» Нажмите здесь чтобы показать Хинт... «
Кажаров В.Х.
К ВОПРОСУ О ТЕРРИТОРИИ ФЕОДАЛЬНОЙ КАБАРДЫ
1. Методы исследования
(...)
Следует учитывать, что Кабарда являлась полиэтническим государственным образованием. Полиэтничностью отличались и входившие в нее удельные княжества. На юге ее границы доходили до Главного Кавказского хребта, включая районы проживания горских народов. Это подтверждается и географическими картами, составленными в 60-70-х гг. ХVПI в. немецкими и французскими учеными.
(...)
Границы феодальных владений были твердо фиксированы, и обычное право строго регламентировало процессы переселения. Сама его возможность зависела от места владельца села в сословной иерархии (переселялись не просто населенные пункты, а вотчины, принадлежавшие тем или иным феодальным владельцам). Князь, находившийся наверху социальной пирамиды, мог переселяться только в пределах своего княжества, первостепенные дворяне - в рамках своих родовых владений, а их вассалы - с разрешения своих сюзеренов.
Без знания особенностей вассально-иерархической структуры господствующего класса в феодальной Кабарде невозможно понять также и специфику ее территориального деления.
(...)
Не вызывает сомнений, что границы между отдельными территориями, а тем более между Большой и Малой Кабардой, следует определить по главному критерию, установив конкретно верховных субъектов власти -собственности, а затем внутри определенных княжеств переходить к характеристике их деления на вотчины вассалов, обладавших различными правами в соответствии со степенью знатности (тлекотлешей, диженуго, беслан-уорков, уорк шаотлугусов и пшикеу) и местом в социальной иерархии.
В этой связи необходимо обратить внимание на одно из главных методологических требований при изучении территории феодальной Кабарды: ее нельзя рассматривать в отрыве от господствующих форм власти-собственности, осуществлявшейся в пределах той или иной территории. «Вся кабардинская земля» управлялась «братьями-князьями», и в то же самое время находилась в верховной собственности, будучи поделена между ними на соответствующие уделы. Населенные пункты могли покидать ту или инную местность как в силу внутренних, так и внешних причин, но на по-прежнему распространялась верховная власть - собственно, удельного князя. А если брать еще шире - то и верховная власть всего рода Иналовичей. Следовательно, она оставалась под территориальным суверенитетом Кабарды.
Временный уход кабардинцев с Кумы и Пятигорья не говорит о том, что этот район перестал быть частью Кабарды. Точно так как их переселение на реку Баксан не следует рассматривать как освоение ими новой этнической территории. Река Баксан задолго этого была населена кабардинцами, что подтверждается массой исторических источников.
Территория Пятигорья и вблизи Кумы оставалась объектом экономической эксплуатации, используясь, например, в качестве пашен, о чем свидетельствует и кабардинская ландкарта 1744 г.
Для воспроизводства традиционной экономики (с ее переложно-залежным характером земледелия и отгонным скотоводством) кабардинцы должны были обладать устойчивым политическим контролем над гораздо более обширной территорией, нежели та, на которой располагались их населенные пункты и близлежащие к ней земельные угодья. Но при всем этом использование земли в хозяйственных целях не является обязательным признаком ее принадлежности той или иной политической общности. До утраты Кабардой своей независимости вся ее территория, в том числе и неиспользуемые земли, находились в верховной собственности князей соответственно, под их суверенитетом. Другими словами, земля могла и не использоваться в качестве пашен, сенокосов, пастбищ т.д., но находиться в верховной собственности князей и быть объектом их территориального и политического суверенитета. В своей совокупности суверенная верховная власть и верховная земельная собственность князей совпадали с территориальным и политическим суверенитетом Кабарды.
Эти обстоятельства нужно учитывать и при рассмотрении западных и южных окраин Кабарды, принимая в расчет не столько наличие там постоянных поселений или использование земли в хозяйственных целях 3, сколько тот факт, что проживающие в тех местах народы находились, по терминологии тех лет, в «подданстве» кабардинских князей и, следовательно, входили в состав полиэтнической Кабарды. В данной связи отметим еще раз, что
Кабарда - полиэтническое государственное образование, а не только этническая территория кабардинцев. Поэтому территорию их расселения, ли их этнические границы, нельзя отождествлять с политическими границами Кабарды.
В этом плане ее можно сравнивать со средневековой Аланией. После ее крушения в результате нашествий татаро-монголов и Тимура в Центральном Предкавказье сменяется не только этническая, но и политическая доминанта: здесь устанавливается политическое господство кабардинцев. Отныне и до начала ХIX в. - вплоть до полной утраты ими своей политической самостоятельности - горские народы данного субрегиона (абазины, карачаевцы, балкарцы, осетины, ингуши и западные чеченцы), став «подданными» кабардинских князей, входят в состав одной политической общности под названием «Кабарда».
При оценке особенностей ее политической системы необходимо абстрагироваться от обыденных ассоциаций и привычных пространственно-географических параметров. Если обращать внимание только на сущностные признаки, то
Кабарда по своему государственному устройству являлась малой феодальной империей, объединявшей различные этносоциальные и политические организмы под властью княжеского дома Иналовичей5. Она представляла собой конгломерат, который состоял из государствообразующего ядра и полиэтнической периферии. Несмотря на определенный полицентризм государственной власти внутри кабардинского социума, она была имперской по отношению к «национальным» окраинам, исключая возможности их выхода из ее состава и отказа от уплаты твердо фиксированной подати.
