют каждый в свою сторону. Однако столь выгодное для казны переодевание не состоялось, благодаря щедрому жесту Фридриха Вильгельма. Неподалеку от королевской резиденции Вустергаузен он устроил прощальный смотр, на котором поблагодарил россиян за верную службу и подарил каждому по новому «зеленому мундиру» (видимо, наподобие русского пехотного). Король неохотно расставался с ними, но не стал нарушать условий договоренности: удержав у себя одного солдата, который ему «зело понравился», он приказал дать вместо него дареного; еще двоих — умершего и ранее отпущенного по болезни — также велел заменить дареными, чтоб было ровно 95 человек. В 1724 г. эти люди вернулись в Россию, причем король хлопотал о награждении их всех унтер-офицерскими чинами. А вот из тех, кого назначили на их место (солдаты полевых пехотных полков, стоявших тогда в Риге, Пернове и Ревельской губернии), пруссаки приняли менее трети — остальные были найдены «гораздо малорослыми». Граф Головкин не ошибался, когда предупреждал, что главным достоинством солдата пруссаки почитают «возраст» (рост).

Сбор великанов в обмен на возвращенных русских солдат продолжался еще несколько лет после смерти Петра Великого. С прусской стороны прислали «обыкновенную меру» полевых полков — рост босого рекрута в первой из трех шеренг — 2 аршина 11 вершков (193,5 см). Летом 1725 г. ее прикладывали к солдатам, выбранным из Лифляндских и Эстляндских гарнизонных полков, но подходящих по росту почти не оказалось — самые высокие были ниже одним или несколькими вершками. Когда о результатах измерений известили графа Головкина, он сообщил из Берлина, что «те меры с тамошними прускими гварнизонными салдатами примеривал, и по нужде годятся те люди, которые вершком меньше, и то не в первую шеренгу, а протчие все в пруские полки не придут, а в Королевской полк ни один не годится». Из этих опытов можно заключить, что средний рост рядового прусской пехоты составлял примерно 2 аршина 8 вершков (около 180 см). В России такими комплектовали разве что гвардию, поэтому 10 ноября 1725 г. императрица Екатерина I указала: вместо этих «недорослых солдат» искать по всему государству других людей, хотя бы вершком меньше меры. И долго еще, в поисках великанов, ходили по отдаленным губерниям воинские команды с измерительными веревками...

Негоже судить о событиях прошлого, руководствуясь нынешними понятиями. Но все же, каким бы сомнительным не выглядел обычай сбывать на чужбину своих «больших мужиков», еще более возмущает неведение, а то и равнодушие российских властей относительно их дальнейшей судьбы и условий жизни в Пруссии. Достаточно сказать, что в течение длительного времени в Потсдаме не было православного священника. Конечно, та же Военная коллегия могла смутно представлять, чем великанская мера отличается от меры полевого полка и в подобных вопросах верить пруссакам на слово. Но, отдавая русских солдат в иностранную службу, наверно следовало вести им строгий учет и хотя бы изредка осведомляться об их участи.

История сохранила облик одного нашего соотечественника, служившего королю в рядах Великанской гвардии. Всякий, кто интересуется военным костюмом XVIII века, знает портрет великана, опубликованный в альбоме «Europaische Helme» и датированный 1714—1718/1719 гг. На полотне изображен Schwerid Redivanoff aus Moscow — Свирид Родионов из Москвы — в мундире темно-синего и красного сукна, с подсумком и сумой на желтых ремнях, с фузеей «на руке» и в высокой красной гренадерской шапке с белой гвардейской звездой и вышитым золотом латинским девизом «Semper Talis» («Всегда Такой»). Благодаря знакомству с некоторыми немецкими источниками, мы выяснили, что это обмундирование считается едва ли не единственной формой одежды Riesengarde с 1714 по 1725 гг. Документы, отложившиеся в ходе «великанской» эпопеи в российских архивах, позволяют по-новому взглянуть на этот вопрос, тем более, что и датировка портрета в «Europaische Helme» явно ошибочна. Свирид (или Спиридон) Родионов и с ним еще 22 подаренных человека были отправлены в Пруссию в последних числах декабря 1723 г., соответственно, и портрет мог быть написан не ранее 1724 г. Что же до униформы русских великанов, то она бывала различной в зависимости от времени и обстоятельств.

Солдаты и драгуны, «отданные в услужение», отсылались к «Бранденбургскому Королевскому величеству» в своем обыкновенном полковом мундире и амуниции — на их примере король мог лишний раз убедиться в разнообразии и многоцветий русской военной формы эпохи Северной войны. «Дареным в презент» шили новую, как правило, одинаковую одежду. Так, на первых 80 солдатах, подаренных Фридриху Вильгельму зимой 1714 г., были шапки, кафтаны, рубахи и порты, чулки, «курпы» (так иногда назывались башмаки), шубы и рукавицы. Снаряжение мушкетерское — фузеи со штыками (багинетами), патронные сумы на перевязях и шпаги на портупеях. Вероятно, и следующие 80 человек, подаренные зимой 1716 г., были одеты и вооружены так же. Но с 1716 г. входит в обыкновение «мундировать» великанов на прусский манер, причем то платье, которое им шили в России, во многом отличается от общеизвестного мундира Riesengarde. Остановимся на нем подробнее.

