Мы тут обнаружили, что оказывается так и не опубликовали работы участников Конкурса ААРов по Total War: Rome 2 ! Это немедленно нужно исправлять.

Итак, работа занявшая 3-е место.

Рассвет Империи: Магон Иберийский
Автор: sidrdim.

«Рассвет Империи: Магон Иберийский.»

Пролог

Совет ста четырёх был больше похож на разворошённый муравейник, чем на высший орган власти Карфагенской республики. «Баркиды+Средиземное море=Карфагенское озеро!», - скандировала одна часть собрания; «Баркидов на мыло! Ганнонидов на верёвки! И с Магонидами в горы!»,- скандировала другая часть собрания; «Магониды — ум, честь и совесть Карфагенской республики! Так сказал сам великий Магон!», - стараясь перекричать всех остальных, орала кучка судей в центре зала. Другими словами, обычные будни совета 1ста четырёх — выборы правящей фракции. На каком семействе остановится мудрый и неподкупный взгляд Совета? Это было загадкой даже для них самих. Целый день шла перебранка между сторонниками самых могучих семейств республики. И в конце концов неподкупное око совета старейшин остановилось... на охране многомудрого совета, навязанного предложенного на днях одним из Магонидов. Старейшины земли карфагенской, благоразумно просчитав все варианты, пересчитали ещё раз количество голосов за кандидатов в суффеты, а заодно и в главнокомандующие, и на следующее утро сообщили о результатах выборов: победили со значительным отрывом от соперников представители семейства Магонидов. 

