Итак, мы начинаем публикацию работы присланных на конкурс "Под знаком W". Регламент конкурса, напомню, читаем ТУТ.
Я решил публиковать все конкурсные работы отдельной "новостью" на главной странице сайта. Мы уважаем наших авторов.
Каждая работа провисит на главной странице сутки, после чего будет оттуда убрана.
Идем дальше.
В памяти веков
Хороший мех ценился издревле. Особенно хорош соболиный, тот что переливается на солнце, мягкий, пушистый, согревающий в лютую стужу и просто украшающий одежду любого. Да, за добротную шкурку платили золотом. И неспроста.
Гар-Рага думал об этом, собирая развешанные для просушки шкуры. Четвёртый месяц он ютился в маленьком зимовье, добывая пушного зверя в округе. Совсем один, если не считать трёх собак, и не сказать, что одиночество его тяготило. Как только его ещё маленькие ручки окрепли достаточно, чтоб натянуть тугую тетиву охотничьего лука он начал ходить с отцом на промысел. Рага любил охоту, и не мыслил для себя другой жизни. Но одно дело азартное преследование, состязание с хитрым зверем, а совсем другое выделка меха. Тут не от чего стучать сердцу быстрее. Замачивание в соляном растворе, отчистка, жировка, дубление, отминание. Все эти нехитрые, но так необходимые действия приходилось повторять раз за разом. Поэтому, чтоб не заскучать, Рага в который раз пересчитывал добычу, прикидывая выручку. В этот раз, хвала богам, должен быть хороший доход. Девять соболей и двадцать две белки, если продать их купцам, можно получить настоящие золотые монеты. Десятка три монет, самое меньшее!
Нужно было только собрать шкуры, уложить в мешки и пойти на юг. Там в верховьях Наадат каждый год в начале осени приплывали на больших лодках купцы из далёких краёв. Они привозили с собой множество ценных вещей. Отличные бронзовые наконечники для стрел и копий, топоры, шлема и даже иголки из металла. А так же красивые цветные ткани и украшения, так любимые девушками, и не только ими, чего уж там. В обмен они получали меха и шерсть, мёд и пеньку. Брали на обратный путь мясо и ягоду. Большим праздником для орков племени Надатох были эти визиты купцов. Целый год они собирали, готовили товары для обмена. Потому Гар-Рага всё лето и бил зверя в лесу в одиночку. Чтоб получить золотые монеты, столь ценимые купцами. Чтоб поменять эти монеты на красивые украшения и такни. Чтобы подарить их гордой красавице Гар-Моо, разжечь огонь в её глазах, растопить холод девичьего сердца, а за одно и уважить её отца почтенного Гар-Бурга. Чтоб забрать Гар-Моо с собой, поставить юрту на берегу озера и жить счастливо. Такие мечты лелеял Рага. Они помогали ему не замечать рутину и монотонность, придавали сил.
Охотник уложил последнюю шкуру, затянул торбу верёвкой, постоял глядя на своё зимовье, прощаясь, оставил маленький кусочек мяса за порогом для доброго духа жилища, и вскинув мешок за плечи, пошёл прочь. Впереди ждала долгая дорога. Ноша за спиной не тяготила, шагалось легко. Рага тихонько напевал себе под нос веселые песенки и улыбался лесу, травам деревьям и птицам. Все должны были увидеть, как хорошо ему, как весело, даже солнце, даже небо. Он шёл, а рядом бежали собаки, высуну язык. Иногда, уткнувшись носом в землю, они скрывались в чаще, пропадали надолго, но всегда возвращались, догоняли. Так, за двенадцать дней дошел Рага до родовой летней стоянки.
Ещё на подходе почувствовал дым от костров, услышал приглушённый гул. Это ревели загнанные в стойбище зубры. Лес здесь не обрывался резко, деревья постепенно редели, расступаясь. Поэтому охотник издалека увидел скученную массу рогатых отгороженных жердями. Рага приободрился, забыв про усталость, и гудящие от долгой дороги ноги, зашагал быстрее. Чтобы обогнуть стойбище он взял чуть правее, снова скрываясь под сенью разлапистых елей. И вдруг резко остановился, глядя на примятую траву. Как и у любого промысловика у него был острый глаз. Вот и зацепился взглядом за что-то нетипичное, то что само по себе не бывает. Рага подошел ближе, покрутился вокруг, изучая, рассматривая.
Кто-то очень большой лежал здесь прошлой ночью. Пятно мятой травы и развороченных опавших иголок и шишек говорило, будто здесь повалялся себе старый дуб, а потом возьми да уйди. Рага увидел отпечаток гигантской лапы, не звериной почти орчьей. Четырёхпалая ступня оставила чёткий след на клочке голой, мягкой земли возле вылезшего наружу корня. Дальше путь исполина читался хуже, мешала густая трава, но достаточно, чтоб пройти по нему. Следы уводили вглубь леса, туда, откуда только что пришёл охотник. От этого становилось не по себе. Мысль о неведомом исполине, гуляющем по лесу, пугала. Только другое чувство больше довлело над Рагой, заставляло идти дальше, любопытство. Орк прошёл по следу, подмечая, что гигант, петляя между деревьев, не сломал ни одной ветки, не смял ни одного куста. Неизвестный двигался очень осторожно, почти как сам Рага.
Давно минул полдень, светило неуклонно клонилось к закату. Появились комары, отоспавшись днём, вылетали на свою охоту кровопийцы. Охотник всё шел по следу, пока тот, вильнув вверх по склону, не затерялся на каменной насыпи. Рага сплюнул в траву от досады. Сморщив лоб, он смотрел вверх. Где-то там, в скалах, среди гольцов пряталась эта тварюга. Рага очень устал, ему хотелось есть и поскорее растянуться на шкурах в юрте, сомкнув глаза. Поэтому он ещё немного постоял, переминаясь с ноги на ногу размышляя, и повернул назад. Собаки без труда возьмут след, размышлял он на ходу. Такого великана выследить не проблема. Стоп! Рага действительно остановился поражённый своей догадкой. А ведь очень похоже, что это настоящий северный великан. Старая Найнэ рассказывала о них в своих сказках, которые мальчонкой так любил слушать Рага. Никто из знакомых орков никогда не видел великанов. Это были герои древних преданий. Охотник зашагал дальше, вспоминая что там говорилось. Но давно он не слушал рассказов Найнэ.
Пять лет как Рага стал мужчиной, воином победившим в схватке один на один медведя. В одиннадцать лет он, проплывая с отцом на лодке по реке, увидел как на прибрежной гальке отдыхает медведь. Схватив нож, выскочил. Медведь, завидев наглеца, встал на задние лапы, заревел, роняя слюну. Рага проскользнул у того между лап, воткнул нож медведю в живот. Увернулся от нескольких увесистых оплеух и отскочил в сторону, наблюдая, как зверь начал сам себе раздирать пузо от боли из-за торчащего ножа. В тот день Рага впервые увидел как обычно хмурый и грозный отец смеётся довольный. Скупой на похвалу вечером он хвастался перед другими орками своим сыном. Так мужчины приняли Рагу в свой круг, сделав своим. Давно это было, много с тех пор минуло зим, много стаяло снегов. Другими заботами полнилась голова молодого охотника, забыл он древние старушечьи сказки. О чем сейчас горько жалел.
