Итак, мы продолжаем публикацию работы присланных на конкурс "Под знаком W". Регламент конкурса, напомню, читаем ТУТ.
Я решил публиковать все конкурсные работы отдельной "новостью" на главной странице сайта. Мы уважаем наших авторов.
Каждая работа провисит на главной странице сутки, после чего будет оттуда убрана.
Идем дальше.
Король умер! Да здравствует король?
По городу раздавался звон церковного колокола. Это могло значить две вещи: начиналась служба или что-то стряслось. Для утренней службы было уже поздно, а до вечерней еще долго, так что значит второй вариант.
Я и Иштван, начальник городской стражи, выбежали на улицу. Так и есть: столб дыма поднимается в небо.
— Пожар... Снова... В пяти кварталах отсюда.
— Казармы дозорных... — Прошептал я.
Иштван отдал приказ солдатам брать ведра и бежать к месту пожара. Пока стража соображала и искала ведра, мы пошли впереди них. Вдруг поджигатели еще не успели скрыться. Мы бежали со всех ног и через пять минут уже были у казарм. Пламя уже успело охватить восточное крыло. Если не потушить его, то вскоре загорится и западное, где находиться оружейная. А там и порох. Если он взорвется, то начнут пылать соседние здания.
— Стража! — закричал хриплым голосом Иштван. — Бегом тащите ведра. Нам нужно потушить пожар, пока он не разросся. Бегом, бегом!
Иштван сам схватил ведро, которые уже успели принести, и начал набирать воду из колодца, который стоял во дворе казарм. Тем временем я подошел к мужчине, стоящему рядом и наблюдавшему за этим.
— Вы давно здесь стоите? Видели кого-то, кто выходил из двора?
— Нет, господин, я подошел как только увидел дым. Никого не видел. Только бегущих стражников.
— Хорошо. — Я развернулся и направился к следующей группе зевак, но тут развернулся к мужчине. — Не стойте столбом! Помогите тушить!
Мужичек дернулся, кивнул и побежал к колодцу, где уже остальные неравнодушные граждане помогали остановить огонь, принеся свои ведра. Остальные зеваки тоже ничего не знали и тоже только что пришли. Впрочем, ничего нового. Каждый поджог так: все видят пожар, но кто его сделал — непонятно.
Усилиями стражи и неравнодушных граждан огонь удалось остановить до того, как он распространился на западное крыло. Я подошел к Иштвану. Он немного запыхался и даже прожег рукав своей рубахи. Начальник стражи взглянул мне в глаза и все уже понял, но все равно спросил:
— Кто-то видел этих паршивцев?
— Нет.
— Зараза! Это пятый поджог за месяц, а сегодня только середина! Значит, что еще как минимум пятак случится! — Иштван наклонился ближе и перешел на шепот. — Сигизмунд, это не просто поджигатели, которые веселятся так. У них есть цель. Это бунтовщики. Может через месяц они уже не будут жечь наши оружейные, а захватят их и будут устраиваться мятеж? Это уже дело, которое грозит безопасности всей стране.
— Я знаю.
Иштван посмотрел мне в глаза, едва заметно кивнул и ушел. Я догнал его и так же шепотом сказал:
— Мои агенты говорят, что в селах волнения. Крестьяне начинают становиться смелее. В некоторых вилы начинают использовать не только, как рабочий инструмент. Благо до кровопролития пока не дошло.
— Дойдем до поста и там договорим. Это не стоит обсуждать на улице. Горожане начнут волноваться, нам это сейчас ни к чему.
Мы вернулись на пост и закрылись в кабинете. На столе была расправлена карта города, прижатая по краям толстыми томами уставами стражи, докладами о патрулях и военной разведки. Рядом стояло две свечи, которые вот-вот и уже потухнут. На стене висела карта с детальным описанием земель королевства Угории. В нос нам сразу ударил смрад вонючих свечей, которые напоминали навоз. Самые дешевые, от них запаха роз не стоило ждать. Я открыл створки окон и начал махать рукой, чтобы смрад поскорее выветрился. Я высунулся наружу и сделал глубокий вдох. На минуту я задержался и посмотрел на город. Мне всегда нравился вид отсюда. На брусчатку, на повозки с лошадьми, на узенькие высокие дома, где одновременно жили и работали ремесленники из разных гильдий. Причем дом каждого был уникальный и по внешнему виду можно было понять, что за мастер здесь работает.
