Генерал-хорунжий Армии УНР, поручик Царской Армии,  преподаватель школы Красных Командиров, актер и автор сценариев… Для кого-то он стал символом героической борьбы за Независимую Украину, для кого-то  символом авантюризма и предательства…

Гарматним димом просмерділись галуни,

І вітер степами гуде, гей, гей, гей.

Літає мов сокіл, гуляє Тютюнник.

Тютюнник на Київ іде.

 Юрий Осипович Тютюнник родился 20 апреля 1891г.  в с. Будище Звенигородского уезда, в семье бывших крепостных. Из девяти детей у Осипа и Марины Тютюнник выросло всего пятеро – четверо сыновей и дочка.

В одиннадцать Юрко закончил одноклассную сельскую школу; в этом ему помогали старшие братья Иван и Макар, которые к тому времени уже закончили Звенигородское училище. Именно из училища его братья и почерпнули социалистические идеи: в мае 1902 у Тютюнников произошел первый обыск (искали прокламации киевских эсэров). Прокламаций не нашли, но отца и двух братьев, Макара и Ивана на некоторое время поместили под арест. После этого случая отец отказался от дальнейшего образования Юрка: «хватит и того, что двоих старших по тюрьмам таскают – нахватались мудрости». А тут еще и Иван убежал за границу – в Париж,  а Макара отправили на воинскую службу… Юрий остался помогать по хозяйству, а в 13 лет из-за болезни отца стал единственным кормильцем в семье.

Но недолго длилась крестьянская жизнь: в 1905-м революция прошла и через родное село Тютюнника. Юрко принимал участие во всех митингах и сборах, а с  возвращением брата Макара в 1906-м со службы еще больше проникся революционными идеями, сочетая их с националистическими. В своих  воспоминаниях  он описал четыре основных момента, которые  сделали его сознательным украинцем:

«Первое. На себе лично и на своей земле я почувствовал гнет власти, которая была «русской». Второе. Все земельные и неземельные большие имения в Украине принадлежали людям чужой национальности. Третье. Рос я в местности, где из поколения в поколение передавались традиции казацкой борьбы против господ за Украину. Кроме того, в двух верстах от нашего села была Кирилловка, где все помнили революционную проповедь (Тараса) Шевченко, которую он произнес на украинском языке. Четвертое. Влияние моих старших братьев, которые никогда не скрывали от меня своих чувств».

В 1913-м Юрий и сам попал  в армию – в 6-м Сибирском полку он служил аж во Владивостоке, где хоть и была довольно большая украинская община, однако так сильно ощущалось расстояние, отделяющее молодого украинца от родной земли. Первую Мировую Тютюнник встретил в чине унтер-офицера, однако по своему признанию, на фронт пошел с ненавистью не к немцам, а к России: «Я ненавидел саму Россию, считал ее врагом Украины в целом… Несколько раз у меня возникало желание перейти на сторону немцев…». Но, не смотря на это, кровь за Царя и Отечество он пролил – после тяжелого ранения, Юрий был отправлен на лечение и дальнейшее обучение в Гори, откуда был в звании поручика переведен в Симферополь. Там его и застала новость об отречении Царя и установлении власти Временного Правительства.

С первых же дней революции Тютюнник взялся за украинизацию войска – при его участии было принято решение о создание на основе симферопольского гарнизона национальных частей. И, хотя русские офицеры выступали против создания украинской части (не выказывая особых претензий к остальным национальностям), около 7-ми тысяч солдат и офицеров объединились  в «Военный клуб имени гетмана Петра Дорошенко». В это время у Тютюнника проявились выдающееся красноречие и умение убеждать людей, которые еще не раз сыграют заметную роль в жизни Юрка. Вот как он описывал собрание украинских солдат в Симферополе:

«Прибыло около семи тысяч. Открыв собрание, я предложил:
- Кто из вас украинец, поднимите руки!
Поднялось не более трехсот рук.
- Малороссы! Поднимите руки!
Подняли руки около половины присутствующих.
- Хохлы! Поднимите руки!
Вновь подняли руки добрая треть.
- Украинцы, малороссы и хохлы! Вместе поднимите руки!
Над головами несколькотысячной толпы вознесся лес рук…

Выступающие выяснили, что «малороссы » и «хохлы» это названия, которыми наделили нас наши враги, угнетатели, и правдивое название всех людей, говорящих на таком же языке, как и ораторы, является «украинцы», а наша родина, когда была свободной, то называлась не «Малороссия», но Украина, и так должна снова называться.»

