Итак, мы продолжаем публикацию работы присланных на конкурс "Под знаком W". Регламент конкурса, напомню, читаем ТУТ.
Я решил публиковать все конкурсные работы отдельной "новостью" на главной странице сайта. Мы уважаем наших авторов.
Каждая работа провисит на главной странице сутки, после чего будет оттуда убрана.
Идем дальше.
Падение
С вечернего неба медленно сыпалась зима. Сухой, хрустящий снег падал на узенькую улицу, какие бывают только в старых кварталах, увешанные всевозможными вывесками, наметал сугробы на черепичных крышах и, вредничая, покалывал лица прохожих. Толпы людей выбирали подарки к Новому году, гуляли с бенгальскими огнями и ужинали за стёклами ресторанов, которые украсили разноцветными гирляндами. В морозном воздухе витало сладковатое, шипучее ожидание праздника, люди делились друг с другом планами на отпуск, молодёжь жаловалась, что придётся встречать Новый год с родителями – словом, всюду искрились счастливые предпраздничные хлопоты.
Из толпы выходит, держа руки в карманах и опустив голову, бледный, как снег, молодой человек, заходит в арку между магазином подарков и сувенирной лавкой и спускается вниз по ступенькам в бар. Скрытый от посторонних глаз подвал, куда могут попасть только избранные, плавал в табачном дыму и приглушенном рыжеватом свете настенных ламп. Лишь крики и вопли мужчины, который раскраснелся от возмущения и что-то доказывает парню, развалившемуся в кресле, развевают адскую тоску и тишину.
– Че он? – спрашивает молодой человек, заказывает тёмное пиво и садится за стойку. Бармен – седой сухощавый старик – шамкает обрубком языка во рту и, насвистывая какую-то древнюю мелодию, наливает в кружку шипящий напиток.
– Ага, спасибо.
– А, Кристоф! С возвращением! – лыбится полуголый мальчишка на соседнем стуле. – Как, справился со святошей?
Кристоф щелкает пальцами, пальто исчезает, и он остаётся в чёрной рубашке, жилете и джинсах. Приглаживает назад короткие рыжие волосы, чешет эспаньолку и задумчиво смотрит зелёными безрадостными глазами в потолок. Не спеша достаёт из кармана сигареты, закуривает, и когда мальчишка уже готов взорваться, отвечает:
– Будто сам не знаешь.
– Знал бы – не спрашивал.
– А, мелкий бес, ты ничего не знаешь. – Кристоф выдыхает в хитрую рожу густое облако дыма. – Разобрался я со святошей, не первый год работаю. Оказалось, купил себе на пожертвования золотые часы. И кожаные кресла в свой «БМВ».
– Скукотища!
– Во-во… Так чего этот резаный орёт?
– Один хрен… Бог ты мой, да он сейчас из Абаддона все соки выжмет.
При упоминании Бога мальчишка весь морщится, скрючивается и, быстро схватив миску со стола, блюёт. Тем временем Абаддон, который битый час выслушивает стенания недавно умершей души, уже растёкся по креслу с самой несчастной миной на свете и пьёт через трубочку ром с колой, исподлобья поглядывая на мужика.
– Так чего он разорался, бес? Последний раз спрашиваю.
У мальчишки мурашки пробегаются по спине. Он собрался с силами и с усмешкой отвечает:
– Недоволен мужик.
– Пф. Это я вижу. За что он к нам?
– Около сорока лет мужику, работа задолбала, жена денег просит. Когда учился в универе, мечтал в политику пойти, изменить мир живых. Какие-то рассказы писал. Ещё мечтал путешествовать. В итоге, уже двадцать лет работает менеджером, живёт на девятом этаже на окраине столицы, выплачивает ипотеку. Вот и решился сегодня спрыгнуть. У нас такой облом, сам знаешь, – Абаддон говорит: «Иди работать, новичок». А тот впаривает, что надеялся на рай, что будет отдыхать, веселиться и блаженствовать – у него ведь такая тяжёлая жизнь выдалась, столько страданий пережил, столько мучений, ууу! Все так говорят, а потом ничего, привыкают работать у нас. А, Кристоф? Я прав?