— Так, дела у нас идут так себе. Могло быть и лучше. — Сказал Иштван.
— Пять пожаров за полмесяца для тебя "так себе"?
— Могло быть и больше.
Я посмотрел на карту города. Иштван сделал на ней пометку. На том месте, где находятся казармы дозорных. Получается четкий план: зернохранилище, казармы, оружейная. Это не просто поджигатели, это ясно как божий день. Я взял перо у Иштвана и сделал несколько пометок на карте государства. В этих местах и наблюдаются вспышки недовольства. В основном это все в горных районах и слаборазвитых селах, где живет большинство бедных крестьян. Мы переглянулись и поняли, что думаем об одном и том же. Скоро начнется мятеж в стране. И не крестьянский, как раньше, а уже нечто более масштабное.
Раздался стук в дверь.
— Господин Сигизмунд, мы нашли Густава Паранзи! Он сейчас в камере для допросов, ожидает вас!
— Хорошо, уже иду! Спасибо. — Я посмотрел на начальника стражи. — А вот и пожаловал наш голубчик.
— Густав Паранзи, серьезно? Кто так себя называет?
Мы спустились в комнату для допросов. Прижавшись к стене стоял мужчина лет сорока, с ранней сединой и аккуратно зачесанными волосами и небольшой щетиной. Все в нем выдавало простого крестьянина, но и было нечто такое, что придавало ему аристократичности. Он не пошевелился, когда мы вошли. Даже головы не поднял. Иштван закрыл дверь на ключ. Я встал напротив Густава, а Иштван — у противоположной стены.
— Густав Паранзи... Или мне лучше звать тебя Станислав из Рогатина?
Небольшая ухмылка появилась на лице "Густава" и он из-подо лба посмотрел на меня, тем самым говоря: "Ну, давай, продолжай, раз такой умный".
— Вырос в семье хлебороба, из Края. По собственному желанию уехал с братом соседа учиться ремеслу алхимика. Прославился как безжалостный разбойник, который хладнокровно приказал вырезать почти всю свою родную деревню, а потом сжег её, а землю вокруг посыпал солью. Разбойные нападения на собирателей дани, аристократов, самовольные приходы на балы, где устраивали драки и убийства. Я уже и не говорю про то, что благодаря тебе с карты твоей страны исчезла не только твоя деревня.
— Да что там деревня. Поселка целого не стало. — Добавил Иштван. — Знаешься со многими разбойниками, заговорщиками, оккультистами и "учеными" не только своей страны, но и соседних. Поговаривают, что и Цепеш тебе обязан помощью.
— А еще ты отличный фехтовальщик, стрелок и наездник. Знаешь несколько языков, разбираешься в разных науках. И лидер неплохой. Удалось собрать вокруг себя половину страны и учинить гражданскую войну. А затем осадил столицу, вломился в королевский дворец и убил монарха. И теперь стал национальным героем, которого все готовы на руках носить.
— А ось тут попрошу виправити вас. Короля я не вбивав, тільки допомагав, щоб він не втік. А з іншим згоден. Я навіть трішечки засоромився. — C его лица не сползала надменная и довольная улыбка. — Прошу прощения, вам, наверное, были непонятны некоторые мои слова. Вы же угорцы. Могу узнать откуда вы так много обо мне знаете?
— Я — глава тайной королевской разведки. Я много чего знаю. Даже больше, чем наш король.
— Тогда попрошу дать мне слово, ведь я тоже о вас двоих много чего знаю. Ты, — он указал пальцем на меня, — Сигизмунд де'Фараго. На короткой ноге с вашим королем Янушем Вторым. Но тем не менее ты его бесишь, так как ты слишком самостоятельный и многое себе позволяешь. Например, он сейчас даже и не подозревает какая каша заваривается в его королевстве. А вот ты... Ты наоборот. Все уже унюхал, разложил по полочкам, почти собрал весь пазл и думаешь, что будет дальше, чтобы собрать картинку. Какой сценарий разыграют бунтовщики, Сигизмунд? Януш очень сильно разозлиться, когда узнает, что ты ему не сказал.
— Переживу.
— А ведь он может на плаху тебя отправить. Давно бы уже это сделал. Но он любит тебя, доверяет тебе. Ты для него как сын... Которого у него нету!