«Ну всё! Конец Карфагену! Пора сматывать удочки! И строить мощный военный флот в бесплодных попытках отразить десанты со всего средиземноморья. Магон! Чтоб ему пусто было! И куда смотрит Ваал!?» - так, или примерно так, думал Ганнон по дороге с собрания. О чём думал Барка, не известно, но вряд ли его мысли были более жизнерадостными.
Иберия. Лагерь карфагенской армии «Честь Магонидов» недалеко от Карт-Хадашта. 277 год до Р.Х.
Магон с лёгким недовольством наблюдал за проходящими мимо него отрядами карфагенской армии. Баал их забери! Армии!! По одному отряду ливийских гоплитов и копьеметателей, да наёмников пару отрядов! Да и то спасибо провидению, эти иберийские мечники пришли с ним. Да с такой «армией» только турдетанских варваров и воевать!
Хотя… в конце концов он сам этого хотел. Покупка обоих должностей суффета вылетела ему в круглую копеечку. Надо возмещать. Да и новый источник дохода в семье не помешал бы. А тут как кстати Ганнибал, вернувшийся в Карфаген на выборы суффетов, что-то там плёл про богатства Иберии. Заносчивые Барки! Наверняка не сомневались в том, что их сундук самый полный. Ан нет! Вот пусть Ганнибал и разгребает дела в Африке, Сицилии и Сардинии. Если он такой умный. А Иберия должна принадлежать Магонидам! Новые земельные угодья, новые богатства, новые рабы… Боже мой!!! Сколько новых рабов, пока ещё не подозревающих о своём рабстве, бегает по Иберии!!!
Просветлевшее лицо Магона вновь омрачилось. Когда совет сообщил ему об имеющейся в Иберии карфагенской армии, было принято решение взять с собой всего два отряда наёмников да личную охрану. А громкое название армии, «Честь Магонидов», оказалась насмешкой Ганнибала.
Внезапно перед Магоном всплыла ухмыляющаяся физиономия Ганнибала. Прохвост! Знал какая «армия» встретит первого суффета карфагенской республики в Иберии! Мол, если Магониды хотят прибрать к рукам этот лакомый кусочек – пожалуйста! Милости просим! Ну что ж! Если Барки думают, что они незаменимы – это их проблема. Хотят так думать – на здоровье!
Магон, немного подумав, усмехнулся. С той армией, которую оставил он Ганнибалу будет ой как непросто доказать свою незаменимость на такой большой территории – Африка, Сицилия и Сардиния. Флаг Баркам в руки!
Размышления первого суффета Карфагенской республики были прерваны начальником охраны лагеря «Чести Магонидов».
- Послы от турдетанов, суффет! Говорят о мире. Как прикажете поступить?
- Спроси, что предлагают и отошли в Карт-Хадашт. Гиерон будет рад новым рабам! – усмехнулся Магон.
Вскоре послушался шум борьбы, крики, затем всё стихло, и в палатку суффета вошёл прежний офицер с докладом.
- Эти немытые варвары предлагали заключить мирный договор и 1 000 золотых монет в подарок.
- Золото при них нашли?
- Нет. Только слова.
- Зачем нам 1 000 монет, если скоро вся их страна будет платить дань Карфагену… – Магон немного помолчал, и усмехнувшись, добавил – В моём лице... Как рабы?
- Всё прошло отлично, суффет. Новая партия в Карт-Хадашт будет отправлена на рассвете.
- Да! Гис, отправь вместе с этой партией приказ о строительстве поля для смотров! Мне надоело возится с этим ливийским подобием на гоплитов. Мне нужна хоть сколько-нибудь стоящая карфагенская пехота, и быстро!
Рим. Здание сената. Лето 270 года до Р.Х.
- Язык пунов лжив и вероломен! Нельзя допускать их в Сенат, независимо от их нынешних намерений!
- Не кипятись, Лукулл! В том, что все они похожи на шакалов, питающихся падалью, я полностью согласен, но ничего плохого в том, что мы выслушаем речи послов лукавых пунов, я, уважаемый Лукулл, не вижу. Ведь услышать они смогут лишь то, что мы скажем. А ответ на их слова у нас давно готов, и уважаемому собранию это известно не хуже нас с Вами, собрат мой!
- А мне хочется напомнить как уважаемым спорщикам, так и всему Сенату, что сейчас мы ведём тяжёлую войну с Этрусками. До нас давно доходят слухи о том, что в своей ненависти к Риму этруски готовы даже просить помощи у галлов, которых, как вы все знаете, с ними ничего не связывает. Так неужели же враги наши не обратятся за помощью к пунам, связанным с этрусками всевозможными договорами, открытыми и тайными!? Уважаемому сенату хочется объявить набор ещё двух легионов? И из кого будут состоять эти легионы? Из детей и стариков? Против опытных наёмников пунийских генералов?
Уже третьи сутки послы карфагенской республики ожидали приёма в римском сенате. Уже третьи сутки римские сенаторы пытались определиться: допускать коварных карфагенян до своих очей, или сразу послать туда, откуда явились.
В конце концов, после бурных дебатов, решено было принять дерзких послов злокозненного Карфагена, и даже дать им высказаться перед объявлением воли римского народа. Но, к всеобщему удивлению, речи, услышанные в сенате, произвели эффект сломавшейся катапульты. Пунийцы объявили, что вражда между Великим Римом и Этрусками не касается совета судей; мало того, этруски пытались добиться участия пунийского флота в боевых действиях против Рима, и, якобы, это так разозлило совет, что все договора с народом этрусков были разорваны. Но и это ещё не всё: по завершении своей необычайной речи был преподнесён дар римскому народу от карфагенского народа. Такого римский народ в лице сенаторов вообще не ожидал.
Дары были приняты; а после отбытия послов разгорелись ещё более напряженные споры о мотивах пунов. На чём сошлись уважаемые сенаторы, доподлинно неизвестно,- обсуждение шло, как говорится, за закрытыми дверями. Достоверно можно сказать только то, что на следующий день были принесены жертвы Юпитеру Вседержителю. А среди простых граждан ещё очень долго шли разговоры о пунийском коварстве вообще и о том, какую пакость задумали проклятые пуны сейчас.

Совет судей в Карфагене. Незадолго перед этим.

- Плетите, что хотите, но ваша главная и единственная цель, - дары римскому сенату. Но перед этим посетите этрусков, и доведите до их сведения, что ни один договор, заключённый между нашими народами, недействителен… Причины? Баал, да что угодно… ущемление прав наших купцов, нарушение этрусским флотом нашей территории… Подберёте по обстоятельствам. Главное, чтобы об этом узнали в Риме.
Так, или примерно так напутствовали своих послов в великом городе Карфагене. Одновременно с депутацией в Рим, было направлено посольство в город Сиракузы. Магону, занятому приобретением Иберии, не нужны были конфликты на другом конце обширной карфагенской державы.

Дружные карфагенские семьи.