И.Л.Дельпоццо и С.М. Броневский, касаясь форм их зависимости от кабардинских князей, характеризовали ее как «иго»6. Следует особо подчеркнуть это обстоятельство, так как имперские амбиции Кабарды стали особенно остро и болезненно проявляться 13 в переломные моменты ее истории. В частности в период ее сопротивления экспансии России одно из основных требований кабардинских пши заключалось в возвращении этих народов в прежнее подданство наряду с возвращением аннексированных земель. Очевидно, что эти претензии никогда не могли иметь место, если бы они ДО этого не состояли в их подданстве, а территория, находившаяся в прошлом под политическим суверенитетом Кабарды, не превышала в значительной степени этническую территорию кабардинцев, охватывая также и пространство, занимаемое народами Центрального Предкавказья. С этой точки зрения
западные границы Кабарды простирались до реки Урупа (левого притока Кубани, соприкасаясь с владениями бесленеевцев)7.
Южные же границы проходили по главному Кавказскому хребту, что нашло отражение и на географических картах 70-х г.г. ХVIII В.
2. Восточная территория Кабарды
Одно из самых сложных проблем при изучении территории феодальной Кабарды является вопрос о ее восточных границах, хотя казалось бы, известия европейских авторов не оставляют сомнений на сей счет. Их следует рассматривать
в контексте сведений о восточных рубежах Черкесии, а Кабарда, как известно являлась ее восточной частью. Все авторы ХVII - начала ХVIII в., касавшиеся этого вопроса отмечали, что на востоке Черкесия граничит с Каспийским морем.
Мартин Броневский, сведения которого относятся к 70-м писал, что «область пятигорцев ... простирается до Каспийского, или Гирканского моря»8
Джованни Лукка, посещавший Черкесию в 20-30-х гг. ХVII в. отмечал, что эта «область имеет самое большое протяжение от Тамани до Дeмиp- Kaпy, иначе Дербента, города, расположенного на берегу Каспийского моря. Утверждение, что Черкесия простирается до Дербента ошибочно. Но сообщение о том, что она доходила до Каспийского моря отражает реальный факт расселения адыгов в устье Терека.
Адам Олеарий, побывавший в Терском городе в 1636 г., сообщал, что территория черкесов с востока замыкается Каспийским морем.
Николай Витсен, собравший во время пребывания в России в 64 г. богатый фактический материал о соседних с ней народах и государствах, писал: "Стpaнa черкесов лежит у самого Каспийского моря, ее северные соседи - астраханские ногаи, на юге - дагестанские и Тарковские татары, на западе - абазы (абхазы. - В.К) и мингрельские племена". Переходя к описанию Терского города, автор счел необходимым подчеркнуть, что он находится «в черкесской земле на берегу Каспийского моря» 12.
Ян Янсен Стрейс, побывавший в устье реки Терека в 1668 г. оставил в своей книге важные наблюдения по интересующему нас опросу. Описав Терки как «пограничный и последний под властью царю город», он отмечал, что от черкесов «владения его царского величества отделяет река Тимянка». Далее, он более конкретно описывает восточные границы Черкесии: «Черкесская область собственно начинается у реки ТИМЯНКИ и отделяется степью от Ногаи, а с другой стороны - рекой Быстрой (южным протоком дельты Терека – В.К.) от дагестанских татар». Нельзя не заметить, что Я. Стрейс четко различает черкесов, ногайцев и дагестанских татар (по всей видимости, кумыков).
Энгельберт Кемпфер, сведения которого относятся к 80-м гг. ХVII в., писал: «Черкесия причисляется одними к Азии, другими Европе. К востоку страна граничит с Каспийским морем, к западу Меотским озером (Азовским морем. - В.К), к югу - с Черным морем»14.
Ксаверио Главани, которого трудно заподозрить в незнании черкесов , в специальном очерке, посвященном их описанию, указывал: "Черкесия граничит: с одной стороны, С калмыками, ныне состоящими под покровительством царя, с другой стороны - с Каспийским морем, где находится крепость Терк, принадлежащая московитам; затем с Абазой (Абхазией. - В.К), прилегающей к горе Кавказу и простирающейся до Черного моря; наконец, с Меотским болотом. Таким образом, страна эта заключается между морями Черным, Каспийским и Забакским (Азовским. - В.К)» 15.
Известия европейских авторов о восточных границах Черкесии XVI - начале XVIII в. должны были казаться невероятными историкам, привыкшим ограничивать территорию Кабарды рубежами которые сложились гораздо позднее в результате аннексии значительной части ее земель. Но делается это весьма своеобразным способом: за неимением других аргументов, приведенные сведения подвергаются сомнению на основе данных более поздних автор частности, сообщений И.А. Гюльденштедтаl6, отмечавшего В на 70-х г.г. ХVIII в., что земля черкесов на востоке простирается до устья реки Сунжи, текущей в Tepeкl7.
Поскольку сравниваются сведения, относящиеся к различным периодам истории Кабарды, то они в принципе не в состоянии опровергнуть друг друга (если, конечно, не рассматривать ее территорию в статике). При сравнительном анализе они могут свидетельствовать только о том, что
территория феодальной Кабарды с середины XVI до 70-х ГГ. ХVIII в. существенно изменилась и, в частности, ее восточные границы стали проходить по реке Сунже. Но это, разумеется, не доказывает, что те же самые границы существовал предшествующие века. В данном случае суть проблемы заключается не в оценках степени достоверности сведений, вырванных из контекста, а в исследовании факторов, воздействовавших на изменение самой оцениваемой реальности. Все это лишний раз подчеркивает необходимость изучения территории феодальной Кабарды в динамике. При таком подходе сведения И.А. Гюльденштедта и графические карты этого времени не противоречат данным источников XV1-XVII вв. о том, что на Востоке она граничила с Каспийским морем. В своей совокупности они взаимно дополняют друг друга, свидетельствуя о процессах изменения ее территории в течение трех столетий.