– Надеяться и верить?.. – задумчиво повторяет Кристоф и отпивает из кружки, игнорируя мальчишку. Бес дуется, но молчит. Не выдерживает долгой паузы и въедливо, с насмешкой говорит:
– Ты ведь тоже надеялся на это, а, Кристоф? Хотел путешествовать, мечтал об успешной карьере, бунтовал против толпы? И тут вдруг какая-то баба… Стоило ли из-за неё-то столько пить в ту ночь? Не умел ты при жизни противников выбирать, так и здесь на Абаддона постоянно огрызаешься. Пф. Смешные вы, живые. Зато теперь ты знаешь, что смерть – это только начало настоящей работы. Ну, ничего. Поработаешь вечность без всяких мечтаний и…
Мускулистая красная рука с огромными когтями хватает мальчишку за горло и лёгким, быстрым движением ломает ему шею. Затем превращается обратно в бледную руку аристократа, берёт кружку, и Кристоф допивает пиво.
Между тем страсти у кресла накаляются: Абаддон начинает потихоньку пылать огнём, из лысой головы отморозка растут искривлённые рога, и парень постепенно увеличивается в размерах – одежда после смерти становится намного эластичнее, так что шикарный бордовый костюм не пострадал.
– Что ты ко мне пристал, смертный? – басит он. – На что ты вообще рассчитывал, придурок? Смирись уже. Ты – труп. Попал в ад. Денег здесь нет, все работают на добровольно-принудительных. А на твоих небесах это же самое называется морально-волевыми. И как будто им там от этого легче! Не попадёшь ты в рай, заткнись и работай!!!
– Но я же ходил в церковь! – Мужик, оказывается, тоже не промах – или это после смерти все так наглеют. – Я соблюдал посты! Я молился! Деньги отсылал в детские дома! Да и вообще я – крещёный!
– Да запихни свой крест ангелу в жопу! – орёт демон так, что содрогаются стены. – Чёрт меня дёрнул каждые семь дней выслушивать бредни грешника! За что мне это?.. Ладно, «святоша». Раз ты такой хороший, расскажи мне новогодний стишок. У нас ведь скоро Рождество, будь оно неладно? Вот. А стишок будет обо всех твоих подлостях.
– Не буду, – тихо и жалко отвечает мужик.
– Назови мне все подлости, которые совершил за всю свою жизнь, смертный! – приказывает Абаддон.
Кристоф закатывает глаза, готовясь к обычному человеческому дерьму, которое будет изливаться из умершей души, а мужик начинает рассказывать. В детстве он мучил собак, ругал мать и отца, когда они что-то запрещали, ненавидел их всем сердцем; в школе дрался со всеми в кровь, сдал друга классному руководителю, когда тот курил в туалете; в институте переспал с девушкой своего сокурсника, издевался над неудачниками, которые экзамен не сдали; когда пошёл на работу, писал докладные на коллег, надеясь на повышение, которое ему так и не досталось; под конец своего бренного существования изменял жене с её сестрой.
Пока Абаддон слушал этот адский Список воспоминаний, мужик рыдал, бился в истерике, словно его поджаривали на сковороде, пытался закрыть рот руками, но демон щелкнул пальцами – и душа застыла на месте, продолжая рассказывать. Её крючило, разрывало изнутри, она выла и стонала, пока, наконец, без сил не упала к ногам Абаддона.
– Я всё понял… Заслужил…
– Прекрасно. Раскаяние меня не интересует, так что – бесы! – Он свистит. – Унесите его!