Погруженный в свои раздумья он сам не заметил, как вышел обратно к стану. Первыми его почуяли собаки, облаяли издалека. А потом заприметили и орки. Рага обменялся приветствиями с пастухами, сторожившими зубров, и поспешил дальше к родной родительской юрте. Ссыпав горстью припасённую ягоду выбежавшим на встречу, радостно приплясывающим сёстрам, он откинув полог, зашел внутрь. Там в прокопчённом, дымном полумраке всё было по-прежнему. Рага рассказал отцу об увиденном, тот слушал внимательно, даже заинтересованно. Лишь крякнув в конце, оценив так сыновью догадку. А затем принялся разглядывать принесённые шкуры, и разговор быстро уплыл от сказок в деловое русло. Весь род готовился, собирался в дорогу, на встречу с купцами, на большой торг. Через несколько дней орки разобрали юрты, сложили вещи и отправились к берегам Наадат.
Однако, странные следы не давали покоя молодому охотнику. Отвлекаясь периодически, Рага вновь и вновь возвращался в своих размышлениях к тому таинственному великану. И сам не заметил, как однажды вечером оказался возле костра. Где шамкая беззубым почти ртом, покашливая, рассказывала свои истории старая Найнэ. Похихикивая чему-то своему, она морщинистым, крючковатым пальцем, с отросшим и частично сломанным ногтём, показывала на искры поднимающиеся с дымом из костра.
Охох, летят уголёчки, летят как птенчики упорхнувшие из гнезда. Куда летят сами не знают, охох.
Старуха замолчала, оглядела внимательно собравшихся вокруг орчат. Посмотрела как блестят любопытством их глаза, как придвинулись они к ней, чтоб лучше слышать её тихий слабый голос.
И довольная таким вниманием продолжила.
Где-то здесь родилась моя мать. В этих степях. Тогда племя Надатох было сильно. Ооо мать рассказывала мне вечерами, какие славные воины рождались в те времена, они ходили в походы, и всегда возвращались с богатой добычей. Даа... - Найнэ замолчала, уставившись на пламя, переносясь мысленно в те славные времена. Но приступ кашля прервал мысленные странствия, прочистив горло, она заговорила вновь.
Мать была совсем мала, когда наш род покинул эти места. Засуха прогнала орков из степи.
Засуха и голод.
А что такое засуха? - пискнул один орчёнок.
Вот дурачье! - Хохотнул его сосед и стукнул спросившего по макушке. Орчата дружно засмеялись.
Ну ка цыц! - беззлобно одёрнула шалунов старуха, для устрашения махнув палкой на них. - За день не напрыгались, сорванцы? Плохо вас нынче учат, совсем не воспитывают! Где же это видано, чтоб малые в присутствии старшего гомонили?! Надаю вам по шеям сейчас, у меня не забалуешь!
Прости пожалуйста, бабушка Найнэ, - хором ответили орчата, не чуть не испугавшись её угроз.
То то же. Так о чём бишь там я говорила? Хм..
Засуха! Засуха!
Да да. Засуха. Это когда воды нет совсем, дождя нет, озера высыхают и реки. Пить когда нечего, вот что такое засуха.
Рага сидел чуть в стороне, прислонившись к колесу арбы, он слушал. Старуха всё рассказывала и рассказывала про давно минувшие дни и предков. Про их доблесть и величие. Про то как измельчали орки, лишились своего непобедимого духа. Слушал и думал. Разве он плох, разве у него нет силы и ловкости, смелости и хитрости? Он не мог себе представить, какими были воины в стародавние времена, раз во всём его превосходили. Но слушая эти рассказы, в нём крепла уверенность в том, что он, Рага, ни в чём тех воинов не хуже.
Догорел костер под шамканье старой Найнэ, разбежались орчата к своим родителям, ушла Найнэ, а Рага всё сидел у арбы. Только луна, плывущая безмолвно по ночному небу, составила ему компанию. Ему казалось, будто она смотрела на него сверху, всё понимая, разделяя его мысли.
Луна давно заменила Раге друзей, разбавляя его одиночество в лесу, во время промысла. С ней он привык делиться своими мыслями и переживаниями. Поэтому и сидел сейчас у погасшего костра и смотрел вверх. Вскоре луна спряталась за изломанной, холмистой линией горизонта и охотник пошел спать. Следующий вечер он снова провел, слушая рассказы Найнэ про величие былых времён, только не было в них ни слова о великанах.
Орки, ведущие свой род от вождя по имени Гар, продолжали двигаться к берегам Наадат. Шёл и Гар-Рага и с каждым шагом всё меньше задумывался он о странных следах близ летней стоянки. Всё больше думал о красавице Гар-Моо. Всегда, когда удавалось, он тайком любовался ей. Разглядывал её сильные, мускулистые бедра, которыми она крепко сжимала бока осёдланного зубра. Ловил взглядом мелькавшую в прорезях кожаного жилета небольшую, светлую девичью грудь. Скрытую от глаз часть которой он очень живо себе представлял. Охотнику нравилось смотреть как смеётся девушка, оголяя при этом белые ровные зубки. Даже совсем небольшие клыки, чуть переросшие верхнюю губу, он считал прекрасными. Её голос зачаровывал. Однажды из-за этих чар случилась одна история, вспоминать которую Рага не любил. В тот день он шел мимо стада зубров. Рядом сновали наездники-пастухи. Они начали отгонять стадо в стойло. Закричали своими низкими, грубыми голосами. И в этот момент совсем рядом с охотником прозвенел чистый, как горный снег, голосок. Постой, красавчик, ты куда? Рага замер, и млея, уже начиная глупо улыбаться, повернулся на голос. Да, это была она Моо. Наездница, свесившись с седла, схватила за рог молодого бычка и направила в нужную сторону. На охотника она не смотрела. Рага сник, глупая улыбка, медленно сползая с лица, превратилась в такую же глупую, жалкую гримасу. В тот день он и решил, во что бы то ни стало покорить Моо. Стать её мужем.
Теперь недолго осталось ждать, думалось ему. Род вышел к нужному месту. Купцов ещё не было. Зато вскоре прибыл второй род племени Надатох. Дозорные до боли в глазах всматривались вдаль, но над речной гладью белые полотнища парусов всё не появлялись. В этом не было беды. Орки пришли заранее. Воспользовались оставшимися днями, чтоб привести свои товары в нужный вид, добавить цены. Рага разложил свои шкурки, тщательно расчесал мех, внимательно проверяя, нет ли где порчи. К большому облечению всё было в порядке. Поэтому он принялся за себя. Промыл речной водой волосы, заплел в две косы. Почистил одежду и обувь. Затем помог родичам разбить навесы, чтоб во время торгов разложенный товар не испортил налетевший дождь. Как и прежде в приготовлениях находил успокоение, избавление от бередивших ум мечтаний .
