Нажмите, чтобы прочитать Даже и теперь ещё заинтересованный исследователь может отыскать в архивах общества «Фортуна», что покоятся в некоторых помещениях бывшей Государственной Публичной Исторической Библиотеки, старый, но хорошо сохранившийся вследствие равнодушия читателей и радушия архивариусов экземпляр литературного альманаха одного из Университетов. Этот выпуск увидел свет в 2011 году, в мифические с сегодняшней точки зрения довоенные времена, когда всего было навалом, да мимо. В скрупулёзно оформленном издании среди прочих студенческих опусов был помещён рассказ одного автора, который в недавнем эпохальном кризисе сыг-рал славную роль deux et machina, переломив ход истории к лучшему. Впрочем, безразличны ныне этому человеку дела рук его, так как почил он сразу по выполнении своей миссии, что, кстати, даёт нам право свободно публиковать все созданные им произведения в виду отсутствия наследников.
Итак, рассказ «Земляной вал» был обнаружен доблестными библио-графами общества «Фортуна» 6 ноября 2045 года в ходе инвентаризации книжных, журнальных, газетных и прочих документальных богатств, накопленных за годы Смуты в дополнение к уже имевшимся фондам ГПИБ. Так распорядилась наша покровительница Фортуна, что взгляд одного из сотрудников зацепился за Братство Мастеров, упомянутое на случайно открытой странице.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что рассказ представляет собой целое откровение, объясняющее многие события, произошедшие в мире после Рокового года, данное непосредственно накануне начала этих событий. Сейчас-то это откровение откровенно устарело, оттого и ценность имеет сугубо литературную да разве ещё историческую, как и в своём 2011 (тогда, правда, потому, что все сочли его сугубой фантастикой). По форме, в самом деле, текст выдержан в духе «тёмной школы» Лавкрафта, причём автор пишет в изобретённой им манере критического сюрреализма, мани-фест коего приводится в предисловии к альманаху. Общая фактура рассказа производит тягучее, землистое впечатление за счёт громоздкого синтаксиса, впрочем, очевидно, это тонкий стилистический ход автора. Итак, вот текст «Земляного вала», подготовленный нами к публикации в «Вестнике Фортуны».
***
Из мутного, тёмного, каменистого варева земли вырастают и тянутся к не-бу, пропитываясь им, бесчисленные человеческие города. С начала времён чело-век стремился выбраться из липких объятий хтонической своей природы на сол-нечный, прозрачный простор, создавая жилища и группируя их в поселения. Потому кроме стремления к комфорту градостроители должны иметь в виду, что сам человек должен выйти из-под власти слепой землистой утробы инстинктив-ности, обретя свободу духа. Это ключевая идея Города, всё остальное – лишь производное от неё.
Веками трансформировалось общественное сознание, веками проецирова-лось оно на механизмы воспроизводства культурного пространства, определяю-щие архитектурный облик Города. Процесс этот ведёт к росту Городов, но проте-кает он, как известно, со скоростью весьма различной, смотря по тому, стоит ли Город на средоточии теллурических токов или в нейтральной точке. Ошибочно, кстати, думать, что метрополитены и прочие серьёзные подземные коммуника-ции были прокопаны под мегаполисами только лишь для решения транспортных и коммунальных проблем или в качестве убежищ. Смелые умы полагают, что пе-ремещения земной мантии мало того, что влияют на геомагнитный фон, но ещё и определённым образом искажают пространство, так как масса и пространствен-ная геометрия взаимосвязаны. Соответственно, если в глубоком подземелье уста-новить какую-нибудь Установку…
Впрочем, это всё тайны, покрытые сырым подземельным мраком, поэтому оставим своё любопытство до той поры и того времени, когда все они вынырнут на поверхность. Загадок у нашего Города, первопрестольной Москвы, хватает и без секретных подземелий, причём некоторые загадки из области метафизиче-ских умствований перекочевали в повестку дня, так как человек в своём безрас-судстве копнул слишком глубоко.
Я уже упоминал о воспроизводстве культурной среды Города. Этот процесс поддерживает связь времён, именно благодаря ему каждый житель Города может воспринять мудрость, накопленную его предками, как свою. То, во что поколения наших предшественников вкладывали труд и душу, время и силы, то, что они одухотворяли, перенося на него свои представления о разумном и прекрасном – архитектурный комплекс Старой Москвы – разрушается ныне бездумно и безот-ветственно поколением манкуртов. Памятник важен не потому, что хранит па-мять о чём-то, будь то величие прошлого или его эстетическая прелесть, вовсе нет. Памятник – это и есть сама память народа, которую не запихнёшь в книжки по истории или в семейные мемуары. То, что для предков было единственной реаль-ностью, дорогим их бытием, кроме которого ничего и не может быть у человека, взирает на нас, прошедшее сквозь века и бури истории.
Старые вещи, особенно такие крупные, как памятники архитектуры, акку-мулируют реальность бытия, его существенность и ощутимость. Каждый новодел со временем становится памятником, но смена архитектурного покрова должна быть очень медленным процессом, так как уничтожение огромных кусков реаль-ности в краткий срок и подмена их пустотелыми призраками приводит к сомнам-булизму народа. Это явление подобно так называемому синдрому недосмотрен-ных снов, когда человек, окружённый призрачными порождениями своего истер-занного ума, теряет ощущение реальности и приближается из-за этого к сумасшествию.
На наш день ситуация в сфере охраны памятников такова: под давлением общественности капиталисты-застройщики иногда соглашаются не трогать па-мятники, обладающие особой эстетической, исторической и культурной ценно-стью, но убедить их в нужности вообще всех памятников невозможно. Очень труд-но доказать, что памятники ценны как комплекс, который в определённом смысле является текстом, содержащим культурную и историческую память народа и обеспечивающий само существование этой памяти. Доблестные рыцари Архнад-зора сражаются как могут за сохранение Старой Москвы, интуитивно ощущая ис-ключительную важность своей миссии, но не будучи в силах подобрать достаточ-но веские аргументы против своих врагов. В самом деле, скажет застройщик, ну вот этот древний храм мы трогать не будем, он красивый и вообще, но вот эти-то доходные дома… Ничего ведь особенного, почему бы на их месте не построить такой элегантный и удобный бизнес-центр?
Но бесполезно увещевать тех, кто груб и глух к тихим напевам мироздания. Они уже первые вступили на путь сомнамбулического саморазрушения, увлекая по этому пагубному пути всё новых и новых людей. Народ уже порезал себе вены и теперь зачарованно наблюдает, как что-то чёрное сочится из них… Впрочем, гибель одного народа не ведёт к гибели человечества, у него есть несокрушимые защитные механизмы, и уже ложатся на наши лица багряные отсветы ответной реакции мирового организма на проказу, поразившую русских…
Как бы то ни было, время городских легенд уходит под натиском прагма-тического гуманизма и рационализма, но уходит оно по-английски, не прощаясь и громко хлопнув дверью. Например, одна из легенд гласит, что за каждой наглу-хо запечатанной, забитой, заваленной дверью таится Нечто, в каждом законопа-ченном со всех сторон строении, за каждым потайным лазом скрывается Тайна. Слухи эти разжигаются, с одной стороны, коренными жителями центра, а с дру-гой – диггерами и прочими сталкерами. Многие шёпотом сообщают, что попада-ли в аномалии и порталы, когда из одной точки города через не виденные до того ни разу дворы, подворотни и пустые переулки попадали совсем в другую его часть, при попытке же пройти обратно обнаруживалось, что переулок ведёт туда, куда ему и положено по карте. Эти аномалии легли в основу идиомы: «Москва перестраивается, причём сама по себе».