Известия европейских авторов о том, что Черкесия на востоке граничила с Каспийским морем, подтверждаются и множеством архивных документов. Однако изучение данного вопроса не исчерпывается поисками новых материалов о восточных пределах расселения этнических кабардинцев. Необходимо изменить сам метод интерпретации фактических данных. В этом плане прежде всего с дует четко уяснить тот
факт, что на Северном Кавказе этнические границы часто не совпадали с политическими. В свою очередь, обстоятельство связано с особенностями политических взаимоотношений северокавказских народов, а внутри Кабарды - со спецификой ее государственного устройства, своеобразными форма переплетения власти, собственности и суверенитета с ее полиэтнической структурой. Нельзя не учитывать и геополитические интересы соседних держав, существенно влиявших на расстановку политических сил в данном регионе, что неизбежно сказывалось и на политической и этнической карте.
Пространство земли между устьем реки Терека и Сунжей было не просто местом, где компактно проживали отдельные группы адыгов, а территорией, которая входила в состав Кабарды и в то же самое время находилась под суверенитетом могущественного княжества Идаровых (Идареевой Кабарды»)8. Это своеобразное государство в государстве в течение полувека определяло внешнеполитический курс Кабарды, стало инициатором заключения в 1557 г. военно-политического союза с Россией и тем самым вовлекло в орбиту ее влияния соседние народы. Необходимость военной защиты от Турции, Крымского ханства, Ирана, Шамхальства Тарковского и ногайцев, а также от внутренних врагов в лице князей Кайтукиных, придерживавшихся прокрымской ориентации, вынуждает пщышхуэ (великого князя) Кабарды Темрюка Идарова обратиться с просьбой к московскому царю Ивану IV о строительстве крепости в районе впадения реки Сунжи в Терек. В 1567 г. она была построена и получила название «Терского города».
В январе 1568 г. Иван IV в грамоте крымскому хану Девлет-Гирею II главным аргументом, доказывающим право основания города в данном месте, выдвигалось то обстоятельство, что он построен «по Темгрюкову - княжому челобитью ... для его береженья ... на его земле» (курсив наш. - В.к.)19. Посол В Турции И. Новосильцев в июле 1570 г., отвечая на вопросы великого визиря Мухамеда Соколли, очерчивает территорию княжества Темрюка Идарова следующим образом: «А та земля изстари была от Кабарды - от Темрюкова юрта по Терке по реке и до моря его, Темрюкова, и зверь бил и рыбу ловил ... а не владел тою землею, где город Терка стал, опричь Темрюка никто» (курсив наш. - В.К.)20.
Строительство крепости на реке Сунже значительно повышает политическую роль княжества Темрюка Идарова как внутри Кабарды, так и на всем Северном Кавказе. Через Идаровых, в «вотчине»21 которых была построена эта крепость, Россия стала контролировать «Астраханский путь», идущий из Центральной Азии на Ближний Восток и в Закавказье. Тем самым княжество Идаровых стало мощным препятствием, сдерживающим агрессию Турции и Крымского ханства на Кавказе. В 1569 г. эти государства организовали крупнейший военный поход против Астрахани, стремясь взять реванш за падение Астраханского и Казанского ханств, открыть путь в Центральную Азию и одновременно создать плацдарм для нанесения удара через Дербент по Сефевидскому Ирану. Но он не достиг своей цели. Значение княжества Идаровых было продемонстрировано при разгроме отступавших турков и крымцев. (В отместку за неудачу Астраханского похода Девлет-Гирей II в 1571 г. сжег Москву).
В марте 1571 г. Иван Грозный, продолжавший Ливонскую войну и опасавшийся набегов Крымского хана, сообщил турецком султану Селиму II о сносе Терского города22. Но причины, побудившие к его строительству, сохранялись. Для России по-прежнему была актуальной задача защиты своих южных рубежей путем расширения сфер влияния на Северном Кавказе, а для Кабарды - обороны от агрессии со стороны Крыма и Турции.
В июле 1588 г. по поручению «большого князя» Кабарды Камбулата Идарова его племянник Мамстрюк Темрюков и сын Куденек Камбулатов, уполномоченные им в качестве послов, просили Московского царя «для их обороны от Турского и от Крымского на Терке город поставити»23. В результате переговоров Камбулату Идарову и «всей кабардинской земле» была дана жалованная грамота царя Федора Иван Вича, в которой он велел «на Терке-реке, на устье Терском ... город поставити»24.
Основание «Терского города» в устье Терека по просьбе сами же кабардинцев говорит о том, что здесь проходили восточные рубежи Кабарды. В противном случае их просьба во всех отношениях выглядела бы абсурдной.
Но почему «большой князь» Кабарды не просит построить на западе страны: к примеру, на Куме, в районе Пятигорья, на Малке или Баксане? ЭТИ места располагались ближе к владениям, находившимся под протекторатом Крыма, и, на первый взгляд, могли быть успешно использованы в качестве первого и Основного эшелона обороны при его нападениях. Нужно, однако, учитывать, что
Кабарда и во второй половине XVI в. не являлась централизованным государством, в котором строительство оборонительных сооружений и их структура могли диктоваться соображениями общей и равной безопасности для всех подданных. Указанная территория принадлежала потомкам князя Кайтуки Бесланова, которые, в основном (несмотря на эпизодические и во многом формальные изъявления лояльности к Москве), придерживались прокрымской ориентации. В этих условиях
стремление Идаровых возвести город-крепость во владениях своих противников лишалось бы всякой политической логики и военно-стратегической целесообразности. Остается только одно объяснение: они,
прося московского царя от имени «всей кабардинской земли»25 построить крепость в устье Терка и как бы защищая интересы всей Кабарды, на самом же деле были обеспокоены положением своего княжества, оказавшегося одновременно под ударами: с запада - Крымского ханства и князей Кайтукиных, с севера - ногайцев, а с юга - Шамхальства Тарковского. Этот мотив главенствует во всех их челобитных по данной проблеме. И если бы место основания крепости не находилось в их владении, то, как уже отмечалось, их просьба о ее постройке теряла бы всякий смысл. Рассуждая от противного, какой был смысл им просить о ее возведении не в своем княжестве, а в Шамхальстве Тарковском, от которого они, кстати, собирались обороняться с ее помощью? Еще более абсурдной представляется просьба о ее строительстве на территории ногайцев.
