Если существовали благородные разбойники, такие как Робин Гуд из Шервудского леса, значит, должны были появиться и благородные пираты. Если судить по легендам, именно такими и были братья ликедеры. Слово «ликедеры» переводиться как «равнодольные». Это означает, что добыча ликедеров поровну делилась между всей командой пиратского корабля независимо от звания. Капитан получал ровно столько же, сколько последний матрос. «Обычные» же пираты производили дележ в строгом соответствии с тем положением, какое занимали. Например, капитан получал еще несколько долей - и за то, что был капитаном, и за то, что был владельцем пиратского корабля. Но это был далеко не единственный из «благородных» принципов, которым старались следовать пираты-ликедеры. Если торговый корабль, на который они нападали, не оказывал никакого сопротивления, то его владельцу...оставляли восьмую часть груза. Пленных хорошо кормили и освобождали при первой возможности. Если пиратам приходилось «заимствовать» какие-либо средства или материалы для ремонта кораблей у береговых жителей, они возвращали все это с лихвой с первой же добычи. Перед выходом в море пираты исповедовались священнику и каялись в своих грехах. После этого причащались и, примирившись с Богом, отправлялись в очередной пиратский поход. На их кораблях не было ничего лишнего - только оружие, провиант и минимум самых необходимых вещей. Никто не брал с собой ни денег, ни драгоценностей. Дисциплина была железной: на борту запрещалось спиртное и азартные игры. Вахтенные, как на военных кораблях, не спускали глаз с моря и вовремя замечали любую опасность. Любая пиратская операция тщательно готовилась. Если кто-то проявлял в бою трусость, то немедленно изгонялся из братства. Удивительно и то, что ликедеры частенько нападали на корабли «обыкновенных» пиратов, чтобы отобрать «неправедную» добычу. Зимой, когда море покрывалось льдами, ликедеры разбредались по окрестным деревням, щедро одаривали бедных и делали крупные пожертвования церквям. Такие принципы и такой образ жизни, как считали эти необычные пираты, вполне соответствовали принятому ими девизу: «Друзья Бога и враги всего мира». Первая часть означала, что их действия и принципы вполне справедливы и не противоречат христианскому учению. Вторая же часть девиза следовало понимать так, что они сражаются с неправедным миром. Грабителям себя ликедеры не считали. Они полагали, что лишь перераспределяют неправедно нажитые общемировые богатства.... Такие-то необыкновенные пираты и обосновались в конце XIV века на Восточно-Фризских островах. Эти места были исключительно удобным убежищем. Корабли пиратов имели малую осадку и легко могли укрыться на прибрежном мелководье. К тому же к ним с большим сочувствием относились фризы - местное население. Дело в том, что они и сами занимались морским разбоем. Пиратство издавна считалось на этих островах почетным мужским занятием. Фризы охотно пополняли ряды ликедеров. Впрочем, среди них были не одни только простые люди. То, насколько в чести был здесь морской разбой, подтверждалась тем фактом, что им занимался вместе с ликедерами даже сын одного из местных феодалов, графа Конрада Ольденбургского. А другой местный владыка, фризский князь Кено тен Брок, не погнушался выдать свою дочь за предводителя ликедеров, легендарного Клауса Штертебекера. После появления в Северном море пиратов-ликедеров разбойные нападения на ганзейские торговые корабли в этом районе участились. Особенно страдали от них бременские и гамбургские купцы. Действия пиратов были прекрасно продуманы и организованы. С началом навигации они обосновывались на своей главной летней базе - скалистом острове Гельголанд, довольно далеко отстоящем в Северном море от Восточно-Фризских островов и расположенном напротив устий Везера и Эльбы. Отсюда заранее можно было заметить торговые караваны, выходящие по рекам в Балтийское море, чтобы отправиться в Англию или Фландрию. Возле Гельголанда были обширные мели, к тому же капитаны купеческих судов, зная, что на острове базируются пираты, старались держаться от него подальше. И тем не менее, поскольку в ту пору еще не существовало надежных навигационных инструментов, чтобы определить местоположение своего корабля, шкипер непременно должен был засечь на горизонте высокие красноватые скалы Гельголанда, а значит, подойти к нему на вполне определенное расстояние. Эти обстоятельством