Все эти вещи заинтересовали меня во время столь любимых мною прогулок по Москве, но сам я в аномалии не попадал и томился этим начиная с некоторого времени. Лишь изредка мне случалось открывать совершенно неожиданные ло-кации, проходя по стократно изученным маршрутам, и эти редкие открытия лишь разжигали мою жажду Чуда. И вот недавно мне выпала возможность не увидеть, но, во всяком случае, услышать одну захватывающую историю, досто-верность которой подкреплялась обильной документацией и фотографиями.
Это произошло в один из жарких майских деньков сего года, в подвале До-ма-Утюга, недавно переоборудованного энтузиастами под культурно-выставочное место по типу Винзавода. Я к тому времени уже был завсегдатаем клуба «Мастерская», где скапливались в основном люди из Архнадзора, среди ко-торых в последние годы стали затёсываться довольно загадочные личности. Одна из таких личностей в тот достопамятный день проводила в клубе выставку под названием «Тайна Земляного вала». Личность была мужчиной лет сорока с обли-ком сумасшедшего профессора, что полностью соответствовало тому, что он рас-сказывал и показывал недоверчивой публике. Как я знал, этот смутный тип всту-пил в Архнадзор всего несколько месяцев назад и тут же начал подводить подо всё какую-то мистическую подоплёку. Имени я его не помню, его все называли Доком. Кажется, это связано с тем, что фамилия его была Докучаев, а может, и нет.
Как бы то ни было, но выставку он организовал умело и увлекательно, если не сказать: шокирующе… Сначала в тёмном зале, уставленном стульями, было создано такое освещение, что кроме сцены и самих стульев не было видно ничего из того, что было развешано по стенам. Приглушённого света хватало лишь на то, чтобы занять места и различать фигуру выступающего.
- Товарищи по Архнадзору, паладины Старой Москвы, я рад приветство-вать вас в этом зале! – начал Док. – Сегодня я поведаю вам легенду из трёх частей и продемонстрирую документы и материалы, подтверждающие её истинность…
Мистический полумрак и атмосфера клуба, расположенного в самом серд-це сердца города, действовали на нас гипнотически, и мы проваливались в ту причудливую реальность, которую создавал для нас рассказчик…
Известно, вещал он, что Москва буквально нафарширована аномалиями. Их можно встретить снежной зимой, когда сугробы тяжёлой периной укутывают старые стены и хороводы снежинок кружат таинственный танец в источающем тишину свете фонарей, окон и фар; в непонятное можно угодить промозглой осенью, когда набрякшие влагой фасады нависают гулкой громадой и чёрные де-ревья наводят тоскливые мысли о смерти и бренности; чудеса можно заприметить стремительной московской весною, когда город маскируется торопливой зеленью и всё быстрей циркулируем по нему мы, влекомые солнечным ветром. Но, разу-меется, подлинный сезон для охоты за аномалиями – знойное белокаменное лето, когда каждое окно, каждый подъезд, каждая водосточная труба хитро щурятся на солнце, а ночами потусторонним порождением Тартара – тысячеглазым Аргу-сом – таращатся тёмные окна оставленных на ночь зданий. И кто знает, что скры-вают за собой эти окна в ночной час – окна строений, заколоченных, запертых, за-печатанных со всех концов… Далеко не так велика вероятность увидеть там запо-рошенные строительным мусором комнаты с драными обоями, уж поверьте…
Тайна же, по поводу которой была организована выставка, берёт своё нача-ло в двадцатых годах двадцатого же века. 16 сентября 1926 года в Кащенко прями-ком из подвалов известного здания на Лубянской площади был доставлен седой и дёрганый человек. Его фамилия была Костюченко, и был он представителем коммунальных служб Центрального округа города Москвы. Согласно попавшим в распоряжение рассказчика документам (копиям), обстоятельства помешательства Костюченко позволяют говорить о серьёзной городской аномалии, которую с тех пор посвящённые называют тайной Земляного вала…
Итак, 1 сентября 1926 года Костюченко, поддавшись на уговоры своего экс-центричного коллеги, кормившего сослуживцев московскими легендами, взял с собой двух матёрых, бородатых, истинно московских дворников и отправился с ключами к небольшому строению, которое ныне, к счастью, уже не стоит на сво-ём месте. А тогда оно располагалось в недрах пространства, очерченного улицами Воронцово Поле, Земляной вал, Обуха, а также рекой Яузой. Дом представлял со-бой небольшую хозяйственную постройку, одиноко стоящую на пустыре. Окна, разумеется, были замазаны грязно-белой шпаклёвкой изнутри, на двери без ручек висели амбарные замки, подвальные окошки были вовсе забиты досками. Неуго-монная компания искателей приключений на свою пятую точку воспользовалась ключами, принесёнными дворниками, дверь отворилась, и четверо храбрых всту-пили во тьму, дабы развеять скуку, в коей прозябали годами.
Описание дальнейших событий, очевидно, и навело сотрудников ГПУ на мысль препоручить Костюченко в руки богоугодного заведения, потому что слишком уж противоречило оно научному материализму и при этом слишком уж буянил рассказчик, вспоминая о том дне. Как бы то ни было, в протоколе приво-дится текст примерно следующего содержания.
Как только Костюченко сотоварищи оказались внутри, дверь за их спинами со скрипом захлопнулась, и каков же был их ужас, когда, обернувшись, они ника-кой двери не обнаружили! Рассказчик отверг предположение следователя, что во всём виновата темнота, так как, по его словам, помещение было освещено невер-ным светом фосфоресцирующих грибов и плесени на стенах. Сами стены и во-обще вся внутренность помещения повергли сталкеров в ужас: изнутри неболь-шой прямоугольный домик оказался сырой пещерой далеко не прямоугольной формы, а на месте двери у стены высился каменный цилиндр, сверху увенчанный чем-то типа чаши, из центра которой торчал каменный же шип длиной порядка тридцати сантиметров. Под воздействием дурманящих испарений Костюченко сообщил товарищам, что это портал обратно, что в этом измерении все двери вы-глядят подобным образом и то что мы видим – не более чем отображение при-вычной внутренности человеческого дома в данном наборе измерений. Причём чтобы пройти через это устройство, надо взять в щепоть острие шипа и произне-сти мысленно следующую формулу: «Ыврзёкию шкэзь к Маштизш». Тогда тебя затянет в некий круговорот и ты вновь окажешься в Москве, перед заброшенной хозяйственной пристройкой.