К 263 году до Р.Х. война между Римом и Этрусской конфедерацией подходила к концу, и победителями явно были не этруски. Как сообщали пунийские торговцы, во власти конфедерации остался один-единственный город. Послы из Карфагена каждый год отправлялись как в Рим, так и в Сиракузы, вызывая каждый раз бурю эмоций в Совете. Сторонники Магона и Ганнона были постоянными сторонниками посольств, правда по разным мотивам: Магону не нужны были удары в спину в разгар событий в Иберии, а Ганнон слишком хорошо был знаком с недостатками своего флота, чтобы выступать за обострение конфликта с итальянскими государствами. Даже Барки смолкли: Ганнибал, про себя осыпая всеми известными проклятиями Магона, вслух предпочитал занимать нейтральную позицию, и не случайно. Львиная доля доходов республики уходила в Иберию, да и при одной мысли о «подарке» Магона, этой насмешке на карфагенскую армию, хотелось уничтожить под корень всю его семейку. А тут ещё разбитые турдетаны…

В Карфагене на Магона молились, будто он являлся самим Баалом, а не наглым мешком с деньгами! Барки хотели компенсировать поражение на выборах в Суффеты покупкой должности мехиба, казначея республики, но на волне всеобщей популярности, вызванной новыми поставками рабов из Иберии, победами карфагенской армии, - ни о каком противостоянии Магонидам не могло быть и речи. Магон запустил свои жадные руки в казну республики! Но хоть сам Ганнибал не мог противостоять честолюбию Магона, он мог натравливать на него другие, более мелкие семейства, волей-неволей объединившиеся в одну фракцию. Ведь Магон сам оставил на Ганнибала разборки в Африке, Сицилии и Сардинии. Теперь получи! Ганнибалу удалось убедить совет в необходимости создания новой армии в Лилибее, и отдать её Гимилькару, одному из лидеров «независимых». Магон не очень сопротивлялся. Пусть потешатся! С 272 года до Р.Х. суффет, с 263 года до Р.Х. мехиб, он мог себе позволить слегка успокоиться. К тому же волна народной любви действует расслабляюще.

Однако, на счастье Барки, вскоре после создания армии Гимилькара, в Лилибее вспыхнуло восстание местных жителей, недовольных правлением пунийцев. И, опять же на счастье Баркидов и «независимых», когда армия восставших подошла к городу, Гимилькар имел под своим командованием небольшой гарнизончик, два лёгких корабля со стрелками, и четыре отряда карфагенской и ливийской пехоты. Сражение за Лилибей закончилось, едва успев начаться. Раздобывший где-то боевых слонов руководитель восставших сицилийцев подошёл слишком близко к предместьям города, где и был сражён шальным дротиком, пущенным наугад одним из ливийцев. Этого потрясения восставшие не смогли перенести, бросившись бежать с поля боя. Всё, что оставалось Гимилькару, так это догонять их, отправляя на рынок рабов в Карфагене. Эта стычка, незначительная сама по себе, тем не менее сыграла огромную роль в борьбе Барки с Магоном.

Удачное стечение обстоятельств для Гимилькара + финансовые и ораторские возможности Барки начали создавать проблемы для всемогущества Магона. Результатом победы главы «независимых», раздутая в Совете Ганнибалом, явилось назначение вторым мехибом республики Гимилькара.
«Мы ещё увидим, чья возьмёт!» - довольно потирая руки, выходил Ганнибал Барка из здания Совета Судей.
Магон, получив известия от своих клиентов о кознях Баркидов и появлении конкурента в лице Гимилькара, ненадолго заперся в своём новом доме в Картубе (о военных действиях в Иберии в следующем выпуске), вызвав из Карт-Хадашта своего брата, приплывшего из Лилибеи со свежими новостями; а через месяц по всему Карфагену и Лилибею поползли слухи о том, что Гимилькар продался сиракузскому тирану. А иначе чем вызвано отсутствие всякой реакции на небольшой отряд сиракузских гоплитов, вставших лагерем на пунийской земле? И вообще, что может сделать для Карфагена полезного генерал, который не вышел навстречу бандам восставших только потому, что струсил, понадеявшись больше на крепость своего дома, чем на своё мужество и верность своих солдат? Трус не должен быть генералом!
И хотя на распостранение слухов ушла бОльшая часть годового бюджета, но результатами Магон был доволен – новости о Гимилькаре пошли гулять по всей республике.