Наконец, однажды утром затрубил рог, возвещая о появлении долгожданных торговцев. Девять больших лодок вышли из-за излучины. Длинные и узкие, с убранными мачтами, они приближались на вёслах. Раз за разом гребцы дружно вспенивали воду, проталкиваясь против течения. Рага уже видел это, но смотрел на пришельцев с большим любопытством. В каждой лодке сидел десяток орков, у всех были натруженные, мощные руки, и яркие, невиданные в этих краях одежды из тонких, дорогих тканей. А некоторые и вовсе блестели на солнце в своих диковинных нарядах. Таких охотник раньше не видел. Ему очень захотелось рассмотреть поближе, поэтому, когда лодки причалили к берегу и вожди родов торжественно поприветствовали прибывших купцов, когда гребцы начали разгружать товары, Рага подошёл поближе, почти вплотную, к наблюдавшему за разгрузкой орку в блестящем наряде. Тот был высок, широкоплеч, с косматой бородой и длинными косами пепельного цвета. Черноволосые и кареглазые орки Надатох уже привыкли к светлым волосам и глазам купцов, хотя когда-то и дичились этого. Гораздо интересней была одежда. От шеи до колен и от плеч до локтей тело покрывала чешуя, на вроде рыбной. Множество, на вид металлических, пластинок наползали одна на другую, прикрывая, да так ловко, что похоже, вовсе не мешали движению. Орк был опоясан широким ремнём, по которому вились вязи замысловатого узора из медной нити. На левом боку висел, будто огромный, с руку длинной, нож воткнутый в расшитые той же медной нитью ножны. Под мышкой воин держал островерхий шлем. Почти как у нашего вождя, подумалось Раге. И так он увлёкся разглядыванием, что не сразу понял, когда воин обратился к нему, вскинув бровь.
Чего пялишься, парень?
Рага встрепенулся, моргнул пару раз, и показывая пальцем на чешую спросил.
Эт что ж за зверя ты завалил, воин, у которого такая шкура была?
Услышав вопрос, орк расхохотался. Беззлобно вроде, по-доброму, но Раге стало досадно и обидно за себя.
Вот темнота! Такую «шкуру» лепят в кузницах далеко на востоке. Если у тебя достанет отваги, удачи и золота, то и ты себе можешь купить её.
Зачем мне она?
Такая «шкура» спасёт от стрелы на излёте, отведет удар врага, вот зачем.
Рага хмыкнул, услышав ответ.
Ловкость и быстрота служат мне лучшей защитой! - Гордо сказал он, вновь начиная ощущать, уплывшую было землю под ногами.
Орк в чешуе лишь пожал плечами, затем отвернулся, продолжая наблюдать за разгрузкой. Да и в самом деле настало время большого торга, не до праздных разговоров. Весь день орки ходили, смотрели, примеряли, показывали, хвалили, спорили, торговались, покупали и продавали. Рага показывал свои шкуры купцам, но те смотрели без интереса, некоторые, будто делая одолжение, предлагали забрать все за пять монет. Один, правда, проявил чудеса щедрости, и кисло улыбнувшись, буркнул: «Семь», окончательно ошарашив охотника. Яркими вспышками в голове, одна за другой, появлялись воспоминания минувшего лета. Месяцы одиночества, долгие сидения, выслеживания, преследования, и уж совсем нестерпимая выделка. Да ещё и летом. Осенью, по первому снегу выследить зверя каждый сумеет, а вот летом другое дело. Нужны хитрые ловушки, натасканные собаки и бескрайнее, как сама степь, количество труда. Всё это за семь паршивых монет?! Рага ещё раз осмотрел шкурки, в полном они были порядке. Ему захотелось согнать кислые купеческие ухмылки кулаками, в кровь разбить им наглые морды. Он снова прошёл всех, настойчиво предлагая свои меха, и снова не видел интереса.
Смеркалось, запалили костры. Всюду слышались сытый смех и довольное пение. Казалось, все вокруг веселились, всем минувший день принёс удачу и обогащение. Рага сидел возле отцовской юрты и бездумно кидал нож в землю между ног. Неужели все его труды окажутся напрасными? Завтра уплывут купцы, оставив его на берегу с разбитыми мечтами вместе. Крякнув, нагибаясь, рядом сел отец.
Как успехи, сын?
Плохо. Никто не предложил мне хорошей цены за меха сегодня, отец, - сокрушённо качая головой, пробубнил Рага. - Семь монет! Представляешь? За соболя, за белку не по осени - зиме добытую, а летом!
Родитель не проявил сочувствия, не похлопал по плечу, не разделил горя. Он смотрел так же спокойно и бесстрастно, как всегда. Будто скала во время бури, когда свистит ветер свирепо, несутся вихри, сечёт дождь, а она стоит себе, как и прежде, ничего её не волнует. Старший орк посмотрел внимательно на сына, вглядываясь в его лицо. Кивнул чуть заметно каким-то своим мыслям и сказал.
Скажи ка, Рага, какое им дело до твоих забот? Где и как ты добыл эти шкурки, сколько сил потратил. Ждешь, когда тебе предложат хорошую цену? А кто её может назвать для твоего товара кроме тебя? Думаешь, не нужны им меха? Нужны, иначе бы не приплыли сюда сами. Подумай об этом. И докажи завтра, что ты достойный сын своего отца, Гар-Рага, достойный сын своего рода.
Закончив говорить, отец встал, не дожидаясь реакции, и отряхнув штаны, пошел прочь, к юрте вождя. А Рага всё так же сидел, переваривая услышанное, правда, ножик уже не кидал в землю.
На следующий день он вновь пошел к купцам. Завидев молодого охотника те снова заулыбались. Рага сразу подошел к тому, кто предлагал вчера больше и сказал.
Доброго тебе дня, почтенный орк. Я вижу мешок с золотом у тебя на поясе, так же полон, как и вчера. Наверное, ты очень доволен, что сохранил его и привезёшь назад, туда, откуда взял.
-Здравствуй, почтенный. Тем и богаты, - коротко ответил торговец.
Одного я не пойму. В тех краях того золота, видимо, горы. Раз ты смог прихватить с собой, да ещё и менять тут на всякое. Так зачем тебе везти его назад? Почему не оставить здесь, за мои меха?
Всё так, - согласился купец осторожно. - Поэтому, как и вчера, я готов отдать тебе целых семь золотых монет за твои шкуры. Это хорошая сделка.
Это никудышная сделка, скажу я тебе, как и вчера. Я предлагаю тебе свои меха за сорок монет! Услышав такое предложение торговец вылупил глаза, будто поражённый громом.
Да ты, я гляжу, не тех грибов поел ночью.
Хорошо, не нравиться цена, я оставлю шкуры себе. Приплывай в следующем году, возможно, ты будешь сговорчивей.
Жадный и дерзкий юнец. Я и сам таким был! - Хохотнул купец. - Ты понравился мне, поэтому я готов предложить десять.