Кругом появляется дюжина бесов, берёт мужика за руки, за ноги и уносит его за тяжёлую металлическую дверь в глубине бара, и в помещении наступает тишина. Абаддон снова принимает облик парня, устало зевает и допивает ром с колой.
– Хорошая работа, Аби, – усмехается Кристоф и, гордо выпятив грудь, выпрямив спину, подходит к главному демону.
– Ф... Отстань…
– Я заказ выполнил, чего «отстань»? Давай следующий.
– Выполнил он, – кисло передразнивает парень. – И вообще, что это за «Аби»?
– У тебя слишком длинное имя.
– Зато древнее, еврейское… И почему Велиар посадил именно тебя на мою шею?
– Работу давай.
– Зануда.
– В отличие от тебя, твой брат работает за двоих.
– Мало радости в аду работать, знаешь ли.
– Знаю. Но как ты там сказал? У нас всё на добровольно-принудительных.
Красные глаза демона вспыхивают гневным огоньком и тут же гаснут, залитые ленью.
– Что мне с тобой делать?.. Шестого беса за неделю угробил. Рабочая сила, знаешь ли, не берётся из ниоткуда…
– И не уходит в никуда. Не первый год работаю – знаю. В Хаосе этих бесов с чертями – уйма.
– Сатана помилуй, какой же ты зануда! – раздражённо выдыхает Абаддон. – Ладно. Давно я тебе не давал что-нибудь интересное…
– Никогда, например.
– Заткнись, полудемон хренов! – грозно басит главный демон, и Кристоф невольно пригибается. – Обнаглел в край уже. Молчи и слушай. Ты её знаешь – Равенна Лицш. Нужно свести с ума и подтолкнуть к самоубийству.
– Ангел…
– Да, опять тебе сражаться с пернатыми. Не гунди над ухом. Она умирает, ты забираешь душу, отправляешь к нам… Чего я тебе вообще объясняю? Сам всё знаешь. Вали уже.
– Будет сделано, Абаддон, – почтительно кивает Кристоф и, потерянный, отходит к барной стойке. Опускает голову и трёт пальцами переносицу, играя желваками; что-то отчаянно бурчит себе под нос. Заказывает виски, выпивает залпом, корчится и с миной отчаяния и бессилия начинает принимать истинный облик.
Кожа краснеет, становясь тёмно-бордовой, изо лба вырастают четыре коричневых рога, которые, как и рыжие волосы, как бы приглажены назад, на спина распрямляются кожистые крылья, на пальцах вырастают острые когти и само тело увеличивается вдвое.
Кристоф приседает, взмахивает крыльями с такой силой, что салфетки разлетаются по бару и разбиваются оставленные на краю кружки, и взлетает сквозь потолок наружу.
– Свинья невоспитанная, – бурчит Абаддон и, скрестив пальцы, хитро улыбается.
Демон парил над ночным городом, хмуро и тоскливо разглядывая тысячи огней, которые гирляндами тянулись по улицам и дорогам. Может, его кто-нибудь и заметил бы – на другой план, невидимый для смертных, перемещаться было лень, – но кто поверит в существование демонов? Это же крупный город, а не деревня. Зато в промозглые капли, которые попадают точно в темечко, верят все – сам воздух в присутствии демона нагревался, и падающий снег превращался в небольшой дождик.
Наконец, впереди замечает типичный квартал нового района: наштампованные серые домишки вокруг двора с детской площадкой. Садится на нужную крышу, едва не задев громоотвод, складывает крылья и ступает по талому снегу к двери на чердак. Лёгким движением выламывает замок и спускает к квартире своей жертвы. На лестничной клетке его встречает парочка бомжей, которые разлеглись на полу около мусоропровода: они пьяным взглядом посмотрели на демона, перекрестились и дружно решили, что нужно бросить пить.
Кристоф пожимает плечами, мол, хорошо, что шум не подняли, и переходит на другой план. Открывает дверь квартиры Равенны Лицш.