Итак, в декабре 1716 г. в Правительствующем Сенате было получено царское письмо из Гавельберга — Петр писал, что, уступая просьбам прусского короля, он пообещал ему 200 «больших мужиков» в гренадеры и предлагал Сенату немедленно заняться решением этого вопроса. К письму прилагалась традиционная бумажная мера, с надписями на русском и немецком, а вскоре из Берлина царский денщик Татищев привез еще и образцовый прусский мундир, который надлежало пошить на месте, в России, также в виде подарка королю.

Сенат, учинив особую роспись, постановил собрать в губерниях 211 великанов не старше 50 лет — за полтора года удалось найти и доставить в Санкт-Петербург около 60; «в Прусы», в конечном счете, отправили 54 (по другим сведениям — 55). «Строением» их мундира Сенат занимался наряду с делами государственной важности. Поставку оружия поручили Артиллерии; амуничных ремней — столичной Городовой канцелярии. Для подряда остальных вещей были созваны купцы и сидельцы торговых лавок; ремесленники — портные, сапожники, шапочники, мастера медного, серебряного, чеканного, позументного и прочих дел; солдаты-закройщики из полков Санкт-Петербургского гарнизона. Описания прусского образца, ведомости о купленных и израсходованных товарах, «сказки» подрядчиков, которыми они клялись «слово в слово, самым добрым мастерством» изготовить предметы великанской экипировки, составили в сенатском архиве том изрядной толщины.

К лету 1718 г. было сделано все, кроме оружия и пуговиц на шляпы. Не дожидаясь наступления холодов, Сенат приказал отправить великанов с тем, что есть, а недостающее, как будет готово, — послать вдогонку. Вскоре команда и сопровождающие офицеры тронулись в путь: великаны, одетые в простое дорожное платье, по двое ехали на подводах. На каждом были шапка, серый сермяжный кафтан, холстинные рубаха и порты, замшевые козлиные штаны, шерстяные чулки — белые или серые — и башмаки — все куплено в лавках Гостиного двора после долгих поисков и все равно чуть маловато. Строевой мундир везли тут же, на подводах, бережно упакованный.

Всего в 1717—1718 гг. было изготовлено 56 комплектов мундира и амуниции. 54 вместе с великанами отправили в Берлин; 2 и прусский образцовый остались в Сенате; затем при указе их передали в Военную коллегию, а оттуда — в Комиссариат (февраль 1719 г.). Вероятно, в дальнейшем они использовались как образцовые. Ниже мы приводим описание прусских вещей с указанием незначительных изменений, внесенных российскими мастерами:

Гренадерская шапка имела митрообразную форму и состояла из суконной тульи, суконного заднего «козырька» (опушки) и медного позолоченного «герба» (налобника). Тулья или, собственно, шапка была лазоревая; опушка — красная кармазинная; обе подложены черной крашениной, а снаружи обшиты золотым позументом шириной 12 мм. Наверху крепилась гарусная кисть (цвет ее не указан), а сзади на козыре — медная вызолоченная бляха в виде бомбы с «палмом» (огнем, пламенем). Форму шапке придавал каркас из костяных усов; кроме того, она подшивалась холстом, козлиной кожей и плотной «картечной» бумагой. Для лучшей сохранности шапки полагался чехол из черной клеенки или вощанки, подложенный толстым холстом. Шапки великанов во всем повторяли берлинский образец, только бляхи, бомбы и «палнички» были не позолочены, а лишь «открашены» и, как уверял мастер, та «откраска будет крепка и не слиняет» — видимо, вместо золота, медь просто покрасили либо покрыли лаком (?).

Вторым головным убором служила треугольная шляпа — шерстяная, обложенная золотым позументом шириной 19 мм, с гарусной кистью и прессметальной (тисненой, штампованной) пуговицей. Завязки для притягивания полей шляпы к тулье были из лазоревого гаруса (вероятно, он мало отличался от черного). Русские мастера сумели изготовить все, кроме этих самых «принсментальных» пуговиц и их было велено купить и пришить по дороге.