прекрасно умели пользоваться пираты. Как правило, они разделяли свои силы на три части. Одна эскадра пиратских кораблей поджидала добычу и захватывала ее. Другая таилась в засаде возле Гельголанда и в случае необходимости приходила помощь первой эскадре. Добычу перегружали на корабли третьей эскадры, которые быстро доставляли ее на скрытые пиратские базы на Восточно-Фризских островах. Эти же корабли брали на борт раненных в бою пиратов, а на буксир, если была такая необходимость, поврежденные пиратские суда, нуждавшиеся в ремонте. И все-таки Ганза была слишком могущественной и сильной, чтобы долго терпеть хорошо организованное и опасное пиратское братство у себя под боком. На предводителей ликедеров началась самая настоящая охота. Точных исторических свидетельств о том, когда и где родился самый знаменитый из ликедеров Клаус Штертебекер, нет. Как и в каких краях начал пиратский промысел - тоже. Некоторые пиратские историки полагают, что он был среди тех, кто откликнулся на призыв герцога Мекленбургского и помогал осажденному датскими войсками Стокгольму. Клаус получил от герцога, как и многие другие, каперское свидетельство и грабил все корабли без разбору. А потом ушел вместе с остальными сподвижниками по ремеслу на остров Готланд, чтобы после разгрома пиратского гнезда тевтонскими рыцарями перебазироваться в Северное море, на Восточно-Фризские острова. Версия частично подтверждается записями в хронике города Любека, где пират Штертебекер обвиняется в нападениях на ганзейские корабли. Записи относятся к 1395 году, когда Готланд был пиратским «государством». Право считаться родиной знаменитого пирата оспаривают сразу несколько немецких городов, в числе которых Гамбург, Верден, Ганновер, а также несколько деревушек немецкого побережья Северного моря и Фризских островов. Каждый город, каждая деревня ссылаются на определенные исторические источники, но абсолютно бесспорных среди них нет. Город Верден, например, ссылается на выпущенное в 1718 году географическое «Описание обоих герцогств - Бременского и Верденского». Там есть такие строки, относящиеся к главной верденской церкви: «Михаэлис (судя по всему, еще один предводитель ликедеров, Годеке Михаэль) и Штертебекер приказали выдолбить в домской церкви специальную нишу возле подпорной арки и поместить туда их герб». Однако до наших дней эта ниша с гербами не дошла.... Еще одно свидетельство, косвенно подтверждающие, что к Вердену у Штертебекера было особое отношение, - предание о том, что пират завещал собору этого города огромное состояние, так называемый «пасхальный» дар, из которого собор должен был выплачивать пособия самым неимущим горожанам. Предание, правда, не подтверждается никакими документальными свидетельствами конца XIV века, когда жил пират, но зато архивные записи, сделанные уже через несколько веков, подтверждают, что такой «фонд» действительно существовал и продолжал использоваться по назначению. Можно полагать, что скорее всего Штертебекер оставил столь щедрый дар именно Вердену, потому что этот город и был для него родным. Ну а почему все-таки Клаус Штертебекер так знаменит? И отчего многие города и деревни оспаривают друг у друга честь считаться его родиной? Ведь был он все-таки пиратом, занимался презренным разбойничьим ремеслом.... Конечно, все дело в тех благородных принципах, которым старались следовать ликедеры. В их щедрых дарах, которые они делали церквям и беднякам, в отношении к пленным, почитании Бога. Именно из такого «материала» и творятся легенды, живущие потом в веках. Правда, вполне возможно, что на деле ликедеры далеко не всегда следовали провозглашенным ими принципами и отступали от них, подчиняясь каким-нибудь обстоятельствам, потому что жизнь они вели все-таки пиратскую, чреватую неожиданными событиями и поворотами судьбы. А в легендах, тем не менее, остались только самые «светлые» стороны их образа жизни. О том, почему Штертебекер стал пиратом, мнения историков тоже разделяются. На этот счет есть две романтические версии. Согласно первой, Клаус был сыном батрака и однажды убил местного барона и его управляющего, вступившись за честь девушки, служанки барона. А потом сел вместе с ней в лодку и поплыл в море куда глаза глядят. Там их и подобрал случайно проплывающий мимо корабль ликедеров, которым командовал Годеке Михаэль. По второй версии, Клаус Штертебекер, бедный крестьянский