Станислав залился громким хохотом. Это правда — у Януша нету сыновей. Был, но сейчас нету. Я бы заткнул его, но не стал марать руки об него. А вот Иштвану это не сильно понравилось и он громко покашлял. Разбойник перестал смеяться и внимательно посмотрел на него.
— Иштван Олах, начальник столичной стражи. Или цепная собачка Сигизмунда? Ходишь за ним постоянно, поддакиваешь, помогаешь плести его интрижки. Своей головы нету? Ах, да, забыл. Тебе же чуть баллистой голову не снесло. И школу ты даже не окончил. Как ты вообще начальником стал? Хорошо служил, что ли? Подлизал кому-то?
Иштван уже хотел наброситься на Станислава с кулаками, но я остановил его. Я перехватил кулак начальника стражи и силой опустил его. Заключенный начал подначивать Иштвана:
— Что, даже ударить не сможешь, пока хозяин не разрешит, пес?
Я развернулся, схватил его за грудки и оттолкнул в стену.
— Скажи, Станислав, это ты подначиваешь крестьян на бунт? Ты в горных районах крутился, мои люди тебя видели.
— Ничего не знаю, я приехал друга навестить. Это просто аура у меня такая: если рядом я, то угнетенные крестьяне сразу вспоминают, что они тоже люди и стараются добиться своих прав. Я тут бессилен. О, и пытать можешь даже не пытаться. Видал какой каламбур из слов? Я многого натерпелся, долго молчать буду. Тебе терпения не хватит.
— Посмотрим как ты заговоришь, когда начнешь от голода и жажды помирать.
— Серьезно? Какой ты неоригинальный, Сигизмунд.
Иштван открыл замок, распахнул дверь и мы вышли в коридор. Начальник стражи громко хлопнул дверью и мы направились в кабинет.
— Грубый тип. Что будем делать дальше?
— Мы уже сделали все, что могли. Теперь ждем.
*****
Результатов долго ждать не пришлось. Прошло всего лишь часа три, как в дверь постучался, нет, даже ломился охранник клетки Станислава. Не подойди я сразу, так он бы точно вынес дверь с петель. Я провернул ключ в замке и дал ему войти. Стражник влетел как ошпаренный.
— Господин Сигизмунд! Беда! Я не знаю, как это вышло! О, Боже, я даже и подумать не мог!
— Успокойся, сынок, что произошло?
— Человек, которого вы просили привести, Густав Паранзи, он... Он сбежал, господин... — Последние слова он сказал совсем тихо.
— Что?! — От крика мальчишка съежился, вот-вот и заплачет. — Как это сбежал? Каким образом?
— Он каким-то образом открыл дверь изнутри. А когда я попытался остановить его... Я никогда не видел такой прыти. Он увернулся от моего меча, выбил его из рук и сбил меня с ног. А потом приложил к моему носу кусок своей рубахи... И я отключился...
— Ткань чем-то воняла?
— Да, господин.
— Вы его не обыскали? Как он пронес зелье?
— Обыскали, господин Сигизмунд. Мы его полностью раздели и выдали другую одежду.
— Не даром говорят, что он колдун. — Я сделал глубокий вдох, провел рукой по волосам и посмотрел в окно. — Значит опасный убийца, разбойник и главный подозреваемый в подстрекании крестьян сейчас открыто бродит прямо в нашей столице. Час от часу нелегче. — Я на минуту замолчал и смотрел на город, представляю как много Станислав может натворить. — Ладно, сынок, иди в казармы, отдохни. Если увидишь Иштвана, то скажи, чтобы быстро шел ко мне.
Мальчишка кивнул и вышел из комнаты.
*****
Прошло два месяца с тех пор, как Станислав сбежал из заключения. Буквально через день ситуация с поджогами резко ухудшилась. Если раньше было по одному поджогу в пару дней и горели обычно слабо охраняемые здания, которые не наносили городу и государству критического ущерба, то теперь за день могло случиться два случая возгорания важных стратегических объектов. Например, два дня назад было подожжено одно из двух крупных хранилищ муки для выпечки хлеба. Большая часть запасов сгорела и, более того, произошел взрыв. Не знаю как такое возможно, видимо они заложил туда порох, но ущерб нанесен значительный. Если они попытаются устроить диверсию на втором хранилище, то город ждет страшный голод. Также вчера начала гореть таверна. К счастью никто не пострадал. Но пожар был не сильным. Видимо это было предупреждение, что повстанцы — уже не было сомнений, что это организованная группа недовольных людей под предводительством Станислава из Рогатина — не побрезгуют и жизнями мирных граждан.
