Нашей основной целью и национальным приоритетом с 1444-го года являлось возвращение земель, отторгнутых от Франции и выход к естественным географическим границам. Всё остальное потом. Поэтому коротко о том, что происходило в первые сто лет после начала кампании по этой теме.
Раздел Бургундии привёл к тому, что территории младших партнеров бургундцев в личной унии достались Кастилии (это видно на скрине). Толедскому двору этого мало и они хотят всё. Поэтому Франция получает ещё одного врага:
Обратите внимание, что Прованса на карте уже нет. Они являлись слабейшими из французских соседей, но, если правильно помню, врагами как раз не были. Изъявляли готовность заключить союз с нами. Это герцогство населено носителями окситанской культуры, признанной во Франции. Может быть даже в перспективе возникла бы возможность воссоединиться с ними путём дипломатии, но военный захват стал более простым и быстрым решением, пока они не вступили в союз с кем-нибудь другим.
В начале XVI в. Кастилия, ставшая сильнее после присоединения Нижних Земель, развязала войну с Англией за присоединение Лабурдана, населенного басками. К тому времени баскская Наварра уже давно была владением Кастильской короны. Франция в свою очередь объявила войну англичанам и оккупировала их континентальные владения. Арагонские друзья отправили эскадру в Ла-Манш.
Англия просит мира:
Кстати, на этом скрине видно, что сейчас, в 1512 году герцогство Бретань уже осталось в прошлом. Бретонцы, в отличие от провансальцев, являлись наследственными врагами ещё со времён Каролингов. Вялотекущая война с ними длилась сотни лет. Союзники Бургундии с 1444 года, они воевали против нас, но после бургундской войны остались без друзей. Зато лицом к лицу с намного более сильным врагом на своей восточной границе. И по окончании перемирия их судьба была решена.
Франция в 1517 году:
Восстанавливаем людские ресурсы после Английской войны, укрепляем экономику. На это же время приходится основание первых колониальных форпостов за океаном: Французского Ньюфаундленда и Французской Гвианы.
И наконец случилось то, что со страхом ожидалось уж давно:
На своей южной границе Франция лишилась сильного друга, но зато приобрела ещё более сильного врага.