Ничейной же земли в этом стратегически важном районе, где сталкивались геополитические интересы различных государств и народов, попросту и быть не могло. И то обстоятельство, что Идаровы просили построить ее именно устье реки Тюмень (протока дельты Терека) красноречиво говорит о том, кому принадлежала эта территория.
Возведение города-крепости на восточных рубежах княжества Идаровых и на максимальном удалении от Крыма делало его легко доступным для России (как с моря, так и с суши), которая этой, по существу, военной базой положила начало своему продвижению на Кавказ.
Взаимоотношения Кабарды и России прошли три этапа: 1 ) от военно-политического союза 2) через вассальную зависимость 3) к вхождению в нее в качестве завоеванной страны и превращению кабардинцев в прямых и неполноправных подданных империи. Но для восточной части Кабарды, княжества Идаровых, процесс подчинения России проходил более ускоренными темпами. Если Большая и Малая Кабарда до 1774 г. в целом сохраняли свою независимость и строили свои
взаимоотношения с Россией на основе соглашений, эпизодически сменявшихся моментами противостояния, то отношения с ней
княжества Идаровых после строительства Терского города в 1588 г. и смерти Камбулата Идаровича следует определять как вассальные с элементами прямого подданства. Последние в течение ХVII в. неуклонно возрастали, пока в первой четверти ХVIII в. окончательно не поглотили все другие виды отношений, обусловленных феодальными договорами.
Е.Н. Кушева в свое время высказала мысль, что в ХVII в. на Тереке существовало особое вассальное княжество, несколько напоминавшее владения касимовских царей. однако оно не было создано Московским государством на голом месте. Его роль свел к трансформации удельного княжества, являвшегося частью Кабарды, в вассальное политическое образование, отколовшееся от нее и вошедшее затем в состав России.
Назначением представителей рода Идаровых князьями над русским населением Терского города Россия, с одной стороны, подчеркивала, что она считается с этим своеобразным княжеством, другой - демонстрировала, что рассматривает их как своих прямых подданных.
Потомки Идара, укрепляя русское влияние в регионе, времено возвышались над своими политическими противниками, но в исторической перспективе, независимо от их субъективных установок, это обстоятельство ослабляло суверенитет их княжества. Его резкое возвышение в 50-60-х гг. XVI в., а затем трансформация сторону вассальной зависимости с тенденцией превращения обычную составную часть Московского государства нарушали установившийся баланс сил и интересов в Кабарде. Для восстановления прежнего равновесия открывались две альтернативы: реализация первой предполагала возвращение к статус-кво, сложившем до середины ХVI в. (т.е. до кабардинских посольств, направленных в Москву Темрюком Идаровым), а осуществление второй - исключение его из числа удельных княжеств, определявших стратегию внутренней и внешней политики Кабарды. Первый путь был практически недостижим, учитывая историческую ситуацию того времени и необратимость процессов, связанных с расширением южных пределов России. Реальной оставалась только вторая альтернатива.
Отторжение Идаровых всей остальной Кабардой объективно явилось своеобразной формой защиты ее политического суверенитета специфической реакцией на усиление позиции Москвы в данном субрегионе.
После смерти Куденека Камбулатовича в 1624 г. «большое княжение» в Кабарде навсегда уходит из рода Идаровых. Назначение московским царем их представителей князьями над нерусским населением Терского города лишь в незначительной степени могло компенсировать утрату ими влияния в Кабарде, связанную, прежде всего, с исключением их из круга потенциальных субъектов верховной власти в стране. Положение даже самых влиятельных из них (например, Каспулата Муцаловича Черкасского) не равнялось статусу кабардинских удельных князей, стремившихся проводить самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику. Участие первых в политической жизни Кабарды оборачивалось вмешательством России в ее внутренние дела. Имевшиеся в их распоряжении военные силы не укрепляли, а ослабляли суверенитет Кабарды, поскольку они в качестве подданных России использовали их в ее интересах.
В итоге княжество Идаровых, ориентированное только на Москву, начинает выступать как инородное политическое образование, обнаруживая несовместимость с остальной Кабардой, которая, прибегая одновременно к покровительству нескольких государств и лавируя между ними, тем не менее придерживалась одной линии, направленной на сохранение своей независимости. В этом главном вопросе пути их политического развития разошлись кардинальным образом.
Но исторический парадокс состоял в том, что в первой половине ХVII в. княжество Идаровых оставалось, хотя и во многом формально, частью Кабарды. Во всяком случае, в качестве таковой оно по инерции рассматривалось самими кабардинцами. И эти представления не были лишены оснований. Более того, они отражали ряд совершенно объективных обстоятельств, продолжавших связывать политически разобщенные уделы. Прежде всего это относится к особенностям структуры землевладения в Кабарде. Так, Идаровы сохраняли некоторые владения и на западе страны.
Если рассматривать расположение кабардинских княжеств в середине ХVII в. с запада на восток, то территория, которая впоследствии стала называться Большой Кабардой, принадлежала потомкам Кайтуки Бесланова (Алегуке Шогенукину и сыновьям Казыя Пшиапшокова); пространство между правым берегом Терека и Сунжей Таусултановым и Гиляхстановым (Мударовым и Ахловым), а земли от правого берега Сунжи до устья Терека - Идаровым. При продвижении последних на восток в начале ХVI в. часть их деревень по невыясненным сейчас причинам оставалась в историческом центре Кабарды. В первой половине ХVII в. они располагались чересполосно с «кабаками» их политических противников.