Одной из самых выдающихся акций Тютюнника в Симферополе стало проведения «Шевченкового праздника», участие в котором приняло около 10-ти тысяч солдат из Симферополя, Феодосии, Севастополя и Черноморского флота. Апогеем праздника стала организация 1-го украинского полка им. Петра Дорошенко и поднятие украинского флага над казармами полка.

Ответной реакцией властей стал перевод Тютюнника в Катеринослав, с которым руководство полка согласилось, чтобы не вступать в противоречия с официальным Петроградом. Однако в Катеринославе Тютюнник не задержался – поехал дальше в Киев для участия во Втором Военном Съезде, проводимом Центральной Радой. Съезд избрал Юрия членом Центральной Рады от солдат, сам же он сразу вошел в оппозиционную группу «самостийныков», требовавшую провозглашения полной независимости в отличие от большинства, которое выступало за автономию Украины в составе «обновленной России». Вот как описывал этот съезд Юрко в своих воспоминаниях:
«Массу съезда составляли т.н. «мартовские украинцы». Революция сорвала пелену с их глаз, и они увидели всю несправедливость, творившуюся над ними как украинцами. Какие же чувства должны были пробудиться вследствие осознания обмана и обид со стороны России? Той самой России, которую они защищали энергичнее самих россиян и патриотами которой были до революции? Любовь свою они уже отдали Украине. Для России осталась одна ненависть.

Любовь к Украине не была нежной любовью ребенка. О нет! Это была горячая, не признающая компромиссов любовь молодой личности к своему идеалу. Один намек со стороны вождей, что надо погибнуть во имя достижения идеала ­- и массы были готовы пожертвовать свои жизни найденной Родине.

Но более всего была ненависть к России. Это была ненависть, возникшая как следствие крайне оскорбленного чувства собственного достоинства, ненависть как следствие оскорбления самых святых чувств, идеалистических порывов массовой души. Подлым способом Россия крала у нас чувство любви к Родине. Крала, потому что враг может все отнять, ограбить, заставить «жертвовать», но любовь может только украсть. Революция сорвала тогу благородности с  России и вместо идеала наши глаза увидели чудовище, которое, даже не прикрывая уродства своего тела, цинично кинуло лозунг «самоопределения народов», но «постольку поскольку» этот лозунг можно использовать против нашей освободительной борьбы.

…

Вогнать нож в сердце России немедленно, даже не считаясь с непосредственными последствиями этого для нас - такое было желание. Разве можно получить из  человеческой души большую ненависть?

В стихийной ненависти к России была наибольшая сила нашей революции»

В Киеве Тютюнник участвовал в принятии Центральной Радой I Универсала (провозглашения автономии в составе России), хотя и настаивал на более радикальных решениях. Приветствовал выступление полка им. Гетмана Полуботко (против принятия II Универсала, за провозглашение независимости Украины), по собственным воспоминаниям, очень жалел, что был не в курсе подготовки выступления, иначе непременно принял бы в нем активное участие как член Центральной Рады. После этого выступления, а также мобилизации на Звенигородщине Звенигородского Коша Свободного Казачества, Юрко Тютюнник был отправлен в Звенигородку комиссаром Центральной Рады.

После того, как большевики  в 1918-м заняли Киев, Юрий стал одним из руководителей Свободного Казачества, которое продолжало борьбу в Поднепровье. Основной задачей Казачества стало разоружение российских частей, которые в это время, иногда с боями, двигались с фронта в Россию. С этой задачей справились на «отлично»: особенно удачными вышли операции против VII армии, в которой сперва была разбита штабная часть, а позже полностью разоружены остатки войск на ст. Бобринская. Полученное вооружение казаки использовали для борьбы с большевистскими силами, и к моменту оккупации, взятия Киева немцами контролировали значительную территорию Киевской губернии.