Великанский кафтан «строился» из лазоревого сукна, с красными суконными обшлагами, отворотами и подкладкой в полах. Весь остальной подбой (спинка, рукава и проч.) красный байковый. Пуговицы были медные плоские гладкие литые, считая по 44 штуки на кафтан — 21 «большая» и 23 «малых». Петли для крепости подкладывались клеенкой и обшивались гарусом — лазоревым или красным, в зависимости от цвета сукна. Воротник и рукавные обшлага украшал золотой позумент шириной 25 мм. Образцовые камзол и штаны были красные суконные, с медными «малыми» пуговицами. Подбой у камзола холстинный, пуговиц 11 штук, петли подложены клеенкой и обшиты красным гарусом. Штаны вовсе не имели подкладки и застегивались тремя пуговицами. Верхний мундир великанам сшили точно такой же, только вместо красного сукна на камзолы, штаны и кафтанный прибор был употреблен красный же «двойной хренок» — распространенная тогда шерстяная ткань, по виду совершенно сходная с сукном, но чуть плотнее и толще. Штаны для единообразия подложили холстиной.

Образцовый шейный галстук: — красный или алый — в росписях называется то гарусным, то креповым. Для великанских галстуков подобрали красную гарусную «парчу» (ткань) и «флорент» (красные ленты) на завязки. Исподнее белье — рубаха и порты — по обыкновению холстинные. При шитье был использован льняной белый холст двух разновидностей: рубашечный — потоньше и подороже; порточный — чуть грубей и дешевле.

Образцовые прусские чулки российские мастера определили, как белые «валеные» или «полуваленые», то есть изготовленные из толстой, плотно сбитой шерсти. Великанские чулки «русского дела» были просто «чистые» шерстяные. Холстинные штиблеты — они же «штивлеты» или «штиверы» — надевались поверх чулок, застегивались пуговицами и фиксировались под коленом подвязками. Сами штиблеты шились из белого «крученого» (сильно свитого, плотного) холста, а подкладывались — белым же «простым» (редким и мягким) холстом. Пуговицы были медные паянные (с припаянными ушками), считая по два портиша (24 штуки) на пару. Подвязки выкраивались из черных яловичных ремешков и застегивались каждая на одну медную пряжку. Обувь великанам дали обычную — пару сапог и башмаков — судя по всему, русских, так как берлинский образцовый комплект включал в себя лишь башмачные пряжки — медные, с железными шпеньками и ободком.

Из великанского вооружения и амуниции прежде всего достойна упоминания фузея — в ложе орехового дерева, с «богинетом» (штыком), шомполом, пыжевником и ремнем «телятинной» кожи. Подробное описание «великанских» фузей, изготовленных в 1718 г. на тульских заводах, приводит в своих книгах оружиевед Л.К.Маковская. Мы только в общих чертах обрисуем эту замечательную вещь. Итак, «великанская» фузея являла собой дульнозарядное ружье с круглым гладким стволом, длинным цевьем и широким массивным прикладом. Ствол крепился в ложе железными шпильками. Прибор был медный (латунный), в том числе — круглый щиток на шейке приклада с гравированным вензелем FWR — Фридрих Вильгельм Рекс. Замок кремневый, батарейный; на замочной доске резное изображение горящей гранаты. Калибр фузеи равнялся 19,8 мм при общей длине 1575 мм и весе почти 5 кг. Фузеи тульской работы отличались от прусской образцовой, во-первых, клеймами — заводскими и личными мастеров; во-вторых, материалом, из которого были сделаны ложа. Орехового дерева на Туле не нашлось, поскольку русским войскам заводы поставляли солдатские и драгунские ружья в кленовых ложах; офицерские — в березовых, иногда с «рябью». Другое дерево практически не использовалось, поэтому и великанские фузеи оправили березой.

Великанская сума на белой «телятинной» перевязи названа «переметной» (носимой через плечо), при этом не уточняется — патронная она или гранатная. Прусский образец был скроен из черной «телятинной» кожи, а крышку на нем украшал «герб» — выбитый на меди и позолоченный. Сумы русских великанов были яловичные, а гербы на них — не позолочены, а только «открашены». К суме прилагались: большой коровий рог для пороха — чищеный, вычерненный и оправленный медью, а также щетка, которой, видимо, чистили ружейный замок от порохового нагара.

Холодным оружием великану служил палаш — его носили в белой яловичной портупее,застегнутой на поясе медными пряжкой и петлей. У образцового палаша был клинок с долом, медный эфес и ножны с медной оправой. «Кисть» или темляк — из белого гаруса. От работы таких палашей Артиллерия отказалась — как докладывал Сенату генерал-фельдцейхмейстер Я.В.Брюс, «на тульских оружейных заводах палашей против немецких делать не могут», — и великанов снабдили обыкновенными русскими палашами с медными эфесами, судя по всему, даже без темляков. В 1718 г. палаши по берлинскому образцу все же изготовили в ведомстве Военной канцелярии на Москве, хотя и здесь не обошлось без брака. Так, мастер-иноземец, который делал клинки на московском палашном заводе, не нашел у себя надлежащих «снастей» (оборудования), а потому и клинки у него получились гладкие (без долов).
Походным предметом великанской амуниции являлась котомка (ранец) из выделанной телячьей шкуры с шерстью — в документах ее называют «телячья кожица», — с железной пряжкой и кожаной «телятинной» перевязью.