Тут бы исследователям и попробовать на деле обретённый ключ к спасе-нию, но обладание ключом этим, напротив, погасило в их сердцах страх, и они стали оглядывать потустороннее помещение. На полу, как оказалось, были раз-бросаны среди камней свитки с неведомыми письменами, а также различные ме-таллические безделушки культового вида. Дворники подобрали и распихали по карманам несколько вещиц, материал коих отдалённо напоминал золото, дабы потом снести добытое в торгсин и попытать счастье.
Привыкнув к призрачному полумраку, глаза отважных работников МУНИ выхватили лестницу, с обтёсанными гладкими ступенями, вдоль которых струил-ся туман. За лестницей обнаружилась развилка. Влево шёл длинный узкий кори-дор, поворачивающий куда-то через несколько десятков метров, справа в некото-ром отдалении угадывалась ещё одна лестница, спускавшаяся неведомо в какие пропасти земли, а прямо перед людьми зияла пыльная комната с обломками ме-бели, строительным мусором и замазанными изнутри окнами. Очевидно, это бы-ло то помещение, которое только и было возможно внутри такого строения, а всё остальное было необъяснимым и ужасающим архитектурным паразитом.
Тем не менее, советским безбожникам всё было нипочём. Убедившись в унылости нормального человеческого помещения, они пошли направо и освети-ли фонарём то, что находилось у подножия широкой, но словно обрушивающей-ся вниз лестницы. Там оказалось нечто, напоминающее метрополитен (Костючен-ко по фотографиям знал, как это выглядит). Платформа была задушена какими-то лианами или щупальцами, рассмотреть было при таком освещении трудно, да и воображение разыгралось у всех не на шутку. Впоследствии Костюченко уверял следователей, что видел на рельсах поезд, но никаких подробностей привести не смог.
Пока четверо мужчин взирали с лестницы на неведомо кем и когда возве-дённую станцию, поросшую дьявольской змеевидной растительностью, от стен начала исходить какая-то странная вибрация, от которой у Костюченко, с одной стороны, начало колотиться сердце, а с другой, он со своими спутниками начал впадать в болезненный тревожный транс. Оставив остальных созерцать станцию, Костюченко зашагал в оставшийся неизученным коридор, погружаясь в самое чрево Неведомого. Пропетляв по нему сколько-то, он оказался перед алтарём, по сторонам которого тонкими зелёными языками пламени лизали мглистый воздух ажурные стрельчатые светильники. За алтарём стоял толстый бочкообразный идол высотой в метр, с одним глазом и двумя пастями одна под другой. У идола были коротеньки ручки и крылышки, а опирался он на густое сплетение щупа-лец. Весь облик скульптуры внушал отвращение и какой-то липкий мистический ужас, усугублявшийся зловещим жизнеподобием чудовища.
Слева от алтаря в стену было вписано каменное колесо, состоящее из кон-центрических кругов, сплошь покрытых письменами, а справа… Опустив взгляд и увидев самое кошмарное, пожалуй, в своей жизни зрелище, Костюченко истошно завопил и бросился бежать к выходу. В протоколе ГПУ отмечается, что допраши-ваемый смог описать последовавшие за тем молниеносные события лишь с чет-вёртого раза, а до того впадал в истерику и начинал вещать на неведомом языке что-то типа: «Кё кдэ би тзиба, кид кдэщ лусзев Кэнарио Фэйшби!» В итоге, одна-ко, выяснилось следующее.
Справа от алтаря стоял идол-зверь, пятиногий и с непропорционально крупной головой, большую часть которой составляла челюсть, остальное же было покрыто щупальцами, на оконечностях которых можно было различить что-то вроде глаз. Буквально через минуту после того, как Костюченко приблизился к алтарю, каменное колесо начало вращаться всеми своими концентрическими кругами в шахматном порядке, пятиногий идол ожил и погнался за Костюченко. Тот, однако, мчался достаточно быстро, чтобы добраться до исходного помеще-ния перед порталом, куда уже сбежались его товарищи, вырванные из оцепене-ния истошными воплями коллеги. Впрочем, преодолеть десяток метров, отделяв-ших горе-сталкеров от спасительного выхода, оказалось очень непросто. Все дви-жения будто вязли в патоке, как это бывает в кошмарах, и расстояние до цели то сокращалось, то растягивалось, будто пространство было сделано из резины… Один из дворников добрался до шипа первым, но не смог выговорить формулу правильно и беспомощно шепелявил: «Ыфрёзка, штэфь, маштыш…». Тем време-нем хищное чудище настигло людей. Косноязычный дворник был схвачен, под кожу его чудовище продело шипы, торчащее из сочленений его лап, и резко от-дёрнуло обратно к лестнице, где, к вящему ужасу остальных, показался ковы-ляющий бочкообразный Идол. Приблизившись к зафиксированному дворнику, Идол нижней пастью впился ему в череп, который от этого с хрустом проломился, обнажая пульсирующий розоватый мозг, который тут же был заглочен верхней пастью чудовища.
В следующие несколько минут та же история повторилась с остальными спутниками Костюченко, сам же он добрался, наконец, до портала, произнёс пра-вильные слова и очутился снаружи. Оглянувшись, он увидел запечатанную ам-барными замками дверь без ручки, но теперь ему казалось, будто это морщини-стая морда чудовища, которое хищно ухмыляется ему. На дворе стоял тихий ве-чер, какие часто выдаются бабьим летом, но Костюченко этот факт не успокаивал. Он пошёл куда глаза глядят и был задержан на Яузском бульваре милиционером, прямо как Иванушка Бездомный. Через несколько дней состоялся допрос, после которого дети Феликса Эдмундовича нагрянули в описанный Костюченко дом, сняли замки и проникли внутрь, где обнаружилось лишь замусоренное помеще-ние и три деревянные куклы со сточенной верхушкой головы. Будучи людьми рациональными, сотрудники органов не увязали найденное с тремя пропавшими пособниками Костюченко, которые были объявлены в безуспешный розыск. Че-рез десять дней задержанный был доставлен в лечебницу, а по прошествии года товарищей его признали без вести пропавшими.
На этом месте докладчик решил сделать перерыв. Хитро направленные лампы выхватили из темноты несколько стендов, на которых мы увидели копии протоколов ГПУ и досье Костюченко, а также фотографии загадочного строения, снаружи и внутри. Были также и фотографии кукол, некрашеных, грубых и ка-ких-то помятых. Всё представленное наводило на вопросы, которые и задал Доку один из наших:
- Откуда у вас такие документы?
- От одного моего покойного друга, – спокойно ответил Док, – а вот откуда они у него, я вам расскажу чуть позже.
Через несколько минут народ расселся по местам, и Док продолжил свой зловещий рассказ.