В начале апреля 1638 г. Келемет и Ильдар Куденековичи Черкасские, опасаясь того, что в результате княжеских междоусобиц и очередного передела владений они могут лишиться своих подвластных, обратились к царю с челобитной, в которой просили его дать «государевых людей», «чтоб перевесть нам свои кабачишки ближе к Терскому городу». Не получив помощи, они оказались не в состоянии противостоять агрессии со стороны объединенной коалиции князей Казыевой и Шолоховой Кабарды, а также м Малого Ногая весной 1639 г. Примечательно, что их призвали Будачей и Муцал Сунчалеевичи Черкасские, принадлежавшие к роду Идаровых. Конфликт же внутри одного княжеского рода разгорелся из-за того, что Келемет и Ильдар Куденековичи Черкасские незаконно взяли под свой сюзеренитет вассалов Сунчалеевичей. Далее события развивались по стандартной схеме. Призванные ими князья и мурзы «приходили ратью на Кельмамета да Ильдара мурз Черкасских», основательно разорили их владения, а
деревни вассалов Сунчалеевичей в качестве дополнительной меры наказания вместе с деревнями Куденековичей перевели в Казыеву и Алегукину Кабарду. Причем при переводе на новое место их «посадили порознь»28. Положение Куденековичей, едва спасшихся бегством, еще больше осложнилось. Этим объясняются их повторные просьбы к царю о военной помощи для возвращения захваченных у них кабаков. Наконец, она была оказана. Но
«ратные люди», посланные из Терского города, вместе с войсками Куденековичей и Шолоховой Кабарды были разбиты в сражении на реке Малке в июле 1641 г.29. Это поражение окончательно подорвало позиции Идаровых внутри Кабарды.
В 1642 г. Муцал Сунчалеевич Черкасский, получив прощение от русского правительства, вернулся из ссылки в свои наследственные владения на Сунже и сразу же стал хлопотать о возвращении сюда кабаков, переведенных в Казыеву и Алегукину Кабарду время нападения на Келемета и Ильдара КуденековичейЗО. В его челобитной, поданной 25 июня 1643 г., указывалось, что «на Куран шерть учинили Алегуко-мурза за себя и за брата своего Хотоджуку мурзу и за мурз Малого Ногаю», обязавшись «кабаки их (Сунчалеевичей. - В.К) от себя отпустить на старые места»31, т.е. за Сунжу (курсив наш. - В.К). Но поскольку этому возвращению препятствовали владельцы Малой Кабарды и «Кумыцкой Ондреевской Солтан Магмут-мурза и сын ево Казаналп-мурза з братом», князь Муцал Сунчалеевич просил выделить русских служилых людей «с вогненным боем тысячи человек или больши». Да еще просил «устроить острожек с государевыми ратными людьми» в своих владеняхЗ2.
Исследователи, игнорируя или попросту не зная предшествующие этой челобитной события, рассматривают просьбу о переводе кабаков на реку Сунжу как свидетельство того, что здесь первые кабардинские поселения возникли только в середине ХVII в. Другими словами, сам факт переселения некоторого количества сел, вырванный из сложного контекста социально-экономических и политических отношении того времени, используется как доказательство освоения кабардинцами новой этнической территории. (Тот же самый метод исследования применяется ими при рассмотрении процессов передвижения кабардинских поселений с Кумы и Пятигорья на реку Баксан, а также случаев миграции населенных пунктов в Малой Кабарде). Однако, как явствует из приведенных выше материалов, челобитная князя Муцала Сунчалеевича Черкасского ни в коей мере не говорит о том, что территория, примыкавшая к реке Сунже, не была заселена кабардинцами до середины ХVII в. и не принадлежала их князьям на правах верховной земельной собственности. Напротив, ее текст следует однозначно интерпретировать только в том плане, что он содержал просьбу о возвращении и переводе принадлежавших ему и его брату кабаков из Алегукиной и Казыевой Кабарды обратно «на старые места», т.е. в родовую вотчину Сунчалеевичей, находившуюся к востоку от места слияния Сунжи с Тереком. Таков совершенно очевидный и ясный смысл данного документа.
Несмотря на ослабление княжества Идаровых к середине ХVII в., устье Терека и в это время было довольно плотно заселено кабардинцами. Земельная теснота в этом месте носила столь острый характер, что здесь из-за земли между ними часто происходили споры и конфликты. Архивные документы свидетельствуют, что они стали обыденным явлением в их жизни. Это обстоятельство, в частности, подтверждается и челобитной князя Камбулата Пшимаховича Черкасского, поданной в марте 1645 г. В ней оспаривались сведения Будачей-мурзы, писавшего в 1644 г. царю Михаилу Федоровичу, что «вверх по Быстрой-реке по Кучюковке те сенные покосы истари отца ево, а после де отца ево теми покосами завладел Каншов-мурза насильством, а как де не стало Каншов-мурзы, а после де, государь, теми же сенными покосы завладел будто сильно сын ево». Отрицая эти утверждения, Камбулат Пшимахович заверял царя в следующем: «Будачей-мурза бил челом тебе, государь, ложно. И теми сенными покосы владел Канчов-мурза (троюродный брат Камбулата. -- в.к.), а после его смерти владел брат мой Келемет-мурза Черкасской, а после брата моего и по се время владела невестка моя Келмаметевская жена Кандыда»33.