Начало иберийской кампании (266 – 254 гг. до Р.Х.)

Новый Карфаген был верным вассалом Старого Карфагена, но Магон был не прочь захватить Гадиру, а потому и тянул с походом, выжидая его падения после набега турдетанов.

И только когда дошли сведения о сдаче города, Магон, выразив искренние соболезнования спасшимся горожанам по поводу потерянного ими имущества, приказал выступать на Картубу.

В 266 году «Честь Магонидов» выступила из Карт-Хадашта и не торопясь, направилась к первой цели своего иберийского похода — Картубе. Имея под своим командованием полностью укомплектованную армию, состоящую из ливийской пехоты, карфагенских гоплитов, наёмной пехоты и кавалерии, Магон был полностью уверен в успехе предприятия. На следующий,265 год «Честь Магонидов» подошла к окрестностям Картубы. Встретившее их войско турдетанов, не принимая боя, отошло в город. Очевидно, большинство воинов ушло в поход на Новый Карфаген: лакомый кусочек для всех участников конфликта.

Осада города началась. Магон методично перекрыл все выходы из города, а оставшихся в армии ливийских гоплитов подрядил собирать штурмовые лестницы. («Ну вот! И эти на что-то сгодились!») Наконец, штурмовые лестницы готовы, воины заняли свои места, - штурм начался! Ливийские гоплиты и наёмники повезли штурмовые лестницы к стенам, осыпаемые градом стрел, камней и дротиков. Как только лестницы оказались у стен, навстречу защитникам города ринулись ливийские пехотинцы, распихивая в стороны поредевших наёмников у лестниц. Жестокий бой разгорелся на стенах. Защитники явно проигрывали пунийцам, но сдаваться не собирались; вскоре стены были сданы, резня перекинулась на улицы. Магон уже думал о ценах на новые поставки рабов из Картубы, как вдруг послышался многоголосый рёв сотен глоток, - на выручку защитников города вернулись из похода на Гадиру воины турдетанов.

Минута замешательства, отрывистые команды, и не участвовавшие в штурме карфагенские гоплиты выступили навстречу новой опасности. Забыв про всё, варвары с криками ярости рвались к воротам, к тому времени уже захваченным карфагенянами. Толпа турдетанов нахлынула на фалангу карфагенских гоплитов, отхлынула, поколебалась, и, преследуемая лёгкой пехотой и кавалерией Магона, бросилась наутёк. Штурм заканчивался. Последние защитники Картубы находили свою смерть на острие пунийских мечей, Магон, сопровождаемый отрядом телохранителей, въезжал в захваченный город. Через несколько дней разрушенная Картуба признала нового повелителя – первого суффета республики Магона Карфагенскую республику. 
Итак, в 263 году одним городом у Карфагена стало больше. Правда, радость победы несколько омрачила одна новость – войска нового Карфагена отбили свой единственный иберийский порт, положив конец свободному существованию турдетанов. Эта печальная новость настигла Магона на полпути между Картубой и Гадирой. Выразив искренние поздравления союзнику, послав про себя на его голову все несчастья мира, Магон вынужден был развернуться восвояси.

Мечты о продолжении похода были отодвинуты на задний план вначале устройством новых земельных участков, затем восстановлением численности армии, интригами против Гимилькара (последним, пожалуй, даже в первую очередь). Ну а в 258 году до Р.Х. случилось событие, отодвинувшее на целых два года всякие мысли Магона о новых завоеваниях.

Слишком тяжёлый труд, недостаточная охрана, да и Баал знает какие ещё причины, привели в конце концов к крупномасштабному восстанию вчерашних свободных воинов турдетанов, а ныне карфагенских рабов. Пострадали в основном Магонские земли, что настолько разъярило его, что начисто забыв о новых завоеваниях, первый суффет республики бросился в погоню за своей собственностью во главе всей армии. Несколько раз карфагенянин почти настигал рабов, успевших сколотить целую армию, но каждый раз более хорошее знакомство с местностью позволяло им скрываться. Но Магон не собирался сдаваться. И вот, наконец, Магону улыбается удача, и армия рабов, чуть-чуть не достигнув границы карфагенских земель, вынуждена принять бой. Но что они могли противопоставить железной дисциплине пунийской пехоты? Только свою ярость и жажду свободы. Но в данном случае это было слабым противовесом. Бой получился короткий и ожесточённый. Турдетаны предпочитали умереть свободными, чем вновь оказаться рабами Магона.