парень, однажды нанялся на рыбачье судно и ушел в море ловить рыбу. Но во время рейса команда взбунтовалась из-за жестокостей капитана, и Штертебекер был избран вожаком восставших, потому что успел зарекомендовать себя храбрецом, верным, надежным товарищем и умным, рассудительным человеком. Поскольку после бунта по законам того времени рыбакам грозило суровое наказание, они предпочли не возвращаться домой, а примкнуть к ликедерам, где Клаус Штертебекер тоже сумел быстро выделиться и стать одним из пиратских предводителей. О  том, какими страшными и сверхъестественными были последние мгновения жизни Штертебекера, казненного в Гамбурге 20 октября 1401 года, существует своя легенда. Но прежде удачливого пирата надо было, конечно, захватить. И магистрат Гамбурга, чьи корабли особенно страдали от его набегов, принял для этого чрезвычайные меры. Всю зиму 1401 года в Гамбурге строили целый флот, предназначенный для разгрома кораблей Штертебекера и его поимки. Самым мощным и лучше других вооруженных был корабль с необычным названием «Пестрая корова», построенный под руководством одного из жителей Гамбурга, голландца по происхождению, Симона Ван Утрехта. Ранней весной рыбаки, которым магистрат приплачивал «за информацию», донесли, что Штертебекер покинул зимнюю стоянку раньше обычного и уже направлялся к острову Гельголанд. Причем на этот раз у него было гораздо меньше кораблей, чем обычно. А другой предводитель ликедеров, Годеке Михаэль, расположился со своими судами возле устья Везера. В начале апреля 1401 года гамбургские корабли, флагманом которых была «Пестрая корова», под прикрытием небывало сильного тумана вышли из устья Эльбы и медленно двинулись к Гельголанду.
На счастье гамбургских капитанов, туман продолжал им благоприятствовать. Корабли бросили якоря на достаточном расстоянии от пиратских судов, и штурман «Пестрой коровы», человек отчаянной смелости, переоделся в одежду простого рыбака, сел в шлюпку и на веслах один пошел к пиратской флотилии. Лавируя среди судов пиратов, он отыскал флагманский корабль Штертебекера и закрепился канатом у его кормы. Матрос, несущий вахту, вовремя заметил шлюпку и огонь в ней, но штурман хладнокровно объявил, что он, бедный рыбак, продрог в тумане и разогревает себе на жаровне еду. Удовлетворившись таким ответом, вахтенный оставил штурмана в покое. Тем самым он подписал смертный приговор многим пиратам, в том числе и себе самому. На деле же штурман расплавлял на огне запасенный в шлюпке свинец, которым залил все рулевые соединения пиратского корабля. Когда свинец застыл, он намертво заклинил руль, и таким образом судно Штертебекера потеряло управление. Дождавшись этого, штурман отвязал канат и на веслах благополучно вернулся на «Пеструю корову». После этого гамбургские корабли, скрываясь в тумане, двинулись вперед. Для пиратов их нападение оказалось неожиданным, и все они отчаянно защищались. Многим их кораблям удалось уйти от Гельголанда, но главной целью гамбуржцев было лишенное управление судно Клауса Штертебекера. Сам легендарный пират сражался с беспримерной храбростью и уложил своим огромным мечом немало наседавших на него со всех сторон врагов. Но в конце концов кто-то догадался набросить на него рыбачью сеть, и вскоре Штертебекер лежал на палубе своего корабля, связанный по рукам и ногам. Хроники Гамбурга свидетельствуют о том, что всего в тот день вместе со Штертебекером были захвачены 73 пирата. Еще 40 ликедеров погибли в бою. Те же хроники называют даже сумму, которую получил за поимку Штертебекера командующий гамбургским флотом - магистрат выплатил ему 80 серебряных марок. Оставшиеся на свободе ликедеры не оставляли своего разбойного промысла, хотя Ганза продолжала усиливать борьбу с пиратами. Самым же последним из известных ликедеров был капитан Ганс Энгельбрехт. Сохранились сведения о том, что в 1438 году возле берегов Швеции во время одного только набега он захватил 13 голландских кораблей с товарами на огромную сумму в 34000 рейнских гульденов. После этого о ликедерах больше никто не слышал. Однако разрозненные шайки «обыкновенных пиратов» продолжали грабить корабли и на Балтике, и в Северном море, и в проливе Ла-Манш, и на Средиземном море, и у Атлантических берегов Франции и Испании. А тем временем мало-помалу человечество приближалось к одному из великих поворотов в своей истории, который принес перемены в судьбу пирата.