В провинциях дела шли не лучше. На севере и востоке, а особенно на границе, где большая часть территорий горы в которых почти ничего не растет, а самое ценное это уголь и железо, начались крупные восстания. Пока что они не организованы и стихийные, потому наши воины их быстро пресекают. Стоит подстрелить главного, который больше всех орет и призывает к действию, как толпа быстро бежит в дома и запирается. Но это пока. Скоро они додумаются объединится друг с другом и поднять организованное восстание. Если им кое-кто не подскажет и не поможет. Но этот кое-кто сейчас действует в столице, но его дружки могут помочь скоординировать действия крестьян.
Но сейчас меня больше всего беспокоило то, что король начал задаваться вопросом, что происходит в его королевстве и почему народ бунтует и жжет постройки. Удивлен, что он раньше не начал бить тревогу, так как он крепко держится за свою корону. Он даже груди королевы и служанок не так сильно сжимает, как свой трон.
— Его величество Януш Второй готов принять вас с докладом, граф де'Фараго.
Я вошел в комнату следом за слугой и направился к Янушу, который сидел в ясеневом кресле с натянутой обработанной кожей и отделанном мехом дикого оленя. Не дойдя пяти шагов до короля, я остановился и встал на колено, склонив голову.
— Ваше высочество.
— Встань, Сигизмунд, мы не на официальном приеме. Ни к чему эти формальности. Присаживайся.
Я встал и посмотрел на короля. Лицо его уже покрылось морщинами. Особенно сильно выделялись две на лбу, который больше напоминали шрамы от глубоких порезов каким-то пыточным инструментом. Черты были аристократичные: вытянутое лицо с тонким подбородком, высокий лоб, большие серые глаза, аккуратные брови, которые он явно выщипывает. Картину эту нарушал лишь большой горбатый нос, что могло свидетельствовать лишь о том, что его мать не была верной женой, так как ни по линии отца, ни по линии матери не наблюдалось такого носа. В молодости кожа его была розоватая, но теперь она побледнела. Это говорит о том, что здоровье Януша не на высшем уровне. Своей гордостью король считает свои волосы, которые достигают его лопаток и в молодости были белокурыми, а теперь же поседели и стали белые как молоко. В народе даже бытует мнение, что у Януша Второго всего два занятия на каждый день: ухаживать за своими волосами и размышлять о королевских делах, причем первому он отводит большую часть времени. Но конечно же это просто шутка невеж. Между этими делами он к служанкам пристает и с некоторыми в подсобке успевают "переброситься парой слов". Тот же народ и дал прозвище Янушу — Прекрасноволосый. Но есть и другие прозвища, которыми называют короля за глаза, когда вспоминают его грехи и оплошности, а именно: Януш Второй Хромой, Януш Коротконогий, Януш Деревянный. Прозвища эти пошли еще с юношества, когда будучи еще принцем он упал с коня на полном скаку и раздробил себе левое колено и голень. Кости не правильно срослись, но ходить принц мог, потому и ломать заново ногу не стали. В результате левая нога короче правой.
Я присел на соседнее кресло и протянул королю небольшую книжку, в которую я записал всю информацию о вспышках бунта среди крестьян, о поджогах, о Густаве Паранзи, а также сделал небольшие зарисовки карт, где указал места возникновения происшествий. Януш осторожно наклонился и взял книжонку трясущийся рукой. Он открыл её и начал внимательно изучать написанное. Спустя некоторое время, не отрываясь от чтения, он сказал:
— Ты как всегда, Сигизмунд. В моем королевстве происходят беспорядки, а я узнаю об этом в последнюю очередь. И ты делаешь все возможное, чтобы до меня дошли слухи как можно позже. — Януш коротко улыбнулся. — И что же ты обо всём этом думаешь, мальчик мой?
— Это хорошо спланированный бунт черни с целью подорвать безопасность в королевстве. Если смерды осмелеют и возьмутся за вилы, то дворянство станет переживать за свои поля на которых никто не будет работать. Кошельки большинства дворян начнут худеть и они станут требовать от вас решительных действий. А еще они переживают за свои головы, потому что она может оказаться на тех же вилах, которыми вчера чернь выгребала навоз скотины, которая и приносит доход семейству.