После того, как дело Костюченко ушло в архив, о происшествии все на-крепко забыли на двадцать лет. Но после войны, когда в советских руках оказа-лись архивы СС, в том числе исследования мистического и психотропного харак-тера, Сталин и прочее руководство нашей Родины заинтересовались этой темати-кой, тем более что мир оказался на пороге новой войны. Компетентные органы изучали немецкие источники, проводили собственные изыскания, копили ок-культный опыт. Понемногу они начали прозревать относительно истинной структуры городского пространства; Метро-2 и прочие секретные подземные со-оружения строились уже с учётом этих подозрений. На градостроительстве это, к сожалению, никак не сказывалось, потому что признание истинного положения дел с памятниками архитектуры полностью подорвало бы советский строй, осно-ванный на «новом гуманизме». Но как бы то ни было, в 1952 году некий отдел НКВД наткнулся в архивах на дело Костюченко и моментально сделал стойку. Майор Харламов, возглавлявший отдел, отыскал Костюченко, который до сих пор благополучно сидел в Кащенко, и задал ему несколько вопросов, которые оста-лись неясны ему после изучения протоколов.
Костюченко не только не испугался майора, а даже обрадовался, что кому-то интересно, и сообщил, что среда 1 сентября 1926 года, как он теперь понимает, была не простым днём. Пока он сидел в психушке, он вычислил, что сумма номе-ра дня недели с числом и номером месяца и с каждой цифрой года в день траге-дии составила 31. Соответственно, чтобы попасть в потусторонний мир, надо вы-брать дату с такой же суммой. Кроме того, увещевал Костюченко Харламова, если будете устраивать туда поход, позаботьтесь, чтобы дверь не закрывалась, чтобы снаружи кто-то дежурил и чтобы все были в прямой видимости друг от друга, это важно. Отделавшись от полоумного старика, майор покинул дом скорби с мыслью о том, что не зря этого придурка сюда упекли.
Тем не менее, рекомендациями старца Харламов не пренебрёг и для экспе-диции был выбран день 1 августа 1952 года, пятница. Отряд из 31 человека был экипирован и подготовлен к походу в Неведомое, но так вышло, что сам майор Харламов по доносу попал в непонятное и больше его никто не видел по эту сто-рону лагерей. Соответственно отдел распустили, и дело заглохло.
Вновь об этом заговорили в верхах только в семидесятые, когда американцы общались с пришельцами на секретных базах, а Холодная война требовала всё бо-лее утончённых решений. Дело Костюченко с комментариями Харламова вновь было потревожено, но теперь этим уже занималось ГРУ, и подход у этого ведомст-ва был весьма серьёзный, особенно в те годы, под руководством генерала Ивашу-тина. Из Пятого и Восьмого управлений было набрано 70 бойцов и прочих со-трудников, так сказать, с запасом. В день операции, в среду 3 апреля 1974 года, к ветхому строению близ Земляного вала на рассвете стали походить группами со-трудники ГРУ. Когда все были в сборе, подступы ко двору были оцеплены, авто-маты, фотоаппараты и кинокамеры расчехлены, замки сняты. Когда дверь рас-пахнулась, за ней оказалось сплошное непроглядное марево тумана, так что оце-нить интерьер, не входя в него, было невозможно. Заклинив дверь досками, десять бойцов в бронежилетах и со штурмовыми винтовками на перевес по одному про-никли в здание. Через несколько минут сквозь туман донёсся искажённый голос их командира, сообщающий, что всё чисто и потусторонняя пещера действитель-но на месте.
После этого 50 человек с аппаратурой, приборами, прожекторами и опять же автоматами проследовали в дом, оставив десяток сотрудников снаружи для страховки. Как только все оказались внутри, обнаружилось, что зловещий цилин-дрический портал занимает положенное ему место, а никакой двери, открытой или закрытой, и в помине нет. Что ж, объявил начальник экспедиции, полковник Желудев, значит, будем ломать язык фразой «Ыврзёкию шкэзь к Маштизш». Воз-ражений это ни у кого не вызвало, потому что все заранее натренировались.
Первым делом группа принялась собирать буквально всё, что можно было подобрать, отодрать и соскоблить: манускрипты на полу, грибы и плесень на сте-нах, образцы камней… Тем временем та самая авангардная десятка спецназовцев отправилась с оператором на загадочную станцию. Там действительно на рельсах, заросших отвратительными белёсыми лианами, покрытыми мхом и плесенью, стоял электропоезд невиданной модели. Только люди ступили на платформу, как обнаружилось, что она кишит странными насекомыми и членистоногими. Неко-торые формы выглядели так, будто прибыли с другой планеты. Пока подоспев-шие собиратели расползались по станции, бойцы сошли на пути и направились в единственный свободный от биомассы туннель.
По мере продвижения в толщу неизвестно каких недр бойцы заметили, что пространство начало странным образом искажаться. Сняв оружие с предохрани-телей, отряд с повышенной осторожностью продолжил путь и вскоре оказался по ту сторону туннеля. Зрелище открылось причудливое и гнетущее: вместо неба и горизонта виднелись бесконечно далёкие, словно бы цинковые стены, а на перед-нем плане, метрах в двадцати от разведчиков, располагалось что-то вроде забро-шенных торговых павильонов, заваленных тяжелой темно-серой пылью и метал-лоломом. От удручающих металлических конструкций исходило наводящее го-ловную боль и смутную тревогу жужжание, галлюциногенным действием которо-го и объяснялись потом в официальных документах дальнейшие события.
Пока оператор раскладывал своё съемочное оборудование, на прилавках торговых палаток началось пугающее движение. Железяки и прочий хлам стали вести себя так, будто кишели мелкими и средних размеров тварями, издающими противные высокочастотные и в то же время скрежещущие звуки. История умал-чивает, у кого первого сдали нервы, но как бы то ни было, бойцы открыли огонь по прилавкам. Никакого действия на предполагаемых существ это не возымело, и командир отряда приказал прекратить стрельбу и не тратить напрасно патроны. Сам же он в каком-то трансе сделал у глаз странный жест рукой, который, подчи-няясь внезапно навалившемуся стадному инстинкту, повторили все остальные. Кинокамера запечатлела увиденное: с восприятия словно бы сорвали завесу, и мир предстал в своём истинном виде. Бойцы обнаружили себя стоящими посреди гигантского древнего города, простиравшегося до горизонта во все стороны, под небом фиолетово-зелёного мерцающего цвета. Торговые ряды действительно ока-зались таковыми, но только не заброшенными, а полными жизни. Жизнь эта на-водила на мысли о Лавкрафте и Звёздных Войнах одновременно…
Но настоящий шок закалённые разведчики испытали тогда, когда оберну-лись и увидели, во что превратился выход из туннеля. Изначально это место вы-глядело как пролом в стене, над которой высились бесформенные каменные глы-бы высотой примерно с двухэтажный дом; теперь же вместо стены там громоздил-ся колоссальный дьявольский зиккурат, образованный гигантскими розоватыми щупальцами метров двадцати в обхвате. Щупальца росли из земли и уходили в небо, пока не сходились в вершине пирамиды, над которой вращалось мерцаю-щее облако непонятного цвета. Поперечные более тонкие щупальца образовыва-ли на теле зиккурата широкие лестницы, по которым двигались неописуемого вида твари, постоянно меняющие размеры и форму. Судя по прямохождению и наличию одежды, это и были жители чудовищного города.