Сейчас вряд ли имеет смысл выяснять степень обоснованности прав того или иного представителя четвертого поколения Идаровых. Очевидно, что в данном случае произошло столкновение двух принципов землевладения: частного права, которое выражал Будачей Сунчалеевич, и фамильного, которое фактически отстаивал Камбулат Пшимахович. Но как бы то ни было, приведенный документ свидетельствует о том, что устье реки Терека было давно о жито кабардинцами и что здесь сложились характерные для Кабарды формы земельной собственности.
В устье Терека существовали все отрасли традиционной экономики кабардинцев. Но здесь они занимались и другими видам хозяйственной деятельности в соответствии с природными географическими условиями этой местности, в частности, рыболовством, причем в таких объемах, что для обеспечения его нормального функционирования иногда требовалось обращение к самом царю. В мае 1645 г. князь Камбулат Пшимахович обратился к царю Михаилу Федоровичу с челобитной, в которой указывал: «Да я холоп твой, для ради своей нужи посылаю людишек своих для рыбной ловли на море и в Быструю-реку. И как, государь, людишка мои привезут рыбенки, и с той рыбы с людишак моих емлют твою государеву таможенную рыбную пошлину»34. Камбулата Пшимахович особенно оскорбляло то обстоятельство, что с его «братьев», проживающих в Терском городе, эту пошлину не брали.
Поскольку город Терки стал крупным центром транзитной торговли в регионе, кабардинские князья, забыв свои сословные предрассудки, стали торговать перекупными товарами, в том числе и персидским шелком35.
Передав Московскому государству значительную часть военнo-оборонительных функций, князья Идаровы уже не могли своими силами столь же успешно, как и в прошлые времена, обеспечивать защиту своих подвластных от агрессивных соседей. Поэтому тот же Камбулат Пшимахович в мае 1645 г. просил царя «в пахатную и жнитвеную пору для обереганья от недрузей наших давать своих государевых служилых людей ... так же, как давал и братье моей Келмаметь и Илдар Мурзам Черкасским»36.
Если в отношениях с Московским государством князья Идаровы вели себя как его подданные, то во взаимоотношениях друг с другом - как суверенные феодальные властители. Участие в междоусобицах является, пожалуй, единственной формой проявления ими самостоятельности в политической сфере. Тем разрушительнее были спровоцированные ими военные конфликты. Все они, несмотря на разнообразие вызвавших их причин и быструю смену декораций и действующих лиц, проходили по одному сценарию, когда враждующие стороны вовлекали в них другие кабардинские княжества, не гнушаясь вмешательством в их внутренние дела иноземных владельцев. В результате создавался огромный, практически неиссякаемый потенциал насилия, постоянно возобновляющийся источник антагонизмов и войн. Цепная реакция разрушительных столкновений, вызванных амбициями одного князя, могла продолжаться десятилетиями, ослабляя и непосредственных участников междоусобиц, и страну в целом.
В 1643 г. Камбулат-мурза Черкасский (правнук Идара) призывает Кельмамета Ибакова из «Шолоховой Кабарды» и эндерейского мурзу Казаналпа идти войной на Нарчова Елбуздукова, тоже правнука Идара37• Естественно, что э
ти действия приводили к разорению и упадку княжества Идаровых, ослабляя позиции Кабарды в при каспийских районах.
Выясняя причины упадка княжества Идаровых, необходимо заметить, что на предгорной равнине от Сунжи до устья Терека, кроме кабардинцев, проживали и представители вайнахских и дагестанских народов. В 50-70-х гг. ХVI в., в период возвышения Идаровых, полиэтническая структура княжества служила дополнительным фактором укрепления его могущества. С ослаблением же его цементирующего этнополитического ядра она способствовала его распаду и в конечном счете - утрате Кабардой своего восточного удела между рекой Сунжей и Каспийским морем. При этом не следует забывать, что для этого княжества крайне неблагоприятно сложились этнодемографические процессы. Помимо прямых людских потерь, связанных с войнами и эпидемиями, они характеризовались: 1) Оттоком значительной части населения на запад, к историческому центру Кабарды; 2)препятствиями, создаваемыми другими Княжествами для переселения своих подвластных на восток; 3) Отъездом в Москву Идаровых со своими дворянами и крепостными и последующим растворением в русской этнической среде; 4) ассимиляцией остатков кабардинцев соседними кавказскими народами 5)ростом численности русского населения.
Заселение русскими территории Кабарды началось задолго до прямой агрессии против нее. Это прежде всего казаки, ставшие селиться в ее восточных районах начиная с 70-х гг. XVI в. Сперва это происходило по инициативе и под покровительством самих Идаровых. Затем рост их численности стал происходить по мере упадка их княжества и деэтнизации его структурообразующей основы.
Военно-политический союз Кабарды с Россией привел к временному усилению в стране прорусски ориентированных Идаровых. Затем оно сменилось длительной полосой господства других княжеских родов. В свою очередь падение роли Идаровых в масштабах всей Кабарды привело к ослаблению их власти и авторитет также и внутри своего княжества. Некоторое подобие прежнего статуса обеспечивалось благодаря только поддержке России. Но дальнейшее усиление ее позиций в конечном счете предопределило гибель «Идареевой Кабарды». Стиснутое со всех сторон враждебны окружением, разоряемое внутренними и внешними войнами, невосполнимо теряя людские и материальные ресурсы, лишенное помощи со стороны остальной Кабарды, это княжество в течение всего ХVII в. постепенно приходит в упадок. А в начале XVIII в., когда род Сунчалеевичей пресекся, среди Идаровых не оставалось никого, кто мог бы управлять княжеством, сочетая эти функции с княжением над нерусским населением Терского города.