И, как бы мне не приятно было бы это говорить, ваше высочество, но многие в народе считают вас слабым правителем и ваш авторитет не действует на них. Они вас не боятся и готовы с оружием идти под дворец, если возникнет такая необходимость.
Если дать бунту развиться в полноценное восстание, то королевство как минимум погрязнет в грызне между чернью и дворянством, и развитие экономики сильно упадет, если не рухнет.
— Ты уже все продумал, Сигизмунд, как я вижу. Как же ты собираешься не допустить этого?
— Все тянется к Густаву. Мои агенты докладывают, что он отдает приказы своим доверенным людям в деревнях, а те уже настраивают крестьян на бунт. Сам же Густав координирует диверсии в столице. Если выследить его и убить, то бунтовщики не смогут взаимодействовать между собой и мы сможем перебить их поодиночке, пока они неорганизованны.
Януш закрыл доклад и отложил его в сторону.
— Что же, Сигизмунд. Ты начальник тайной разведки и я тебе доверяю решить эту проблему. Можешь задействовать все ресурсы, которые только сможешь. Докладывай мне обо всех своих достижениях лично. А я пока прослежу за тем, чтобы армия была готова подавить любой мятеж. Можешь быть свободен.
— Ваше величество.
Я склонил голову и вышел из комнаты.
*****
Мы с Иштваном склонились над картой города и перебирали все улики, зацепки, слухи, которые смогли собрать, чтобы понять схему поджигателей и таким образом вычислить их логово. Они уже давно не жгут все просто факелами, а уже делают серьезные вещи, а потому из одного конца города в другой они бегать не могут. Их бы давно заметили. Иштвану я все рассказал о разговоре с Янушем. Также он мне сказал, что король прислал ему письмо, где приказал усилить патрули и допрашивать любого подозреваемого. Разрешалось использования пыток, которые несут тяжелые увечья, калечат допрашиваемого и приводят к смерти.
— Что-то не вижу никакой логики. Словно они носят по городу, собирают всё нужное у разных торговцев, а потом приносят к цели и поджигают, а потом также быстро сбегают. Тут надо долго думать.
— Януш будет недоволен...
Я подошел к окну и стал всматриваться в город. "Куда же ты спрятался, Станислав? Два месяца от тебя ничего не слышно. Ты должен скоро появиться, чтобы окончательно поднять народ". Размышления мои прервал ворон, который неожиданно влетел в комнату и сел на стол.
— Смелая птица. — Заявил Иштван и крепко схватил ворона. — Эй, ты посмотри, записка.
Я аж просиял.
— Наконец-то он ответил.
— Постой, ты хочешь сказать, что это от того странного, которого ты нанял? Он научил ворона доставлять письма, серьёзно?
— Поверь, у него ещё не один туз в рукаве.
Я отмотал записку, развернул её и начал читать.
Сигизмунд, извини за то, что так долго не писал, но я был занят. Дело ваше очень сложное, но не безнадежное. Если действовать аккуратно, то у вас все получиться.
Мои агенты докладывают, что деревни на севере и востоке уже на гране. Дать им небольшой толчок и они вспыхнут, как сено в хлеву. Волнения в столице тоже подходят к критической точке. Жители не довольны пассивностью Януша, все чаще звучат оскорбления и критика в его сторону. Если он не предпримет жесткие меры, то он может легко потерять свою корону. Люди готовы взяться за палки и устраивать открытые протесты, что перельются в беспорядки на улицах, а позже в кровопролитный бунт, если не в гражданскую войну.
Не могу больше ничего писать, есть вероятность, что письмо перехватят, нельзя рисковать. Жду завтра тебя в корчме на южной дороге, недалеко от стен. Если тебя не будет ровно в полночь на нашем заранее условленном месте, то я решу, что письмо не дошло и уйду.
Я закончил читать и сложил письмо. Осмыслив прочитанное, я накрошил на стол немного хлеба и ворон стал клевать его. Я сказал Иштвану, чтобы он шел заниматься своими делами, а я пока подготовлю доклад для короля. Мы пожелали друг другу спокойной ночи и я принялся за написание отчета.