Весь суконный мундир был сшит суровыми нитками; рубахи и штиблеты — белыми; галстуки — красными; позумент — желтыми. Пуговицы на кафтаны и камзолы пришивались на ремнях; бляхи на шапки и сумы — медной проволокой. Любопытно, что на листы сенатского дела, содержащего вышеприведенные сведения, приклеено около 20 фрагментов разных тканей, представленных подрядчиками в качестве образцов. Судя по ним, «лазоревое» — оно же «васильковое» — сукно темно-синего, почти черного цвета, который в современных цветовых таблицах иногда так и называется — Prussian Blue (прусский синий). Для великанских кафтанов и шапок было выбрано английское сукно, оставшееся от «строения» мундира на Вятский драгунский полк, но именно его образец из дела пропал. Впрочем, нет оснований считать, что оно было другого оттенка — все васильковые сукна первой половины XVIII века одинаковы. «Красные» ткани — сукно, яренок, байку — сегодня бы назвали темно-красными или даже краповыми (старинные цвета вообще темнее своих названий). Исключение составляет «кармазин» — тонкое и очень дорогое сукно специфического темно-малинового цвета. Льняной подкладочный холст (на камзолы и штаны) — грубый серый. «Крученый» и «простой» холсты (на штиблеты) — тонкие белые, точнее желтоватые. Три золотых позумента (на шапку, шляпу и кафтан) из дела также исчезли, но восстановить их внешний вид можно. Дело в том, что образцы были столь крепко «присургучены» и так долго пролежали в толще архивного фолианта, что во всех подробностях отпечатались, как на бумаге, так и на красном сургуче, которым их когда-то приклеили. По этим отпечаткам видно, что «золотный позумент» являл собой ровный гладкий галун наподобие металлизированных лычек, какие еще недавно употреблялись в российской армии.

Реконструкция этого мундира представлена на рисунке. Что же касается комментария к ней, то, не будучи компетентными в вопросах истории прусского военного костюма, мы не беремся окончательно решать — мундир ли это Riesengarde или гвардейский гренадерский. Скажем только, что людей в 1716—1718 гг. набирали именно в «большие гренадеры», и если пошитое тогда платье не является ранним, доныне неизвестным образцом униформы Riesengarde, то, видимо, великаны надели его лишь однажды — перед смотром, на котором их представляли и дарили королю. Странно другое: в комплекте «великанских» вещей ничто, кроме шапки, не свидетельствует о принадлежности к гренадерам; например, отсутствуют столь характерные для них предметы экипировки, как патронный подсумок и трубка для фитиля, которым поджигали запалы у ручных гранат.

Следует также отметить, что «презентация» 1716—1718 гг. оказалась одной из самых помпезных и совпала с подтверждением российско-прусского союза против Швеции. В тот раз, помимо великанов, «так больших, колика я в землях моих до сего времени мог найти», Петр подарил Фридриху Вильгельму токарный станок, баржу, построенную в Санкт-Петербурге и кубок «собственноручной работы» с вырезанным девизом. Как докладывал в реляции от 11 октября 1718 г. граф Головкин, все презенты «Его Величество изволил принять с великою благодарностию и радостию и с любопытством. Тульское ружье, такожде мундир и взрачностъ людей хвалить изволил.., а помянутых гренадиров изволил тот же час по величине разобрать, и все определя, изволил их отправить в Потсдам с маеором от Большого батальона».

Впоследствии великанов отправляли в Берлин с гораздо меньшими издержками. Так, 22 января 1720 г., Петр повелел выбрать из пехотных полков 10 солдат «большого возраста» и отослать «в презент» к прусскому двору, «дав им салдацкой новой обыкновенной мундир и ружья, да вместо шпаг — палаши». 29 декабря 1722 г. Светлейший князь А.Д.Меншиков вновь «приказал на великанов сделать мундир прусской, також и шляпы, а имянно: кафтаны синие, а обшлаг и подбой и камзолы и штаны красные, чулки белые, також и башмаки» И, наконец, 10 августа 1725 г., тот же Меншиков объявил Военной коллегии, что императрица Екатерина Алексеевна «указала на шесть человек великанов, кои выбраны для посылки к Королевскому Величеству Прускому, сделать мундир такой же, как на прежних посланных к Его Королевскому Величеству великанов был сделан».

В первые годы правления Анны Иоанновны «отвод» великанов в Пруссию продолжался. В журнале Мундирной конторы от 28 декабря 1730 г. читаем запись о решении отпустить на пошив великанских мундиров свыше 250 аршин синего прусского сукна. Мало того, императрица избавила отечественную администрацию от лишних хлопот и разрешила пруссакам самим набирать великанов в ее владениях. С этой миссией в Россию прибыл капитан прусских войск фон Калцау (v. Kalsow) — в некоторых исследованиях его ошибочно именуют капитаном Кольцовым, — в январе 1733 г. он жаловался фельдмаршалу Миниху, что не может обмундировать приведенных с Украины великанов, поскольку российский Комиссариат под разными предлогами отказывает ему в отпуске сукна.