Потолок над головой исчез, и с чёрных небес посыпался вулканический пепел, припорашивая обугленные разрушенные стены квартиры, паркетный пол, ванну, мебель, цветы на подоконнике и постель, в которой сладко посапывает жертва. Стоит заглянуть за обломанный край квартиры, и ты увидишь пылающие руины города, где всюду борются ангелы и демоны, где чёрное и белое преследуют друг друга и, сталкиваясь, искрами разлетаются в разные стороны, чтобы схлестнуться вновь. Они сражаются среди ржавых машин и каменных обломков в бесконечной буре огненного ветра, который возносится к небесам и падает вниз светлыми каплями чистой воды – прямо на кровавые реки, затопившие улицы. В завываниях адского ветра, воплях демонов и криков ангелов раздаются удары мечей, а где-то вдалеке, из-за горизонта слышится приближающийся гул барабанов. Этот мир – арена Небес и Ада: здесь сражаются до окончательной смерти, до небытия, ведь награда за победу в поединке – сладкая душа человека.
– Падший! – окликает Кристофа голос с кухни.
Демон оборачивается, рефлекторно создав огненный меч в руке, и видит своего соперника: молоденький святоша, закованный в серебристые пластинчатые доспехи с золотыми узорами. Из-за спины виднелись сложенные белые крылышки. По сравнению с этим невинным воздушным созданием, взгляд которого выражал мировую скорбь и надежду, демон казался тяжеленной скульптурой, не очень ловко вырезанной из гранита.
– Пернатый, – издевательски кланяется демон.
– Ты не хочешь выпить чаю, демон? – совершенно серьёзно спрашивает святоша.
Кристоф заинтересованно поднимает бровь, ухмыляется, предвкушая душеспасительную беседу, и отвечает:
– Почему бы и нет. Только купол – с тебя.
– Конечно.
Ангел резким движением руки создаёт купол над кухней, как зонтик от пепла, и, взмахнув крылом, очищает кухню от мусора. Включает чайник, достаёт чашки, ложки и старается не смотреть в глаза Кристофу, который расселся за столом, положив ногу на ногу, и внимательно разглядывал соперника.
– Слышал, Князь Тьмы послал тебя за этой девушкой… – говорит ангел и, поставив сахарницу, спрашивает: – Тебе сколько ложек?
– Шесть, я люблю послаще. А моему боссу больше подходит имя Абаддон: на князя он совсем не тянет.
– Так… И ты хочешь забрать её в ад? Ты с чабрецом будешь или ягодный?
– Работа такая, – не моргнув глазом, отвечает демон. – А обычный чёрный есть?
– Нет.
– Тогда ягодный.
– Отступись от Равенны, Кристоф. Отступись – хотя бы после смерти.
Журчит кипяток из чайника в чашки, позвенькивают ложки, размешивая сахар. Ангел садится напротив демона и смотрит ему в чёрные глаза, выражающие одно лишь безразличие.
– Кристоф, ты вглядись в её лицо.
– Заплаканное, всё правильно. Как-никак любимого вчера машина сбила насмерть. – Кристоф отхлёбывает чаю.
– И тебе не жаль?
– Нет, – опустив глаза, отвечает демон. – Нечего жалеть об умерших, они всё равно не вернуться. Живые на то и живые, что могут идти вперёд. А она за свои грехи достойна смерти.
– Вам разве не запрещают переносить личные дела из жизни в посмертное существование?
– А вам – запрещают?
– Да.
– Неудобно… Ох ты, зараза пернатая, семь ложек вместо шести положил!
– Шесть, как просил, – делая невинное лицо, отвечает ангел.
– Семь! Я всегда пью чай с шестью ложками сахара. Думаешь, я шесть от семи не отличу?
– Ну, может, и обсчитался…
– Брр… он ещё и ягодный… хотя вон та булочка в шкафу всё исправит.
Пернатый виновато поднимается и даёт демону булочку.