Рага вошёл во вкус. Он стоял на своей цене не скидывая не монеты, поэтому торговец, дойдя до восемнадцати, сплюнул под ноги, махнул гневно рукой, отогнал охотника прочь. Рага пошел дальше раздосадованный. Но на этот раз он уже знал что делать. И когда солнце достигло зенита, изрядно вспотевший, но счастливый Рага, стоя в сторонке, пересчитывал полученное золото. Двадцать две монеты, своими оплавленными неровными краями приятно позвякивали в ладонях. Меньше, чем хотелось, но гораздо больше того, что предлагали вчера. Теперь предстояла не менее сложная задача. Выменять эти монеты на товары. Поэтому хлебнув наспех кумыса, закусив сулджуком, охотник вновь поспешил к разложенным рядами под навесами ценностям. Свёртки ярких, тончайших и нежнейших на ощупь тканей. Ножи маленькие, и огромные, которые торговцы называли «меч». Топоры, шлема и наконечники стрел и копий. Одна была только беда. Прекрасных и дорогих бронзовых изделий было мало, в основном железные, те что быстро проржавеют и станут негодными. Правда, и монет было меньше, чем хотелось. Их хватило на платок красного шёлка в два локтя шириной, железный нож длинной в две ладони, два листовидных наконечника для копий и бронзовую головку боевого топора. Большое, в общем, богатство для молодого воина. Но Рага всё равно переживал, что подарки могут показаться излишне скромными, не достойными Моо.
Быстро пролетело время за торгами. Собрали вещи в тюки, уложили их в лодки торговцы, не стали ночевать, отплыли. В сгущающихся сумерках, сквозь холодную сырую мгу поднявшуюся на рекой ещё долго разносилось хлюпанье воды от ударов вёслами. Странное и непонятное решение, отправляться в путь по темну. Да на то и свои головы на плечах. Орки устроили большой пир, собрались все вместе. Оба рода вокруг одного большого костра, разделили меж собой пищу. Пили наваристый бараний бульон, разговаривали, смеялись, и конечно пели песни полночи, пока не прогорел костер. В следующий раз племя соберётся вместе только весной на Цухрултай. А теперь разойдутся. Сначала рода вернуться к летним стоянкам, а потом и вовсе семьями на зимовку по своим наделам. Мало времени осталось у Раги, чтоб преподнести дары, попросить у Гар-Бурга отдать ему дочь. По пути назад охотник выточил топорище из берёзы, насадил на него бронзовую головку. Хороший получился топор, легкий, крепкий, красивый лучшим воинам на зависть. Даже жаль с ним расставаться было, но Моо хотелось куда сильнее.
Вернувшись на стоянку, орки расставили юрты, почти там же где они стояли всё лето. Выгнали на выпас стадо. Зубры любили редколесье, самое для них раздолье, пусть наедают бока к зиме. Раге не нравилось ездить верхом, хоть и умел. Он предпочитал бегать по лесу на своих ногах. Ни один зубр не пролезет через буреломы, не догонит соболя. От того и редко водился с погонщиками, средь которых и пропадала Моо. Поэтому его так поразило, когда он увидел, как едут два всадника бок о бок, держась за руки. Это его Моо и сын вождя, свирепый Гар-Грох не стеснялись миловаться при всех. Сердце охотника замерло, а плечи опустились. Как же так? Почему он не знал этого? Вихрь почему пронёсся в голове. А затем пришла жгучая досада. Пока он был один вдалеке его мечту, его любовь забрал другой. Но тут всадники разъехались. Грох что-то пробасил тихонько, сверкнула улыбкой Моо и отъехала, направившись к юрте своего отца. Видя это Рага понял, ещё ничего не решено, осталась надежда. Он полетел стрелой, торопясь собрать дары.
Взял нож, топор завернул их в лично им выделанную рысью шкуру, схватил платок и поспешил к юрте Гар-Бурги. Не добежав несколько шагов, остановился, отдышался, и стараясь идти степенно и чинно направился ко входу в юрту.
Там, возле откинутого полога, сидела мать невесты, набивая выпотрошенные зубринные кишки, щедро приправленной, рубленой начинкой. Она взглянула исподлобья, на идущего к ней юношу, не поднимая головы, почти не отрываясь от процесса. Кивнула, здороваясь. Рага в свою очередь поклонился куда ниже, почти в пояс.
Здравствуй, почтенная Гар-Зари, я пришёл говорить с твоим мужем, Гар-Бургой. Дозволите ступить в вашу юрту?
Зари нехотя оторвалась от своего занятия, ещё раз, уже внимательно, посмотрела на охотника, на свёрток в его руках.
Вижу дело серьезное. Подожди, Рага, сейчас.
Женщина встала и вошла внутрь и хоть полог был откинут, но стоящий в двух шагах Рага не услышал изнутри ни звука. Хозяйка появилась через мгновение, махнула рукой, приглашая.
Сердце охотника замерев, заколотилось бешено. Вот он долгожданный миг. Вытянув вперед руки с дарами, глубоко нагнувшись, Рага шагнул в полумрак юрты.
Напротив входа, у дальней стенки сидел, подогнув под себя ноги, хозяин. Волосы его были распущены и свободно ниспадали на оголённые мускулистые плечи и спину. Слева от него, на женской половине сидели две дочери. Младшая Уке смотрела на гостя с интересом, не скрывая любопытства, и старшая Моо равнодушно. К ним подсела озадаченная мать. Справа пустовали места сыновей, на них и указал Бурга, приглашая сесть.
Чем обязан твоему визиту, славный Гар-Рага?
Усевшись, Рага сглотнул вставший в горле ком и ответил.
Я пришел к вам, досточтимые, чтоб просить дозволения увести вашу дочь от вашего костра к своему. Я достойный муж, смогу обеспечить достаток своей жене. Поэтому принёс вам эти дары, - с этими словами Рага наклонился и положил шкуру к ногам хозяина. Сохраняя невозмутимость, Бурга откинул прикрывающую сверху часть шкуры, посмотрел на подарки и спросил.
Которую из моих дочерей ты хочешь забрать?
Рага посмотрел на женскую половину. Встревоженная и взволнованная мать изучала нежданного жениха. Моо смотрела угрюмо, поджав губы, размышляя о чём-то. Зато младшая Уке, которая только-только расцвела как женщина, глядела на охотника с большим интересом, во все глаза.