Не дожидаясь развития событий, разведчики повторили магический жест, вернулись в относительно нормальное измерение и устремились обратно в тун-нель. Когда они добрались до станции, выяснилось, что экспедиция уже в ловуш-ке. Бойцы поняли это, когда бросили взгляд на исследователей, всё ещё собирав-ших экспонаты на платформе. Несмотря на то, что внешне люди выглядели как обычно, их облик будил параноидальный страх и ощущение чужеродности и не-понятности, как будто из-под кожи их вот-вот начнут вылезать пришельцы. Это чувство знакомо многим по кошмарам, возникает оно также под действием опре-делённых наркотиков. Оценив опасность сложившейся ментальной обстановки, командир (Белеутов его фамилия) приказал всем, включая пугающих людей на станции, выдвигаться на выход из объекта. Стараясь не смотреть друг на друга, сотрудники ГРУ организованно покинули станцию и прошли к развилке коридо-ров.
Здесь уместно будет сообщить, чем занимались всё это время остальные участники экспедиции. Информацию об этом мы можем черпать только лишь из расшифровки диктофонной записи, нескольких фотографий и на основе сопос-тавления фактов. Итак, картина представляется такой: двадцать человек, включая полковника Желудева, отправились к Идолу. Все они, включая операторов, были вооружены и ничего не опасались. Тем не менее, самоуверенность не пошла им на пользу: при попытке демонтажа идола каменное колесо пошло вращаться, малый идол ожил, гипнотическая дурнота возникла. Бойцы, разумеется, открыли огонь, что их и погубило: стены и сами идолы были настолько прочны, что рикошеты от пуль скосили половину отряда, включая полковника, остальные же бросились наутёк. Но когда все те несколько десятков человек, что ещё уцелели, скопились в пещере у выхода, настала кровавая развязка, неотвратимая, как падение сосульки на новую машину.
Выяснилось, что умы из ГРУ недооценили опасность пространственно-временных аномалий. То ли пещерка разрослась, то ли люди сжались, а то ли это всё гипнотический транс и галлюцинации, но как бы то ни было, вместо густой толпы образовалась толпа коллоидная: вроде бы все рядом, а ни до кого не дотя-нутся и не докричаться, и каждый шаг будто шаг на месте. Стрельба по подос-певшим идолам ни к чему хорошему вследствие рикошетов не привела, и вы-жившие заторопились наружу. Образовалась паническая давка у портала, и в ито-ге выбраться удалось лишь восьмерым разведчикам, включая командира Белеуто-ва. Они вынесли, впрочем, одну из телекамер, два фотоаппарата и кейс, набитый находками. Остальные же, бывшие внутри, были скальпированы, ибо время для них замедлилось, и не убежать им было от пронырливого чудища.
Как мы помним, снаружи дежурил десяток сотрудников. Они приняли очумевших коллег и препроводили их в штаб-квартиру ГРУ, что на окраине Хо-дынки. Там спустя несколько дней был сформирован подробный рапорт обо всём случившемся. Генерал Ивашутин первым делом захотел взорвать сатанинское здание, но вмешалось Политбюро, которое приказало оставить всё как есть до лучших времён, быть может, по мере развития технологий и науки рабоче-крестьянское правительство сможет найти какое-то применение таящимся там силам. На том дело и заглохло, уйдя в архив.
- А сейчас, – обратился к нам Док, – я предлагаю вам передохнуть и осмот-реть вторую часть экспозиции, после чего я расскажу вам, наконец, финал этой истории и дам объяснение, откуда я знаю все эти гостайны.
Снова все зашевелились, выходя из транса, снова жахнула подсветка, являя взорам нашим вещи несусветныя зело. Со стен взирало на нас безумие: беззвуч-ным ужасом сочились сухие официальные протоколы и отчёты, с фотографий глядели ополоумевшие лица людей в форме, ползали неслыханные мерзкие чле-нистоногие, и стоял на станции дьявольский состав, и угрюмо молчали потусто-ронние торговые палатки… К счастью для нашего рассудка, ни Идолов, ни тру-пов, ни кошмарного инопланетного города не было показано. Это дало нам воз-можность прибегнуть к спасительному скепсису и выразить сомнение в подлин-ности материалов. ГРУ своими тайнами не разбрасывается, а тут чёрт знает что, да и вообще.
Не предоставив нам возможности выйти на улицу и где-нибудь передох-нуть, кушая, Док рекомендовал всем рассесться по местам и слушать дальше. В этот раз он начал свой рассказ об одном своём покойном друге, который был лич-ностью во всех отношениях неординарной и эксцентричной.
…Звали его Василий Шамурин, и с самого детства, пришедшегося на 70-ые годы, полюбил он Старую Москву, благо жил на Земляном валу. Мальчишкой он облазил с друзьями весь центр, не обошёл вниманием и тот самый пустырь, где происходило действие предыдущих частей нашего рассказа. После школы Шаму-рин поступил в МАРХИ на кафедру скульптуры, где мы с ним и познакомились. Подобно тому злополучному другу Костюченко, он разжигал моё любопытство московскими легендами. Вместе с ним мы, пользуясь статусом будущих архитек-торов и скульпторов, глубоко изучили город. В 1982 году мы закончили МАРХИ и разъехались по командировкам: я в Киев, а Шамурин – ни много, ни мало – в Ты-ву.
В 80-ые мы с ним виделись мало, потому что я занялся изготовлением бюс-тов Ленина, а мой друг поступил на какую-то закрытую работу, о которой не рас-пространялся никому. Потом началась перестройка, я, стыдно сказать, выпал в осадок, ушёл на дно и начал спиваться от обиды на жизнь. Шамурин же, напро-тив, вышел в люди, купил дорогую машину и превратился в «нового русского». Он завёл с бывшими силовиками какой-то бизнес и жил явно припеваючи.
Словом, бывший однокашник надолго выпал из моего поля зрения и вновь дал о себе знать только в 2003, но зато как! Я на тот момент уже вышел из марги-налов в приличные люди, вновь занялся скульптурой и дизайном, начал даже ор-ганизовывать какие-то выставки. На одной из них меня и нашёл Василий Геор-гиевич, как его теперь все называли. Он появился в выставочном зале хотя и без охраны, но в очень презентабельном виде, который недвусмысленно демонстри-ровал его принадлежность к элите общества. Радостно поздоровавшись со мной, он провёл со мной дружескую, так сказать, беседу, всё как положено при встрече старых друзей. Оценив мои работы, он попросил меня о встрече у него дома, мол, нужно обсудить один очень важный вопрос. Никаких пояснений на публике он давать не стал, но поклялся, что это очень важно. Я не стал спорить и в назначен-ное время явился к нему. Как оказалось, он по-прежнему жил на Земляном валу.