– Спасибо, пернатый, – лыбится Кристоф.
– Всегда рад помочь, – без всякой радости говорит ангел. – Короче, зачем она тебе? Отомстить захотел?
– А почему бы и да? Она это заслужила. Ты же наверняка видел её Список – из неё суккуба выйдет просто отменная! – мечтательно говорит демон. – Её Лилит к себе заберёт, всему научит, и будет у меня личная жизнь в аду. А у вас что? Что у вас девушки на небесах делают? Облака шьют и крылышки подправляют?
– Я видел Список, но каждый человек может исправиться. А жизнь Равенны только началась. Да и вообще. После кого она стала гулять?
– После меня, – спокойно глядя в глаза ангелу, отвечает Кристоф.
– Получается, твоя месть несправедлива. Отпусти эту душу, демон. Будь честен с самим собой хотя бы после смерти.
– Справедливость – штука сугубо субъективная. Как сейчас помню: справедливость – это когда ты получаешь то, чего хочешь. Можно долго говорить о балансе, гармонии, заслуженном наказании, но справедливость для потерпевшего – наказание преступника. И наоборот.
– Все демоны любят пофилософствовать?
– Я – полудемон, не равняй меня с прислужниками Абаддона, – огрызается Кристоф.
Ангел удивлённо таращится на посланника ада и молчит.
– Всё, пернатый. Чай допит, – говорит полудемон. – Поехали выяснять отношения.
Кристоф создаёт огненный меч и отпрыгивает от ангела – тот встаёт из-за стола и обнажает светящийся клинок.
– Не отступишь, Кристоф?
– Я заберу её с собой – в ад.
Пернатый делает резкий выпад – клинок рассекает воздух у левого плеча полудемона и блокирует тяжёлый удар Кристофа: Огонь Хаоса встретился с Небесной Сталью, расплёскивая кругом искры. Полудемон бьёт ногой в нагрудник, откидывая ангела, и бросает огненный шар – ангел пригибается, но опаляет белоснежные крылышки. Кристоф создаёт второй огненный меч, жадно вдыхает запах горелого мяса и с рёвом возвращается в битву.
Вся квартира превращается в безумный вихрь огня и света, красного и белого, искр и взрывов: бетон разлетается во все стороны, ломаются столы и стулья, опрокидываются шкафы, сжигаются дотла многочисленные кофточки и туфельки, из оторванного крана бьёт фонтан воды – кажется, сам воздух вот-вот треснет и разорвётся в клочья.
Улучив момент, полудемон вызывает чёрную книгу в железной обложке, вскрывает замок и открывает шестую страницу – волна мрака сбивает ангела с ног, сжирает его крылья, проникает сквозь броню, выжигая небесную плоть. И мгновенно рассеивается, стоит Кристофу закрыть Чёрное Писание. От пернатого осталась только кучка пепла и пряный запах жареного мяса. Полудемон развеивает огненные мечи и книгу, устало падает в постель, принимая облик человека, приглаживает рыжие волосы и переходит на план людей.
Равенна спит рядом с Кристофом – как давно это было! Одно одеяло, одна кровать, один хлам, разбросанный по комнате, и сладковатый аромат её духов. Бледное лицо девушки почти не изменилось: те же худые щёки, острый носик и грустное выражение лица – только морщинка на лбу появилась. И глаза от слёз опухли.
Вдоволь наглядевшись на спящую девушку, Кристоф принимает невидимый, бестелесный облик духа и, потягиваясь, встаёт с кровати. Последний раз смотрит на заплаканное личико – спокойно и равнодушно – и насылает простенький кошмар о том, как её нового возлюбленного сбила машина. Во всех подробностях. Она даже почувствовала на себе чудовищный удар автомобиля, несущегося по улице на ста километрах в час: прямо в бедро и – головой об лобовое стекло.