Однако, сразу после возвращения в Киев Центральной Рады вместе с немцами вышел приказ: Свободное Казачество демобилизовать, в дальнейшем его не организовывать. Ответственным за разоружение был Тютюнник. Правда, не смотря на формальную демобилизацию, оружие, которое сдавалась, было как правило «свеже-реквизированное» у российских частей, возвращающихся с фронта; свое же казаки оставляли до поры до времени. Да то оружие, которое согласно рапортам было сдано, все равно оставалось на складах в Звенигородке.

С приходом к власти Гетмана Скоропадского Тютюнник начал борьбу против него и немецкого режима. Будучи все еще на службе в Звенигородке, он раздал «конфискованное» вооружение крестьянам, после чего началось следствие о… расхищении складов. Следствие не нашло виновных. И оружие пригодилось – земельная политика Скоропадского и непосильные контрибуции быстро привели Звенигородщину к восстанию. Тютюнник, как избранный кошевой, отдал приказ не начинать выступлений и отправился в Киев для координации восстания. Когда он вернулся через несколько дней, Звенигородщина пылала – восстание началось стихийно. С боями повстанцам удалось очистить уезд  от карательных отрядов и взять штурмом Звенигородку… Но уже через несколько дней пришло подкрепление, и немцы без боя заняли город. Тютюнник и прочие организаторы восстания были «арестованы повстанцами», и немцы застали их уже в тюрьме, откуда они были выпущены.

Этим выступления Тютюнника против Скоропадского не ограничились: через некоторое время он снова выехал в Киев для координации действий с другими восставшими регионами Украины. В Киеве он и был арестован, препровожден в Кловский каземат Киевской крепости (где сидели и другие политические заключенные,  в основном из украинских социалистических партий). 12 декабря 1918 года комендант Киева кн.Долгоруков подписал смертельный приговор Тютюннику. Но приговор не был приведен в действие, 14 декабря, когда Осадный полк Директории уже подходил к Киеву, Тютюннику удалось переагитировать охранную роту каземата: около 150-ти политзаключенных освободились и подняли восстание, во главе которого стал Юрий. Через некоторое время восставшие захватили центральную часть Киева, объединились с восставшими против Гетьмана рабочими киевских заводов, и, по сути, заняли весь Киев, пробившись на соединение с Осадным полком. К власти в Украине пришла Директория во главе с Петлюрой и Винниченко.

Но снова в Киеве Юрий не задержался: изгнав одних оккупантов, Директория вступила в переговоры с другими. Отказ от сопротивления войскам Антанты, которые к тому же активно поддерживали Добровольческую Армию Деникина, привел к тому, что многие бывшие соратники Директории по антигетьманскому восстанию, теперь переходили на сторону большевиков. Тютюнник продолжил восстание: во главе т.н. «Правобережной красной армии», а потом 1-й бригады Заднепровской дивизии Красной Армии, он воевал против деникинцев, интервентов, иногда и войск Директории. После поражения в одном из боев он был взят в плен практически «родным» Черноморским Кошем войск Директории. И опять смертный приговор, на этот раз уже от «своих». Но и на этот раз ему удалось спастись – выступив перед батальоном, Тютюнник смог убедить людей перейти в его «Красную Армию»!

Через некоторое время Юрко Тютюнник перешел под командование атамана Матвея Григорьева, став его начштаба. Продолжались бои с деникинцами и рейды по тылам Добровольческой Армии. В боях против войск Антанты были заняты Херсон и Одесса, а сами Григорьев и Тютюнник получили прозвища «Победителей непобедимой Антанты». Через несколько месяцев после гибели Григорьева, Тютюнник во главе части войск движется на соединение с Армией УНР, и в июле 1919-го под Жмеринкой объединяется с Действующей Армией.