Как только за мной захлопнулась дверь, хозяин квартиры изменился в лице столь разительно, словно с него сорвали маску. От уверенности Шамурина не осталось и следа: передо мной стоял раздавленный страхом, чуть ли не сумасшед-ший мужчина, и взгляд его был таков, словно одной ногой он уже стоит в Преис-подней. Не задавая лишних вопросов, я предоставил другу высказать всё, что до-вело его до такого состояния. Скажу сразу, после этой истории я сам чуть не со-шёл с ума вслед за погибающим товарищем, но вы, я надеюсь, окажетесь более устойчивыми.
Итак, выяснилось, что в 1983 году Шамурин, по возвращении из Тывы, был вызван в КГБ для профилактической беседы. Он тогда не на шутку перепугался, так как в порыве диссидентского вольнодумства в студенческие годы имел сла-бость создавать и показывать друзьям скульптурные карикатуры на вождей стра-ны. Мысленно попрощавшись с жизнью, но решив не терять достоинства, он явился на Лубянку и это стало началом его конца, хотя и совсем не в том смысле, в каком он опасался.
Оказалось, что Шамурин заинтересовал генерала Ивашутина, который всё ещё возглавлял ГРУ, в первую очередь как мистик и знаток городских тайн. В од-ном из кабинетов за железными воротами монструозного здания Шамурин дал согласие сотрудничать с государством в качестве секретного специалиста. Подпи-сав всё необходимое и вторично попрощавшись с прежней жизнью, Шамурин был препровождён с Лубянки на Ходынку, в штаб ГРУ, где его посвятили в тайну Земляного вала. После этого он порвал и без того немногочисленные контакты, а семье сказал, что он работает на оборону и точка.
В течение 80-ых годов Шамурин исследовал различные урбанистические тайны, начиная от подземелий Метро-2 и окрестных каверн и заканчивая значе-нием самой городской планировки в качестве связующего звена между теллури-ческими и космическими токами. В своих изысканиях он добился больших успе-хов, и у того секретного отдела ГРУ, где он работал, возникли центробежные же-лания, которые осуществились в начале 90-ых после развала СССР. Злоупотребив уровнями секретности, Отдел Градообустройства стёр следы своего существова-ния и ушёл в тотальную конспирацию, не гнушаясь при этом методами гипноза. Начальником Шамурина стал некто Землекоп, в миру сотрудник ООО «Тран-синжстрой». По ряду косвенных признаков Шамурин заключил, что его патрон состоял в каком-то очень серьёзном тайном обществе, которое называлось Братст-во Мастеров и занималось делами столь секретными, что даже Шамурин ничего не смог вызнать.
Как бы то ни было, в годы ельцинизма Шамурин и компания использовали часть своих знаний в коммерческих целях и получили доступ к очень крупным деньгам, но об этом мой друг не распространялся, так как считал это в его ны-нешним положении малозначительным. Как бы то ни было, сам Шамурин, поми-мо коммерции, продолжал свои мистические опыты, в частности, ему удалось найти истинный ключ к проникновению в Здание на Земляном валу. Оказалось, что нумерологическая теория Костюченко – полный бред и то, что она два раза сработала – чистое совпадение. На самом деле попасть в потусторонний мир, а не в пыльную комнату, могут лишь те, кто предварительно побывал в катакомбах под Хитровкой и видел там знаки Азатота за дверью №8. Эти катакомбы известны москвоведам, но о существовании двери №8, которая с неестественной скоростью покрывается маскирующим её мхом и плесенью, знают только самые матёрые диггеры и сталкеры. Собственно, то место находится совсем рядом с нами… но это потом. Так вот, выяснилось, что безвестный друг Костюченко и полковник Желудёв в означенном месте как раз таки бывали по молодости, поэтому и они, и все, кто их сопровождал в роковой поход, имели возможность этот самый поход совершить.
Узнав это, Шамурин проник в Здание, осмотрелся, собрал мешок кукол-солдатиков с надкушенными головами и благополучно ушёл. Опьянённый безна-казанностью и легкостью проникновения в Неведомое, он стал регулярно наведы-ваться туда, старательно избегая коридора, ведущего к святилищу и не рискуя входить в город чудовищ. Несмотря на подобное сужение интересов, Шамурин добился многого: счистив со стен «прихожей» (так они между собой называли пещеру с порталом на вход и выход) мхи и слизь, он обнаружил барельефы, испещрённые письменами и немногочисленными рисунками. Спустя многие годы Землекоп, Шамурин и до сих пор неизвестные никому остальные их пособники частично расшифровали письменность и язык надписей. Выяснилось, в частности, что именно кричал ополоумевший Костюченко на допросе ГПУ: «Вы все на грани, вас всех пожрёт Великая Бездна!» В принципе, с философской точки зрения это не абы какое откровение, но звучит грозно. Остальное, впрочем, расшифровать до сих пор не удалось, да и в любом случае, магической силой это наречие обладало, судя по опытам Шамурина, только в Здании, а в других аномальных местах никакого действия не имело.
Всё бы ничего, но с определённого момента храброго исследователя миров начали мучить странные кошмары. Как образованный человек, читавший Лав-крафта, он сразу сообразил, что стоит за неземными картинами Города Чудовищ, которые являлись ему в разных вариантах в зависимости от фазы Луны. Шамурин сразу понял, что это, мягко говоря, тревожный звоночек, но было уже поздно. Гипнотическая сила неведомых существ была сильнее его воли, и Шамурина влекло из мира людей в мир чёрт знает кого, потому что открыв в любопытстве дверь, уже очень трудно отказаться от приглашения хозяев и не войти в неё. Кри-тический момент настал как раз в 2003 году и именно по этой причине Шамурин и разыскал меня.
Оказалось, что с 2002 с ним начались приступы лунатизма, которые к весне 2003 достигли апогея. Где-то в марте Шамурин обнаружил себя перед входом в Здание, на закате. Не в силах сопротивляться зову, он вошёл внутрь и впервые на-правился по коридору налево, к Идолам. Он с ужасом отдавал себе отчёт в том, что ничего хорошего это не сулит, но тело не слушалось его, движимое каким-то странным, словно бы инспирированным извне любопытством. В итоге он на не-гнущихся ногах доковылял до алтаря. Там уже вовсю вращалось каменное колесо, сочащееся огненными прожилками, а Идолы ждали его в ожившем состоянии. Удивляясь себе, Шамурин стал пытаться спасти свою жизнь следующими слова-ми, обращенными к Идолам:
- Пожалуйста, не трогайте меня, я же на вашей стороне! Мне нравится ваш мир, я готов поклоняться лично вам и приносить вам жертвы, так зачем же вам непременно нужно откусывать мне макушку?