Несмотря на это, территория бывшего княжества рассматривалась другими кабардинскими князьями как часть Кабарды и, соответственно, - как их общее достояние. Вот почему Асланбек Кайтукин в сентябре 1722 г. в заявлениях на имя Петра I ставит вопрос о наследственном праве кабардинских князей на княжение в Терском городе и необходимости переселения части подвластных им деревень в низовья Терека38. По их представлениям, выморочное княжество должно было остаться в их распоряжении, поскольку они, как и линия Идаровых, входили в более широкую родственную общность, ведущую свое происхождение от общего родоначальника Инала. (С этой точки зрения, Кабарда являлась патримониальным государством Иналовичей). Но угасание княжества приняло необратимый характер. К концу царствования Петра I оно исчезло бесследно для современников. Не понадобилось даже формального акта о его упразднении. В силу этого теряли смысл и права, связанные с княжением в Терском городе. Его снос по указу Петра I был простым следствием сложных и во многом драматичных процессов упадка княжества Идаровых.
Итак, судьба некогда могущественного кабардинского княжества закончилась весьма показательно. Став проводником влияния России в Кабарде и на всем Северном Кавказе, оно по сути дела стало ее первой жертвой, хотя и сравнительно бескровной. Но цена за временное возвышение оказалась слишком дорогой не только для того княжества. Она была сполна оплачена всей Кабардой, а затем всеми Адыгами за счет утраты независимости и разрушения адыгской цивилизации.
Суммируя вышесказанное, с полным основанием можно утверждать, что наступление России на Кабарду и, соответственно, а Северный Кавказ началось с той стороны, куда ее пригласили сами кабардинцы: с востока. Иными словами, сокращение территории Кабарды началось не с севера, а с востока. В итоге
до конца первой четверти ХVIII в. значительная часть Восточной Кабарды от Каспийского моря до слияния Сунжи с Тереком отошла к России.
Если в XVI-XVII вв. Россия строила крепости на территории Кабарды по просьбе или с согласия кабардинских князей, то после она перестала считаться с их мнением. Но до основания крепости Мозок в 1763 г. ее наступление не сопровождалось открытой войной, хотя оно и подкреплялось в случае необходимости внушительной военной силой. Присоединение к ней княжества Идаровых облегчалось феодальной раздробленностью Кабарды и застарелой к ним враждой большинства кабардинских князей. Несмотря на это, колонизация его территории растянулась на два века, усиливаясь по мере его упадка. Фактически оно добровольно растворилось в составе России. Поэтому только к нему и относятся те восторженные оценки, которые советские историки давали политике Темрюка Идарова и ее «прогрессивным» последствиям.
Совершенно иной характер носила экспансия России с севера. В отличие от восточных земель, северные территории Кабарды были аннексированы ею в ходе и результате крупномасштабных и кровопролитных сражений в первый период Кавказской войны (1763-1822).
3. Проблемы северных территорий
Впервые эта проблема весьма остро была поставлена владельцами Большой Кабарды в 1765 г., когда они лишились значительно части своих земель в результате строительства крепости Моздок в 1763 г.: «Кабардинские земли (т.е. земли Большой Кабарды. - В.К) - писали они, - простираются, с одной стороны, до реки Кумы и развалин старинного города Маджар, на оной реке находящегося другой - вниз по течению реки Терека до урочища Мекеня, лежащего на оной реке Терку ниже урочища Моздока по крайней мере верст шестьдесят»39.
В первой половине ХVII в. за урочищем Мекень находились владения Идаровых. Далеко не случайно, что и Россия рассматривала это место как пограничный рубеж между «Казыевой и Алегукиной Кабардой» (будущей Большой Кабардой) и княжеством Идаровых. Исходя из этого, 28 августа 1642 г. царь Михаил Федоров определил «урочное место» для переговоров Муцала Сунчалееви с Алегукой Шеганукиным «на Мекене или на Haype»40, чтобы последний и его «братья» не опасались своих противников из княжества Идаровых.
Княжества Таусултановых, Мударовых и Ахловых (ставших впоследствии называться Малой Кабардой) располагались южнее, по правому берегу Терека до впадения в нее Сунжи. Дальше опять начинались владения Идаровых, простиравшиеся на восток до устья Терека, а на севере - до Ногайских степей.
Что же касается информации кабардинских князей о северных границах Большой Кабарды, то ее дополняют сведения моздокского ротмистра Александра Шелкова, переданные в Коллегию иностранных дел в октябре 1768 г. В них отмечалось, что
владения Большой Кабарды располагались по обеим сторонам реки Кумы 4l. Географические карты того времени подтверждают эти данные. Согласуют они и с сообщениями европейских авторов. В частности, Г.Клапрот, побывавший на Северном Кавказе в 1807-м и 1808 г.г., писал: «Черкесы были распространены раньше больше на север, а пастбища простирались до Кумы, на их языке Гумши, т.е. старая Кума» 42. Согласно его данным,
их территория доходила до соляных озер, которые они использовали совместно с ногайцами и кумыками. В этом районе этнополитические границы были размыты и значительной мере носили условный характер.
В ХVI в. территория Кабарды простиралась значительно севернее Кумы. В 1569 г. крымско-турецкие войска, не добившись своей цели, отступали от Астрахани на запад, к Азову «Кабардынскою дорогою по безводным местам.. И многие ... турки з голоду
Померли, и лошади померли, и черкасы у них людей покрали и лошадей много ... » (курсив наш. - В.К).