Со смертью Фридриха Вильгельма I в 1740 г. Riesengarde была фактически упразднена, а Королевский Лейбрегимент сокращен до батальона. Фридрих II не разделял пристрастия своего отца к великанам, особенно русским, чему способствовали и дипломатические несогласия между ним и новой российской императрицей Елисаветой Петровной. Дети бывших союзников очень скоро от «холодности» перешли к «прямым ссорам», — поводом к одной из них послужило требование Елисаветы вернуть всех российских солдат на родину. Фридрих не только ответил отказом, но даже не пожелал сообщить, сколько их и в каких полках они находятся. Розыски, предпринятые в 1746 г. графом Чернышевым — посланником при прусском дворе, — установили имена и местопребывание свыше 80 русских великанов, не считая жен и детей. Среди них значился и престарелый Свирид Родионов, который уже был в отставке и проживал в Вердере. Дальнейшая судьба этих людей нам неизвестна, но судя по всему, в Россию «большие мужики» так и не возвратились...

______________________________________________________________________

Реконструкция великанского мундира снабжена комментарием Сергея Летина

Обнаруженное в документах Правительствующего Сената описание изготовленного в России в 1716-1718 гг. обмундирования для отправлявшихся в подарок королю Прусскому Фридриху Вильгельму I «великанов», при ближайшем рассмотрении не соответствует известному в настоящее время внешнему виду Riesengarde. Серия портретов королевских великанов, выполненная с натуры в конце 1710-х — начале 1720-х гг., прекрасно известна всем интересующимся историей старого прусского мундира. Персонажи этих портретов изображены в темно-синих двубортных мундирных кафтанах с красным прибором и подбоем. При этом оба борта отвернуты на всю длину и застегнуты с каждой стороны на девять больших медных пуговиц, образуя своеобразные лацканы, переходящие в отвороты пол. Головной убор — высокая митрообразная шапка с налобником красного сукна, украшенным шитой звездой ордена Черного Орла под Прусской королевской короной, гренадой и девизом. Задник шапки — из синего, а околыш — из красного сукна. Комплект дополняется красными камзолом и штанами, тупоносыми кожаными башмаками и белыми штиблетами на обтяжных пуговицах.
Если же попытаться реконструировать великанский мундир на основании обнаруженного документа, — бросается в глаза несоответствие количества пуговиц для кафтана описанному выше образцу и несовпадение материалов для изготовления шапки — наличие металлического налобника, внешний вид и изображения на котором неизвестны и показаны художником гипотетически, на примере позднейших образцов. Зато данные документа вполне соответствуют мундиру прусских гвардейских гренадеров, в котором они представлены на гравюре, изображающей похороны короля Прусского Фридриха I в 1713 г. — двубортный кафтан, но не со сплошными, как у Riesengarde, а с выкройными до талии лацканами, напоминающими по форме лацканы английских гренадеров времен герцога Мальборо. Кстати, не явилось ли появление мундира такого покроя в Пруссии результатом участия Прусской гвардии в войне за Испанское наследство в войсках вышеупомянутого герцога?
Скорее всего, при изготовлении мундира для «великанов» в России использовался в качестве образца именно мундир гренадеров Прусской гвардии, а не собственно Riesengarde, чем и объясняются упомянутые несоответствия. Так или иначе, перед нами интересный пример создания варианта реконструкции мундира на основании документальных данных, использованных в сочетании с изобразительным источником.
_______________________________________________________________________


Статья снабжена огромным количеством примечаний автора, в числе которых есть довольно любопытное:
"Рисунок (наша реконструкция - Н.З.) впервые опубликован в журнале "Tradition" (№116, ноябрь 1996) в качестве одной из иллюстраций к статье "Soldats de Pierre le Grand". Статья была написана по предложению сотрудника редакции "Tradition" г-на Жерара Горохова и носила ознакомительный характер. Но даже в этом качестве ее нельзя воспринимать всерьез, поскольку при переводе г-н Горохов самовольно адаптировал авторский текст, допустив ряд грубых фактических ошибок; трактовал РЕКОНСТРУКЦИИ (т.е. предположения) как ИСТОЧНИКИ; некоторые неизвестные ему факты вовсе исключил из статьи, зато внес в нее дополнения, почерпнутые из книг, научно устаревших еще до революции."
]]>http://quadrimanus.l...l.com/7273.html]]>

Сообщение отредактировал Стрiлець: 19 ноября 2012 - 00:14

[Magnus]

Шведский взгляд на Великую Северную войну



Интервью с Бенгтом Нильссоном, научным сотрудником библиотеки Линчепингского университета (Швеция), специалистом по Великой Северной войне 1700–1721 гг. Подготовка к интервью и перевод - Лев Усыскин.