*****
Я быстрым шагом шел по южной дороге к корчме. Часы говорили, что у меня еще полно времени до полуночи, но опоздать я никак не хотел. Войдя в корчму, я взял себе бокал пива и сел за столик почти в центре зала. Кому-то может показаться, что это паршивое место для обмена информацией государственной важности, но мы решили, что если хочешь что-то спрятать, то лучше положить эту на виду. Скорее подслушивать будут двух мужиков в плащах с капюшонами в каком-то темном закутке, чем тех, кто будет сидеть на виду. Особенно если обмениваться информацией начать с простого дружеского разговора.
Присев на стул, я оглядел зал. Перед тем как войти, я посмотрел на часы и до полуночи оставалось только десять минут, так что ждать было не долго. Я мельком посмотрел на каждого, кого мог увидеть не сильной крутя головой. Изредка я подносил бокал ко рту и делал вид будто пью пиво, а на самом деле едва смачивая губы. Напиваться пока рановато.
Десять минут должны уже пройти, а никого все еще нет. Дверь корчмы скрипнула сильнее обычного. Я обернулся, но увидел лишь старика с длинной бородой. Хмыкнув, я повернулся обратно, а напротив уже сидел тот, кого я ожидал.
— Господин, мы не будете против, если я составлю Вам компанию?
— Нет, добрый человек, располагайтесь.
Он сел посвободнее и наклонился чуть ближе.
— И что же Вас привело в такой поздний час в этот гендель, если до города совсем не далеко, а там и условия получше?
— Решил прогуляться.
— Любите гулять по ночам? — Он приподнял голову так, что я увидел его глаза и любопытство в них. — Романтичная душа?
— Можно и так сказать. Я люблю писать стихи.
— И такие прогулки Вас вдохновляют на написание новых сонетов?
— Вообще я больше люблю писать баллады. — Я сделал вид, что сделал пару глотков. — А Вы, я вижу, интересуетесь поэзией. Кого любите читать?
— Много кого. Даже знаю уличных певцов, который сами пишут недурные стихи. А из классиков люблю Петраку, Альери, Джепира. — Он отпил из своего бокала. — И что же эта ночь навеяла Вам?
— Пока не много, еще всего лишь полночь.
— А у Вас есть какие-то черновики или наброски? Мне очень хотелось бы прочесть один из Ваших стихов.
— Конечно, я всегда ношу с собой книжку.
Я достал из внутреннего кармана блокнот с докладами, которые я писал королю и протянул их.
— Очень хороший слог, мне нравиться с первых строчек. — Сказал он, читая доклады. — Вы знаете, а я ведь тоже пишу немного.
— Тогда, может, лучше выйдем на улицу, прогуляемся и поговорим? Вы поможете мне с рифмой. А может это вообще положит начало написанию поэмы, которая войдет в историю поэзии как одна из лучших.
— А давайте!
Мы вышли на улицу и еще метров двадцать обсуждали стихи. Удостоверившись, что мы ушли далеко и рядом никого нету, мы вышли из образов. Мой товарищ не выдержал и засмеялся.
— Господи, я и не думал, что ты так хорошо разбираешься в стихах. Мне казалось, что шифрованные письма — пик твоего творческого мышления.
— Знаешь, если посмотреть твою полную биографию, то ты тоже далеко не поэт.
— Ладно, пока есть время. Вот, возьми это. Насколько я понял из твоей писанины, то все идет аккурат по плану заговорщиков. Шпионы Густава готовы начать прямо сейчас, надо только команду от него. Деревни вы уже потеряли, там осталась только кровью. На севере и востоке точно. Но я бы советовал убедить Януша оставить и остальные, чтобы избежать больших жертв. В городе собираются устроить большой пожар. Если их не остановить, то это станет последней каплей терпения граждан. На листочке, что я тебе дал, местоположения, где начнутся очаги возгорания. И среди стражи есть несколько бунтовщиков и они сеют семя сомнений в ваших рядах. Вам с Иштваном надо быть осторожнее.
Это все, что я хотел передать. Дальше все зависит от вас. Если все удастся, то ваш план сработает. А теперь надо уходить.
Мы пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.