Мой выбор Гар-Моо, - твёрдо произнёс Рага глядя на свою избранницу. Та встретилась взглядом с охотником, и в её глазах был лёд, она чуть заметно покачала головой давая понять, что этот жених ей не люб. Все молчали, каждый по-своему. Уке расстроилась, что её маленькое женское счастье не образовалось так вдруг. Хотя она его и не ждала так скоро, и не думала. Разве что тихонько мечтала по ночам. Зари видела перед собой славного молодого мужчину, излишне угрюмого и молчаливого, пожалуй. Зато его глаза горели жаром, когда он глядел на её дочь. Размышлял и Бурга. Только его мысли были совсем о другом. Парень был молод, но давно доказал что достоин называться мужчиной. Славный сын достойного отца, всё так. Но не лидер, не тот, кто сможет повести за собой род, да и дары принёс хоть и хорошие, только очень мало. За такую красавицу как Моо можно было получить гораздо больше. И надо было бы поблагодарить гостя за оказанную честь, а потом отказать. Но это с одной стороны, с другой Бурга хорошо знал, с кем проводит вечера его дочь и это ему не нравилось. Заносчивого наглеца Гар-Гроха он не любил, как и его отца. Бурга сам хотел быть вождём, а Грох, похоже, возомнил что может претендовать на место вождя по праву рождения. А вот Рага и его семья таких амбиций не имели, зато могли поддержать на общем совете. Старый вождь не вечен, новый совет рода не за горами. Вот о чём думал Бурга, вот почему он отечески улыбнулся молодому охотнику и сказал.
Во всём нашем роду нет лучшего жениха для моей Моо!
Опешив, старшая дочь посмотрела на отца, выпучив глаза. Похоже, родитель лишился рассудка. Она с Гар-Грохом уже поклялись друг другу в верности, завтра он должен был заслать богатые дары, заявить на неё свои права. Да, этого никто ещё не знал. Не знали, не видели орки, как обнимал её Грох, когда лежали они летом в пряных травах, как шептал сладкие слова, щекоча горячим дыханием, как била её дрожь, когда он овладевал ею. Всё это была их тайна, до поры, до
завтра. А теперь приходит этот невысокий, узкоплечий лесной орчёнок. Забывший каким должен быть орк, прячущийся за деревьями рыбоед, который боится зубров. Уж это отец должен видеть, не может не знать. Почему он приласкал его?
Я принимаю твои дары, Гар-Рага, и даю свое разрешение. А что скажешь ты, о дочь моя Моо? - Закончил Бурга. Гар-Моо была дочью своего отца, она тоже быстро соображала. Поэтому совладала с собой, и даже улыбнулась скупо, принимая протянутый шёлковый платок. А затем произнесла ровным, спокойным голосом.
Спасибо за подарок, Рага, но ты всегда пропадал в лесах, на охоте, а я росла среди зубров. Мне ни разу не удавалось увидеть твою доблесть, только слышать чужие рассказы. Как же я могу пойти за орком, если не уверена в нём? Я стану твоей женой, Рага, если ты докажешь что достоин чтобы про тебя слагали песни.
Отец недовольно посмотрел на свою дочь, обдумывая как бы ему эту лисоньку приструнить. Один Рага не замечал этих подводных камней. Он слышал только: «Достойный жених», «Даю разрешение» и самое прекрасное «Я стану твоей женой, Рага», а всякие условия, все эти «но» были уже незначительными. Он покинул юрту окрылённый, не идя, а будто низко летя над землёй. Какие шутки любит судьба, утром он думал, что мир рухнул, а теперь самый счастливый орк во всей степи. Вечером он впервые пел песни вместе с остальными. А в момент, когда подчинившись общему порыву, пустился в пляс вокруг костра общий гомон и веселье заглушил полный ужаса рев зубров.
Оборвались песни, остановился хоровод. Хватая, кто успевал, оружие орки побежали к загонам, а на встречу уже неслось обезумевшее стадо. Засвистели кнуты, закричали орки, отвернули стадо в сторону, прочь от костров, в темноту. Только чудо и опыт загонщиков спасли становище от участи быть стоптанной. В слабом свете факела было плохо видно, кругом только вытоптанная земля и пляшущие на ней размытые тени. Рага побежал дальше, не его забота собирать потом рогатых. Не заметив, он споткнулся и чуть не упал, наткнувшись на переломанную жердь ограждения. Зубры сломали её убегая. Что их так напугало? Охотник и ещё несколько орков осторожно пошли вперёд, держа луки и копья наготове, внимательно вглядываясь в темноту. Уже исчезло пламя на захваченных впопыхах головёшках, тьма вокруг быстро смыкалась, но орки продолжали медленно продвигаться. Наконец, когда гомон и рёв остались чуть позади и в стороне, а глаза начали привыкать к темноте, рядом послышался сдавленный не то стон, не то хрип. Рага пошел на звук и почти сразу наткнулся на лежащего возле дерева пастуха. Даже сейчас, ночью, было видно, он лежал в неестественной позе с раскинутыми странно согнутыми руками и ногами. Рага сел рядом, наклонившись к самому лицу раненого, глаза у того были полуприкрыты, дышал он очень тяжело, с болью поднимая грудь, вдыхая.
Что случилось? - Спросил Рага прямо в ухо, прижавшись щекой к щеке. Пастух кашлянул, выхаркивая что-то тёмное, похожее на кровь и с видимым, осязаемым усилием прошептал чуть слышно.
Оно схватило бычка. я увидел. ткнул копьём. отлетел в сторону. ударился. дерево. больно.
Пастух умолк, попытался сглотнуть, но содрогнулся от рвотного позыва, булькнул, всхрапнул и обмяк, потеряв сознание. Рага выпрямился холодея. Ледяная струйка пота скользнула по спине вестником накатывающей страшной догадки. Великан вернулся. Он побежал назад, торопясь
найти вождя, проклиная себя. Нужно всё рассказать, объяснить. А вождь, дав указание загонщикам, собрав воинов, уже сам бежал на встречу во главе отряда. Рага увидел мелькающие средь редких деревьев огни, услышал топот и лай, вылетел из темноты, чуть не сбил с ног вождя. Задыхаясь от волнения, торопясь, очень сбивчиво рассказал о своих догадках, заканчивая рассказ на ходу, поспевая за бегущим вождём. Вновь оказавшись возле раненого пастуха, рядом с которым сидели ушедшие вперёд орки, отряд остановился. Вождь приказал срубить несколько больших веток и оттащить пастуха к шаману. Вокруг носились рычащие, возбужденные псы, они быстро взяли след и пошли по нему, увлекая погоню за собой. Но сгустившийся лес, где царила непроглядная мгла, норовил хлестнуть ветками по лицам, подставить под ногу корни, всячески мешая. Погоня сразу очень замедлилась, а вскоре и вовсе остановилась. Захлестываемые охотничьим азартом собаки взвыли от досады, недовольно повизгивая и поскуливая, они подчиняясь командам, возвращались назад к оркам. Орки вернулись к юртам. Сразу, не дожидаясь рассвета, начались приготовления для большой дневной облавы.
А с первыми, неяркими лучами ране осеннего солнца снаряжённые орки двинулись в лес. Стояла тихая, безветренная погода поднялся рваными клочками лёгкий туман. Идеально чтобы идти по следу. Рага с другими опытными охотниками шёл впереди. Он внимательно смотрел, ища любые подсказки, будь то сломанная ветка или смятый куст. Но судьба сделала другой, лучший подарок. Следуя за собакой, Рага увидел пятна крови, зубринной крови. След был такой чёткий, что по нему можно было идти и без пса. Похоже, великан уходил, взвалив на плечи похищенного бычка. Что ж тем хуже для него. Через некоторое время погоня оказалась возле той самой каменной насыпи, у которой остановился охотник в прошлый раз. Орки начали взбираться наверх. Поднявшись на гребень, они увидели с другой стороны, чуть ниже вытянутое, узкое озеро образовавшееся от запруженной обвалом реки. На другом, густо поросшем лесом, берегу виднелась проплешина среди деревьев, будто зубр языком лизнул. Оползень перемешал камни, грязь и стволы, сполз вниз, перекрыв русло. Вода, перехлёстывая затор, обрушивалась дальше водопадом.