Каково место событий 1700–1721 гг. — Великой Северной войны — в историческом сознании обычного шведа? Как они интерпретируются у вас в средней школе? Какова традиция их восприятия? Насколько вообще память об этом куске национальной истории значима для шведов?

В целом, шведские школьные учебники истории в большей степени делают акцент на описании и обсуждении социальных, а также экономических реалий — как жил, что называется, обыкновенный швед. Короли, войны, битвы и мирные договоры занимают более скромное место. Так обстоит дело, по меньшей мере, с 1960-х гг. Героические описания боевых подвигов, я думаю, исчезли вскоре после Второй мировой войны — страшные картины и свидетельства из континентальной Европы сделали возвеличивание войны уж слишком неаппетитным делом. Что же касается исторической памяти — то тут все обстоит по-разному. Она, безусловно, ощутимее в районах шведского побережья, подвергнутого массированному разорению русскими десантами в 1719 г. Или в той части западной Швеции, которая была вовлечена в Норвежскую кампанию 1716–1718 гг. В целом же, поскольку Швеция не воевала с 1814 г., большинство наших граждан ужасает обилие войн, в которых участвовала страна в XVII–XVIII вв. И сам этот факт воспринимается ими, я думаю, негативно.

Каково восприятие обычными шведами Карла XII?

Я думаю, большинство сегодня воспринимает его как фанатика — едва ли не как сумасшедшего. Как я уже сказал, мы не воевали 200 лет, и большинство шведов не могут представить себе, как можно было непрерывно воевать почти два десятилетия. Но я должен сказать также и то, что его фигура поднята на знамена у некоторых групп на крайне правом фланге. Ну, а школьные учебники, как я сказал, фокусируются в большей степени на социальных и экономических изменениях, нежели на персоналиях. Множество народу просто не знает толком о Карле XIIи Великой Северной войне.

А как воспринимается Петр I?

Я не думаю, что многие в Швеции хорошо осведомлены о нем, но, в общем, я могу представить некоторую смесь из уважения к его достижениям и скептицизма относительно его методов. Если заглянуть в учебники, то там в центре будет положение среднего жителя России — до Петра, при Петре и после него.

Каково сегодня состояние исследований этого периода в Швеции? Насколько это популярная тема?

Военная история довольно популярна, однако в значительной степени предоставлена непрофессиональным историкам. Профессионалы же пишут в журналах статьи на достаточно узкие темы — не о войне в целом. Социоэкономические темы весьма популярны: как король Карл взаимодействовал со своими подданными, как война подавалась широкой публике, как крестьяне протестовали против повышения налогов, как собирались необходимые для войны ресурсы, как работало правительство во время отсутствия короля.

Каковы, на ваш взгляд, научные перспективы темы — введение в оборот новых источников, появление новых концепций?

Как я уже сказал, внешняя политика и военная история не слишком популярны в академической среде. Но, говоря в общем, новые книги о ВСВ имеют тенденцию следовать в фарватере старых. Очень немногие исследователи уделяют внимание русским или польским книгам и документам, потому как не владеют русским и польским. В этом смысле я вижу довольно ограниченные перспективы.

Что касается шведских архивов — до какой степени это сегодня terra incognita, в первую очередь, по части кириллических документов?

Есть некоторое количество достаточно известных собраний в Государственном архиве; с ними работают. Недавно была опубликована диссертация (лингвистического характера), основанная на перехваченных письмах русских офицеров. Сейчас есть проект создания базы данных кириллических манускриптов и старопечатных книг в шведских библиотеках. Возможно, удастся с ее помощью найти что-то потерянное, пропущенное. Тем не менее, как источники, я думаю, они не будут особенно активно исследоваться, поскольку шведские ученые в большинстве своем не могут их прочесть.

Что вы можете сказать о российско-шведском научном сотрудничестве в данной области?

Несмотря на вышесказанное, я вижу определенный потенциал сотрудничества. В этом смысле заметную роль сыграла серия «полтавских конференций» в России и на Украине в 2009 г. — они помогли создать новые связи. Однако языковый барьер по-прежнему значителен. У шведских историков гораздо больше контактов в Западной Европе, чем в Восточной.

Вопрос, касающийся территорий, отошедших к России после войны — Эстляндии, Лифляндии, Ингерманландии. Что вы думаете о шведской политике, касающейся этих земель в период, непосредственно предшествовавший ВСВ? Считают ли ее сегодня в Швеции удачной?

Традиционный взгляд состоит в том, что «шведский период» в истории Ливонии был наилучшим для нее в сравнении с тем, что было до и после. Но я не думаю, что это объективная истина. Была тяжелая война в конце 1650-х, был великий голод в 1690-х, была ВСВ. Трудно сказать, можно ли считать такую жизнь счастливой. Имелись определенные оппоненты шведской власти среди местной аристократии — сразу вспоминается Паткуль, сыгравший заметную роль в самом развязывании войны против Швеции. Что же касается лояльности местных крестьян — то имеются несомненные примеры как прошведского, так и антишведского поведения. Во время войны крестьянам в первую очередь хочется сохранить свои жизни и свое имущество любым возможным способом.