*****
Все развернулось так, как мы и думали. Поджигатели сделали свое дело. Видимо, уже большая часть стражи перешла на сторону бунтовщиков. Во владениях начались массовые крестьянские восстания. Я убедил Януша отступить и стянуть все силы к столице. Если она падет, то падет и королевство. Не обошлось и без беспорядков на улице. Все чаще доходило до кровопролития среди граждан. Но и несколько стражников было убито. Авторитет Януша сильно пошатнулся и некоторые отряды открыто заявили, что они больше ему не подчиняются. Король поймал их и приказал повесить. Недовольство среди стражи стихло, но ненадолго. Переломным моментом стало публичное выступление Густава Паранзи, он же Станислав из Рогатина, которое вызвало шквал оваций и дух повстанцев поднялся. Дошло до того, что крупные отряды армии дезертировали и переходили на сторону мятежников. Большинство этих солдат было селянами, а воевать против своих соседей им не хотелось. Тем более для них Станислав был чуть ли не богом, который защищал их от угнетающих. Вот в чем, а в харизме Станиславу нельзя отказать. У него её много, на вторую жизнь хватит.
Поддержка армии заставили бунтовщиков осмелеть и они начали брать стены, чтобы открыть проход для основных сил. Они захватили уцелевшие оружейные и могли бороться со стражей на равных. А учитывая, что после выступления Станислава, многие отреклись от верности королю, то у лоялинстов были проблемы. Стены удержать не удалось, но северный гарнизон сохранил верность и дал пройти через ворота лояльной армии, и они заняли оборону вокруг дворца. Узкие переулки были завалены, а на широких улицах были установлены баррикады. Площади стали фундаментом для наблюдательных пунктов и места установки артиллерии. Лоялисты перешли в глухую оборону и надеяться, что атаки бунтовщиков захлебнуться и у них не останется сил для более мощных атак, а затем перейти в контрнаступление.
Сейчас идет месяц фебуаль. Зима выдалась суровой. Это одинаково хорошо и плохо и для лоялистов, и для повстанцев. Повсюду в городе виднелись большие кострища. Периодически стороны обменивались залпами пушек и мушкетов, и обстрелами лучников и арбалетчиков. Повстанцы делают попытки зайти с тыла, но у них не выходит.
Я, Иштван, граф Варга и граф Симон были в тронном зале короля. Януш сидел на троне и выслушивал мысли каждого.
— Ваше высочество, — начал громким командирским голосом Варга, полководец Угории, — если император Карл сдержит своё слово и придет со своей армией, то мы сможем победить. Нам главное продержаться до их прибытия...
— Не позволю! — Крикнул Симон. — Император воспользуется этим и заставит нас примкнуть к его империи на выгодных ему условиях. Лучше похоронить наше королевство в бою с повстанцами, чем перейти в состав другой империи, которая чхать хотела на наши интересы и культуру.
Варга и Симон начали спорить друг с другом. Януш сидел на троне, устало склонив голову на руку. За эти месяцы он стал совсем бледным и исхудал. Даже за волосами перестал следить.
Раздался стук в дверь.
— Войдите! — Приказал Януш.
В зал осторожно заглянул слуга, бледный как смерть.
— Ваше величество... — Совсем тихо произнес он, что я едва разобрал.
— В сторону! — раздался знакомый голос.
В тронный зал вошел Станислав с несколькими своими бойцами. Графы мигом выхватили свои мечи и набросились на вошедших. Они были лучшими фехтовальщиками в королевстве, но даже им не удалось бы победить. Слишком большое численное превосходство. Варга сумел зарубить одного, но его тут же проткнули алебардой, а затем добили ударом по шее. Симон держался долго и мастерски парировал и уворачивался. Убив троих бойцов Станислава, тот не выдержал и достал свою саблю и вышел один на один с Симоном. Станислав сначала уходил в сторону, а затем сделал обманный выпад. Симон попался. Станислав ушел в другую сторону и нанес графу удар по правой кисте, затем по плечу. Тот выронил меч, но попытался взять его левой рукой. Станислав пнул Симона в колено и толкнул плечом. Он упал на пол и Выродок из Рогатина нанес ему сильный удар каблуком сапога по лицо. Одного удара хватило, чтоб превратить лицо в месиво. Станислав поднес клинок к горлу Симона и медленно провел острием по нему. Вскоре тот захлебнулся собственной кровью.
— И это твои лучшие бойцы, Януш? Я разочарован. Возможно, если бы более молодые графы остались верны тебе, то бой был бы интереснее.