По всей видимости,
«кабардинская дорога» находилась к северу от Кума-Манычской впадины, в районе засушливых степей, переходящих на северо-востоке в полупустыни. Южнее же Кумы, ближе к бассейну реки Терека, не могло быть «безводных мест». Напротив, эта территория всегда была богата водными ресурсами, и проживавшее здесь население могло при желании обеспечить крымцев и турков фуражом и съестными припасами. Но тогда почему отступавшие войска не направились на благодатный юг? Объясняется это прорусской ориентацией великого князя (пщышхуэ) Кабарды Темрюка Идарова, по просьбе которого Московское государство построило на реке Сунже мощную крепость. Ее главная функция заключалась в противодействии крымско-турецкой агрессии. Потерпев неудачу при Астрахани, крымцы и турки не хотели искушать судьбу осадой второй крепости. Несмотря, однако, на принятые меры предосторожности, они подвергались нападению войск Темрюка Идарова и понесли при этом значительный урон. В свою очередь, это обстоятельство косвенно свидетельствует о том, что «кабардинская дорога», о которой повествует приведенный источник, проходила вблизи северных границ Кабарды.
После основания Моздока в 1763 г. Большая Кабарда лишилась земель на левом берегу Терека между этой крепостью и Мекенем. А строительство в 1777-1778 гг. Азово-Моздокской, или Кавказкой линии, состоящей из цепи крепостей, отодвинуло ее северные границы до реки Малки. За весьма короткий срок Россия захватила у кабардинцев огромную территорию, где находились их лучшие пахотные и пастбищные земли. Коллегия иностранных дел вынуждена была признать, что с постройкой крепостей «лишились они всего того изобилия и богатства, особливо, когда открылась линия Кавказская и все прежние места их отошли под слободы и селения россиян) 44.
Кабардинцы оказались в пределах крайне ограниченного жизненного пространства.
Приходят в упадок все отрасли хозяйства: разрушается земледелие, происходит массовый падеж скота, лишенного доступа к пастбищам и соляным озерам. Но главная беда ждала их впереди. Чрезвычайно высокая плотность населения, искусственно созданная Россией, в свою очередь, создает благоприятные условия для распространения эпидемий. Этим во многом объясняются катастрофические последствия чумы, начавшейся в 1804 г. и продолжавшейся с небольшими перерывами до 1825 г. Она вместе с войной почти в 10 раз сократила численность кабардинцев.
Советская историография полностью игнорировала факты значительного сокращения территории Кабарды, а тем более их связь ее антиколониальной борьбой, войной и чумой. Признание аннексии северной части Кабарды в столь значительных размерах слишком противоречило бы идеологии о прогрессивных последствиях
присоединения к России.
4. Дальнейшее сокращение территории Кабарды.
Проведением Кавказской линии не закончилось сокращение кабардинской территории. Оно лишь положило начало широкомасштабному процессу ее колонизации. В конце ХVIII и на протяжении всего XIX в. происходило ее заселение, с одной стороны, русскими, с другой - горскими народами, находившимися в прошлом в зависимости от кабардинских князей.
После окончательной утраты Кабардой своей политической независимости в 1822 г. уже не могло быть речи о ее территориальном суверенитете и, соответственно, политических границах. Под термином «Кабарда» все в большей степени стали понимать этническую территорию кабардинцев. Но и она предельно сужается, ограничиваясь узким и легко разрываемым пространством, на котором располагались их села. Теперь ее размеры конфигурация произвольно определялись царскими властями. В частности, генерал Ермолов для осуществления постоянного и жесткого контроля над кабардинцами расположил их населенные пункты вблизи цепи крепостей, построенных им внутри Кабарды в 1822 г.
Но и в таком сильно урезанном виде этническая территория кабардинцев продолжала сокращаться. Вкратце отметим наиболее существенные моменты этого процесса:
1. Переселение значительной части субэтноса, не смирившейся с оккупацией Кабарды, за Кубань, к западным адыгам (1822).
2. Выселение кабардинцев из района Пятигорья за реку Малку в 20-х гг. XIX в.
3. Основание в центре Кабарды новых русских поселений дл охраны Военно-Грузинской дороги в конце 30-х - начале 40-х г XIX В. (Пришибской, Александровской, Котляревской, Змейской и др.).
4. Укрупнение кабардинских сел в 1865 г. и создание благоприятных условий для дальнейшей колонизации освободившихся земель.
5. Образование балкарских сел на этнической территории кабардинцев в пореформенный период.
6. Появление множества русских и украинских поселений на кабардинской территории в конце XIX - начале ХХ в.
Казалось бы, на этом должно было завершиться сокращение кабардинских земель. Но
октябрьский переворот открыл новые возможности их отчуждения. В 1918-1921 гг. под предлогом «социализации» более трети земельного фонда Кабарды было отмежевано в пользу соседних горских народов. А в 1944 г. она лишилась и Курпского района.
***
Опубликовано в 2004 г. в Нальчике в № 11 Вестника института гуманитарных исследовний Правительства КБР и КБНЦ РАН. Там же опубликована статья Б. Бгажнокова "Воинский класс и демографическое пространство Черкесии в XVII -середине XIX в.в."
Сообщение отредактировал Золд Горыныч: 02 апреля 2007 - 10:19
'Click here to open new window';}" onmouseover="if(this.resized) this.style.cursor='hand';" onclick="if(this.resized) {window.open('http://totalwar.fun/board/style_images/to_u.gif');}" /> Золд Горыныч 
139829.jpg 73,46К
40 Количество загрузок:
'Click here to open new window';}" onmouseover="if(this.resized) this.style.cursor='hand';" onclick="if(this.resized) {window.open('http://img63.imageshack.us/img63/3894/armiesoftheottomanempirdo1.th.jpg');}" />]]>
'Click here to open new window';}" onmouseover="if(this.resized) this.style.cursor='hand';" onclick="if(this.resized) {window.open('http://img217.imageshack.us/img217/862/themamluks1250151707rm8.th.jpg');}" />]]>
'Click here to open new window';}" onmouseover="if(this.resized) this.style.cursor='hand';" onclick="if(this.resized) {window.open('http://img85.imageshack.us/img85/6522/themamluks1250151708mx7.th.jpg');}" />]]>