Во второй половине 1919-го года, уже как командующий Киевской стрелецкой дивизией, сражался против большевистских войск Якира и деникинских Слащева. Но украинская армия пребывала в отчаянном положении. Зажатая в «Треугольнике смерти» тремя противостоящими армиями (с запада – поляками, с севера и востока – большевиками, с юга - деникинцами), Армия УНР погибала, но не от боев – эпидемия тифа грозила окончательно уничтожить всех. Медикаменты, которые можно было бы закупить у стран Антанты, не поступали, в войсках началось разложение:  восстание атамана Волоха, например, привело к потере двух третей казны и чуть не закончилось арестом и расстрелом членов Директории и Петлюры. В таких условиях было объявлено о добровольной демобилизации, а командующий Армией Петлюра отбыл в Варшаву – на переговоры о прекращении огня.

Тримайтесь, герої — за нами святий Юрій

У тяжкім нерівнім бою, гей, гей, гей.

Послав нас до бою, гей, Симон Петлюра

Боронити матір свою.

Но не все согласились с  демобилизацией, и 6 декабря 1919-го года наиболее боеспособные части во главе с командармом ген. Михаилом Омеляновичем-Павленко пробились в тыл деникинских и большевистских войск, выступив в Первый Зимний Поход. Выступил и Юрко Тютюнник – во главе Киевской дивизии.

До 5 мая 1920-го года продолжались бои Армии УНР против деникинских и большевистских войск. В ходе рейда к Армии присоединилось значительное  число украинских повстанцев, центром активности которых был легендарный Холодный Яр. Именно в Холодном Яру, в с.Медведевка (своеобразной повстанческой столице) прошла встреча штаба Армии УНР и объединенного штаба Повстанческих Войск. Совместно с повстанцами был форсирован Днепр, Армия уже продвигалась к Полтаве, когда было принято решение об отступлении – был подписан мир с поляками. Тютюнник во время похода оперировал севернее Холодного Яра – на юге Киевщины, а потом южнее, на Херсонщине. Особо можно отметить его действия в бою за Вознесенск. В Вознесенске находилось значительно количество вооружения и боеприпасов, на складах Красной Армии. В тоже время, Армия УНР страдала от острой нехватки в первую очередь патронов. В итоге двухдневного боя город со складами был взят – практически только в рукопашной схватке солдаты УНР смогли сломить сопротивление большевиков. Сам же Тютюнник показал себя бравым командиром: по воспоминаниям многих  участников похода, он всегда участвовал в бою в рядах кавалерии на переднем краю атаки, редко укрывался и собственным примером вел солдат. После объединения Киевской дивизии с основной Армией Омеляновича-Павленко, Тютюнник стал начштаба Армии. По воспоминаниям, он, как и командарм, были любимыми командирами Армии в походе. И если Омелянович-Павленко был своеобразным отцом-генералом, то Тютюнник – братом-солдатом.

После окончания Первого Зимнего Похода, Армия УНР оказалась интернированной в лагеря в Польше (точнее в лагеря в Украине, но западной, отданной Петлюрой по договору с поляками). Тютюнник остался при штабе Армии – будучи и.о. Командующего Армией УНР, он разрабатывал дальнейшие планы освобождения Украины. Украинская Армия, уже  в союзе с поляками, смогла снова взять Киев, выбив оттуда большевиков. Однако очень скоро Киев был занят Деникиным, а Армия УНР опять отступила на Запад, снова в польские интернационные лагеря.

В 1921-м году был создан Повстанческо-Партизанский Штаб при Армии УНР, главой которого стал Юрко Тютюнник. Основной задачей ППШ  была подготовка всеукраинского восстания против большевиков и участие в нем части Армии УНР. Однако в деятельности ППШ стали возникать проблемы. Симон Петлюра не без оснований  рассматривал Тютюнника как возможного конкурента на политической арене – что не удивительно, учитывая огромную популярность «атамана Юрка» среди украинских  солдат,  и все возрастающее недовольство «пропольской» политикой Петлюры. Сам Тютюнник так вспоминал свое отношение к Петлюре в это время:

«Еще до моего  назначения, отношения у меня с Петлюрой не были идеальные. Иногда они были так натянуты, что возникала угроза окончательного разрыва. После назначения меня Начальником ППШ, я, как непосредственно подчиненный Петлюре, имел возможность ближе присмотреться к человеку, который волею судеб некоторое время стоял в центре Украинского Национального Движения. Его неограниченное стремление к власти  и честолюбие не гармонировало с его другими качествами. По своей натуре он не вождь, который может вести за собой массы. Он только плывет по ветру и никогда не пытается повернуть против ветра. Одновременно желает власти и боится ответственности. Я немного  знал его и раньше, но в 1921-м Петлюра не был Петлюрой 1917-го. Тогда еще было в нем что-то от демократии, в 1921-м Петлюра смотрел на демократию как на способ достижения цели, как на неприятную, но необходимую декорацию власти «во главе с головным атаманом Петлюрой». Ко всему этому Петлюра еще и имеет душу далеко не рыцарскую. В борьбе против своих личных врагов он плюет на интересы Украинской нации.

Увидев Петлюру таким, каков он есть, и удостоверившись, что я не ошибаюсь, я повел работу для ликвидации петлюровщины, считая ее не способной организовать национальное движение для дальнейшей борьбы. Подготовка шла медленно – не было смысла делать революцию против Петлюры в Польше. Тогда еще была надежда, что эту революцию можно сделать в Украине в виде обычного ареста и суда».

Результатом этих противоречий стола то, что подготовка всеукраинского восстания все время стопорилась. Летом 1921-го года в Украине стихийно, без поддержки правительства УНР, развернулось активное повстанческое движение. На большей части территории действовали крестьянские отряды, которые провозглашали свою приверженность УНР и ждали от нее помощи. Эти восстания были жестоко подавлены: в Украине были расквартированы значительные части Красной Армии, которые использовались для наведения порядка. К началу осени крупные восстания прекратились – повстанцы частично разошлись по домам, частично перешли на «зимние квартиры» в лесах.

А ППШ все никак не начинал активных действий. До сентября 1921-го действия ППШ ограничивались засылкой в Украину связных и шпионов, часть из которых была тут же перевербована ГПУ. Это стало второй причиной провала ППШ – многие агенты в Украине, да и работающие в Польше были завербованы ГПУ – в частности именно они подавали информацию о возможности массового восстания осенью 1921-го, что явно не отвечало действительности. В тоже время Петлюра тормозил вооружение частей УНР, которые под командованием Тютюнника должны были перейти границу, и объединиться с повстанцами. В итоге только в октябре были организованы и частично вооружены три группы Армии – Волынская (900 бойцов), Бессарабская (300 бойцов) и Подольская (350 бойцов). При этом вооружение и обмундирование, выделенное поляками, было ужасным, патронов катастрофически не хватало, и планировалось все необходимое добыть в боях с Красной Армией или получить от повстанцев. Тютюнник лично возглавил основную, Волынскую группу войск и 28 октября вступил с ней в Украину.

Надо отметить, что, не смотря на отсутствие всеукраинского восстания, начало похода прошло удачно – к армии присоединилось несколько крупных повстанческих отрядов, Подольская и Волынская группы продвигались вглубь территории,  были заняты несколько городов, в том числе Коростень. Однако уже через несколько дней сказалось общее состояние армии – Подольская группа была вынуждена отступать (хотя успела дойти с боями до Бородянки, в 60-ти км от Киева!), Бессарабская группа была разбита и бойцы по отдельности пробивались к польской и румынской границам. Волынская же группа подошла к городу Базар (Житомирская обл.), где 17 ноября попала в окружение красной кавалерии Котовского. В результате, группа была разбита, только около 150-ти человек, включая Тютюнника, бросившего свои войска, смогла пробиться к польской границе. 359 бойцов, взятых в плен под Базаром, были расстреляны на следующий день большевиками. Это стало последней попыткой Армии УНР вернуть себе Украину.