— Как ты попал сюда?! — Возмутился король.
— Твои крестьяне пошли против тебя... Твой город пошел против тебя. Твоя стража пошла против тебя. Твоя армия пошла против тебя! Неужели ты думаешь, что в твоем близком окружении нету кого-то, кто помог бы мне попасть сюда?!
— Чего ты хочешь?! Тебе не хватило резни в Краю?!
— Януш, честно, я бы к вам и не наведался бы, но меня попросили помочь. Отказать я не мог. Тем более когда дело касается угнетенных крестьян.
— Угнетенных крестьян?! Они любили меня, пока ты не начал пудрить им мозги.
Станислав посмотрел на своих бойцов, а затем подошел к нам с Иштваном. Он наклонился ко мне и спросил:
— Він, курва, знущається? — А потом снова посмотрел на Януша. — Ти серйозно?! Ти чув тільки те, що тобі твої радники казали. А насправді більшість населення з тебе насміхалося. Твій батько у гробі зараз перевертається, бо його синок переймається своїм волоссям більше, ніж справами королівства!
— Не смей говорить о моем отце! Он построил великое королевство, а я сделал его еще могучее, пока ты не появился и не разрушил всё!
Станислав хотел было что-то сказать, но потом. Он развернулся и пошел к своим бойцам, махнув рукой в сторону.
— Та йди ти в сраку. Ти живеш у своєму вигаданому світі. Ти все одно програв. Кінчайте з ним.
— У меня еще есть два отличных воина. Они защитят меня.
Станислав остановился и посмотрел на Януша. Глаза его засверкали и на лице появилась лукавая улыбка.
— Ти пригрів гадюку на своїх грудях.
— Что?!
— Януш Второй, вы обвиняетесь в государственной измене, препятствию развитию королевства и убийству нескольких тысяч мирных жителей Угории. Вы приговорены к казне через отсечение головы. Казнь пройдет сейчас. — Сказал я.
Януша перекосило.
— Что?! Да как вы смеете! Я король! У вас нету права!
— Есть. — Сказал Иштван и показал королю его же приказ с его подписью и печатью. — Приказ, который вы мне выдали. В нем разрешается ловить любых подозреваемых и казнить их по необходимости. Никаких исключений.
Король грохнулся на трон и заплакал. Мы с Иштваном взяли его под руки и поволокли прочь из дворца на Площадь Святого Якова. Там сейчас условный фронт. Лоялисты на нашем пути сначала недоумевали и пытались помешать нам, но нож у горла Януша заставлял их отступить.
Придя на площадь, я заставил Януша отдать приказ расступиться и расчистить баррикады. Лоялисты нехотя выполнили это. Радостные повстанцы вошли на площадь и уже хотели начать погромы, но Станислав остановил их, пригрозив пустить пулю в лоб тому, кто ослушается. Повстанцы быстро разобрали баррикады и построили эшафот. Вскоре прибыл палач, которого Януш посадил за то, что тот изнасиловал одну из служанок. Януш бы в другом случае закрыл на это глаза, но девка была красива и еще не порченная, потому он хотел первым зажать её, а палач нарушил все планы. Палач наточил свой меч и был готов выполнить приговор.
— Ваше последнее слово? — Спросил я.
Януш только хныкал. Я кивнул и короля уложили. Палач занес меч и ударил по шее Януша. С первого удара не получилось. Януш взревел от боли и попытался встать, но его схватили и начали удерживать. Кровь хлынула во все стороны, а толпа радостно взревела. Еще удар и снова нет. Палач специально так делал, чтоб Януш помучался. На третий удар голоса слетела с плеч. Палач взял её за длинные волосы и поднял над толпой. Толпа ликовала. Победа. Станислав приказал насадить голову на пику и пронести по городу, чтоб остальные могли полюбоваться и насладиться победой.
Я вышел на середину эшафота.
— Сегодня мы одержали победу! Мы сломили монархию! Мы отсекли голову королю! И с этого момента никаких королей на нашей земле! Мы сами будем решать как нам жить! Крестьяне, мещане и дворянство будут вместе думать над проблемами нашей родины и решать их! Свобода и равенство!
Толпа взорвалась одобрительными криками, аплодисментами и свистами, а вскоре начала скандировать:"Свобода и равенство!"