Равенна вскакивает в холодном поту, часто дыша, и испуганно оглядывается по сторонам: пусто, никого в комнате нет, и почему-то включен свет. Свет, который постепенно меркнет, обдавая девушку волной горячего ужаса – тело цепенеет, и она еле дышит, слушая терпкий голос адского духа.
– Рава, будешь ужинать?
– Н… нет, мам! Я… не голодна! – послушно повторяет она слова полудемона. – Можно я гулять пойду?
– Так уже восемь часов, поздно же.
– Да я к подруге напротив.
– Ладно. Но в десять чтобы дома была. И не забудь шапку надеть – на улице минус десять. И шарф не забудь!
– Да… да… – отчаянно шепчет Равенна, одевается, прощается с матерью и выходит на лестничную клетку, где лежат уснувшие бомжи. Она поднимается по лестнице на чердак и открывает дверь на крышу, ничуть не беспокоясь о том, что замок вырван с мясом.
На крыше лежат сугробы и воет пронзительный ветер, но в присутствие посланника ада тепло и сухо. Сапожки на каблука шлепают по растаявшему снегу, руки в перчатках прячутся в карманах пуховика, а на побледневшем лице застыло отчаяние.
Смерть – решение всех проблем. Хочешь жить? Зачем? Твой любимый умер, его не вернуть, а остальные парни тебя не интересуют – слишком твердолобые, эгоистичные, они никогда тебя не смогут понять. Ты не встретишь ещё одну такую же любовь – нет. Зачем жить? Ради счастья. Но твоё счастье уже погибло, его не вернуть. Родители себе на уме, ты их видишь только по вечерам, ты их не интересуешь. Подруги? Ха! Они тебе звонят только тогда, когда им скучно. Друзья? Те видят в тебе лишь дырку – сама не раз это говорила. А тот единственный уже мёртв. Смелее, девочка, смелее подходи к краю: мгновение боли – и вечность страданий. Сделай шаг!
– Ох как полетела, – тихо шепчет Кристоф, хмуро наблюдая за падающей с крыши девушкой. – Нет, я так больше не могу. А чего вы спите? Забирайте её. Я увольняюсь.
Равенну подхватил белый ангел и устремился с ней в застывшие ночные небеса, махнув рукой полудемону на прощанье. Из увольнения после смерти никто не возвращается.
На утро Кристоф вернулся в бар. Выслушал гневно-ленивую речь Абаддона о том, что полудемон хреново делает свою работу, что он никчёмная размазня, что это была проверка, и что Абаддон хотел дать Кристофу повышение, а он поддался чувствам и теперь навсегда останется непонятным полудемоном.
– Я всё равно увольняюсь, – устало отвечает Кристоф.
– Ты… уверен? – после некоторой паузы серьёзно спрашивает Абаддон, который против своего праздного обыкновения сдвинул брови и беспокойно посмотрел на полудемона.
– Да.
– Ты серьёзно? Ты понимаешь, что такое увольнение у нас? – медленно, въедливо говорит главный демон.
– Да.
– Если это из-за девушки, то подожди до Апокалипсиса – мы захватим Небеса, и ты её вернёшь…
– Нет. Я просто устал.
– Так… ладно. Дело твоё. Чего я тебя уговариваю? – возмущённо бурчит Абаддон. – Что я – нянька? Хочешь – увольняйся. Но я за перерождение не отвечаю. Рыбкой побыть захотел – пожалуйста. Или дворнягой. Она тебе больше подойдет.
– А мне без разницы, что у меня за реинкарнация будет. Я хочу отдохнуть и всё забыть…
– Дело твоё. Надоел. Ты уволен, Кристоф.
Полудемон мгновенно испарился, оставив после себя лишь гнилые кости и прах. Главный демон приказал бесам убраться и, спросив у бармена абсент, с недовольной миной наклонился в кресле и проворчал:
– Тоже мне «устал». Я тоже устал… но я же не бросаю работу. Что за молодёжь пошла? Никакой ответственности!