Сам Тютюнник вины за провал Второго Зимнего Похода не признал. Он обвинял Петлюру в недостаточной помощи в организации, украинских генералов в бездеятельности, шпионов ГПУ в дезинформации. Наиболее серьезными выглядят прямые обвинения Петлюры в гибели солдат:
«Во время моего пребывания во Львове мне удалось добыть документ, который как для меня лично, так и для истории имел огромную ценность. Это было собственноручно написанное письмо Петлюры к своему представителю в Варшаве полк.Данильчуку, в котором Петлюра писал, чтобы Данильчук добился в польском генштабе как можно меньшей выдачи оружия и патронов в мое распоряжение из-за того, что рейд является «личным делом», а не государственным.»

Своей же вины в провале Тютюнник так никогда и не признал.

До 1923-го года он продолжал работать в Штабе Армии УНР, хотя самой армии уже не было…

Прийде час і прийде година розплати,

На ворога нагло впаде, гей, гей, гей.

З мільйонами шабель під Київ карати

Тютюнник з Сибіру прийде.

Летом 1923-го года Юрий перешел советско-польскую границу и практически сразу был арестован ГПУ. Казалось бы, тут и должна закончиться история боевого атамана, но нет. Тютюнник решил сотрудничать с советской властью: официально было заявлено, что он не арестован,  а перешел на сторону большевиков добровольно.

Тютюнник поселился в столице УССР, Харькове. Там же преподавал на курсах Красных Командиров – обучал тактике партизанской и противопартизанской борьбы. Сотрудничая с властями, стал писать: в 1924-м выпустил книгу  «С поляками против Украины», в которой выступил категорически против Петлюры и политики УНР. Как указывалось в предисловии, «эта книга в первую очередь не воспоминания, а акт обвинения Петлюры и петлюровщины». Сам Тютюнник так охарактеризовал в ней украинское руководство:

«Национальные герои» типа Петлюры и Левицкого (президента УНР) торговали землями украинской нации, душами миллионов украинских рабочих и крестьян, торговали, скрываясь, как воры от народного глаза и никого не спрашивали. Они же себя считали призванными освобождать украинский народ. Вот и «освобождали», отдавая Галичину и Волынь с Холмщиной под господство польского магната»

Работая вместе с Довженко, стал автором сценария фильма «Звенигора», о восстаниях на Звенигородщине против Гетьмана, деникинцев и большевиков. В этом же фильме сыграл свою первую роль в кино. Также снялся в фильме «ПКП» («Пилсудский купил Петлюру») – где выступил в роли… себя самого, генерала Юрка Тютюнника, командующего «бандами, пролезшими через польскую границу, чтобы отбить Украину для поляков». Никакой жалости к погибшим под Базаром он не обнаружил – бандиты…

Но даже такая работа на благо УССР не помогла Юрию: в 1929-м он был арестован в Харькове, откуда доставлен в Москву. Там уже в третий раз ему был вынесен смертный приговор. На этот раз ничего не помогло, и 20 октября 1930-го года Тютюнник был расстрелян.

Юрко Тютюнник стал одним из самых неординарных украинских военачальников времен Гражданской Войны. Его искренне любили солдаты и готовы были идти за ним в огонь и воду, что не раз продемонстрировали, героически сражаясь с большевиками, деникинцами, поляками, интервентами. Под его командованием можно было сделать невозможное: взять Одессу, где оборонялись французы, или с голыми руками захватить Вознесенск, выбив большевиков. Даже на практически верную смерть, во Второй Зимний Поход, за ним пошли добровольцы, готовые умереть вместе с ним. Но победить не удалось – бросив войска, Тютюнник убежал для того, чтобы через два года уже обучать красных командиров борьбе с партизанами. Сотрудничая с большевиками, Тютюнник внес огромный раскол в ряды украинской эмиграции. По сути, его работа в УССР означала окончательную «смерть» армии УНР, ее окончательное исчезновение в польских лагерях.

И, тем не менее, до тех пор, пока была надежда, деятельность Тютюнника остается образцовой для настоящего украинского воина, казака, который готов бороться за свою Родину.