Ну а Ингерманландия была просто слабозаселенным краем лесов и болот, что-то вроде шведской Сибири. Она имела значение как мост между Финляндией и Эстляндией. И как защитный барьер, отделяющий от коренных русских территорий.

Как вы лично представляете себе Петра и его мотивы?

Я пытаюсь избегать оценочных суждений в отношении исторических персонажей, когда понятия о законе и морали сильно отличались от нынешних. Мне кажется, он действовал полностью логично в рамках его видения. Были ли его действия необходимы, а методы единственно возможны — предмет споров, но мы не можем знать, где бы была Россия, если бы он действовал иначе.

Если бы вы были королем Карлом — как бы вы сыграли на его месте?

Это вопрос из разряда невозможных, поскольку мы знаем, что произошло потом, но не можем знать, что было бы, если бы он действовал по-другому. С другой стороны, у нас явный недостаток информации о том, как и на каком основании он принимал решения. В целом он, как и Петр, действовал полностью логично и в русле традиционной шведской политики. Его цели были не новы, и со своими советниками он расходился лишь в спорах о методах. Я опасаюсь, что многие сегодня не убеждены в этом и не имеют целостного понимания, в частности, военной ситуации в 1707–1708 гг., которая сегодня является предметом наиболее яростной критики короля.

А в чем там было дело?

Общее мнение — что Карл в 1707 г. упустил возможность замириться с царем, уступив Ингерманландию, что было бы сочтено Петром достаточным. На самом же деле среди советников Карла господствовало убеждение, что мир с Россией допустим, лишь если царь отдаст обширные территории на северо-западе — Псков, Новгород, возможно даже Архангельск.

А кто конкретно выдвигал такие идеи?

Стокгольм не заявлял официальной позиции по данному вопросу, оставляя королю право решать все, что касается мирных переговоров. Но целый ряд высокопоставленных лиц написал Карлу об этом частные письма. Одним из них был Президент королевской канцелярии Нильс Юльденстольпе, другим — ее секретарь Самуэль Барк. Известный ученыйУрбан Йерне выражал сходные идеи. Это также было ключевым моментом польской политики короля — в качестве компенсации за отнятую у Польши Курляндию территории, отнятые у Польши Россией в войну 1654–1667 гг., должны были вернуться Польше. А Швеция должна была получить часть российского северо-запада в качестве компенсации за разорение Ливонии и Эстляндии. Это была старая шведская внешнеполитическая доктрина, уходящая корнями, по меньшей мере, в 1650-е гг. Это в точности то, что предлагал в 1702 г. в своем политическом завещании Бенгт Оксенштерна — бывший советником еще дедушки Карла XII. Единственное отличие в видении Оксенштерны и Карла состояло в том, что первый полагал возможным альянс с Польшей без устранения короля Августа II.

Казалось бы, логично, претендуя на какие-то земли, попытаться захватить их, дабы вести затем переговоры с позиции utipossidetis— каждый остается с тем, что имеет по факту. Однако Карл ведет войну весьма далеко от этих мест…

Потому что целью была Москва. Один большой поход на Москву с участием всех возможных шведских сил и союзников из Литвы и Польши. Это то, что делалось всегда прежде — марш на вражескую столицу.

В том, что касается советников и помощников короля Карла. Допустим, сильной стороной Петра была способность концентрировать вокруг себя ярких людей. Он их находил, нанимал, выращивал, учил, мотивировал. А с Карлом такое возникает ощущение, что он действовал в постоянном дефиците толковых исполнителей высокого уровня. Кто-то достался ему от отца — и все. В результате очень мало что получалось у шведов там, где король не участвовал непосредственно.

Отчего же? Король имел вокруг себя немало весьма способных людей. Фельдмаршал Магнус Стенбок и Арвид Хорн — возможно, наиболее известные из них. Я не могу ничего сказать про дефицит руководителей высшего звена, но тут сыграла свою роль уникальная ситуация, когда абсолютный монарх находится вне страны около двадцати лет. Политическая система не рассчитана на такое положение, поскольку персональная инициатива и престиж монарха — важнейший фактор устойчивой работы правительства. Это стало очевидно после 1709 г., т. е. когда король оказался изолирован на территории Турции, и вновь – по возвращении Карла в конце 1715 г.

Уточню свой вопрос. Имелось немало людей вокруг Петра, которые в 1697 г. были никем, а в 1718 г. — занимали первостепенные позиции. Петр этих людей фактически сделал. Было ли подобное с противоположной стороны?

Что касается дипломатов, то высоким доверием короля пользовался Гёртц, который, будучи иностранцем, не занимал никакой официальной позиции в Швеции. Что касается военных — имелось огромное число людей, бывших младшими офицерами в 1700 г. и ставшими в 1718 г. во главе королевских сил. Например, Иоганн Август Мейерфельд, Карл Густав Хорд, Ханс Хенрик фон Ливен (который возглавил флот, не служив никогда прежде моряком).