Подавив восстание, разобравшись с внутренними склоками, Магон опять вернулся к Иберийскому походу. 
В 254 году «Честь Магонидов» разбила лагерь недалеко от границ эдетанских земель, ожидая сообщения о подходе флота Гисгона, мчавшегося на всех вёслах из-под Карфагена, чтобы внезапным ударом с суши и моря осадить столицу Эдетанов, Арсу.

Продолжение иберийской кампании. Смерть Магона Иберийского. (254-245 гг. до Р.Х.)

- Мы стоим на границе уже четвёртый месяц в ожидании чуда Баалова! Где Гисгон с флотом? Он что, забыл, где находится Иберия? Или почувствовав запах моря, забыл, что командует военным флотом, и ринулся на поиски новых земель? Первооткрыватель Мелькартов! Если и в следующем месяце не будет известий от Гисгона, то Эдетанов будем воевать без флота! – Магон был вне себя. Ещё бы! Из-за этих рабов поход на эдетанов и так затянулся, а тут ещё проволОчки со стороны «союзничка». А может, жажда первооткрывательства тут ни причём, и Гисгон элементарно сошелся с Баркой? Почему молчат агенты?! Надо будет получше ими заняться. Вот только Иберию к рукам приберу.

Так и не дождавшись Гисгона, летом 254 года Магон вторгся на земли эдетанов. Внезапным это нападение для местных жителей не стало – пунийские послы объявили войну Эдетанам за пару часов до вторжения – так что время подготовится у варваров было! Правда одно обстоятельство слегка осложняло ход кампании – за то время, которое Магон провёл в подавлении восстания рабов и в поиске бежавших после блистательной победы под Картубой, эдетаны успели вступить в союз с Ареваками, другим иберийским племенем. Опасность же состояла в том, что если эдетаны угрожали Карт-Хадашту, то Ареваки накапливали войска на границе с Картубой. А для защиты всех владений была в наличии только «Честь Магонидов», правда укомплектованная под завязку и тренируемая каждый мелькартов день. Именно поэтому Магон торопил события, стараясь подчинить республике за один удар племя варваров, угрожавших базе Карфагена в Иберии, Карт-Хадашту.

Впереди стрелки, за ними карфагенские гоплиты, позади них, на флангах – ливийская пехота; именно таким, обычным боевым строем, двинулись воины «Чести Магонидовой», в солнечный летний день 253 года до Р.Х. на штурм Арсу. Варвары пытались встретить нежданных посетителей в предместьях города, но обескураженные градом камней, на некоторых из которых была выбита надпись «лови!», ретировались в центр посёлка, где и были окончательно сломлены напором хорошо обученных карфагенских гоплитов. Но, взяв Арсу, Магон с удивлением обнаружил, что это ещё не конец эдетанов – те успели, помимо союза с Ареваками, ввязаться в войну со своими соседями на севере, и в ту минуту, когда гоплиты вколачивали верность Карфагену в плоть и кровь жителей Арсу, воины эдетанов вступали в захваченную Тарракону. Да и из Картубы обеспокоенные горожане доносили о толпах варваров, скапливавшихся на границе с городскими владениями. Оставить же захваченную Арсу Магон никак не мог: надо окончательно вколотить в сердца горожан верность Карфагену, да и без пополнений двигаться дальше первый суффет республики не собирался. А потому в 252 году до Р.Х. в Испании начала формироваться вторая армия – «Гордость Ганнонидов», расквартированная в Картубе. Активных военных действий она до конца формирования начать не могла, но варвары на границе, с одной стороны, почуявшие усиление гарнизона вожделенной Картубы, а с другой стороны, получившие известия о падении Арсу, скрылись с поля зрения карфагенских сторожей. «Вот и пусть дожидаются неизбежной участи стать подданными и рабами великого Карфагена!» - подумал про себя Магон, получив новые известия. К тому же покончить с главной угрозой своей базе одним ударом не получилось – эдетаны продолжали угрожать Карт-Хадашту, правда отогнанные подальше, но всё же… Если бы Магон знал, как он ошибался!
Наведя порядок в городе, уже подготовившись к дальнейшему покорению иберийского побережья, обеспечив свой фланг от набегов ареваков второй армией, Магон неожиданно для себя получил сообщение о подходящих к городу с двух сторон эдетано-аревакских толп варваров. По оценкам шпионов, они вдвое превосходили имеющиеся у него войска…

План у варваров был прост – выбить карфагенян из родного города. А прекрасно зная о своём численном перевесе, эдетаны и их союзники не сомневались в победе.