На минуту Шамурину показалось, что его предательские по отношению к роду человеческому слова возымели действие: алтарь сменился подвижными кар-тинами, главный Идол преобразился в человекоподобное существо, схожее внеш-не с джинном-ифритом, и заговорил. Обрадовавшийся было Шамурин по мере этой речи всё больше приходил в отчаяние, поняв безвыходность своего положе-ния. Идол тем временем сообщил, подкрепляя слова изображениями, что в 1982 по земному счёту году Васька Шамурин в Тыве у горного водопада наткнулся в творческих поисках на странного вида камень. Повинуясь нахлынувшему вдохно-вению, юный скульптор взял резец и принялся прямо на месте высекать из камня окружающий пейзаж. Спустя полчаса работы он с тошнотворной ясностью осоз-нал, что камень, показавшимся ему вначале хоть и не то чтобы гладким, но, во всяком случае, топологически монотонным, на самом деле был покрыт рельеф-ными изображениями различных существ, многие из которых были похожи на Идолов Здания. Самое страшное для юноши было то, что изображения переме-щались по камню каким-то неуловимым для глаза и мозга образом, как будто по-верхность была трёхмерной, а не плоской, а сам камень таил ещё большее количе-ство измерений. Поборов нахлынувшую звенящую дурноту, Шамурин поспешил прочь от водопада, и вскоре спешно покинул Тыву, благо срок его командировки и так подходил к концу.
Так вот, вещал Идол, ты, ничтожный смертный, успел повредить поверх-ность священного камня, изувечив несколько моих возлюбленных собратьев, и теперь ты, столько лет осквернявший мой храм своим нечестивым присутствием, просишь какой-то пощады? На этом месте Шамурин каким-то образом смог мо-билизовать свои силы и преодолеть животный страх. Он вскинул руки в магиче-ских пассах, прокричал несколько известных ему магических формул и кинулся на выход. Судя по всему, магия в Здании была не пустым звуком: Идолы не смог-ли догнать беглеца, который благополучно достиг портала и спасся через него в мир живых. Отметив разительную смену погоды и времени дня, Шамурин добе-жал до дома (напоминаю, он жил на Земляном валу) и обнаружил, что прошёл месяц. После этого он, вне себя, наскоро что-то перехватил, собрал копии всех до-кументов, имеющих отношение к тайне Земляного вала, навёл обо мне справки и ринулся на выставку.
Так закончил Василий Шамурин, мой однокашник и друг, свой рассказ. Тут только я заметил, как страшно он преобразился, вновь переживая те события: ли-цо осунулось, глаза безумно сверкали, а волосы даже как будто поседели на глазах у меня… Как бы то ни было, он передал мне два кейса с документами и сказал, что вынужден был посвятить в тайну кого-то в обход своей конторы, потому что Мастера любят всё засекретить, и если они поумирают, тайна умрёт вместе с ни-ми, что может привести к новым трагедиям. Меня он попросил через 7-8 лет, не раньше, организовать выставку и рассказать обо всём надёжным людям, что я, собственно, сейчас и делаю. После этого я взял чемоданы и мы с Шамуриным вы-шли из его квартиры. Спустившись во двор, Шамурин открыл свой гараж и, к мо-ему изумлению, облачился в хранившийся там «пояс шахида». В ответ на мой полный ужаса взгляд он сказал: «Я иду в Здание. В последний раз, хехе». Он на-стойчиво попросил меня не провожать, потому что в таком случае я попал бы в орбиту влияния тёмных сил. Я не имел желания спорить и простился с другом – навсегда.
На другой день, однако, распираемый любопытством, я пошёл к тому са-мому пустырю и обнаружил там рабочих. От них я узнал, что старая хозяйствен-ная постройка сгорела ночью и от неё остался только остов, который сейчас де-монтируют. Одарив работяг денежным эквивалентом недюжинных и забористых напитков, я проник за ограждение и удостоверился лично, что руины ничего осо-бенного не представляют: никаких катакомб, никаких странных объектов или предметов. Не было даже надкушенной куклы, не говоря уж об элементах взрыв-ного устройства. Такие дела.
На этом Док наконец-то завершил свой бесконечный рассказ и подсветил оставшуюся часть экспозиции. В этот момент я пожалел, что досидел до конца, а не ушёл ранее, сославшись на скуку. Несмотря на обвинения в фотошопе и мон-таже со стороны некоторых моих товарищей по Архнадзору, всем, по большому счёту, стало ясно, что документы и фотографии подлинные. Желая воспрепятст-вовать установлению атмосферы ужаса и шизофрении, один из лидеров Архнад-зора, присутствовавший на выставке, заявил, что всё вышеизложенное не имеет смысла ни с научной, ни с православной точки зрения, а потому пускай все вос-принимают это как художественный перформанс. Эти слова, впрочем, никакого впечатления на нас не произвели, потому что даже сам говорящий не то чтобы излучал уверенность в сказанном.
Но тут из тёмного отдалённого угла вышел мужчина лет сорока пяти, в не-взрачном сером костюме и с такой же не привлекающей внимания короткой стрижкой. Неизвестный, которого никто из нас и не замечал до настоящей мину-ты, подошёл к Доку, взял у него микрофон и представился:
- Здравствуйте, посвящённые, я – Мастер-Землекоп.
Все ахнули, а Мастер-Землекоп закатал рукав на левой руке, обнажив та-туировку «М.А.С.Т.Е.Р.» В других обстоятельствах ничей скептицизм не пошат-нулся бы от подобного доказательства, но в тот вечер мы не могли усомниться в правдивости Мастера. Как бы то ни было, Землекоп продолжил:
- Все документальные свидетельства, которые вы видели, подлинны, но ваш Док вслед за нашим Шамуриным трактует события слишком уж экстравагантно и гротескно. Отделю же сразу пшеницу от плевел: в окрестностях Земляного вала действительно существовала аномалия, но далеко не такая масштабная, как вам кажется…
Как я понимаю сейчас, Землекоп, по всей видимости, применял к нам гип-ноз: его слова действовали слишком уж успокаивающе, слишком легко принима-лись на веру…
-…не заблуждением является также и то, что в непосредственной близости от вашего подвала можно отыскать знаки Азатота. По нашим новейшим данным, упомянутые знаки представляют собой стационарный артефакт, который вносит специфические и необратимые изменения в энергетическую структуру аджна-чакры, она же «третий глаз». После этого человек, попадая в зону действия любой пространственной либо гравитационной аномалии, начинает видеть красочные фантомы, порождённые воздействием аномалии на аджну-чакру с искажённой структурой. И да, фантомы до некоторой степени реальны, их можно даже за-снять на плёнку.
На всех представленных снимках вы действительно видите помещение, ко-торое изнутри больше чем снаружи. Приглядитесь внимательнее: на стенах не-ровности, которые только при очень большом желании можно принять за барель-ефы, а насекомые и прочие находки не представляют собой ничего потусторон-него: любой опытный диггер встречал подобные формы подземной жизни. Что касается смертей, то тут всё очень просто: гравитационная аномалия – штука, мягко говоря, опасная, и если в неё угодить, то результат будет самый плачевный. Кстати говоря, никаких надкушенных кукол лично я не видел, потому что они, судя по всему, были одним из фантомов.