Идя по следу, орки спустились к озеру, на каменистом берегу которого он и обрывался. Изрядно озадаченные загонщики несколько раз обошли кругом берега. Поднялись выше по течению, прошли далеко вниз от водопада. Всё без результата. Великан пропал. Канув, похоже, в озёрных водах, видимо, утопившись от скуки. Собравшись к вечеру в кучу, орки стали обсуждать, размышлять, что это за чудище такое, что разгуливает по ночам по лесу, а днём отсыпается на дне озера, и не находили ответа. Так, с пустыми руками, они и вернулись затемно назад. Остаток ночи прошёл тревожно, плохо спали встревоженные родичи.
На следующий день вождь собрал совет рода. Орки уселись в большой круг, так чтоб видеть и слышать друг друга. Вождь вышел в центр.
Каждую осень мужчины уводят свои семьи на зимовку. И в этом году пришло время нам расходиться, но большая опасность нависла над нашим родом. Обычаи велят собирать воинов рода вместе, дабы вместе противостоять беде. Поэтому, покуда не изведем озёрное чудище, не уйдём с этих земель, не разбежимся.
ДА! - Закричали одобрительно орки полные решимости покончить со злом. А вечером возле костра старой Найнэ собралось множество слушателей. Старуха жевала губами, силясь вспомнить рассказы о великанах, ответить на вопросы. Наконец огонёк прозрения мелькнул в её подслеповатых, тусклых глазах. Собравшись с мыслями, она поведала собравшимся что знала.
Это было давно, так давно что даже память о тех временах почти стерлась. Жили когда-то в здешних степях гигантские зубры. Орки не смогли их приручить, слишком свирепы те были нравом и многих стоптали охотчиков. Паслись большими стадами, вытаптывали, объедали пастбища. Потому охотились на них орки. Целый род на одного, зато потом и ели все вместе и все сытые были. Такие большие были зубры, а рога! Рога здоровенные, что скрестив два, украшали входы в юрты, проходя под ними. Только не одни орки стерегли тех зверей, жили тут и другие. Великаны. Две руки, две ноги, всё как у орков, да. Самый страшный враг тем гигантским зубрам были эти великаны. Но могли и с орками из-за добычи повздорить. Дикие они были, злые, но мало их было, и жили обособленно. От того извели орки и зубров тех и великанов. Один в степи хозяин, орк. Такую историю рассказывала мне мать, а ей её, но и она не видела великанов, только слышала эту историю, уже тогда древнюю, почти забытую.
Рага слушал очень внимательно, и когда старуха закончила свой короткий рассказ, развернулся раздосадованный, пошёл прочь. Не было ценных сведений в этой байке.
Следующую ночь снова многие не спали, но не из страха. Охотники лежали в засадах. Наездники ждали сигнала, сидя возле осёдланных зубров. Только не пришёл великан, и через день тоже. Подрасслабились орки, подустали, а на четвёртую ночь заявился гость, проголодался видимо. Рага в этот момент как раз задремал, сам не заметил, как сомкнулись потяжелевшие от усталости веки. Затрубивший рог подхватил, не дал провалиться в пучины сновидений. Охотник встрепенулся, огляделся. Рядом было спокойно, еле угадывался силуэт лежащего в сторонке товарища, который непонимающе озирался, тоже видимо задремал. Вот так горе засадники. А рог затрубил снова, протяжно и тревожно. Справа что-то происходило. Охотники переглянулись, и не произнося ни слова поспешили на зов. Рог затрубил в третий раз, и почти сразу замолк. Стараясь не наткнуться на ветки, охотники бежали в темноте. Даже сквозь собственное сопение и участившееся сердцебиение до них начали доноситься громкие звуки топот, визг, треск, рёв. Выбежав на опушку, они почувствовали дрожь земли, а потом увидели, как невдалеке от них неслась настоящая гора. Темнота скрадывала подробности, смазывала черты, а зримая угроза лишала времени разглядеть получше, но Рага сумел чётко понять размеры великана. Ростом тот был как три, а скорее четыре таких как Рага, вставших друг другу на плечи. Больше ничего охотник понять не успел. Руки сами вскинули лук, натянули и спустили тетиву, отправив стрелу туда, где должна была находиться голова чудища. Великан коротко, но грозно взвыл, сильнее наклонился вперед, не сбавляя бега, и резко повернул в сторону лучников. Рага уже накладывал на тетиву вторую стрелу, когда сильная рука схватила его за капюшон и дёрнула в сторону, за миг до того как гигант с рёвом пронёсся мимо там где только что стоял охотник. Рага посмотрел на перекошенное ужасом лицо товарища, спасшего ему жизнь, удивлённо и даже возмущенно. А тот смотрел вслед убегающему чудищу, которое неожиданно замедлило бег, разворачиваясь для новой атаки. В этот короткий ужасающий момент, оцепеневший Рага смог очень хорошо рассмотреть своего противника. Великан был весь покрыт шерстью, но как стало понятно позже, это были шкуры убитых животных. Ноги у него были короткими и очень толстыми, от того руки казались излишне тонкими и длинными, хотя в обхвате были шире чем грудь орка. Плечи тоже казались узкими, зато живот был огромным, способным вместить в себя зрелого зубра. Шеи почти не было, точнее она была такой короткой и толстой, что казалось, будто косматая, с большими ушами, голова растёт прямо из плеч. Всё это Рага сумел разглядеть в кратчайший миг, в мерцающем свете звёзд. А затем, словно лопнули повязавшие путы, и прогнав оцепенение орки начали действовать. Они тут же разделились, убегая в разные стороны. Великан погнался было следом, но замер, вслушиваясь. И услышав что-то ему не понравившееся, издал странный звук, толи фыркнул, толи хохотнул, снова повернул к лесу. Отбежавшие в стороны орки остановились, тут же пустив по стреле. И сразу появились всадники, они гнали зубров во весь опор, стараясь отсечь великана от спасительных зарослей. Сблизившись, наездники начали метать дротики, некоторые из которых, воткнувшись, повисли, болтаясь на великане. Гигант, стараясь увернуться, отскочил в сторону от уже близкого леса, и не прекращая размахивать руками прыгнул на ближайшего всадника, силясь ухватить его. Орк увернулся, бросив своего зубра в сторону, движением бёдер. Оказавшись недосягаемым, снова кинул дротик, издав боевой клич. Всё прибывающие орки поддержали его дружным рёвом. Окружённый великан остановился, тяжело дыша, он затравленно озирался по сторонам. Кольцо всадников и пеших лучников медленно стало сжиматься. Со всех сторон посыпались стрелы и дротики. Великан сжался, закрыл голову руками, совсем по орочьи жалобно забормотал, заскулил. Заслышав это, увернувшийся всадник захохотал и тут Рага узнал его. Гар- Грох восседал на зубре с длинным копьем в руке. И он вознамерился проткнуть этим копьем великана, начал приближаться, заставляя фыркающего зубра подойти ближе.