Битва была упорной. Иберийцы упорно рвались к центру города, где расположился сам Магон со своими офицерами. В предместье Арсу варваров встретили пращники, и, не вступая в ближний бой, отступили к центру, под прикрытие стройных рядов карфагенских гоплитов. Ярость варваров столкнулась с железной дисциплиной магоновых гоплитов. Гоплиты держали строй несмотря ни на какие потери, ибо прекрасно знали, что единственная вещь, которая может спасти их от поражения, - это стойкость. И вновь дисциплина победила ярость – несколько прямых атак союзной армии варваров были отбиты, а попытки обойти оборонявшихся гоплитов по улочкам были отбиты с такой же стойкостью ливийской пехотой.

День подходил к концу, измождённые пунийцы в полном молчании следили за тем, как последние остатки ещё утром могучей, а ныне жалкой союзной армии варваров скрывались в окрестных лесах. От преследования из-за высоких потерь и огромной усталости карфагеняне отказались. 
Чуть позже Магон получил радостную весть - Ареваки, участвовавшие в набеге на теперь уже карфагенский город Арсу, и выставившие для этой цели лучшую часть своих мужей, были настигнуты у самой границы «Гордостью Ганнонидов», и добиты. Ситуация складывалась как нельзя лучше – оба противника только что лишились лучшей части своих воинов, Нуманция, их столица, теперь наверняка беззащитна, да и Картубе уже ничего не угрожает. Можно спокойно потратить пару лет на полное восстановление как армии, так и разрушенного почти до основания города. Правда, немного поколебавшись, Магон всё же решился на следующий год покончить с эдетанами, направив свою полуобновлённую армию на штурм Тарраконы.

Как и ожидалось, пунийцев встретили небольшие отряды наспех сколоченной армии. Сопротивление (если то, с чем столкнулись пунийцы, можно было назвать сопротивлением) последних защитников последнего свободного города эдетанов было сломлено, а владения Магона Карфагена увеличились ещё на один испанский город. Будучи уверенным, что Ареваки после разгрома под Арсу ещё нескоро отважатся пересечь карфагенскую границу, первый суффет и полководец республики, решив, что победа над ними также должна принадлежать ему и его воинам, направил командующему «Гордости Ганнонидов» строжайший приказ не пересекать территорию ареваков, так как в настоящее время якобы ведутся переговоры с ними о мире с условием ежегодной выплаты дани Карфагену. Сам же Магон в это время изо всех сил старался навести пунийский порядок в завоёванных им землях, с беспощадностью подавляя малейшее неповиновение своей власти со стороны местных жителей. И вот, в 250 году до Р.Х. «Честь Магонидов», наведя порядок в завоёванных землях, выступила из Арсу по направлению к Картубе, но, не дойдя до неё, свернула на север. Их цель - Нуманция!
Недалеко от карфагено-аревакской границы.

Вот уже вторую неделю он наблюдал за тем, как один за другим проклятые пунийцы отправляются в Тартар. Там этим собакам самое место! Несколько лет назад его отец и два старших брата погибли в битве с пунийцами, пытаясь освободить захваченный у союзников-эдетанов Арсу. Затея оказалась неудачной, и на общем совете было решено укрепить оборону города, срочно собрать новую армию, а территорию Карфагена наводнить шпионами, благо в дебри пунийцы предпочитали не углубляться. Вот уже третий месяц сын одного из старейшин Нуманции шпионил на бывшей территории эдетанов за своими кровными врагами. Напав на след крупного отряда пунийцев, к тому же явно шедших в их земли, Балторакс бросился по следам, и, в итоге обнаружив крупную армию карфагенян, не на шутку встревожился. От турдетанов и эдетанов ничего не осталось, только воспоминания. А ведь они были помощнее его народа! Решение всплыло само собой… Пробравшись пару недель назад ночью в лагерь карфагенян, удалось отравить запасы воды, и с тех пор с нескрываемым злорадством Балторакс наблюдал за мучениями пунийских захватчиков. Цель была достигнута- карфагеняне простоят на месте ещё долго, стараясь разобраться в причине охватившей войско болезни. Но возвращаться в свои земли шпион не торопился. Было у него ещё одно задание совета. Странное задание, заказанное к тому же карфагенянином. Странные эти пунийцы! Но да боги с ними! Главное – странный карфагенянин не ошибся. Армия пунов шла именно тем маршрутом, на который указал карфагенянин, и в лагере, как у себя в доме, разгуливал богато одетый пуниец. Как бы к нему подобраться? Вот уже вторую неделю он ломает голову, - как бы подобраться незаметно к этому фанфарону?