Что ж, друзья, у нас осталась только одна логическая неувязка: почему те, кто не соприкасался со знаками Азатота, не видели не только «потустороннее» здание, но и даже аномалию? Объясняется это до смешного просто: те немногие, кто заглядывал в Здание и при этом видел там только строительный мусор, так ни разу и не удосужились как следует обследовать помещение изнутри. В отличие от них, я это таки сделал, предусмотрительно отказавшись от искушения посмотреть на знаки Азатота. Так вот, кидание гаек показало, что в дальнем углу была грави-тационная воронка, уравновешенная квазивихрями на двух смежных стенах и по-толке. Начиная с середины комнаты в поле зрения неожиданно оказывался ги-гантский зал с несколькими перекрытиям, совершенно, впрочем, пустой, если не считать насекомых в сырых закоулках, обрывков бумаги и гравитационных лову-шек, разбросанных там и сям. А что касается Шамурина, то он просто сошёл с ума. Ну бывает такое с людьми, что поделаешь, тем более он и без того был экс-центричный.
Как ни странно, все мы успокоились, услышав подобное объяснение. Даже Док не стал спорить, более того – обрадовался. Приподнятое настроение перешло в ликование, когда Мастер-Землекоп заключил с Архнадзором соглашение, по ко-торому он со своей полусекретной конторой будет нас просвещать по части ано-малий и прочих тайных знаний, а мы, в свою очередь, преобразуемся в нечто типа рыцарского ордена.
В тот тёплый майский вечер я со звенящей от причастности к тайнам голо-вой шагал от Хитровки к Кадашам, минуя многолюдную Славянскую площадь, мимо Кремля, через мосты – в Замоскворечье… Пока я шёл и созерцал Москву, во мне зрела какая-то потаённая мысль: это был финальный аккорд моих раздумий об архитектурном терроре, губящем старую Москву, о сущности градоисториче-ской среды и о памяти места…
И только стоя на Большом Москворецком мосту и наблюдая закат, я нашёл слово: ЗЕМЛЯНОЙ ВАЛ! В толще земли, в толще веков, в толще коллективного бессознательного бродит живая масса, вспенивается, движется. Влечёт её притя-жение Неба, и встаёт волнами, вздыбливается она девятым валом, валом земля-ным! И выглядит это с нашей мимолётной точки зрения, из невыносимо лёгкого бытия нашего как земные Города… И намывают эти волны золотой песок, и отли-вается он в живую городскую ткань, и чем древнее, тем благородней сокровище это, тем ценнее оно. В жизни человеческой много грязи, но вся грязь эта сносится временем, уходит в прошлое, а то, что остаётся – чистое, отборное благо. Старые постройки являются ценными априори, оттого важно следить за их сохранностью.
Боже, как глупы люди! Они считают, что вся мудрость, необходимая им для жизни, в полной мере содержится внутри них, и ссылаются при этом на гуманизм. Глупцы! Вы подобны подросткам, которые, научившись чему-то, утверждают, что могут всё, и требуют соответствующих прав. Да, внутри человека действительно таятся безграничные возможности, но – потенциальные, то есть подразумевается саморазвитие. Вы же утверждаете, что изначально полноценны, оттого вам не нужна архитектурная рухлядь, не нужны предки, не нужна история и вообще па-мять, потому что у вас и так уже всё в руках. А то, что вы живёте на суррогатах, в том числе суррогатах культуры, вас не тревожит: все проблемы, возникающие на этой почве, вы инкриминируете коварным врагам. Если бы эти уроды не мешали, я был бы счастлив. А эти уроды, в свою очередь, рассуждают точно также, потому что отказался человек от памяти и от опыта, особенно в области главных вещей: как после всех тягот предки осознавали бесценность человеческой теплоты и люб-ви, уюта и лада. Казалось бы, вещи простые и фундаментальные, но на свой по-чин не получается ничего, всё вкривь да вкось, слишком турбулентна жизнь, что-бы неокрепшим умом её постигать.
И пускай массы коснеют до бесконечности в своём злокачественном мараз-ме – мы, рыцари Архнадзора, сражаемся за себя и за тех, кто хочет, но не может. Мы умны и отважны: мы загоняем систему в сеть противоречий, ловко манипули-руя её же собственными законами и правилами. Нас ведут такие стратеги, что врагам невозможно разделаться с нами так, чтобы не нанести самим же себе фа-тальный урон. И если только не случится третья мировая, которой так любит пу-гать нас Мастер-Землекоп, то со временем мы перешибём обух плетью, и настанет относительная благодать…
***
На этой неоправданно оптимистичной ноте рассказ «Земляной вал» завершается. Так уж вышло, что буквально через две недели после его публикации зая-вила о себе легендарная группировка «ТЕТРА», существенно дестабилизировав-шая обстановку в мире громкими политическими убийствами. Как нам известно теперь, в тот месяц Братство Мастеров закончило проверку человечества «на вши-вость» и перестало тормозить социальные процессы, которые в скором времени привели к синхронному обострению локальных конфликтов, что совокупно было признано третьей мировой войной и повлекло за собой Мировую смуту, которая как раз сейчас заканчивается на глазах у общества «Фортуна».
Если же говорить о самом рассказе, то в первую очередь стоит отметить странное переплетение реальности с художественным вымыслом. Так, например, Мастер-Землекоп действительно существовал в качестве лидера ассоциации диг-геров, а после войны возглавил соответствующую общину и контролировал зна-чительную часть подземных коммуникаций Москвы и области. В то же время к ГРУ эти диггеры никакого отношения не имели, более того – ГРУ никогда не занималось аномалиями.
Впрочем, Архнадзор действительно в конце 2011 года из общественной организации превратился во что-то типа тайного ордена, потому что с начала улич-ных боёв в Москве вокруг этого движения сформировалась целая фракция, взяв-шая под контроль значительное число кварталов внутри Садового кольца. Преемником Архнадзора как фракции в наше время является Старая Слобода, кото-рая за счёт поддержки Мастеров сохраняла независимость и от бандитов, и от военных. В окрестностях Ивановской горки до сих пор, несмотря на политическое воссоединение с Московским государством, сохраняется особый режим, не говоря уж об особом духе. Ну а как движение в защиту памятников Архнадзор ныне существует в виде Архитектурного департамента при обществе «Фортуна».
Также отметим, что образ Здания глубоко символичен и мифологичен. Здание – это архитектурный труп, набитый нежитью и перемалывающий живое. По мысли автора, это такой своеобразный памятник жертвам архитектурного террора.
P.S. Рассказ МС Андреева «Земляной вал» опубликован в декабрьском но-мере «Вестника Фортуны» от 2045 года при поддержке Аввакума Никольского, Мастера-Горца и просто Мастера, друзей покойного автора. Вечная ему память, кстати.
ЗЫ Хорошо, что написано "для ранее не публиковавшихся". А то я прочитал тематику и критерии конкурса, и сразу подумал, что Дог с Вадей под свои рассказы конкурс затачивают )))