Страх тут же испарился, осталась только обида и злоба. А ещё тут же вспомнились слова Моо. Станешь героем и я стану твоей. Рага крепко, до побелевших костяшек на пальцах сжал свой лук. Прошипел с ненавистью. Мерзавец. И повинуясь порыву, сам выхватил висевший на поясе короткий, охотничий нож поспешил к поверженному великану. Только гигант не считал себя побеждённым. Когда поток сыпавшихся стрел закончился и орки ждали, когда Гар-Грох добьет эту тварь, он дождался, когда орк приблизиться и замахнётся копьем. Резко выбросив вперёд руку, великан перехватил древко у самого наконечника, дёрнул разворачиваясь, уходя от удара в сторону, увлекая Гроха за собой. Многократно при этом умножив инерцию самого удара, от чего всадник вылетел из седла пушинкой, а оставшийся без наездника зубр тут же шарахнулся в сторону, метнувшись к стоявшим в стороне оркам. Грох упал на землю с глухим ударом, и отскочив подлетел ещё раз, перевернувшись в воздухе, упал повторно и замер не пытаясь подняться. Прямо возле ног спешившего с ножом в руках Раги. Охотник остановился, присел, ловко увернувшись от пролетевшего над головой с гулом древка копья которым размахивал великан. А тот не дожидаясь, когда его снова утыкают стрелами опять побежал. На пути у гиганта было три всадника, дротики у них закончились, а копьями они старались бить осторожно, наученные опытом Гроха. Поэтому не сумели остановить и даже задержать великана брызнули в разные стороны, открыв тому путь к спасению. Исполин скрылся в чаще. Поражённые орки его не преследовали. Великан, похоже, был слишком толстокожим, стрелы не могли свалить его с ног.
Рага склонился над поверженным Грохом и увидел отражение звёзд в широко раскрытых, вылупленных глазах. Гар-Грох был мёртв, свернул шею при неудачном падении. От этого, вместо печали по погибшему родичу, Рагу охватила, тщательно скрываемая от остальных, радость. Гибель новоприобретённого соперника воодушевляла. Теперь Моо не будет мучиться, выбирая, теперь она станет его. И Рага, конечно, ошибся. Узнав о гибели возлюбленного, Гар-Моо не рыдала в голос, не металась, не билась в истерике, она лишь стиснула зубы, замолчала, перестала разговаривать с другими, смеяться. Взгляд её потускнел, она больше не смотрела на окружающий мир, потеряв к нему интерес, она смотрела в себя. Разглядывая в глубинах памяти образ любимого. Вместе с улыбкой Моо исчез и великан. Орки не видели ни его, ни его следы в последующие дни, а приближалась зима. Поэтому попрощавшись, разошлись родичи в разные стороны, покинули летнюю стоянку. Счастливый Рага звал Моо с собой. Она смотрела сквозь охотника, не замечая. Он крутился вокруг юрты, где жила невеста, озадаченный не понимая её. Пока, наконец, Зари не сказала ему.
Разве не помнишь ты, Рага, слов Моо? Отстань от неё, пока не совершишь великий подвиг. Все мы согласились с этим в день, когда ты принёс нам свои дары, верно?
Рага не нашёлся что ответить, отстал. Ушёл вслед за отцом на зимовку. Зима была суровой, полная тягот и лишений. Но им с отцом удавалось хорошо охотиться, они добыли много мяса и пушнины. Будет что продать. Это было очень хорошо, но никто бы не назвал это подвигом. Рага подолгу пропадал в лесу, ища возможность прославиться, но не находил её. Так проходили дни, постепенно становясь длиннее, солнце дарило всё больше тепла и света. Просели сугробы, зазвенели талые ручейки. Пришла весна, а значит и Чухрултай. Съехалось всё племя, радовались орки весне, радовались друг другу. Только Рага не пытался поймать средь деревьев во тьме зазевавшуюся девицу, согреть объятиями. Он смотрел на горделивую Моо, которая тоже не бегала в лесу разгорячённым молодчикам подставляясь. Она ходила одна, тихая и задумчивая. Надолго иногда пропадая. И однажды Рага не стерпел, пошёл следом. Он старался держаться поодаль, не выдать себя. Только Моо не пыталась прислушиваться, не оглядываясь, шла по лесу. Охотник быстро понял, что не просто так гуляет красавица, а идёт куда-то. Но чем дальше отходили они от общей стоянки, тем меньше осторожности оставалось у Раги. Вокруг была тишина и спокойствие и они вдвоём. Рага и Моо. От этой мысли его достоинство в штанах начинало крепнуть, наливаясь кровью. Всё лучшей и лучшей мыслью казалось приблизиться, прикоснуться, овладеть Моо. Чухрултай ведь, время когда нет запретов. Дрожа от возбуждения, не в силах подавить кривой ухмылки, Рага начал приближаться. Но тут девушка вышла к каменной насыпи, всё той же, начала подниматься. Видя это Рага остановился. Как бы ему не хотелось, сорвав одежду, раскинуть ноги Моо и погрузить в неё, наконец, свой член, осторожность и чувство опасности было сильнее. Поэтому отклонившись влево, Рага осторожно забрался на гребень, чуть в стороне, и сразу увидел Моо сидящую на большом валуне, на берегу озера. Охотник замер, наблюдая. Девушка сидела без движения, смотря на воду, и пела. Сначала Рага был далеко, не мог слышать, и поэтому понять это, но очень быстро причиндал снова натянул штаны, поэтому он вновь начал приближаться. Охотник был уже в двадцати шагах от девушки и хорошо слышал её звонкий, полный печали и тоски голос, когда по поверхности озера начали расходиться круги. Всплыло несколько воздушных пузырей, а затем из воды вынырнула волосатая голова великана. Он уставился своими большими желтыми глазами на Моо. У Раги при этом перехватило дыхание от ужаса. А вот Моо внезапное появление гигантской головы ни чуть не смутило, она продолжала петь. А великан развернулся, и быстро замелькав своими лапами, как веслами, доплыл до противоположного берега и вышел из воды. Отряхнувшись, мотая при этом телом как собака, он уселся на землю напротив Моо и стал слушать её печальную песнь.
Рага был поражён. Он старался не дышать, чтоб не выдать себя. Замер среди камней, наблюдая, а Моо допев, некоторое время просто молча разглядывала великана. Казалось, будто того смущает такое внимание, он начал ворочаться из стороны в сторону, ворчать тихонько, затем встал и ушёл куда-то по своим великаньим делам, исчезнув среди деревьев, что казалось невозможным для таких размеров. Сразу поднялась на ноги и Моо. Девушка быстро зашагала прочь, возвращаясь назад. Рага последовал за ней, на этот раз и думать забыв про близость. Вернее, отодвинув эту мысль он обдумывал увиденное. И в голове у него уже назревал план.