Магон, в сопровождении охраны совершая обычный обход лагеря, внезапно почувствовал жжение в правом боку. Пульсирующая боль. Баал! Что это? На помощь! Получился всхлип. Темнота.

На третьи сутки Магон пришёл в себя, и стараниями жрецов Асклепия понемногу выкарабкался из вечной тьмы, уготованной неудачливым убийцей. Хотя, надо отдать должное убийце, спасло Магона только чудо – послушайся он своей прихоти, а не уговоров собственных офицеров, лежать бы ему сейчас в могиле – только наличие доспеха спасло его от верной смерти. Поиски убийцы ничего не дали – даже неизвестно, был ли это наёмный убийца одной из карфагенских семей или какой-нибудь отчаявшийся варвар попытался покончить с пунийским вторжением таким способом. Но так или иначе, а отплытие в Карфаген и лечение заняли целых два года. На период отсутствия Магона командовать «Честью Магонидов» из Совета прислан Гамилькар, один из представителей многочисленного семейства Барки. С Магоном, когда ему сообщили эту новость, чуть не случился сердечный приступ. Но быстро придя в себя, Магон принялся дёргать за нити огромной шпионской паутины, опутавшей все семейства Карфагена, и не прошло и года, как из Иберии пришла горестная весть о гибели новоявленного Ганнибала от руки неизвестного убийцы. Говорили при этом, что убийство - дело рук очередного аревакского шпиона. Не успел Барка завести речь о новом командире из его семьи, как Магон уже высадился в Карт-Хадаште и принял командование над своей армией. Теперь его ничто не останавливало – ни Барки, ни необходимость договариваться с Гисгоном о помощи военного флота при действиях вдоль побережья, ни угроза базе Магона в Иберии. Отныне и навеки всё восточное побережье Испании принадлежит Магону! Карфагену! Захватив центральную часть Испании, можно считать кампанию фактически завершённой: завоевание окраин – дело техники и вопрос времени.

В 248 году начался поход «Чести Магонидов» на завоевание сердца Испании - Нуманции. На этот раз Магон окружил себя и своё войско многочисленными агентами, стремясь не повторить событий двухлетней давности. И это сработало - Ареваки, сделавшие ставку на оборону своих земель и активную шпионскую деятельность на карфагенских землях, ничего не смогли сделать – Магон почти без затруднений подошёл к столице их земли. 
Обычный боевой порядок, железная дисциплина против ярости варваров, цеплявшихся к тому же за каждый дом – яростный штурм Нуманции завершился полной победой пунов.

Следующей своей целью Магон избрал земли лузитанов, и в преддверие очередного похода начал собирать третью испанскую армию «Слава Магонидов», для охраны порядка в новых землях. «Честь Магонидов» готовилась к новому завоевательному походу. 
Но… дни Магона были сочтены. Рана, нанесённая убийцей, пошатнула здоровье немолодого в общем-то человека, а боевая рана в ходе последнего штурма окончательно подорвала его здоровье. Ему становилось всё хуже и хуже, и наконец, в середине июня 245 года до Р.Х. покоритель Иберии, первый суффет республики Карфаген, командующий армией «Честь Магонидов» скончался в своём новом доме в Картубе.

Послесловие.

Впереди были и укрепление власти Карфагена в Испании, и пограничные войны с галлами, и борьба со свевами за господство над Италией, и гражданская война, и, наконец, Империя… но всё это уже другие истории….