Город покидали после обеда. Сменившийся караул Ольгерда и его друзей не признал, но наемники - алебардисты, усмотрев на спине у вьючного коня королевский подарок, сложенные гусарские крылья, выпустили компаньонов из города без расспросов. Прежде чем нырнуть в арку ворот, Ольгерд в последний раз окинул взглядом чешуйчатые черепичные крыши, ратушу с затейливыми башенными часами и нависающую над крышами цитадель.
Выехав на подъемный мост, сперва страшился глядеть вперед. Проехать дважды сквозь страшный казацкий строй могло и не хватить духу. К счастью дорога была свободна. То ли Ян Казимир, оставшись без фаворита-советчика, прислушался к просьбе Ольгерда на пиру, внял здравому смыслу и одумался сам, то ли своего добился Обухович, но это было уже и не важно. Теперь за стенами крепости о казни напоминали только чернеющие в земле дыры, оставленные колами, да придорожные, кое-где политые запекшейся кровью.
Ногайский лагерь бурлил. Татары гасили костры, сворачивали палатки и разминали лошадей - собирались сниматься и уходить. Темир-бея Ольгерд застал на возвышенности, где еще недавно стояла его большая белая юрта. Ногаец, не слезая с коня держал совет с мурзами -командирами отрядов, у татар это было принято перед началом походного марша.
Дождавшись когда завершится совет, Ольгерд махнул бею рукой и подъехал ближе.
- Уходишь? - задал вопрос Ольгерд.
- Король не хочет пятнать свои руки кровью, - ответил бей. Он уклонился от встречи со мной, чтобы не соглашаться на ясырь. Но ему больше нечем мне заплатить, поэтому мы пройдем по этим землям и заберем все, что захотим.
Ольгерд сдавил в кулаке уздечку и скрежетнул зубами. Что такое татарские набеги ему было известно не с чужих слов ...
- Ну что, получил свою награду? - спросил, прищурившись, старый ногаец.
- Получил, -кивнул Ольгерд- только награда эта из тех, что держат в родовых поместьях и показывают одним лишь друзьям.
- Наслышан, - ухмыльнулся Темир. - Выгодную службу ты променял на легкую смерть пленных врагов.
- Не врагов, а противников, - поправил Ольгерд. - С противниками встречаешься оружно только на поле боя. Врагов же преследуешь, пока не убьешь или же не погибнешь сам.
Может и так, - согласился старый бей. - Ну да ладно, вот встретимся с тобой в мирное время у меня в юрте, тогда и поговорим о добре и зле. Сейчас же, как я понимаю, ты приехал для того, чтобы я освободил тебя от данной клятвы?
- Именно так, - кивнул Ольгерд.
Темир-бей окинул взглядом строящихся в колонну конников. Помолчал. Начал медленно говорить.
- Мы привыкли к тому, что неверные зовут нас ногайцами. Но наш народ зовется мангыт. Мы потомки завоевателей, которых привел в эти земли внук хана Джучи, Ногай. Степь от Днепра до Волги обильно полита нашей кровью и щедро усеяна могилами наших предков. Это наша степь. Но ее пытаются у нас отнять. Московиты и польские магнаты возводят на границах деревянные укрепления. Казацкий гетман теперь платит дань не королю Яну, а царю Алексею. Этот король без королевства, попавший в капкан, словно амбарная крыса, предаст нас при первой же возможности. Если так будет и дальше, то не успеет в степи сто раз зазеленеть трава, как в ногайские степи придут воины с пушками и ружьями, возведут на месте деревянных каменные стены и захватят Крым. И нам, ногайцам больше негде будет кочевать...
- Если бы народ мангыт мирно жил, разводя овец и коней, а не богател набегами на Русь, не было бы против вас никакой войны, - ответил Ольгерд.
Старый бей лишь пожал плечами.
- Аллах определил предназначение не только каждому человеку, но и каждому народу. Из нас не сделать мирных скотоводов, как не сделать из волков пастушьих собак...
Пожал плечами в ответ и Ольгерд.
- Тот, кто строит свое благосостояние на несчастье соседа, не должен уповать на Аллаха, когда сосед становится сильнее и более не желает сносить обид. Но какое это имеет отношение к моей просьбе?
Бей улыбнулся.
- Ты со своим другом ищешь Черный гетман. Но мне и моему народу он нужен тоже. Я освобожу тебя от клятвы взамен на новую. Ты пообещаешь мне что как только узнаешь о судьбе реликвии, то дашь мне об этом знать. Дмитрий -мой племянник и я имею на это полное право.
С точки зрения христианских законов, от клятвы, данной мусульманину, Ольгерда мог освободить первый же встретившийся по дороге священник. Но его связывало с Темиром нечто гораздо большее - общая тайна и воинское братство, для которого все боги равны, а благородство определяется не цветом кожи, но доблестью. «Я не обещал Измаилу, что никому не буду рассказывать о наших поисках», подумал он, и решительно произнес:
- Я готов тебе в этом поклясться, Темир! Только как разыскать твое кочевье в степи?
- У любого в степи спросишь, где ногайский курган. Туда каждую новую луну приезжает гонец из моего стойбища. Он и доставит весть.
Ольгерд с Темиром соскочили с конец и, вытянув руки над тлеющими углями незатушенного костра, скрепили данное слово кровью.
К тому времени когда друзья выехали на высокий берег Буга, к месту, которое Сарабун выбрал для того, чтобы похоронить казненных, легкие на подъем татары удалились от лагеря на две версты. Снятых с колов казаков похоронили в братской могиле. Сотника Тараса Кочура, стараниями неутешного лекаря, положили наособицу, над самым обрывом, вздыбив над холмиком свежевыкопанной земли высокий, в два человеческих роста, черно-красный гранитный обломок, на котором городской резчик как раз заканчивал высекать православный крест.
Измаил и Фатима остались в сторонке - Кочура им знать не довелось, да и был он не христианской веры. Ольгерд же помолился вместе с Сарабуном за упокой грешной сотниковой души, постоял, вдыхая холодный воздух и осторожно потянул спутника за рукав. Нужно было продолжать путь. Рассказывать о последних кочуровских делах Ольгерд Сарабуну не стал. Решил, пусть лучше останется он в глазах верного слуги не неудачливым заговорщиком, а истинным запорожским лыцарем. Да и знать о мрачных тайнах казацкой старшины лекарю в общем не полагалось. До Риги, куда теперь лежал их путь, было три недели пути.