Тёмная сырая пещера была полна запахов. Таких родных и приятных, успокаивающих запахов. Мокрой шерсти, истлевшей плоти, плесени, и грибов росших на стенах. Эти грибы были горькими и не вкусными, зато они светились, наполняя хоть и тусклым, но достаточным зеленоватым светом пещеру. Маленькую, уютную и давно обжитую нору, которую он нашёл очень давно. Это
случилось ещё до того как та молодая самка родила его первого ребёнка, которого он потом съел, кажется. Ну да, всё это было потом. Он никому не показывал своей пещеры, и сам позабыл о ней, когда вместе со всеми ушёл далеко на север, вслед за мамонтами. Эх, как давно он не ел мамонтов. Он съел своего ребенка, потому что пустое брюхо давно не видело вкусного мамонтова мясца. Так всё было. Только этого не поняли остальные, они прогнали его. Пришлось уйти.
Сначала скитался, не разбирая дороги, ел всякую гадость. Очень хотелось кушать. А потом вспомнил про прекрасную, уютную пещерку. Долго пришлось идти, очень устал. Когда, наконец, дошел и увидел, то взвыл от ярости и досады. Не было пещеры, зато появилось озеро. Он просидел на берегу два дня, не зная, что делать дальше. А потом решил искупаться, день тогда был жаркий. Хотелось прохлады. Когда он был маленьким, любил купаться, этого он не забыл. Вот и залез в воду, плескался, нырял и заметил вход в свою пещерку. Заплыл внутрь, увидел зеленоватое свечение и вынырнул уже внутри. Пещерка была цела! Её затопило не всю. Только вход и кусок что был внизу. А здесь всё было как прежде. Как он радовался, как ему было хорошо!
Больше ему не хотелось ходить, он решил остаться здесь. Начал бродить по лесам вокруг, охотиться. Здесь не было мамонтов, зато были всякие помельче. Однажды, он почувствовал странные запахи, услышал непонятные звуки. Решил подойти ближе, разобраться. Увидел как возле больших костров плясали маленькие орки, пели песни. Услышав песни, он начал вспоминать. Когда-то его звали Баоб, так к нему обращались. Вспомнил ту, что рожала ему детей. Вспомнил и их. Может и ещё чего вспомнил бы, да замолкли орки, не пели больше. Баоб стал ходить к оркам по ночам, слушать, вспоминать. Слушая песни становилось грустно, но ему почему-то нравилось это. Баоб стал много думать, размышлять. Ему нравилась его жизнь, его пещера, но новое, незнакомое ранее чувство охватило и потрясло всю его сущность. Раскаяние. Наверное, правильно, что он живёт один, думалось Баобу.
Потом орки ушли. Он загрустил, оставаться одному, без песен не хотелось, но отходить от своей пещеры не хотелось ещё больше. От всех этих переживаний Баоб стал плохим охотником. Мелкая, юркая, лестная добыча всё чаще ускользала от него. Баоб проголодался. А вскоре вернулись орки. Он обрадовался, а когда увидел целое стадо, которое орки согнали в кучу, обрадовался ещё больше. Просто пошел и взял себе одного из тех животных. Шмякнул об землю пару раз, чтоб притихло, унёс с собой, съел. Вкусно было, хорошо. Потом долго спал, а проснувшись захотелось снова посмотреть на орков.
А эти поганцы напали на него, кидались всякими палками. Было больно. Баоб не хотел убивать, хотел слушать песни. Он убежал, затаился. Всё болело и чесалось, это злило, зато он снова стал хорошим охотником, а орки опять ушли. Баоб почти забыл про них. Пока однажды спускаясь к своей пещере, с добычей на плече, не увидел маленького орка сидящего на берегу. Орк просто сидел, и пел. Баоб стоял среди деревьев и слушал. А потом маленький орк замолчал и посмотрел на него. Увидел! Баоб не хотел пугать орка, поэтому так и стоял, держал добычу, а теплая кровь пойманного животного стекала по спине, щекотала. Баоб не выдержал, засмеялся. Испугался орк, убежал. А потом снова пришёл туда же, опять пел. Хорошо. Баоб уже знал когда ждать маленького орка, поэтому захотел удивить. Поспал в пещере, а потом вынырнул прямо перед орком, а он не удивился, но пел хорошо, только смотрел так странно. Так смотрела та, что рожала ему детей, когда он съел одного. Грустно стало, ушёл Баоб.
Позже вернувшись в пещеру, долго не мог заснуть, ворочался. Наверное от того что живот пустой, урчал, а есть не хотелось. Тоска напала. На следующий день Баоб вылез заранее, сел под деревьями, стал ждать. А вскоре опять пришел орк. Только не стал петь, просто смотрел так нехорошо. Баоб ждал, но орк молчал. Вдруг Баоб понял, орк устал, хочет послушать песнь Баоба и запел. Давно он не пел, ни разу с тех пор как остался один. Орк сначала отступил назад от неожиданности. Это хорошо, удивил. Не убежал, стоял, слушал. Баоб забыл как это приятно, когда тебя слушают. Он пел всё громче и громче, как полагалось делать в любой песне. И вот, когда дошёл до лучшей, самой громкой, последней части орк внезапно замахал руками, что-то закричал. Баоб возмутился, но прерывать песнь не хотелось. А в следующий миг почувствовал страшную боль в ухе.
Гар-Рага проталкивал копье всё дальше, хороший получился удар, точный. Закатив глаза, великан завалился на бок, не издав ни звука. Задергались его ноги сведённые судорогой, заскребли по земле. Исполнив последнюю пляску мертвеца, гигант окончательно затих, и наступила звенящая тишина. Оглушительная в сравнении с тем, как громоподобно ревел великан только что. Рага смотрел на его огромное тело, даже побеждённый, лежавший теперь кучей исполин внушал страх. Охотник повернулся, желая насладиться благодарностью и восхищением Моо, но девушка быстро поднималась по склону, не оглядываясь. Глядя на это Рага не выдержал, сплюнул, а потом с размаху пнул тушу великана.
Потом, вернувшись на стоянку, охотник рассказал о своей победе, ему не поверили. Он отвел и показал, получив, наконец, желанного восхищения и почёта в избытке. Больше никто не возражал когда он пошел за женой. Даже Моо, верная своему слову, последовала за Рагой, покинула родительскую юрту. Когда закончился Чухрултай и разъехались орки, отправилась в путь и новая семья. Гар-Рага и Гар-Моо увели вместе своё маленькое стадо, чтоб поставить юрту на берегу приглянувшегося озера, подальше от того, на берегу которого лежали останки великана. Что с ними случилось дальше, Великая Степь не запомнила, но и спустя века орки пели песню о юрком охотнике Гар-Раге и поверженном им страшном великане.