Кстати, каково, по вашему мнению, в целом было отношение Карла к военному флоту? Поверхностный взгляд дает ощущение некоторого пренебрежения — словно бы король вспоминал о том, что у него есть флот, в самую последнюю очередь.

Это действительно предмет споров. Военно-морские историки утверждают, что он не понимал сути войны на море и потому не уделял должного внимания флоту. На мой же взгляд, флот не имел большого значения между 1701 и 1709 гг. (от капитуляции Дании до нового вступления этой страны в войну, совпавшего с появлением первых серьезных кораблей русского флота на Балтике. — Л. У.). Его главная задача состояла в обеспечении транспортировки рекрутов и припасов из Швеции, а также пленных и трофеев в обратную сторону. Это все можно было делать с помощью торговых, как тогда говорили, «ластовых» судов — так как морского противника на Балтике у шведов не было. Ну а после 1709–1710 гг. уже мало что можно было сделать, независимо от того, кто правит Швецией — страна просто не имела ресурсов содержать флот, способный сражаться на два фронта. Тем не менее, сыграла свою роль и разница поколений между королем (род. 1682) и командующим флотом генерал-адмиралом Хансом Вахтмейстером (род. 1641). Карл в целом требовал более активных и смелых действий, в то время как Вахтмейстер был крайне осторожен. Он также уделял основное внимание датскому флоту, не придавая значения строительству кораблей для войны на Балтийском побережье (т. е. для противодействия русским силам, оперировавшим в Финляндии. — Л. У.).

На мой взгляд, шведский флот не смог решить две важнейшие задачи — блокировать архангельскую торговлю, т. е., грубо говоря, единственный канал жизненно важных поставок оружия, материалов, денег, без которых строительство армии Петром просто не было бы возможно. И удержать контроль над внутренними водами Ингерманландии: востоком Финского залива, Невой, Ладогой, Чудским озером — пока сохранялся этот контроль, никакое завоевание Ингерманландии русскими не могло состояться.

Потому что просто не было достаточных ресурсов. Швеция имела население в 3 млн человек против 10, а то и 15 млн в России. Для того чтобы добиться успеха, Карлу необходимо было сделать выбор — сконцентрироваться настолько сильно, насколько он способен на одном театре военных действий, будучи готовым жертвовать территории в других местах. Он мог победить только одного противника единовременно. Для иного просто не было ни людей, ни денег. Это был в точности тот же выбор, что и у его деда, Карла X, вынужденного одновременно воевать в 1650-х гг. с Данией, Россией и Польшей.

По всей видимости, самым сильным впечатлением Петра I от шведской государственной машины было как раз то, что в столь длительное отсутствие монарха на родине не имело места никаких попыток поставить под сомнение его власть. Притом что в России те или иные бунты сопровождали правление Петра практически постоянно. Недаром основные иностранные заимствования в части государственного строительства делались царем именно по шведским лекалам, а не по образцам более передовых и сильных в экономическом и политическом отношении стран.

На самом деле имели место не слишком масштабные беспорядки и локальные протесты, но в целом все именно так. В стране была очень дееспособная бюрократия на всех уровнях, и она продолжала работать в обычном режиме. Король и центральные власти прикладывали значительные усилия, чтобы объяснить ситуацию обычным людям, пытались распределить бремя войны справедливым образом. Позиция короля и его престиж были исключительно сильны. Швеция в целом не имела традиции массовых беспорядков (последним из таковых было крестьянское восстание 1540 г.), и действовал своего рода социальный контракт между правителем и человеком из народа. Король не мог требовать больше, чем действительно было необходимо, а подданный имел гарантированную возможность добиться рассмотрения своего дела властями. Король также прикладывал последовательные усилия, дабы показать крестьянам, что понимает их ситуацию и в силах обеспечить законность.

Можете ли проиллюстрировать этот тезис?

Вот один из примеров — закон о налоге на имущество 1713 г. Его базовым принципом было равенство — всякий должен платить один и тот же процент от стоимости своего имущества. Это порывало с древней традицией, когда высший класс обладал налоговыми привилегиями, и люди платили исходя из своего общественного положения — вы платите меньше, если принадлежите к высшим классам. Другой пример — реакция короля на крестьянские волнения. Он постановил списать недоимки и организовать расследование действий местных судебных чиновников. Он старался показать крестьянам, что понимает трудности, привнесенные войной, и пытается по-честному распределить это бремя.



ПОДГОТОВКА ИНТЕРВЬЮ: Лев Усыскин

[Guillermo]

Magnus,
Собственно о взглядах в статье практически ничего и не сказано. Скорее о проблемах Карла 12 и его окружения в ВСВ. Но все равно интересно, как те или иные позиции воспринимаются в Швеции.

[Magnus]

Guillermo,
Собственно, о взглядах сказано всё